Герой "Дороги домой", Павел, пытается создать свой идеальный "крымский" мир в украинской глубинке, спорит с друзьями и родными о политике и ведет жизнь по экологическим принципам. Показ в кинотеатре "Октябрь" попытались сорвать провокаторы известных радикальных группировок СЕРБ и НОД, это им не удалось. Мы поговорили с Артемом Лобачем после того, как он вернулся в Беларусь: кто он, кто его герой, и почему режиссер не хочет представлять свой фильм в политическом контексте. Фото и звуковой материал использованы с разрешения автора.
Слушайте подкаст Вавилон Москва и подписывайтесь на другие подкасты Радио Свобода.
– Я родился в Борисове, небольшом индустриальном городе в центральной Беларуси. После окончания школы поступил учиться в Минск, в Художественное училище имени Глебова, специальность – дизайн. Там стал увлекаться видеосъемкой. Поступил в Академию искусств, на экранный факультет, на заочное, была куча свободного времени, я мог реализовывать свои проекты и участвовать в чужих. И вот я попал на киностудию "Беларусьфильм", на съемки фильма "Масакра" режиссера Андрея Кудиненко, и это изменило мою жизнь на ближайшие 11-12 лет. Я не только как режиссер выступаю, но и как оператор, монтажер, и сценарии пишу, и клипмейкер. Даже делаю анимацию и графику.
– Это ваш второй фильм?
– Не первый. Но, наверное, первый фильм, который я сделал максимально вдумчиво. Предыдущие фильмы были – взял камеру и побежал снимать, экспрессивно, эта работа так же начиналась. Но уже после того, как я начал снимать героя, начались события в Крыму. Потом появились поляки, которые помогли тему развивать. С Польшей у меня контакты с 2011 года. Я поступил в Варшавскую школу, на игровое кино. Меня оттуда выгнали, видимо, за то, что мои этюды были не очень (смеется). Но я был счастлив, это не испортило мое отношение к кинематографу. Увольнение меня не выкинуло из кинотусовки польской, год я еще там был, потом вынужден был вернуться в Беларусь. В 2017 году я поступил на документальное кино, в Школу Анджея Вайды, получил стипендию, и еще год изучал документальное кино, с материалом про Пашу. Я ездил несколько раз к Паше, педагоги ставили задачи – я ехал и пытался реализовать, искал, куда повернуть тему. У меня было несколько путей. Мы делали монтаж в течение года, разные версии складывали. В конечном счете я просто все монтажи удалил и начал с нуля монтировать, за месяц собрал тот фильм, который вы видели.
– Герой меняется на протяжении фильма. Он целую ферму разводит, коз, котов, любитель природы, эколог. Как вы с ним познакомились?
– Знакомство случилось в 2012 году. У нас в Беларуси много моих сверстников, которые 10 лет назад начали покупать дома, такое понятие – внутренняя эмиграция, и молодежь, у которой появляются возможности, покупают заброшенные хутора, либо несколько домов в заброшенных деревнях. Одна из таких компаний перебралась на юг Полесья, на юг Беларуси, целую деревню скупили, 10 домов, у них было комьюнити, начали деревню облагораживать, приглашать людей со всей Беларуси, со всего мира, приезжали люди из Чили, из Бразилии, из США. Короче, дауншифтеры. Паша туда приехал, и я приехал, я увидел в нем интересного героя, начал снимать.
– Эпизод, где молодые люди собираются и разговаривают на трех языках, русском, белорусском и украинском, тусовка такая же?
– Да. Тусовка довольно большая, международная, она не только была в Беларуси, и в Украине много таких деревень. Все эти люди между собой постоянно встречались, помогали друг другу. В фильме одна из таких встреч.
– Это выглядит как новая экологическая мода, новое экологическое движение. Вот Пашино домашнее хозяйство. Не очень понятно даже, что это за регион Украины. В эпизоде, где Паша с родственником едет в город, с отцом переговаривается, появляется вокзал, сталинское здание. Что это за места?
Теперь он сам центр притяжения.
– Для сюжета и смысла фильма это большого значения не имеет. Просто места, где он живет. Маленькие города. В монтаже смешано несколько локаций. Пока я снимал фильм, Паша переехал в другую деревню. Я рассчитывал, что зритель пойдет за героем и не будет вникать, где что находится. Я старался максимально это все смешать, чтобы казалось, что это единое пространство.
Герой сначала жил в Черниговской области, потом в связи с какими-то обстоятельствами переехал в Полтавскую. Там у него условия получше, уже не один дом, а четыре, они там с подругой устраивают мероприятия. Они открыли еще одну точку притяжения. Паша раньше жил в комьюнити, сейчас он отсоединился и создал новое место, куда к нему приезжают люди на мастер-классы, или время провести, отдохнуть от города. Теперь он сам центр притяжения.
– У него появилась подружка?
– С подружками – долгая история. Была одна из попыток эту ветвь создать в фильме, но подружки менялись, и мы отказались от идеи следить за его личной жизнью.
– Он в разговоре с мужиками говорит, что "я одинокий волк, девкам не верю, человек должен жить сам с собой". Это рисовка и бравада?
– Нет, это не рисовка. Я думаю, что ему действительно сложно с женщинами. Я его знаю довольно давно, и он даже за кадром не открылся настолько, чтобы я мог ответить на такие вопросы. Судя по всему, он не ищет партнера по жизни. Он самодостаточный человек, который любит больше одиночество, чем совместную жизнь.
– Зато у него отличные отношения с козлятами, кошками, это ваша камера запечатлела.
– Это он для себя открыл новый мир. Он долго иронизировал, что родители, которые остались в Крыму, у них большое хозяйство, он всю жизнь смотрел, как родители этим занимаются, и не мог понять, зачем это им надо. Он такой странник, человек, который любит ездить, ни к чему не быть привязанным. И вот спустя лет 10-15, сколько он ездил, он за это время накатался и пришел к тому же, от чего уходил. Обрел постоянное место, козочек, и в общем-то, занимается тем же, чем занимаются его родители в Крыму.
– Поразительно, что сначала он бежит из Крыма, ругает тамошних людей, политическую ситуацию, и вот он приезжает в совершенно другое место. И потрясающий финал, когда он воспроизводит, как в сказке, как во сне, свое детское место, строит пляж.
Он не хочет принимать эти обстоятельства, не хочет терпеть унижение.
– Когда он мне про это сказал, я понял, что кино есть. Он долго сам этого не понимал. Он сначала жил в Черниговской области, потом переехал в Полтавскую. В Полтавской области отремонтировал дом, завел коз, тогда он начал понимать, что нашел свое место, где он хозяин. Он все время ностальгирует по Крыму, он тяготеет к этим воспоминаниям. Тем более, что он не может туда поехать, и, соответственно, ностальгические чувства воплощает в жизнь.
– А почему не может? Он боится, или у него есть какие-то реальные ограничения? Из Украины можно в Крым попасть, особенно при наличии родных.
– Исходя из того, что я с ним обсуждал, это его принципиальная позиция. Он не хочет принимать эти обстоятельства, не хочет терпеть унижение. Последний раз, когда я с ним общался, это было его конечное решение.
Фрагмент из фильма. Павел: "Очень много людей вокруг утратили связь с прошлым, и это проблема. Потому что вокруг все часто плохо, и оттого в нашей стране происходит местами кошмар. Но в целом все закономерно, все к лучшему. Это же все началось тогда, при дедах, и вот это продолжение той войны, понимаешь, когда семью пораскидало. Это же от них одну часть народа – голодом раз, и вымерло, и заселили непонятно кого. И так постоянно из конца в конец переселяли, постоянно. Это же был огромный проект – переселение народов то в Сибирь, то туда. И потому сибиряки пишут по-белорусски (смеется), сепаратисты, понимаешь, потому что это белорусы по ходу. Потому что сибиряки – это же вот эти, как это, это индейцы, которых просто больше не осталось, их потому что вырезали. Я надеюсь, что я ошибаюсь. Мне кажется, по-любому часть из них еще жива, и очень даже все у них хорошо".
– Он политолог, как говорится в фильме, но почему-то решил учебу бросить. Какие-то рациональные объяснения были?
– Он говорит о том, что разочаровался в политике, в политологии, в изучении этих сфер, понял, что это бессмысленная наука для него. Ну, и его жизнь, которая закрутилась во времена, когда он учился в университете, показалась ему гораздо интереснее. Поэтому он сделал такой выбор. Он даже говорит в фильме, что обманул декана.
– Когда он выдает себя за будущего молодого отца, и просит академический отпуск?
– Да.
– В другом эпизоде он говорит отцу по телефону, что денег нет, он проживает то, что нажито, сейчас нужно искать новые пути заработка. Это как ему удается? Он занимается разведением коз?
– Ну, это сложно. Он живет, можно сказать, на нуле. Но он не один, есть люди, которые его поддерживают, живут в городе, зарабатывают и помогают донорством, спонсорством. Он летом ездит куда-то работать сезонно, на стройку, кто-то куда-то его пригласит, он месяц поработает и возвращается.
– Некоторые эпизоды вы пытались режиссировать, или это было чистое наблюдение? Например, когда герой просыпается, а камера его уже ждет?
– Похожий вопрос задавался, когда мы смотрели фильм "Катя и Вася идут в школу", там такая же сцена есть. И я спросил у режиссерки (Юлия Вишневецкая – прим. РС), как она это снимала. Она так же снимала, как и я. Я у Паши жил дома, знал, что у него будильник стоит на 8 утра, и встал на 15 минут раньше, выставил камеру и просто ждал, каждое утро снимал его так. Я не знал, как он проснется в этот раз, как в следующий раз. Всегда было по-разному. Я выбрал именно это утро, оно какое-то было особенное.
– Извиняюсь, мы можем затронуть момент, почему вы вынуждены были уйти из зала, когда провокаторы начали срывать просмотр?
моя история начиналась не из-за политики, а из-за героя, который попал в политические жернова
– Я, конечно, понимаю, что мой фильм имеет политический контекст, но в силу того, что моя история начиналась не из-за политики, а из-за героя, который попал в политические жернова, я не хотел бы транслировать подачу моего фильма посредством политического контекста. Поэтому, когда он только возник, я понял, что весь мой мир рушится, и из-за этой ситуации фильм будет воспринят именно как политический. А мне этого не хотелось. Я понял, что все, что бы я ни говорил, будет испорчено.
– Публика в зале все очень правильно поняла. Просто этих провокаторов в Москве знают, знают им цену.
– Я с этим не сталкивался ранее. У меня наложились все наши белорусские события. У нас уровень страха, не знаю, как у вас, в Москве, но он довольно высокий теперь в Беларуси. И без того мы тут были запуганы всей этой ситуацией, а после того, когда все открыли карты, и теперь это прилетает… Есть определенная степень беспокойства и тревоги. Я даже не совсем понимаю, что могу говорить с точки зрения безопасности для себя. Ну, если коротко, я был всегда на светлой стороне, так можно сказать.
– Сейчас вы видитесь с Пашей?
– Сейчас с этими границами сложно, но мы созваниваемся иногда. Последний разговор получился скомканный, фильм я сделал больше года назад, а он не проявлял желания его посмотреть. И я говорю: "Паш, фильм готов, что не спросишь?" Он говорит: "Так это твой фильм, ты так увидел, а мне неинтересно. Я живу свою жизнь, мне своя жизнь интересна". Я только подумал: забавно… Так долго общались, он вовлекался в фильм, много вместе придумывали, поехать к этой бабуле, съездить в ту деревню, там поехать к этой деду, все вместе сочиняли. А тут он так поменялся, что фильм даже смотреть не хочет. И я подумал, что, может быть, разошлись наши дорожки. Я сделал кино, он живет своей жизнью.
Я еще от себя должен добавить кое-что. Сначала у вас спрошу, а потом сам скажу. Как вы думаете, я же, как автор, не должен нести ответственность за то, что говорит мой герой?
– Нет, конечно. Зрители в зале ровно это и кричали провокаторам.
– Я не слышал. Я же не был в зале. Когда он рассказывает про свой отъезд из Крыма, и довольно неуважительно говорит про население Крыма, я понимал, что это может быть воспринято болезненно. Я на месте Паши так бы не говорил. Но в силу того, что я не несу ответственность в каком-то смысле за то, о чем говорит герой фильма, себе эти слова я приписывать не буду. Но удалять их из фильма – это было бы тоже неправильно, потому что эти слова говорят о моем герое, говорят о той боли, которая в нем до сих пор живет.
Фрагмент из фильма. Павел: "Я вижу море, у меня уже есть эта картинка, я видел его. Картинка того пляжа. И это будет мой маленький Крым, как вот те холмы, за которые садится солнце, это как будто мои горы".
Подкаст Вавилон Москва можно слушать на любой удобной платформе здесь. Подписывайтесь на подкасты Радио Свобода на сайте и в студии наших подкастов в Тelegram
