"Мне Украина спалила хату. Но Россия уничтожила весь город" Восемь лет жизни Марьинки – прифронтового города в Донецкой области
За девять месяцев полномасштабного российского вторжения в Украине появились десятки поселений-призраков – разрушенных до руин городов и деревень. Одно из таких – Марьинка в Донецкой области. “Наш город целенаправленно разрушали квартал за кварталом. Его больше нет” – так описывают наши собеседники судьбу своей малой родины. 4 ноября Украина, которая по состоянию на середину ноября контролирует большую часть Марьинки, заявила, что вывезла из города последнего мирного жителя.
Восемь лет назад в Марьинке жили около десяти тысяч человек. Каждый рабочий день ранним утром автобус вёз шахтеров по проспекту Дружбы на шахту "Трудовская". Они проезжали мимо шинного завода, который уже много лет не производил шин, но где в заводской столовой отмечали свадьбы и проводили поминки. Затем – мимо центральной площади города, где на фоне золотых куполов новенькой церкви стоял традиционный памятник Ленину. Ехали мимо рынка, автовокзала, через мост – и на выезд в сторону Донецка. В 2014 году там, к востоку от Марьинки, фактически начиная от границы города, возникла территория, неподконтрольная Украине, – так называемая "ДНР".
“Вся Заводская в огне”
Война пришла Марьинку 11 июля 2014 года, когда на город упали первые ракеты. В тот день погибли пять человек. В том числе 52-летний Виктор Белоцерковец, который жил в доме номер 6 по Заводской улице. При последующих обстрелах города этот дом выгорел практически дотла и стал местом паломничества иностранных журналистов, которым на его примере показывали, как Россия или поддерживаемые её сепаратисты обстреливали Украину. Местные жители до сих пор спорят, кто именно нанёс первый удар по городу.
Стратегическое значение Марьинки
Марьинка находится к западу от Донецка, до ближайшего района которого (Трудовские) – меньше пяти километров. Рядом с Марьинкой проходит трасса. Через город Курахово (в 30 км), где расположена ТЭЦ, она ведёт далее в сторону Запорожья.
О стратегическом значении Марьинки писал ещё в июне 2015 года представитель Администрации президента Украины по вопросам спецоперации в Донбассе Андрей Лысенко. Он подчеркивал, что Марьинка находится в непосредственной близости к Донецку, где у сепаратистов находилась крупная база с техникой, боеприпасами и личным составом. "Марьинка является одним из опорных пунктов, который стоит на дороге в Курахово, там есть водохранилище, там есть электростанция, – говорил, Лысенко. – Удобно было бы [для "ДНР"] ее захватить”.
Местные жители рассказывают, что ещё весной 2014 года видели войска “ДНР” в Марьинке. Однако в августе 2014 года ВСУ заняли почти весь город, оттеснив “ДНР” на самую окраину ближе к выезду на Донецк – в район улицы Зеленый гай, где располагался военный госпиталь и школа-интернат. Периодически в течение восьми лет войска “ДНР” предпринимали попытки продвинуться к трассе, ведущей в Курахово, но значительного успеха не добились. Марьинка оказалась в “серой зоне” и фактически на линии фронта.
С позиций “ДНР” уже в марте 2022 года начали наступление и регулярные российские войска.
“Как говорится, не пойман - не вор. Но в тот день - 11 июля - если судить по направлению прилётов, Марьинке досталось от Украины, – рассказывает местная жительница Людмила. – В начале одиннадцатого вечера ВСУ якобы начали обстрел блокпоста сепаратистов в стороне ГАИ. Но по блокпосту не попадали – попадали по жилым домам на Заводской. Есть и другая версия, что это была провокация: якобы “днровцы” подобрались к позициям ВСУ и обстреляли город [с другой стороны]”.
“Я в это время была у подруги, – рассказывает Татьяна, которая, как и погибший Виктор Белоцерковец, жила в 6-м доме. А вот мой муж был дома, на Заводской, в ту ночь там всё пылало. Мысленно я его уже похоронила”.
Муж Татьяны – Сергей – находился в спальне. Одна из ракет попала к его соседу снизу на кухню. Прилетела она, по мнению Сергея, со стороны украинских позиций. Сергей выжил, его лишь откинуло взрывной волной. На следующий день утром семья уехала из города. Из подвала своего дома поднялась и Людмила. Она жила в частном секторе на другом конце Марьинки.
“Утром выхожу, а люди бегут: кто в халатах, кто в тапках. Бегут в первую очередь с Заводской. На машинах, пешком со своими мешками. Был полный хаос", – вспоминает Людмила.
После первого обстрела Марьинки власти "ДНР" ошибочно сообщали о 30 погибших. Были повреждены несколько многоэтажных домов, комбикормовый завод и молочный завод “Лактис”. Украина и власти самопровозглашенной республики обвинили в обстрелах друг друга.
Марьинка. Зона АТО
С июля 2014 года за Марьинку начались бои. Стороны, находясь примерно в 15-20 км друг от друга, вели постоянные взаимные обстрелы. В начале августа ВСУ установили контроль над большей частью Марьинки. На окраине, где находился госпиталь и интернат, закрепились войска сепаратистов. Они оставались примерно на тех же позициях все восемь лет. Город оказался между двух огней.
“По утрам было более-менее тихо, а ночью начиналась свистопляска”, – вспоминает Людмила. – Мы первое время спускались в подвал. Потом уже просто ложились в доме между несущих стен, где нет окон”.
Жители создали группу в “ВКонтакте” под названием “Марьинка Зона АТО” (антитеррористической операции). Там публиковали сводки: "слушаем бахи" / "мощные прилёты"/ "затихли" / "постреливают" и данные о погибших и раненых.
После того, как ВСУ зашли в город, “прилёты”, по словам собеседников Радио Свобода, были в основном со стороны “ДНР”. В июне 2015 года пророссийские сепаратисты попытались подвинуть линию фронта. В результате ожесточенных боев и обстрелов пострадал детский сад “Золотой ключик”, спортзал 1-й школы, три многоэтажных дома и несколько домов в частном секторе.
Те, у кого была возможность, уехали из Марьинки уже после первых обстрелов. Многие – в соседний город дальше по трассе, Курахово. Туда же переехали органы местной власти и административные службы (отдел ЗАГСа, пенсионный фонд, суд). Из Курахово во время затиший можно было быстро добраться до дома. Так, например, жил Максим (имя изменено по его просьбе).
“Я в то время работал в частной фирме по землеустройству, занимался документами. Фирма переехала из Марьинки в Курахово, но скоро закрылась: кто будет заниматься земельными вопросами, когда на дворе война? Примерно год я просидел без работы, потом поступил на заочное отделение в университет Запорожья на учителя физкультуры и позже устроился работать в кураховскую школу. Снял в Курахово квартиру вместе с родителями”.
Те, у кого жизнь на новом месте не складывалась, возвращались домой. Уже через две недели после первого обстрела, когда в Марьинке восстановили свет, вернулись Татьяна с мужем. За это время в дом номер 6 на Заводской улице было ещё несколько “прилётов”. После очередного начался пожар, два верхних этажа полностью сгорели.
“Было жутко, но мы решили подняться в нашу квартиру. Ты идешь в этой черноте, а вокруг всё ещё тёплое: от ступенек и от стен как будто пар идёт. И треск от каждого шага. Думаешь: боже, как бы не провалиться. А муж ещё ключи с собой нёс от квартиры. Я говорю: Серёжа, какие ключи, там всё выгорело. Оттолкнули мы эту дверь, а там вместо трёхкомнатной квартиры – однокомнатная. Ничего-ничего не сохранилось”.
Татьяна с мужем переехали в частный дом к её маме. Работу Татьяна потеряла: она была медсестрой в местной поликлинике, сотрудников отправили в отпуск. Сначала платили ⅔ зарплаты, потом и вовсе перестали. Через шесть лет такого “отпуска” сотрудники стали судиться с работодателем, но проиграли дело. Татьяне пришлось устроиться уборщицей в пекарню, а муж Сергей стал ездить на заработки в Чехию – подрабатывать на стройках.
После первого обстрела временно уехала из Марьинки к детям в Киевскую область и Людмила. Вскоре она вернулась в город, чтобы быть рядом со своей мамой. Кроме того, ей позвонили с работы: уже много лет Людмила была сотрудницей банка. Его марьинский филиал открыли в Курахово, сотрудников попросили вновь выйти на работу. Людмиле приходилось каждый вечер возвращаться домой – к маме – через блокпост: в Марьинку, как в “серую зону”, пропускали лишь людей с местной пропиской или их ближайших родственников.
“В шесть утра я уезжала из Марьинки, работала полдня и возвращалась. Так я добегалась до прединсультного состояния. У меня был ответственный участок и на работе нужно было быть очень внимательной. И вот ты каждый день переживаешь, мотаешься через блокпосты, а ночью ещё и не спишь из-за обстрелов”.
Очень многие жители даже не пытались переехать из города – например, родители Дмитрия, уроженца Марьинки и гитариста известной украинской группы. “Мои родители даже в Курахово не выезжали – бегали в подвал. У них был небольшой семейный бизнес: сельские магазинчики с продуктами и бытовой химией. Тот, что был в Марьинке, накрыло при очередном обстреле. Во втором не стали продлевать аренду. Остался один в Максимильяновке (село в 9 км от Марьинки – РС). И вот они ездили туда-сюда все эти восемь лет. Когда в Марьинке сильно бомбили, оставались ночевать в Максимильяновке”.
В городе из-за регулярных обстрелов были проблемы с водой, газом, электричеством. Несмотря на всё это тысячи жителей Марьинки все восемь лет оставались в своём родном городе.
Котлы от папы римского
Ближе к концу 2016 году, вспоминают марьинцы, жизнь стала потихоньку восстанавливаться – обстрелы велись гораздо реже и в основном на окраинах. В городе вновь открылись отделения пенсионного фонда и ЗАГСа. В центре появился небольшой рынок, стали открываться магазины и даже салоны красоты. Дети вернулись в детские сады и школы. При интенсивных обстрелах их отводили в подвалы или отпускали домой с родителями.
“Марьинка расцвела. Ночью стали давать свет на улицах, люди ремонтировали свои дома”, – рассказывает Татьяна. Электричество в городе восстановили. Вода шла техническая, но жители приспособились. Например, устанавливали бочки и насосы. Не смогли починить лишь газ. Но с “божьей помощью” в домах появилось и отопление.
“С газом всё-таки оставались проблемы, – вспоминает Людмила. – Мы, например, притащили булерьян, пробили дырку в стене дома и топили дровами. Тем, у кого не было такой возможности, папа римский закупил твердотопливные котлы. Если в доме был такой установлен – на забор клеили листовочку с изображением папы”.
Восстанавливать город помогали международные организации. Красный Крест, например, выделил деньги и специалистов для ремонта домов, школы, Дома быта.
Оставить заявку на восстановление жилья можно было и через правительственную форму. Так сделал Максим: в 2016 году во время очередного обстрела снаряд попал в угол его квартиры на четвертом этаже – в 2017 году за счёт украинских властей ему всё починили.
“Почти всё прошлое и позапрошлое лето я жил в Марьинке, – рассказывает Максим. – Друзья мои тоже многие вернулись. Уже было как-то спокойно”. Люди запаслись насосами, генераторами и стали возвращаться к своей привычной жизни.
За восемь лет в городе погибли, по подсчетам местных жителей, около ста человек – большинство в 2014-2015 годах. Кто-то – в результате “прилётов”, кто-то – подорвавшись на минах и растяжках. С началом полномасштабного российского вторжения этот короткий перерыв на сравнительно мирную жизнь закончился.
Последний гроб на деревне
Первые массированные удары по Марьинке в рамках российской “спецоперации” начались 14 марта. Сначала, вспоминают жители, бомбили центр – в том числе запрещенными Женевской конвенцией зажигательными снарядами, из-за которых начинаются сильные пожары. Вскоре стали “целенаправленно бить по кварталам, уничтожая один за одним”.
“Родители до последнего не хотели уезжать, – вспоминает Дмитрий. – Говорили: как-то ведь просидели все эти годы в подвале. Но в один день, когда уже сильно бомбили, мама осталась ночевать в магазине в Максимильяновке, а папа поехал домой. Вернулся он спустя два дня. Мама рассказывает: никогда его таким не видела – вышел из машины, весь бледный, коленки трясутся, маму увидел и расплакался. А у меня отец вообще-то шахтёр, кремень!”
На глазах у отца Дмитрия снаряд прилетел в крышу соседского дома, где сразу же начался пожар. Отца отбросило взрывной волной. Вскоре после этого родители всё-таки уехали из Марьинки. Количество жертв российских ударов стремительно росло.
“Когда разбили центр, гробов в городе почти не осталось, – рассказывает Людмила. Она в это время уже жила в Ирпене под Киевом, но в Марьинке оставалась её мама. "Погибших заворачивали в одеяла, грузили на тачки, тащили на кладбище и там закапывали, а позже и вовсе хоронили в огородах. Но нашей родственнице, которая умерла как раз в то время, повезло: она купила себе гроб заранее и спрятала на чердаке. Так вот его достали и хотя бы прилично её похоронили”.
Чтобы выжить, людям приходилось прятаться в подвалах. И уже не ночами, как это было, например, в 2014 году – а днями напролёт. Обстрелы, по воспоминаниям жителей, начинались в шесть утра и не заканчивались до четырёх-пяти вечера.
“Каждое утро, примерно в полшестого утра, я вставала, надевала теплый костюм, жилетку, куртку, сапоги, шапку, рукавицы и шла к соседу в подвал, – вспоминает Татьяна. Она осталась в Марьинке с мамой, а муж в это время был на заработках в Чехии. – Мама со мной не ходила, ей было тяжело спускаться в подвал. Потом, когда стихало, – я прибегала домой, проверяла маму, таскала дрова, топила печь и готовила поесть. Надо было всё делать быстро-быстро, перебежками. Потом просто сидели дома. Ночью мы, правда, спали спокойно”.
Если в течение восьми лет город обстреливали в основном из миномётов и гранатомётов, без применения тяжелой техники, то с начала войны по Марьинке стали прилетать ракеты и снаряды всех калибров, рассказывают жители. Кроме того, по городу почти каждый день “отрабатывала авиация”.
Татьяне пришлось оставить маму, которая не соглашалась выезжать. 22 марта она выехала из Марьинки: “Голая-босая с котом под мышкой и полной сумкой макарон (бог знает, зачем я её схватила) я бежала со своим зятем в Курахово”.
“Они стали уничтожать город планомерно, – дополняет Людмила. – В середине апреля мы уговорили бабушку выехать вместе с соседом, через три дня нам в крышу прилетел снаряд, а в мае сосед сказал, что наш дом сгорел”.
Все наши собеседники потеряли свои дома и квартиры, как и их соседи, друзья, родственники. В Марьинке не осталось ни одного здания без повреждения. Выгорели целые кварталы. На видео, снятых с дрона, – руины.
“Я вот думала: господи, когда всё закончится - хотя бы поехать, посмотреть на дом ну или на то, что от него осталось, – чтобы отпустить. Я прожила там 44 года, – рассказывает Людмила. – И если днём я ещё держусь, то каждой ночью мне снится дом, каждой ночью я там – в Марьинке”.
“Война за мной гоняется”
“Война за мной гоняется по всей Украине”, – говорит Людмила. Она пережила оккупацию в Ирпене, где прямо у ее дома стоял российский танк, а под окнами лежала застреленная соседка. Дмитрий после выступления его музыкальной группы в Драмтеатре в Мариуполе, который вскоре был уничтожен российской авиабомбой, спасал свою беременную жену из Киева. Максиму пришлось уехать из Курахово, где также начались обстрелы, в Днепр, но российская армия стала наносить удары и по Днепру. А Татьяна регулярно возвращалась в Марьинку – уже в качестве волонтёра “Белого ангела”.
“Мы забивали машину гуманитарной помощью и выезжали рано утром по городам и сёлам в Донецкой области – под пулями, под бомбёжками. Едешь и молишься, лишь бы в тебя не попало. Иногда было ощущение, что мы как маячки – только останавливались, и рядом начинались прилёты, а надо было ещё гуманитарку выгрузить и жителей с ней сфотографировать. Но это адреналин: он тебя заряжает, и тебе хочется всё больше и больше ездить – чтобы ещё хоть кого-то вывезти, хоть кому-то помочь”.
Татьяна ездила в Марьинку до середины апреля, пока не уговорила маму выехать из города. По рассказам других волонтёров “Белого ангела”, люди, в том числе семьи с детьми, оставались там в подвалах даже осенью. 4 ноября Украина заявила, что вывезла из города всё гражданское население. С начала войны в городе погибли десятки мирных жителей, – подсчитали сами марьинцы. Официальных данных о погибших нет.
Споры на кухне
Все восемь лет в Марьинке вещало российское и пророссийское телевидение – город покрывала Донецкая телерадиовышка. Украинские телеканалы могли смотреть лишь те, у кого была спутниковая тарелка.
Были случаи, когда марьинцы уходили воевать за “сепаратистов”, уезжали жить в непризнанную республику и даже в Россию. В 2014 году в центре города проходили демонстрации как против, так и за присоединение к “ДНР”.
"Лучшим способом избежать войны было бы разделиться. Пусть они идут своим путем, а мы пойдем своим", - предлагал, размахивая в центре города российским флагом, местный житель Федор в интервью Би-би-си в мае 2014 года.
"Нам необходимо услышать требования друг друга и найти компромисс. Но единственным решением является неделимая Украина", - говорил на этом же митинге житель Марьинки Григорий.
“На нашей улице из десяти домов три были за Украину, остальные – за “ДНР”, – вспоминает Дмитрий. – Но со временем мнение менялось. И те, кто поддерживал “сепаратистов”, изменили своё отношение на нейтральное”. Сам Дмитрий подчеркивает, что он ещё с 2014 года был против российской оккупации, и родители разделяли его мнение, что Россия – агрессор.
“И те, и эти хороши”, – считает Максим. – Одни начали, а другие за восемь лет не могли решить вопрос с “ДНР” и “ЛНР”. Крым отдали? Отдали! И Донбасс отдадут, но уже разрушенный”. Максиму пришла повестка в украинскую армию, но на фронт он не спешит: “Я не собираюсь воевать за их миллионы, мне там делать нечего”.
Одним из самых спорных вопросов для жителей Марьинки до сих пор остаётся первый обстрел города в июле 2014 года. "Когда зарубежные СМИ приезжали снимать репортаж про Марьинку, их обязательно вели в сгоревший шестой дом, – вспоминает Татьяна. – В очередной раз на съемку позвали меня, чтобы я рассказала, кто и как нас бомбил. И вот мы поднимаемся с польскими журналистами на третий этаж (они ещё так боялись идти, шарахались), я открываю дверь и говорю: "Ну вот моя квартира, что осталось". Они: "А откуда стреляли?" Я говорю: "Оттуда!" – и показываю рукой в сторону Антоновки, где Украина стояла. Переспрашивают: "Откуда-оттуда?" Я громче: "Да оттуда!" – "А кто стрелял-то?" – "Украина!" Они только глаза наверх завели".
Татьяна верит, что тогда стреляла Украина. Но считает, что уничтожила город Россия, когда пошла в атаку в марте 2022 года. "У нас на кухне споры, – продолжает Татьяна. Муж говорит: "Украина спалила мне хату". Я отвечаю: "А Россия разрушила мне родительский дом". Со своим братом, который живет в Донецке, Татьяна старается не обсуждать политику.
Про первый обстрел у марьинцев есть и другая версия – что это была провокация. “Наутро подозрительно быстро появились автобусы “ДНР”, которые вывозили жителей на свою территорию, – объясняет эту позицию Людмила. – Ещё я недавно читала про Ольгу Качуру, прожженная баба такая, руководила артиллерийскими войсками. Она якобы рассказывала, как однажды её подразделение в ночи подобралось к позициям ВСУ и обстреляло какой-то городок. После чего Украину обвинили в ударе по мирным жителям. Городок не называли, но я сразу подумала про Марьинку”.
Людмила говорит, что никогда не подумала бы, что Россия так подло нападёт на Украину. Её семья теперь принципиально разговаривает на украинском, хотя хорошо знает русский. Людмила считает, что никто никогда не ущемлял её право выбирать язык. Каждый день она выслушивает плач мамы: “Как же так, доча, в 75 лет я стала бомжихой. Но когда всё закончится, надо хотя бы на могилки съездить – там же всё травой поросло”.
Но в Марьинке повреждены даже могилы. Ракеты прилетели в том числе по кладбищам, их в городе было два. То, что у шинного завода, по словам местных жителей, разворотило ещё весной – рядом стоял трупный запах. На второе – у гаражей – тоже были прилёты. Жители боятся, что свежие могилы своих родственников, где были лишь деревянные крестики, они уже никогда не найдут.
Русская служба Радио Свобода (Радио «Свобода») – одна из редакций медиакорпорации Радио Свободная Европа/Радио Свобода. Основана в 1953 году. Штаб-квартира располагается в Праге.
© 2022 Радио Свобода RFE/RL, Inc. | Все права защищены.
