"Любая женщина может быть подвергнута тому или иному виду насилия. Любая стала бы себя защищать. Но если она защищает себя или детей, ее могут осудить, и на ней останется еще и клеймо уголовницы. И это клеймо будет с ней всю жизнь, даже если судимость погашена", – рассказывает правозащитница Анна Каргапольцева. Она решила открыть в Перми первый в России "центр помощи осужденным женщинам, пострадавшим от насилия".
Согласно исследованию "Медиазоны" и "Новой газеты", 91 процент женщин, отбывающих наказание за превышение самообороны, защищались от своих партнеров или других родственников-мужчин. Среди осужденных за убийство (ч. 1 ст. 105 УК РФ) женщин 79 процентов были жертвами домашнего насилия. Больше половины женщин, осужденных за причинение "тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть" (ч. 4 ст. 111 УК РФ), избивали дома.
Татьяна Кулакова из Москвы убила своего мужа в 2014 году. Сначала ей вменяли причинение тяжкого вреда здоровью, но позже переквалифицировали статью на превышение пределов необходимой обороны. Ее осудили на четыре года, а через шесть месяцев в СИЗО она попала под амнистию.
Муж избивал ее постоянно, а когда она подала на развод, начал угрожать, что убьет. Татьяна не раз обращалась в полицию. После одного из таких обращений мужа даже арестовали, но, как только отпустили, он пришел снова: ломился в квартиру, а когда Кулакова все-таки открыла дверь, сбил ее с ног и начал пинать.
Я никогда не думала, что такое может произойти
Все это видела старшая дочь Кулаковой, ей тогда было семь лет. Пока она звала на помощь соседей, Кулакова успела ударить мужа ножом в область бедра. Он умер, когда приехала скорая.
Мать Кулаковой Маргарита Губанок о случившемся узнала поздно вечером.
– Сначала не поверила, – вспоминает она. – Я никогда не думала, что такое может произойти. Это был шок. Сейчас уже плохо помню все ощущения, но я живу в Украине и даже не помню, как ехала в Москву тогда, как проходила границу. Вот такое состояние у меня тогда было.
Она подозревала, что муж бьет дочь, хотя в открытую та ей не говорила. "Намеки были. Но я не думала, что все до такой степени серьезно", – добавляет она.
Больше всего Губанок боялась, что дочь осудят, а дети останутся без матери. "Когда я приехала в Москву, старшую уже забрали в детский дом, а младшую, которой было всего три месяца, в дом малютки. Когда забирали их оттуда, старшая была со вшами в стрессовом состоянии, младшая – вся в ранах. Это было очень страшно", – рассказывает Губанок.
Сейчас в семье стараются не вспоминать о произошедшем. Несмотря на то что отношения с друзьями и родственниками не изменились, Кулакова в одном из интервью признавалась, что ей тяжело жить с клеймом уголовницы.
Стигматизация, косые взгляды и проблемы с трудоустройством – все это, помимо психологических травм, достается женщине, защищавшей себя или своих детей от насилия, пока полиция никак не реагировала на ее заявления. Анна Каргапольцева поставила перед своим центром "Нечужие" цель побороть стигматизацию, а также помочь женщинам социализироваться после отбывания срока. "Эти женщины живут среди нас и стигматизация не должна быть применена к ним", – считает она.
Центр начнет официально принимать посетительниц летом. Сейчас в квартире, где женщины смогут получить всю необходимую после освобождения помощь, идет ремонт.
По словам Каргапольцевой, идея создать центр пришла ей случайно. Работать с осужденными она начала 12 лет назад, когда открыла свою организацию "Выбор", которая занимается оказанием психологической помощи освободившимся, социализацией и профилактикой рецидивов.
Женские колонии Каргапольцева посещает с 2017 года. Тогда-то и поразилась, как много осужденных женщин, которые защищались от насилия.
У одной дети маленькие остались дома, у другой – бабушка
– В мужской колонии все привычно. Ты давно уже с заключенными там общаешься и понимаешь, что они тебе хотят сказать, даже если говорят совсем не то. В женской колонии все иначе: когда девочки начинают со мной разговаривать, я сразу плачу. У одной дети маленькие остались дома, у другой – бабушка. Мужчина редко говорит, что у него дети остались одни или что они в детском доме. Мужчин это не особо трогает. Там где-то есть жена, сожительница или родители, которые об этом беспокоятся, – говорит Каргопольцева.
Уже после первых посещений женских колоний стало понятно, что нужна отдельная организация, которая будет заниматься проблемами женщин. Пазл окончательно сложился, когда администрация Пермского края предложила Каргапольцевой помещение для центра. Под проживание выделены две большие комнаты, есть кухня, туалет, душ и даже конференц-зал. Временно здесь могут жить восемь женщин. Сейчас центр получил уже 15 заявок: в основном от осужденных, отбывающих наказание в Пермском крае, но есть и несколько обращений из других регионов.
– Как будет решаться вопрос, если заявок будет слишком много?
– Во-первых, надеюсь, что такого не произойдет. Думаю, что многие моменты можно будет быстро решить. Сейчас мы работали с первой посетительницей. Все инстанции удалось пройти за неделю – осталось только трудоустройство и определение места жительства. Во-вторых, сейчас администрация города выставила для НКО еще несколько объектов. Мы присмотрели трехкомнатную квартиру рядом, но из-за больших коммунальных платежей еще думаем, брать или нет.
По идее в центре женщины будут находиться, пока вместе с соцработником проходят все инстанции: оформляют документы, устраиваются на работу и ищут жилье. "Они могут и дольше оставаться у нас, но какая женщина заинтересована в том, чтобы проводить остаток жизни в приюте? Многим же хочется иметь свою семью, свой дом. Наша помощь должна быть результативной – это когда женщина самостоятельно живет, сама себя обеспечивает, не подвергается более никакому насилию и не преследуется по закону", – уточняет Каргапольцева.
Помимо социального сопровождения женщины в центре смогут получить консультацию юриста и психологическую поддержку. Они также смогут посетить курсы по финансовой грамотности и усовершенствовать свои навыки работы с компьютером. Помимо этого центр заключил договоры с тремя организациями, которые готовы предоставить рабочие места освободившимся женщинам. Это швейное производство, компания по производству обуви и фирма, которая занимается вопросами экологии.
Помощь в центре сможет получить осужденная по любой статье женщина, но размещение предоставляется только женщинам, пострадавшим от насилия. "У них, как правило, утрачены все связи: муж или сожитель в результате преступления погиб, а родственники часто о них забывают", – объясняет Каргапольцева.
Это связано в первую очередь с тем, что большинство женщин, совершивших убийство, защищаясь от насилия, судят по тяжким уголовным статьям (ч. 1 ст. 105 и ч. 4 ст. 111 УК). В таких случаях обвиняемым грозит до 15 лет лишения свободы. За это время теряются все социальные контакты, которые были у женщин раньше.
Правоохранительные органы не понимают, что такое насилие
Наказание для тех, чьи действия квалифицируют как убийство при превышении пределов необходимой обороны (ч. 1 ст. 108 УК), значительно мягче – в этом случае обвиняемым грозит до двух лет лишения свободы. Изначально дела по этой статье в таких случаях возбуждаются достаточно редко, отмечает адвокат Анна Гордеева, которая занимается домашним насилием с 2016 года.
По ее словам, объясняется это с тем, что в России все еще не сформировалось системного подхода в расследовании таких преступлений. "У нас правоохранительные органы не понимают, что такое семейно-бытовое насилие. У них идет все четко по шаблонам. Если это убийство, они не будут разбираться, что этому убийству предшествовали долгие годы насилия. Им проще по шаблону возбудить дело об убийстве, чем собирать дополнительные доказательства, которые будут свидетельствовать о самообороне или превышении необходимой обороны", – говорит Гордеева.
Вторая причина лежит в самом определении "необходимой обороны". По закону защищаться любыми способами можно только, если действия нападающего напрямую угрожают жизни. Если же угрозы жизни нет, можно защищаться только теми способами, которые соответствуют характеру и опасности посягательства.
Считается, что жертва должна была предвидеть опасность
Гордеева говорит, что мужчина чаще всего бьет женщину руками. А значит, женщина может защититься только руками. "При этом женщине нужно ударить мужчину так, чтобы он потерял на какое-то время сознание, а у нее была возможность скрыться. И она ударяет подручными средствами: это, как правило, либо сковорода о голову, либо ножи", – добавляет адвокат. В таких случаях будет возбуждено дело об убийстве, а не о превышении необходимой обороны.
Переквалификация статьи в суде тоже встречается крайне редко. "Считается, что жертва должна была предвидеть опасность, – подчеркивает адвокат. – Она могла и должна была дистанцироваться от агрессора. Это реальные формулировки, которые я видела в приговорах".
Одним из первых дел, где суд все-таки оценил ситуацию домашнего насилия, как угрожающую жизни и здоровью женщины и признал ее право на самооборону, стало дело жительницы Находки Галины Каторовой. Она терпела побои несколько лет, неоднократно обращалась в полицию, но затем отзывала заявления, помирившись с мужем. В марте 2017 года, когда муж в очередной раз начал ее бить, Каторова несколько раз ударила его ножом. Сначала ей вменяли убийство, но потом защита обжаловала приговор и Каторова была полностью оправдана.
Побои в семье были декриминализованы в России в 2017 году. Уже несколько лет правозащитники борются за принятие закона о профилактике семейно-бытового насилия. Единственная подвижка, которая произошла с того момента, – это инициатива о введении охранных ордеров. О том, что они могут появиться в России, в начале марта рассказала заместитель председателя думского комитета по вопросам семьи, женщин и детей Оксана Пушкина. Выдавать такие ордера смогут полицейские. Предполагается, что таким образом можно будет ограничить контакты инициатора насилия с предполагаемой жертвой конфликта и ее или его родственниками.
