- Европейский суд встал на сторону трансгендерной женщины, которой российские власти запретили общаться с родными детьми.
- Как выиграть суд у агрегатора такси и почему в России стопорится принятие профильного закона.
ПЕРЕМЕНА ПОЛА – НЕ ПОВОД ОТБИРАТЬ ДЕТЕЙ
На этой неделе Европейский суд по правам человека вынес решение по жалобе "А.М. против России", признав, что государство нарушило право заявительницы на уважение частной жизни и право не подвергаться дискриминации. Это особенное дело – ничего подобного прежде страсбургские судьи не рассматривали. В жалобе речь шла об ограничении трансгендерной женщины в родительских правах исключительно из-за ее трансгендерности.
На видеосвязи с нами – Татьяна Глушкова, юрист Проекта правовой помощи трансгендерным людям и Правозащитного центра "Мемориал" (российские власти признали "Мемориал" "иностранным агентом", но здесь с этим не согласны).
Татьяна, ЕСПЧ рассмотрел это дело в рекордные для него сроки – всего за два года. Почему?
Видеоверсия программы
Нельзя разлучать родителя и ребенка только на том основании, что родитель – трансгендерный человек
Татьяна Глушкова: Европейский суд дал этой жалобе приоритет. Он может это сделать, если скорость рассмотрения сильно влияет на ситуацию заявителя. Чаще всего приоритизируются либо жалобы, где заявитель может в скором времени скончаться, либо такие, в которых речь идет о воспитании детей, ведь дети растут быстро.
Наша позиция заключалась в том, что нельзя разлучать родителя и ребенка только на том основании, что родитель – трансгендерный человек. Из экспертизы, сделанной в Институте имени Сербского, на которой были основаны все российские судебные решения, следует, что у экспертов нет претензий к тому, как наша доверительница осуществляет свои родительские функции. Но тот факт, что она – трансгендерная женщина, по мнению экспертов и российских судов, может нанести вред психологическому здоровью и развитию детей. То есть ничто, кроме трансгендерности, не было основанием для ее разлучения с детьми.
Марьяна Торочешникова: Но страсбургские судьи все-таки приняли сторону заявительницы: чем они мотивировали свою позицию и какие нарушения усмотрели?
Татьяна Глушкова: Написав, что взаимодействие с трансгендерным родителем может нанести вред психологическому здоровью и развитию детей, эксперты не уточнили, какой это вред, в чем он заключается, не сослались ни на одну научную работу, которая бы это подтверждала. Более того, они сами написали, что этот вопрос не исследован в России. ЕСПЧ закономерно счел эту позицию порочной. Он сказал, что суд должен был, посмотрев на эту экспертизу, понять, что к ней есть вопросы. Более того, Европейский суд считает, что государство должно принимать все возможные меры, чтобы сохранить связь между родителями и детьми. А полный разрыв связи между ними должен рассматриваться как самая крайняя мера, когда власти уже рассмотрели все способы воссоединения семьи и поняли, что это невозможно. В данном случае ни о каких попытках воссоединения семьи даже речи не шло, наоборот, власти прикладывали все усилия, чтобы разъединить родителя с детьми.
Марьяна Торочешникова: Что будет теперь с вашей доверительницей? И как это решение ЕСПЧ повлияет на судьбы других трансгендерных людей?
Государство должно принимать все возможные меры, чтобы сохранить связь между родителями и детьми
Татьяна Глушкова: Нужно дождаться вступления постановления в силу. После этого у нашей доверительницы возникнет право обратиться в российский суд для того, чтобы отменить решение об ограничении в родительских правах. Если оно будет отменено, то она уже сможет подать заявление в суд о назначении порядка свиданий с детьми.
Я знаю ситуации, когда после постановления Европейского суда при пересмотре дела новое решение было точно таким же, как предыдущее, и боюсь, что здесь мы можем получить такой же результат.
Марьяна Торочешникова: То есть в таком случае получается, что для других трансгендерных людей это чисто эмоциональная поддержка?
Татьяна Глушкова: Это постановление Европейского суда сейчас имеет больше ценности для других стран – членов Совета Европы, чем для России, потому что это первое постановление ЕСПЧ, где он сказал, что трансгендерность родителя не может быть основанием для разлучения его с ребенком. И если в каких-то других странах Совета Европы сейчас рассматриваются подобные дела, то это постановление – юридически значимый документ, который, если страна в принципе склонна выполнять постановления ЕСПЧ, она должна принять во внимание. Наша страна, к сожалению, не склонна принимать во внимание позиции ЕСПЧ, скорее наоборот, склонна их игнорировать.
Марьяна Торочешникова: Но почему Россия, признавая право людей на трансгендерный переход, даже имея прописанный регламент (причем не только медицинский, но и юридический) для такого перехода, тем не менее ведет себя довольно странно по отношению к таким людям, когда речь касается каких-то других их прав?
Татьяна Глушкова: Трансгендерный переход в России традиционно, начиная еще с советских времен, рассматривается как вопрос психиатрический, а трансгендерные люди – как пациенты, люди, которые родились с заболеванием "транссексуализм", и им необходимо помочь адаптироваться в социуме. На этой позиции стоит российская психиатрия: это вопрос медицинский, не политизируйте это.
Трансгендерный переход в России традиционно рассматривается как вопрос психиатрический
Когда власть сталкивается с тем, что в реальной жизни все несколько сложнее, что люди могут заводить детей, а потом совершают трансгендерный переход, и от этого не перестают быть родителями, здесь система дает сбой, и вступает в силу уже другой механизм: негативная, ограничительная политика по отношению к ЛГБТ. А уж если какая-то часть аббревиатуры ЛГБТ и дети находятся в одном предложении где-то рядом, то сразу загорается ярлык "опасность" – и надо быстрее их развести.
ИМПОРТНЫХ КОРМОВ НЕ БУДЕТ
В России запрещают импорт кормов для животных. В Россельхознадзоре говорят, что обнаружили незарегистрированные генно-модифицированные компоненты в кормах для домашнего скота. Но переживают хозяева кошек и собак, особенно тех, которым нужен специализированный диетический корм. Представители зообизнеса предупреждают, что в результате запрета пострадают именно домашние питомцы.
ТАКСИ – ЭТО ОПАСНО?
Пожизненная пенсия от агрегатора такси: суд в Москве встал на сторону потерпевшей в дорожно-транспортном происшествии по вине таксиста. На то, чтобы привлечь к ответственности "Яндекс. Такси", ушло пять лет. Компания отказывалась взять на себя ответственность за случившееся, заявляя, что она лишь посредник между пассажиром и перевозчиком.
У нас на связи – правозащитник в сфере легкового такси общества "Синих ведерок" Елена Гращенкова, координатор движения "Стоп нелегал" Евгений Грэк и адвокат Марат Аманлиев.
Елена, у вас есть объяснение, почему на целых пять лет растянулась эта судебная тяжба, прежде чем вы получили то решение суда, которое вас вполне удовлетворяет?
Мне поставили пожизненный диагноз: я никогда больше не стану здоровым человеком
Елена Гращенкова: Мы же были фактически первыми, кто вступил в такой конфликт с агрегаторами такси. В 2016 году была авария, весь тот год я лечилась. В 2017-м мы подали иск и проиграли первую инстанцию в Тушинском суде. А параллельно шел процесс с другим агрегатором – такси "Престиж": Виктория, у которой в такси погибла мама, шла к Верховному суду четыре года. И вот в 2018 году одновременно мне отказал Тушинский районный суд в восстановлении моего права потребителя, а Верховный суд установил ответственность агрегаторов. Мы воспользовались постановлением пленума ВС, и в 2019 году выиграли первый процесс.
А потом прогресс в моем лечении остановился, и мне поставили пожизненный диагноз: я никогда больше не стану здоровым человеком. И я решила, что кто-то должен за это платить, поэтому в 2019 году подала второй иск. А потом началась пандемия.
Марьяна Торочешникова: Евгений, среди пассажиров такси, пострадавших в авариях, много ли людей, которые судились и добились чего-то от таксомоторной компании?
Евгений Грэк: Каждый день гибнут или страдают люди, заказывающие такси через агрегатор. Людей, которые идут в суды, единицы. Тех, кто готов идти дальше, видя нашу бюрократию, получая подкупы от агрегаторов, практически нет.
Я знаком с Михаилом Муратовым, у которого сестра погибла под колесами "Яндекс. Такси": он бросил работу, полгода обивал пороги кабинетов и в итоге добился закрытия компании и того, что виновника ЧП посадили. Сергей Курташкин, водитель такси, не добившись правды в своем регионе, установил гроб, символизирующий гибель такси, на свой автомобиль и приехал с ним в Москву. Если бы таких людей было больше, мы бы жили в абсолютно другом государстве.
Каждый день гибнут или страдают люди, заказывающие такси через агрегатор
Заказывая такси, мы имеем в виду, что поездка должна быть безопасной, за рулем находится водитель, который знает ПДД и город, понимает язык, на котором говорят в стране. И когда мы вместо этого получаем разбитое корыто, а за рулем человек, который, возможно, не имеет водительского удостоверения или находится в состоянии наркотического опьянения... А в Москве, наверное, в одном из семи случаев мы получаем именно таких людей за рулем – это или беглый преступник, или человек с иностранными правами, или вообще без прав.
Марьяна Торочешникова: Это ведь довольно распространенная ситуация, когда водитель заснул, употреблял наркотики, был пьян. Например, в 2020 году на российских дорогах произошло 145 тысяч автомобильных аварий, погибли более 16 тысяч человек. Такие данные привел глава ГИБДД Михаил Черников и добавил, что число смертей в авариях с участием такси за год увеличилось на 20%.
Марат, почему агрегаторы такси отмежевываются от историй, связанных с ДТП? Почему "крайними" остаются именно водители, которые иногда даже сроки получают, но взять-то с них, по большому счету, нечего?
Марат Аманлиев: У них есть желание получать денежные средства в виде комиссии с заказа и не нести никакой ответственности. Они в основном прикрываются своим лицензионным соглашением, в котором прописывают, что между вами заключается договор о том, что они бесплатно размещают ваш заказ на предоставление услуги по перевозке, но сами не имеют никакого отношения к этой перевозке. Но они забывают простую вещь: они принимают деньги за поездку, вся переписка ведется с ними, деньги в случае вашего недовольства поездкой возвращают вам именно они. Это означает, что они действуют как агенты, и они действуют за свой счет. А статья 1005 Гражданского кодекса говорит: в случае, если агент выступает от имени принципала, но действует за свой счет, он отвечает перед человеком, которому оказывает услугу.
У агрегаторов есть желание получать комиссии с заказов и не нести никакой ответственности
Когда человек говорит: "Ребята, я попал в ДТП, у меня вред здоровью", – они ему отвечают: "Мы же тебе говорили, что мы – бесплатная услуга. Вот езжай в Улан-Удэ, где зарегистрирован наш партнер, к нему и предъявляй все претензии". Люди почему-то верят и уходят к какому-то таксопарку, который существует только в цифровом формате: просто есть какое-то ООО, которое присоединилось к программному обеспечению агрегатора и теперь называется таксопарком.
Марьяна Торочешникова: С одной стороны, всем очень удобно такое положение дел, когда есть некие агрегаторы, которые помогают довольно быстро найти водителя рядом, и стоит это просто копейки по сравнению со многими другими странами мира. Но почему столько проблем именно в России?
Елена Гращенкова: Во всем цивилизованном мире Uber-подработчики и профессиональные таксисты – это две разные отрасли. Для клиента совершенно очевидно: вы выбираете услугу профессионального такси, где имеется соответствующая подготовка водителя, то есть это будет на 99,9% безопасная поездка, либо это случайный человек. В США никакой подработчик не выедет на дорогу без лицензии и никогда в жизни не нацепит на себя "шашки".
А в России, когда пришел Uber, была совершена роковая ошибка. Когда у нас эти программы начали объединять на своих платформах подработчиков, то есть физических лиц... Если говорить Uber – люди не поймут, и они стали говорить "такси". ФАС как-то промолчала на это, то есть шел обман потребителя, недостоверная реклама.
А дальше присоединились государственные органы и вместо того, чтобы отделять их друг от друга, начали выдавать им всем официальные разрешения. В Москве проблема с приезжими людьми, которые не умеют водить машину в этом городе. Любой человек может оформить соответствующие документы и получить разрешение на работу в такси. Таким образом, эти разрешения стали получать разные люди, то есть они подменили модель такси моделью каршеринга. Поэтому в итоге для пассажира перемешались профессиональные и непрофессиональные водители. Это просто лотерея. Они все по одной цене, у всех красивые желтые машины, логотип на двери, наружная реклама. В потребительском сознании так и осталось желтое такси, а внутри понапихали непонятных "ОООшек", "ИПэшек", арендаторов, которые нигде не прописаны, и их невозможно найти и привлечь к ответственности.
В США никакой подработчик не выедет на дорогу без лицензии и никогда не нацепит на себя "шашки"
Я как правозащитник постоянно хожу с гражданами по судам. Ни один "подключашка" или таксопарк за пять лет ни разу не явился в суд. Пару раз нам отвечали на телефонные звонки, после чего блокировали номера. Они не для того создавали свои конторы, чтобы потом за что-то отвечать. Они просто лопаются и испаряются. А пассажир остается. Агрегатор ему говорит: "А мы всего лишь бесплатный сервис. Вы не нашли ООО "Ромашка"? Ваши проблемы". А мы в нашем процессе предъявили претензию по закону о защите прав потребителей, как в любом магазине.
Марьяна Торочешникова: Евгений, этой проблеме уже не один год. О необходимости изменения закона о такси говорили чуть ли не сразу с момента его принятия в 2011 году. А когда появились агрегаторы такси, он оказался просто не приспособленным к современной жизни. Сейчас в Госдуме есть аж два законопроекта о внесении изменений в закон о такси, но у депутатов до них никак руки не доходят. Как вы думаете, почему до сих пор законодательно не могут отрегулировать эту отрасль, которая касается буквально каждого?
Евгений Грэк: В Госдуме валяется как минимум пять законопроектов. Появлялись разумные законопроекты, агрегаторы пытались протащить свои законы, чтобы выйти из-под ответственности. И сейчас есть два наиболее известных законопроекта. Один, на мой взгляд, написан целиком по заказу агрегаторов. Второй имел здравые зерна, и можно было превратить его в нормальный закон, защищающий всех участников рынка. Но даже в этот законопроект вмешались агрегаторы. В итоге сам автор законопроекта внес какие-то нелепые поправки, которые выводят агрегаторов из-под действия законодательства.
Проблема, я думаю, в наших коррумпированных чиновниках. Очень много лиц, заинтересованных в том, чтобы завозить дешевую иностранную рабочую силу, чтобы не проводить проверки, а на бумаге выдавать красивые цифры о том, что такси стало больше, таксопарки стали свежее. В результате страдают и пешеходы, и пассажиры, и сами водители, которых превратили в рабов. Нередки случаи, когда водители проводят за рулем по трое суток, находясь на энергетиках или наркотиках.
Проблема в наших коррумпированных чиновниках
Марьяна Торочешникова: Можно ли безболезненно решить эту проблему, внеся корректирующие положения в действующий закон, или его надо полностью переписывать?
Елена Гращенкова: Бизнес-модель подработчиков совершенно не сочетается с бизнес-моделью перевозчиков, крупных таксомоторных предприятий. В отрасли такси вообще ничего не надо менять, там достаточно хороших законов. А вот для подработчиков нужно создать отдельное направление: снять с них "шашки", выдать всем разрешение персонально на водителя, то есть регулировать их по западному образцу.
