- В России принят закон, не оставляющий возможности уклониться от призыва и мобилизации.
- Госдума ужесточает наказание за государственную измену, терроризм и диверсии.
- Поджигателей военных комиссариатов судят как террористов.
ПОВЕСТКУ ПОЛУЧИТ КАЖДЫЙ
В России спешно и почти без обсуждения приняли поправки к десятку законов, которые фактически не оставляют возможности уклониться от призыва и мобилизации. Например, повестки для явки в военкомат теперь необязательно вручать лично в руки, их можно отправлять по почте и через Госуслуги. А если у вас нет аккаунта на Госуслугах, повестка все равно будет считаться врученной спустя семь дней после размещения ее в специальном реестре. Те, кому выписана повестка, не смогут выехать из страны. А для тех, кто не явится в военкомат, предусмотрены карательные меры: от запрета на регистрацию сделок с недвижимостью до отказа в регистрации автомобиля.
На видеосвязи с нами – основатель правозащитной организации "Школа призывника" Алексей Табалов.
В России теперь действует презумпция призыва, и отвертеться от него уже не получится вообще никак, если ты не совсем больной, не имеешь отсрочек по семейным обстоятельствам?
Алексей Табалов: Фактически – да. Но остается право на альтернативную гражданскую службу.
В России теперь действует презумпция призыва, и отвертеться от него уже не получится никак
Марьяна Торочешникова: Эти нововведения касаются только призывников или также людей, находящихся в запасе? Повестки будут рассылаться таким же образом и в случае мобилизации или объявления военных сборов, ограничения тоже будут накладывать?
Алексей Табалов: Все поправки касаются всех военнообязанных граждан. Это и призывники, и запасники, и женщины, обладающие военно-учетной специальностью и обязанные по закону состоять на воинском учете. Другое дело, что часть поправок касается только призывников. Это, например, запрет на выезд за пределы России.
Марьяна Торочешникова: А те, кто уже выехал из России, могут удаленно сняться с воинского учета через Госуслуги, например?
Алексей Табалов: Те, кто выехал, подлежат призыву. И если они не снялись с воинского учета, то как раз подпадают и под действие текущего закона, и под действие будущего закона. Им обязаны прислать повестку, и если они не отреагируют, то могут попасть под ограничения. Чтобы эти ограничения на них не налагались, им нужно сняться с воинского учета. И как раз вновь принятый закон, вновь принятые поправки впервые позволяют это делать удаленно: через Госуслуги, можно также отправить почтой письмо с заявлением о снятии с воинского учета или сделать это через доверенное лицо. Закон не требует подтверждения причин снятия с учета, достаточно просто заявления о том, что вы выезжаете или выехали за пределы РФ на срок более шести месяцев.
Марьяна Торочешникова: Приостановка госрегистрации недвижимого имущества – как это понимать? Нельзя будет купить квартиру, если ты не явился по повестке в военкомат, или у тебя могут отобрать уже имеющуюся недвижимость или наложить на нее арест? Ее нельзя будет продать или подарить кому-то?
Алексей Табалов: Из закона следует, что ограничения накладываются не на распоряжение имуществом, а на совершение регистрационных действий. Вы можете свою квартиру купить, подарить, завещать, но не сможете перерегистрировать права собственности.
Марьяна Торочешникова: Там речь идет еще о невозможности взять кредит, зарегистрировать ИП или зарегистрироваться как самозанятый, если ты не являешься по повестке в военкомат. А понятно, на какой срок будут вводиться эти ограничения?
Алексей Табалов: Они будут действовать бессрочно, пока человек либо не придет в военкомат, либо не обжалует эти ограничительные меры в призывной комиссии или в суде.
Марьяна Торочешникова: Правильно ли я поняла, что эти поправки фактически отменяют автоматическую приостановку исполнения решений призывной комиссии на то время, пока это решение обжалуется в суде?
Граждане должны состоять на воинском учете до достижения предельного возраста нахождения в запасе
Алексей Табалов: Увы, да. Решение можно приостановить, подав судье или в вышестоящую призывную комиссию ходатайство о применении мер предварительной защиты. Если не приостановят, то военкомат в полном праве сможет и дальше проводить призывные мероприятия, в том числе отправку в войска. Раньше только эта норма спасала граждан от силового призыва, теперь бороться с этим будет крайне сложно.
Марьяна Торочешникова: Сейчас создается реестр всех военнообязанных, куда войдут и женщины с военно-учетной специальностью, и призывники, и люди всех категорий, находящиеся в запасе. А до какого возраста мужчины должны быть поименованы в этом реестре?
Алексей Табалов: Граждане должны состоять на воинском учете до достижения предельного возраста нахождения в запасе. Для разных категорий этот возраст разный: 50 лет – для сержантов, старшин, солдат, матросов, у офицеров возраст чуть повыше.
Марьяна Торочешникова: Если Минобороны РФ понадобится, они сейчас могут начать ограничивать в правах и людей 45+, а не только с 18-и до 27-и?
Алексей Табалов: Да, они могут применять эти меры ко всем гражданам, состоящим на воинском учете. И скрыться от всевидящего ока военкоматов теперь будет сложно, поскольку создается система межведомственного обмена информацией: военкомат получает информацию о жизнедеятельности гражданина из многих организаций, учреждений и ведомств.
Марьяна Торочешникова: И что делать, если ты здоров, уехать по каким-то причинам не можешь, а в армию никак не хочешь?
Алексей Табалов: Либо отсрочка, либо освобождение по состоянию здоровья, либо АГС, либо бега.
Марьяна Торочешникова: Насколько жизнеспособен этот закон, который многие юристы уже назвали неконституционным? Как долго он может действовать?
Скрыться от всевидящего ока военкоматов теперь сложно: создается система межведомственного обмена информацией
Алексей Табалов: Он может действовать бесконечно долго в нынешней тоталитарной системе. У нас сегодня фактически источником власти и закона является один человек – Владимир Путин: как он решит, так и будет. И не надо думать, что это инициатива депутатов.
ДЕПУТАТЫ ИЩУТ ПРЕДАТЕЛЕЙ
В России предлагают наказывать пожизненным сроком людей, обвиненных в госизмене, а также ужесточить наказание за диверсии и терроризм. После начала так называемой "специальной военной операции" российские спецслужбы активнее начали искать врагов внутри страны, и число дел о госизмене, по словам правозащитников, заметно увеличилось. Сейчас доходит и до того, что обвинения в госизмене стали предъявлять людям, которые, по мнению следствия, намеревались поджечь военкоматы.
С нами основатель сообщества "Первый отдел" Иван Павлов и участник этого проекта, адвокат Евгений Смирнов. Для чего потребовалось сейчас говорить об ужесточении наказания за госизмену, которое и так – от 12-и до 20 лет лишения свободы? Зачем пугать людей пожизненным сроком?
Иван Павлов: Это очередной шаг на пути сеяния атмосферы страха в стране. Страх – это, пожалуй, единственное оружие, которое до сих пор эффективно использует режим Путина. Но здесь еще и поддержание соответствующего уровня патриотизма и ксенофобии, для того чтобы показать, что есть внутренние враги (раньше их называли "врагами народа"). Одна часть людей будет рукоплескать и говорить: "какие чекисты молодцы, что разоблачили очередных врагов", – а другая будет пугаться всего этого.
Страх – это единственное оружие, которое эффективно использует режим Путина
Марьяна Торочешникова: А понятно ли сейчас, за что могут обвинить человека в госизмене?
Иван Павлов: До начала войны государственная измена в основном совершалась в традиционных формах – шпионаж или выдача государственной тайны. То есть это в основном были действия с некоторой информацией, которую власть квалифицировала как государственную тайну. А в прошлом году власть впервые расчехлила третью форму госизмены в деле Владимира Кара-Мурзы. Ему вменялась госизмена в форме оказания помощи иностранной организации и ведения деятельности, направленной против безопасности России. Мы долго говорили, что это мина замедленного действия: наступила война, и власть сразу же стала применять эту норму. Владимир Кара-Мурза обвиняется в этой форме потому, что он выступил в нескольких законодательных органах США и говорил о необходимости применить индивидуальные санкции к некоторым российским чиновникам. И вот эти выступления квалифицированы как "оказание помощи". Это говорит о том, что власть может любое действие или даже бездействие квалифицировать как "помощь, направленную против безопасности России".
Марьяна Торочешникова: Развивается такой тренд – возбуждение уголовных дел против людей и обвинение их в госизмене за какую-то финансовую помощь Украине, якобы за финансирование чего-то незаконного, хотя, может быть, люди помогали родственникам или делали перечисления в помощь детям. Последние дела на Дальнем Востоке, в Центральной России связаны с финансовой помощью?
Евгений Смирнов: Целая грядка таких дел. Это реакция простых людей на войну – финансовая помощь Украине, попытка отправить переводы в благотворительные фонды, в любые организации и людям в этой стране. Спустя две недели после прошлого февраля Генпрокуратура сказала, что переводить деньги нельзя, это может быть квалифицировано как "государственная измена". После этого начали проводиться так называемые "оперативно-розыскные мероприятия" без возбуждения уголовного дела. Приходили оперативники ФСБ фактически с обысками, изымали всю технику как раз по переводам в Украину. Таких случаев, только известных нам, были десятки. С 2023 года эта активность спала, и начали возбуждаться уже уголовные дела за перевод денег.
Это реакция простых людей на войну – финансовая помощь Украине
Во все эти дела вкладывают некоторые документы, содержащие гриф "государственная тайна", и закрывают дела, не допускают адвокатов: чтобы люди не понимали, в чем конкретно обвиняют человека, чтобы он не имел возможности публично защищаться. Своими действиями они расставляют пресловутые "красные линии". В последний год у нас вся практика, все законы не про то, что можно делать, а что нельзя. Они про то, чтобы человек чувствовал: в эту сторону ходить вообще нельзя, чтобы он просто забыл про какое-либо общение с Украиной.
Марьяна Торочешникова: В прошлом году, если я не путаю статистику, было всего 14 приговоров по делам о госизмене: это же капля в море! Кого это может напугать?
Иван Павлов: Зря вы недооцениваете единичные дела. До 2014 года выносилось всего 2-3 приговора в год, а в 2015-м уже 15. Таких дел действительно немного, но каждое из них на слуху, это отдельный громкий сигнал для всего общества. Да, здесь нет задачи установить какие-то четкие и прозрачные правила. Задача одна – нагнать на общество страх. Именно по этой причине сейчас идут речь об установлении пожизненного срока. И люди совершенно правильно считывают этот сигнал: власть говорить, что будут репрессии, все инакомыслие будет подавляться уголовными методами.
Евгений Смирнов: Эти дела из эксклюзивных становятся рутинными. Если раньше количество дел в первую очередь ограничивалось возможностями Центрального следственного управления ФСБ в Москве, то сейчас дела по третьей и по четвертой форме госизмены – "оказание иной помощи" и "переход на сторону противника" – отдали в регионы, и там их возбуждают десятками. За декабрь было возбуждено больше уголовных дел, чем количество приговоров за весь 2021 год.
Марьяна Торочешникова: По поводу перехода на сторону противника – сколько таких дел уже возбуждено?
Дела о госизмене из эксклюзивных становятся рутинными
Евгений Смирнов: Дел становится много. Мне известно о пяти возбужденных делах. Большинство из них делаются просто под копирку. Останавливают на выезде из России человека, по их мнению, подозрительного, отводят в сторону, роются в телефоне, находят, например, подписку на легион "Свобода России" или какую-то подозрительную переписку – и это служит основанием для того, чтобы обвинить человека в приготовлении совершения госизмены в форме перехода на сторону противника. Говорят, что он хотел попасть в Украину, и плевать на то, что человек пытался, например, выехать в Грузию, у него не было ни визы Украины, ни визы соседней европейской страны. Сам факт выезда из России уже, по их мнению, будет являться попыткой вступить в ВСУ.
Один человек, обвинявшийся в антивоенном преступлении, находился под подпиской о невыезде, но попытался уехать из страны. Его обвинили в том, что на самом деле не пытался скрыться от необоснованного уголовного преследования, а пытался поехать воевать против России. А человеку, между прочим, почти 70 лет.
ВОЕНКОМАТЫ В ОГНЕ
После начала войны против Украины в России заметно участились случаи атак на административные здания и диверсий. Совершены попытки поджогов нескольких десятков военкоматов и других госучреждений по всей стране. Суд в Екатеринбурге на днях приговорил к 19 годам колонии двух обвиняемых в поджоге администрации города Бакал в Челябинской области, где располагался военно-учетный стол. На сегодняшний день это самое суровое решение суда по делам о поджогах военкоматов. Такие преступления правоохранительные органы стали квалифицировать как "террористические акты" вскоре после начала в России так называемой "частичной мобилизации" и участившихся случаев поджогов.
На видеосвязи с нашей студией – правозащитник, руководитель проекта "Поддержка политзаключенных" "Мемориала" Сергей Давидис. Чем вы объясняете суровость приговоров поджигателям военкоматов и административных зданий, совершающим это явно в знак протеста против действий властей, связанных с так называемой "специальной военной операцией"?
Люди реагируют насильственным образом на преступления войны, на мобилизацию
Сергей Давидис: Очень разнится статистика по наказаниям: кому-то назначают наказание, даже не связанное с лишением свободы, а кому-то 19 лет. С одной стороны, велико пространство для произвола тех, кто принимает решения. С другой стороны, я думаю, это существенным образом зависит от той линии, которую выбирает обвиняемый. Если он идет на сотрудничество со следствием, признает вину, наказание заведомо меньше, чем у того, кто категорически возражает против своей виновности, настаивает на правильности своих действий, обосновывает предпринятые действия моральными, политическими, гуманистическими соображениями. В случае с администрацией города Бакал фактически оба были госслужащими – один пожарный, другой бывший полицейский, к тому же это группа молодых людей. Предательство со стороны тех, кто должен был бы охранять это государство, воспринимается особенно негативно. Я думаю, этот фантастический срок в первую очередь связан с личностями этих людей.
Марьяна Торочешникова: Почему такие дела начали квалифицировать как "террористические акты"? Поначалу ведь рассматривали как "вандализм", как "попытку уничтожения государственного имущества", "хулиганство", и там совершенно другие сроки.
Сергей Давидис: Это создает пространство для давления на обвиняемого. Если он не идет на сотрудничество, ему можно предъявить "терроризм", что очень сильно ухудшит его судьбу. Те, кто соглашается, признает вину, имеют меньше шансов получить обвинение в теракте. Конечно, для государства крайне неприятно, что происходит такое массовое явление, люди реагируют насильственным образом на преступления войны, на мобилизацию. И государство ищет способы воздействовать. А "терроризм" – это такой жупел, с помощью которого гораздо проще напугать и людей, собирающихся предпринять что-то подобное, и общество в целом.
"Терроризм" – это такой политический жупел, который используется, чтобы замазать кого угодно: от Хизб ут-Тахрир до "Сети". И это так сформулировано в Уголовном кодексе, а правоприменительная практика еще более широко это растягивает, что, если хочется, "терроризмом" можно назвать буквально все, что угодно.
