В России полным ходом идет избирательная кампания перед выборами в Государственную думу. При зачищенном от оппозиции политическом поле выступления и шаги, предпринимаемые каждым из кандидатов, привлекают повышенное внимание. Некоторое время назад телеканалу "Дождь" дал интервью лидер партии "Новые люди" Алексей Нечаев, в котором, помимо прочего, говорилось о российских политических заключенных. Нечаев упорно уходил от прямого ответа на вопрос ведущего, есть ли сейчас политзэки в нашей стране, и переводил разговор на другое. Мол, у нас много людей, находящихся за решеткой несправедливо, в результате споров по экономическим причинам, а не по фактам совершения реальных преступлений.
Позволю себе выразить удивление, что кто-то еще сомневается, существуют ли в нынешней России политзэки. Я полагала, ответ на этот вопрос давно очевидным, задавать его – всё равно что обсуждать: вращается ли Земля вокруг Солнца или Солнце вокруг Земли? Понятие "политический заключенный" чётко определено, в частности, резолюцией Парламентской ассамблеи Совета Европы. Конечно, можно называть белое чёрным и наоборот, но суть дела от этого не изменится, и само явление, к сожалению, никуда не исчезнет. После небольшого – особенно с исторической точки зрения – перерыва в десяток лет, с конца 1980-х до конца 1990-х, наличие политических заключенных опять стало реальностью в России. Список политзэков, который составляет, в том числе, правозащитный центр "Мемориал" (организация внесена Министерством юстиции России в список "иноагентов" и оспаривает этот статус), неуклонно возрастает.
Другое дело – очень важная проблема, о которой говорил в интервью "Дождю" Нечаев, а именно наличие в стране несправедливо осужденных. Эта группа сидельцев, очевидно, намного более обширна, чем число политзэков. Скажем, за решетку отправляют вследствие коррупции, по заказу влиятельных недоброжелателей, или когда ты перешел кому-то дорогу, чтобы молчал, или чтобы не мешал, или чтобы с тобой расквитаться... Например, я склонна считать, что именно это произошло с осужденным по сфабрикованному уголовному делу Александром Маркиным, о котором не раз писала. Или сажают для того, чтобы поставить "галочку", будто преступление раскрыто, или из-за низкого качества правосудия, когда следствие и суд не хотят или не умеют докапываться до всех обстоятельств по делу…
Если новых лидеров и нет, то именно потому, что им не дают вырасти
Меня всегда поражало, что сейчас, обосновывая арест либо его продление, обвинение обходится шаблонными фразами: "Может скрыться от следствия, оказать давление на свидетелей". По-хорошему, эти стандартные фразы необходимо наполнить конкретным содержанием: какие именно факты указывают на то, что обвиняемый действительно может и собирается вести себя недобросовестно? Однако если защита в судах обязана скрупулезно обосновывать всё на свете, то обвинению достаточно использовать ничем не подкрепленные формулировки. Или другое – ставшие уже притчей во языцех тезисы обвинительных заключений: "В неустановленное время, в неустановленном месте вступил в сговор с неустановленными лицами"… Я столкнулась с ними впервые на процессе по делу Алексея Пичугина, а потом неоднократно слышала на других судах. Как можно защищаться от такого обвинения, если ничего не установлено? Как можно доказать, что в неустановленное время ты не был в неустановленном месте и не общался с неустановленными лицами?
Ещё один вопрос, по которому нередко ведутся дискуссии: уместно ли проводить параллели между преследованием политических оппонентов и других неугодных сейчас и тем, что происходило в советском прошлом? Обыски, посадки журналистов, бесконечное выявление "шпионов", "изменников родины", "иностранных агентов" и участников "нежелательных" организаций… Это очень скверная примета нашего времени, но тем не менее меня несколько коробит, когда его сравнивают со сталинским. Оно – другое, хотя иногда, к сожалению, не менее жестокое. Достаточно вспомнить 18-летнее несправедливое заключение Пичугина.
В обществе полемизируют и о том, можно ли назвать современные политические репрессии в России массовыми или только точечными? Думаю, что "точечными" их уже не назовешь – государство системно ведёт наступление на базовые права человека – свободу слова, свободу объединений, вероисповедания и другие важные права и свободы. Но происходящее – это и не то, что было при Сталине. По-моему, репрессии действительно становятся вполне массовыми, но это происходит, когда гражданская активность поднимается к определённому властью уровню, выше которого, по её мнению, "нельзя". Скажем, опасной становится политическая деятельность, политические амбиции.
Это особенно ярко видно сейчас на примере выборов в Государственную думу. Недавний арест муниципального депутата Тверского района Москвы Кетеван Хараидзе, едва она собралась баллотироваться в депутаты, а до этого условный срок депутату Тимирязевского района столицы Юлии Галяминой – тому яркие иллюстрации. Сторонники нынешней власти часто говорят: "Если не Путин, то кто? Никого ведь нет!" Но если их и нет, то именно потому, что новым лидерам не дают вырасти – сажая ли их за решётку, как Алексея Навального или Андрея Пивоварова, выдавливая ли за границу, как Дмитрия Гудкова или Александра Соловьева и многих других.
Низкое качество системы правосудия и использование её в политических целях – это, по моему мнению, две разные, хотя и связанные между собой проблемы. Нельзя одну подменять другой, и с обеими, безусловно, надо бороться. Лично для меня – лакмусовая бумажка, как тот или иной политик, заявляющий о своих амбициях, относится к проблеме существования в России политзаключенных и несправедливо осужденных. Именно её решение должно быть первоочередной задачей, первым пунктом в предвыборной программе любого кандидата.
Вера Васильева – журналист, ведущая проекта Радио Свобода "Свобода и Мемориал"
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
