Берлинский кинофестиваль завершился победой хулиганского фильма "Неудачный трах, или Безумное порно" (подробнее о нем в первом репортаже), и это разумный выбор, потому что режиссер Раду Жуде нарушил всевозможные правила в кино точно так же, как ураган пандемии отменил их повсеместно. Сатирический триптих, микс "Мистерий организма" и "Гаража", начинается с хард-порно, а завершается треш-хоррором. Этому фильму суждена короткая, но яркая жизнь, и безумный коронавирусный год он характеризует как нельзя лучше.

"Колесо удачи и фантазии" Рюсукэ Хамагути (большой приз жюри) справедливо сравнивают со "Свиданиями в Париже". Как и фильм Ромера, это собрание трех элегантных новелл, связанных одной темой – эротической властью слов. К сценарию первой и третьей истории могут быть претензии, но вторая – о студентке, пытающейся скомпрометировать профессора по заданию бессовестного любовника, – безупречна.

Чумазые венгерские солдаты измываются над нищими советскими крестьянами в фильме "Естественный свет". Денеш Надь (приз за лучшую режиссуру) размышлял о моральном выборе (капрал с вдумчивыми глазами становится свидетелем вопиющего преступления против человечности), но фильм запомнится не столько отражением жестокой окопной правды, сколько тщательной работой гримеров и декораторов: и люди на войне, и всё, что их окружает, даже небеса, тонут в безнадежной грязи.

Достижения венгров блекнут на фоне того, что сотворил вьетнамский дебютант Ле Бао в фильме "Вкус" (приз жюри второй конкурсной программы). Нигериец со сломанной ногой теряет работу в парикмахерской и находит пристанище в трущобах Сайгона в компании четырех немолодых женщин, белого поросенка, велосипеда и гигантской мертвой рыбы. Все ходят нагишом, массируют друг друга, надувают огромные воздушные шары и готовят заманчивые кушанья. Каждая сцена – живая картина, и компетентный зритель найдет отражения работ Аниша Капура, Люсьена Фрейда, Мигеля Барсело, Джоэла-Питера Уиткина, но главным образом – Роберта Мэпплторпа. Фильм из XXI века, видео-арт, с легкостью задушивший постылый нарратив, и о талантливом Ле Бао мы еще услышим.

"Маленькая мама" Селин Сьямма осталась без наград. В России у Сьямма имеется карликовая группа недальновидных поклонниц, убежденных, что она снимает передовое кино. Не перестаю этому удивляться, потому что язык ее фильмов удручающе устарел. "Портрет девушки в огне" был скроен по всем лекалам "папочкиного" (окей, мамочкиного) кино: романтическая фантазия о большом чувстве скромного, но талантливого художника к прекрасной модели, отданной другому – богатому и нежеланному. Такая милая сказка могла быть сконструирована в сталинские времена на киностудии имени Горького или "Мосфильме" под руководством Надежды Кошеверовой, с одной лишь поправкой: история стала бы гетеросексуальной. У Селин Сьямма художник – женщина, но что это меняет в тривиальной фабуле? "Маленькая мама" оказалась растянутой на тяжелые 70 минут сентиментальной притчей о матриархате. Поколения женщин живут вне времени, скрываясь то в лесном шалаше, то в каменной пирамиде посреди озера, а безымянный отец семейства примечателен лишь тем, что с помощью дочери радикально бреется. Не знаю, что кроется за этой сценой: то ли намек на то, что былая борода на самом деле синяя, то ли символическое изображение ритуальной кастрации.

Феминистка Моника Тройт демонстрирует архаичность таких идей. Гендер подвижен, он течет в разные стороны. На экране фотография – большая американская семья, заурядно выглядящие "мужчины" и "женщины". Но вы вряд ли отгадаете без подсказки, в каких отношениях они находятся на самом деле. В 1999 году Тройт сняла документальный фильм "Гендернавты" о ярких персонажах квир-сообщества Сан-Франциско и теперь навестила своих постаревших друзей, в том числе бывшую порноактрису Энни Спринкл и теоретика Сьюзен Страйкер. Они остались верны идеалам юности и ничуть не устали от активизма. Страйкер считает важным поменять человека так же, как человек в эпоху антропоцена поменял планету. Теперь на очереди – человеческое тело, из которого нужно вытащить и выбросить на свалку бинарное деление на мужское и женское. Энни Спринкл и ее супруга Бет Стивенс рекламируют экосексуальность, заключая ритуальные браки с морями и горами. Спринкл была почетной гостьей 14-й выставки "Документа" в Касселе, и в новый фильм Моники Тройт "Гендерация" вошли фрагменты ее экстатических лекций на Фридрихсплац. Гендернавты не изменились, а среда их обитания стала иной. Сан-Франциско больше не похож на столицу ЛГБТ-мира. Времена Харви Милка давно прошли, теперь здесь новые хозяева – сверхбогатые IT-бизнесмены, цены на недвижимость невероятно взлетели, жизнь шокирующе подорожала, и прежний радужный квир-стиль сменился техпромодерном – дома нуворишей из Кремниевой долины, как объясняет Сьюзан Страйкер, можно легко отличить по цвету: они, как правило, черные или темно-серые.

Художник Конрад Файт объяснял, что хочет в своих работах поставить под сомнение границы гетеронормативности. "Бластогенез X" Файта и Шарлотты Марии Кецль – это история невозможных существ, наших далеких предков, многогрудых и большеротых, выползших на сушу и принявшихся откладывать яйца. К счастью, за их появлением наблюдал оператор-дадаист с камерой, заряженной 16-миллиметровой пленкой. Этот маленький остроумный фильм – одно из главных событий Берлинале.

Мама певца Лучо Далла стеснялась того, что сын носит бороду, это казалось ей слишком фривольным. Среди самых обсуждаемых премьер фестиваля – документальный фильм Пьетро Марчелло о популярном итальянском музыканте. В "Пасти волка" (2009) Марчелло оплакивал старые кварталы Генуи, исчезающие по воле безжалостных девелоперов. "Для Лучо" – история о Болонье минувших дней, городе беспечных крестьян и передовых интеллектуалов, вроде поэта Роберто Роверси, на стихи которого до определенной поры сочинял песни Далла. Фильм Марчелло – огромный клип, тщательно смонтированный из кинохроники и комментариев не очень откровенничающих друзей Далла. Всё связанное с частной жизнью певца, который был геем и конструировал сценический образ с оглядкой на Элтона Джона, вынесено за скобки рассказа. Нам сообщают лишь о его уверенности в том, что если человек ведет себя нормально, то он сумасшедший.

Друг Омара Диопа (1946–1973), героя документального фильма "Одно движение", называл его мутантом, стремящимся изменить время. Диоп остался в истории кино благодаря небольшой роли в фильме Годара "Китаянка" (1967). Он был студентом философского факультета университета Нантера, интересовался маоизмом, хотя предпочитал Альтюссера и Фуко, и познакомился с Годаром и Анной Вяземски по совету Антуана Галлимара. После подавления студенческих беспорядков Диопа исключили из университета, он вернулся в Сенегал. В 1971 году в Дакар прибыл Жорж Помпиду, и к его однодневному визиту тщательно готовились как власти, старавшиеся скрыть трущобы на пути президентского кортежа, так и левые антиколониалисты, решившие поджечь Французский культурный центр. Заговорщики, в том числе и младший брат Омара Диопа, были арестованы. Омар обдумывал, как вызволить их из тюрьмы, и планировал похитить посла Франции в Мали. Его арестовали, и в 1973 году он погиб – то ли покончил с собой, то ли был убит в тюрьме. А китаянка Годара теперь появилась за прилавком: КНР активно осваивает африканские рынки, подарила Сенегалу музей, устраивает программы обмена и обучения языку – разумеется, небескорыстно. Маоисты 60-х были бы потрясены, если бы им рассказали, как мутировало коммунистическое государство.

Нельзя позабыть и о двухчасовой шутке – абсурдистской комедии Юлиана Радльмайера "Кровососы", фильме с русским акцентом и даже с участием синефилов из России, полюбивших предыдущий опус немецкого режиссера "Самокритика буржуазного пса". Советского рабочего по имени Антон Иннокентьевич Петушкин приметил Сергей Эйзенштейн, дал ему роль Троцкого в фильме "Октябрь", но по велению Сталина все сцены с Троцким пришлось убрать, и Петушкин, которого теперь стали называть Лёвушкой, бежит в Германию, где выдает себя за барона, жертву большевизма. На пляже он встречает юную богачку, романтичную читательницу Пруста и в то же время безжалостную вампиршу: недаром Карл Маркс писал в "Капитале" о том, что капиталисты – кровососы. С заседания кружка читателей Маркса, обсуждающих, нужно ли понимать это утверждение буквально и не является ли каждый буржуй вампиром, а пролетарий его жертвой, – и начинается этот фильм, состоящий исключительно из дуракавалянья.

70-й берлинский кинофестиваль в прошлом году был весьма удачным, и многие его премьеры останутся в истории кино. 71-й, прошедший в исключительных условиях, запомнится благодаря смелости дирекции, отказавшейся от всех традиций и придумавшей двухчастный формат: сперва онлайн для профессионалов, потом в кинотеатрах для зрителей. Даже если вирус отменит вторую часть в июне, отрадно, что первая все-таки случилась.