Евросоюз разворачивает "зеленую трансформацию", результаты которой напрямую коснутся и России. Что предлагается, почему и что из этого может стать реальностью?
"Мы должны ответить на вызовы изменения климата, адаптировать к ним сельское хозяйство, промышленность, ЖКХ, всю инфраструктуру, создать отрасль по утилизации углеродных выбросов, добиться снижения их объемов и ввести здесь жесткий контроль и мониторинг". Нет, эти слова принадлежат не активисту Greenpeace или лидеру партии Зеленых в какой-нибудь западной стране. Их произнес Владимир Путин, обращаясь в конце апреля этого года к Федеральному собранию. Трудно понять, насколько искренне президент РФ озаботился экологической проблематикой, а насколько это дань мировой политической моде. Однако в июле стало ясно, что всё более чем серьезно: новый пакет экологических инициатив, обнародованный Европейской комиссией, сулит такие изменения в экономике и всей жизни европейцев, которые затронут далеко не только страны ЕС.
Европа как зеленая идиллия?
Автомобили, ездящие на бензине или дизельном топливе, практически исчезли. На дорогах Европы доминируют электромобили, а также машины, использующие водородное топливо. "Розетки" для электромобилей в странах ЕС можно найти везде – на шоссе они встречаются как минимум каждые 60 км, водородные заправочные станции – пореже (одна на 150 км). Самолеты в европейских аэропортах и суда в портах морских заправляются смесью, большую часть которой составляет экологически "щадящее" топливо. За последние 15 лет Европа пережила колоссальную реновацию жилого фонда, в результате которой на отопление большинства зданий уходит в разы меньше энергии, чем в 2020 году, не говоря о временах более отдаленных. Почти половину электроэнергии, вырабатываемой в ЕС, производят электростанции, работающие на возобновляемых источниках энергии – солнечном свете, ветре, морских приливах и т.д. Европа успешно выполнила поставленную задачу: в 2030 году объем выделяемых ею в атмосферу газов, вызывающих парниковый эффект, снизился на 55% по сравнению с 1990 годом. В 2035 году, когда в ЕС перестали регистрировать автомобили с двигателями внутреннего сгорания, в центре Брюсселя открыли памятник Франсу Тиммермансу – социалисту из Нидерландов, который в начале 2020-х в ранге заместителя председателя Еврокомиссии возглавил European Green Deal – "зеленую трансформацию" Европы.
Примерно так может выглядеть идиллическая картина, которую рисуют в своем воображении инициаторы небывало масштабной программы "зеленого" преобразования экономики, обнародованной в середине июля главой Европейской комиссии Урсулой фон дер Ляйен.
"Европейцы приняли решение. Они хотят сделать Евросоюз климатически нейтральным к 2050 году. Мы предлагаем план того, как достичь наших целей: сократить выбросы на 55%, при этом сохраняя экономический рост и создавая рабочие места, и обеспечить справедливую и честную энергетическую трансформацию для всех европейцев".
Под "климатическим нейтралитетом" понимается главная цель всей стратегии European Green Deal: полное прекращение к середине века роста объема выбросов в атмосферу, способствующих глобальному потеплению. Помимо 55-процентного в сравнении с уровнем 1990 года их снижения уже к концу этого десятилетия (Брюссель всё время ужесточает временные и количественные лимиты, которых следует достигнуть) поставлено еще несколько целей. Это:
- ускоренный отказ от автомобилей с двигателем внутреннего сгорания,
- 40-процентная доля возобновляемой энергии к тому же 2030 году (сейчас это 20%, хотя показатели очень неодинаковы в разных странах),
- посадка до конца этого десятилетия 3 миллиардов новых деревьев,
- упомянутая выше реновация общественных зданий и жилого фонда (35 млн строений к 2030 году), призванная сделать европейское жилье более энергетически экономным,
- до сих пор не существовавшее налогообложение авиационного топлива,
- введение специального "углеродного налога" на ввозимую в Европу продукцию экологически вредных (по строгим европейским параметрам) производств.
Опять придут "желтые жилеты"?
Платить "углеродный налог" будут не сами производители, а те европейские фирмы, которые ввозят их продукцию. Эта новость не порадовала многих торговых партнеров ЕС – таких как Китай, Россия, Украина или Египет. Ведь в списке продукции, которая может быть обложена новым налогом, – сталь, алюминий, цемент и минеральные удобрения, то есть многое из того, что эти страны поставляют на европейский рынок. Не говоря уже о том, что "зеленая трансформация" приведет к резкому снижению спроса на углеводородное топливо в Европе – и для чего, спрашивается, тогда строился, к примеру, вызывающий столько споров "Северный поток"? В Минэкономразвития России уже оценили, например, дополнительные издержки российских металлургов в 7,6 миллиарда долларов. Ассоциация "Русская сталь" обратилась в правительство с просьбой защитить российские интересы – например, оспорить введение трансграничного углеродного налога во Всемирной торговой организации.
В Брюсселе отмечают, что импортная продукция, произведенная с соблюдением экологических норм, сопоставимых с европейскими, не будет облагаться никакими дополнительными налогами. Таким образом, это инструмент европейцев, с помощью которого они постараются обратить торговых партнеров в свою веру, подтолкнув их к введению аналогичных "зеленых" стандартов в экономике. Если остальные страны подключатся к процессу быстрого снижения вредных выбросов, "никаких проблем между нами не будет", – заверяет Франс Тиммерманс. Но, как отмечает издание Politico, эффект может оказаться обратным и привести к введению тарифов на европейскую продукцию в других странах и новым торговым войнам.
Скептики в самой Европе подвергают критике другие пункты предложенной Брюсселем программы. Это прежде всего изменение системы так называемой торговли выбросами (EU Emissions Trading System, ETS). В ее рамках каждая тонна выпускаемого в атмосферу углекислого газа имеет свою цену (сейчас она составляет чуть более 50 евро), а каждый эмитент – предписанный ему лимит выбросов. Если кто-то из них не выбрал свою квоту, он может продать ее заинтересованным участникам рынка. За счет постоянного роста цены выбросов и снижения лимитов общий уровень эмиссии в Европе снижается: с 2005 года, когда была учреждена ETS, – почти на 43% в тех секторах экономики, которые эта система охватывает.
Европейцы приняли решение. Они хотят сделать Евросоюз климатически нейтральным к 2050 году
Транспорт и здания к их числу до сих пор не принадлежали, в то время как на их долю в ЕС приходится 30 и 36% выбросов соответственно. Если оба сектора включат в ETS, неизбежен рост цен бензина и других видов экологически вредного топлива, в том числе используемого для отопления помещений. Многие эксперты – например, авторы доклада, опубликованного недавно под эгидой European Climate Foundation, – считают поставленные Еврокомиссией цели нереальными и предупреждают о возможных негативных социальных последствиях. Их уже почувствовала Франция, когда в 2018 году правительство решило повысить налог на углеводородное топливо, прежде всего на дизель. Это стало толчком к многомесячным протестам движения "желтых жилетов". Возможно, именно поэтому Франция не столь активно, как Германия, выступает в поддержку нынешней экологической инициативы Еврокомиссии, а глава комитета Европарламента по охране окружающей среды француз Паскаль Канфен нередко выступает в роли оппонента "главного эколога" ЕС Франса Тиммерманса:
"Я решительно поддерживаю исторический пакет законопроектов по климату, представленный Еврокомиссией, – за исключением создания нового углеводородного рынка для топлива и зданий. Это должно быть исправлено [при обсуждении и утверждении] в Европейском парламенте".
В Брюсселе, впрочем, тоже сознают опасность того, что люди могут выйти на улицы, если им придется из-за роста счетов за отопление и электричество мерзнуть в своих домах и квартирах зимой и страдать от жары летом (кондиционер в новой Европе может превратиться в предмет роскоши – кстати, как и полет на самолете). Поэтому предусмотрено создание Евросоюзом Социального климатического фонда, который намерен выделить после 2025 года для "смягчения удара", вызванного возможным подорожанием, более 70 млрд евро. Предполагается, что такую же сумму добавят правительства стран-членов ЕС. Но для этого они еще должны согласиться с брюссельскими планами, что до конца не гарантировано.
Климат и политика: что первично?
"Возникают два больших политических вопроса, – отмечает в интервью Радио Свобода Роланд Фройденштейн, директор политических программ Центра европейских исследований имени Вилфрида Мартенса (Брюссель). – Первый: насколько велики будут полномочия Еврокомиссии при реализации стратегии European Green Deal, а что останется в ведении отдельных государств-членов? И второй: как распределить расходы – и между отдельными странами, и между гражданами? В этом контексте очень важно сохранить глобальную конкурентоспособность европейского бизнеса. Определенные концепции и предложения лежат на столе, но впереди еще очень крупные политические сражения".
По мнению эксперта, поскольку Германия является важной опорой климатических инициатив Брюсселя, серьезное влияние на исход этих сражений окажут результаты сентябрьских парламентских выборов в ФРГ. "По их итогам наиболее вероятно формирование коалиции ХДС и Зеленых, с новым лидером ХДС Армином Лашетом в должности канцлера – хотя до выборов еще 8 недель, а все лидеры основных партий пока не очень удачно проявили себя в ходе предвыборной кампании. Но если "черно-зеленая" коалиция сложится, то она будет выступать за усиление роли ЕС в осуществлении European Green Deal и за более равномерное распределение нагрузки между странами", – считает немецкий политолог.
Впереди еще очень крупные политические сражения
Насколько вообще радикальную экологическую политику можно считать жестом отчаяния, вызванным серьезностью климатической угрозы? Вот мнение Владимира Семенова - ведущего российского специалиста по моделированию климата, заведующего лабораторией климатологии Института географии РАН, члена-корреспондента РАН:
– Если понимать под потеплением только увеличение глобальной температуры атмосферы, то, вопреки обилию алармистских статей с яркими заголовками, рост температуры в настоящий момент идет теми же темпами, что и в девяностых годах прошлого столетия. Нужно также понимать, что даже если летние температуры или зимние температуры разных лет сильно отличаются друг от друга, то тут рано говорить о климатическом тренде. Это может быть просто результатом изменчивости. Для того чтобы говорить о тренде, нужно наблюдать изменения температуры минимум в течение двадцати лет. Но льды в Арктике действительно тают быстрее. В связи с этим меняется динамика состояния Северного Ледовитого океана и северных морей. Даже говорят о том, что вся эта система переходит в качественно новый режим.
– Насколько оправданны столь радикальные меры, как отказ от двигателей внутреннего сгорания?
– На мой взгляд, такие меры надо рассматривать как своего рода рекламу новой повестки дня, которая в соответствии с Парижским соглашением декларирует снижение выбросов углекислого газа и переход от использования традиционных источников энергии к "зеленой энергетике". На самом деле отказ от двигателей внутреннего сгорания вряд ли может сыграть большую роль в сокращении выбросов СО2, так как сам их вклад не слишком велик. Еще меньше он, кстати, от самолетов. Но зато такая мера будет заметна каждому и станет "кирпичиком" в построении новой безуглеродной экономики. Кроме того, климатическая система довольно консервативна и нужно понимать, что меры, принятые сегодня, отразятся на состоянии климата самое раннее через 20–30 лет, – считает Владимир Семенов.
К слову, весь смысл European Green Deal может быть поставлен под сомнение, если другие страны, являющиеся крупными эмитентами вредных выбросов, прежде всего Китай и США, не примут собственные радикальные меры по борьбе с климатическими изменениями. Возможный характер этих мер и координация глобальных экологических усилий будут обсуждаться этой осенью в Глазго на Климатической конференции ООН (СОР26). Возможно, решение Еврокомиссии обнародовать свой масштабный план борьбы за зеленое будущее – это прежде всего попытка показать пример остальным.
