- Суд отказался рассматривать жалобы на статью о "дискредитации армии".
- Почему ФСБ прекратила уголовное дело о военном мятеже Евгения Пригожина?
- Каждый второй житель России был свидетелем насилия со стороны представителей власти.
"КОНСТИТУЦИЮ ВЫВЕРНУЛИ НАИЗНАНКУ"
"Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства". Так написано во второй статье Конституции России. Однако российский Конституционный суд, похоже, решил сместить акценты и назвал конституционной ценностью государство, а поддержку этого государства в войне с Украиной – конституционным принципом. Это стало понятно из опубликованных 21 июня определений КС России, который отказался рассматривать по существу жалобы заявителей на статью о "дискредитации Вооруженных Сил", которая появилась в Кодексе об административных правонарушениях вскоре после начала так называемой "специальной военной операции".
Вот комментарий юриста Григория Вайпана, который помогал заявителям готовить обращение в Конституционный суд.
Григорий Вайпан: У Конституционного суда была достаточно богатая коллекция правовых позиций в защиту свободы слова. То, что КС отказался рассматривать жалобы на явно неконституционную статью о критике армии, ставит крест прежде всего на его собственном наследии. КС вывернул Конституцию наизнанку. Прежде всего юристу бросается в глаза отсутствие ссылок на какие-либо правовые нормы или правовые позиции.
Люди, которые критикуют государство, якобы подрывают конституционный строй
И это неудивительно, потому что сам КС много раз говорил, что граждане вправе критиковать государство – как отдельные решения, так и его политику в целом, и государство не вправе дискриминировать людей в зависимости от взглядов. Как писал раньше КС, если человек высказывает что-то, что отклоняется от общепринятых представлений, то это не является основанием для того, чтобы его преследовать. И поскольку втиснуть статью 20.3.3 в правовые позиции самого же Конституционного суда было невозможно, мы не видим там ссылок на какие-либо внятные правовые позиции.
Все, что оставалось Конституционному суду, это вообще перевернуть всю конституционную парадигму с ног на голову. Если мы почитаем эти определения, то увидим, что КС объявил конституционной ценностью государство, а не человека. И, соответственно, все наоборот: вместо того, чтобы ограничивать государство от вмешательства в права и свободы, КС ограничивает людей в их возможности критиковать государство. То есть Конституция существует для государства, люди существуют для государства, а люди, которые критикуют государство, подрывают конституционный строй.
Ну, это не та Конституция, которая принималась в 1993 году! Конституционный суд изобрел какую-то свою Конституцию, точнее, перетолковал Конституцию 93-го года так, чтобы получился совершенно другой документ, не имеющий никакого отношения к тем ценностям и смыслам, которые закладывались тогда в текст. Решение КС по статье 20.3.3 КоАП, безусловно, историческое, так как оно меняет всю конституционную парадигму в России.
Марьяна Торочешникова: А что случилось с Конституционным судом? Он сломался?
Гражданам России не приходится рассчитывать на конституционное правосудие во время войны
Григорий Вайпан: Очевидно, не выдержал давления внутриполитической обстановки и посчитал, что в военное время должен защищать государство больше, чем когда бы то ни было. И это полностью противоречит предназначению суда и правосудия! Наличие и потенциал судов определяется способностью как раз в кризисные моменты вставать на защиту прав и свобод. В мирное время это в меньшей степени нужно. Именно когда в стране бушует кризис, суды должны вставать на защиту людей, их прав и свобод.
У нас, к сожалению, КС и его судьи неоднократно подчеркивали, что они являются частью государства и должны быть на его стороне. Они, к сожалению, не видят себя частью системы разделения властей, в которой судебная власть идет наперекор другим ветвям власти – законодательной, исполнительной, президенту. И гражданам России не приходится рассчитывать на конституционное правосудие во время войны.
"ПУТИН НИКОГО НЕ ПРОСТИЛ"
"Доброе имя" участников так называемых "добровольческих формирований", включая наемников частных военных компаний, с некоторых пор попадает в России под защиту КоАП. Имеется в виду так называемая статья о "дискредитации армии". И по сути, критика "вагнеровцев" за участие в мятеже тоже может обернуться штрафом, не говоря уже о срыве рекламных баннеров и удалении рекламы ЧВК "Вагнер". С уголовным делом о вооруженном мятеже, по которому 24 июня вовсю шли обыски, изымались деньги, поддельные паспорта и прочие документы, тоже все непросто. Точнее, дела больше нет. Следственное управление ФСБ прекратило его почти так же стремительно, как и начало следственные действия.
В отличие от Маргариты Симоньян, многие российские юристы убеждены, что для прекращения дела о вооруженном мятеже не было и нет правовых оснований. Вот что отмечает, например, кандидат юридических наук и обозреватель "Новой газеты" Леонид Никитинский: "О доказательствах целого букета составов преступлений, образующих общее понятие "мятежа", мы знаем из видео- и аудиосообщений самого Евгения Пригожина, из объективной, зафиксированной фото- и видеосъемкой картины движения его колонн, из показаний многих сотен очевидцев".
А вот комментарий юриста, в прошлом прокурора Алексея Федярова.
Как можно добровольно отказаться от преступления, которое ты уже совершил?
Алексей Федяров: В любом случае после возбуждения уголовного дела должно быть проведено расследование по фактам, а потом принято решение. Есть, конечно, масса примеров, когда генеральный прокурор отменяет постановление о возбуждении уголовного дела. Но в данном случае генпрокурор сам же и подтвердил законность возбуждения, правда, потом стал говорить, что преждевременно или еще как-то, что есть нарушения при возбуждении дела. Я не вижу вообще никаких нарушений! Есть сообщение о преступлении, более чем достаточно публикаций. Можно возбуждать дело, потом необходимо расследовать. По крайней мере, там семь воздушных бортов, трупы, стрельба, сам по себе мятеж – надо расследовать.
А мятеж – это формальное преступление, там добровольного отказа быть не может. Как с разбоем. Если ты подошел к человеку, достал пистолет и потребовал деньги, твой добровольный отказ от дальнейшего похищения уже не имеет никакого значения: все, разбой произошел. Мятеж начался – все, там уже нет добровольного отказа. Как ты можешь добровольно отказаться от преступления, которое ты уже совершил и совершаешь?.. Здесь просто понятно, что произошел какой-то колоссальный позор властей.
Марьяна Торочешникова: Об очевидных и не очень правовых последствиях "мятежа Пригожина" мы поговорили с доктором юридических наук, правозащитником Ильей Шаблинским.
Это нелепости, которые характерны для авторитарных и тоталитарных государств
Сначала КС отказался рассматривать жалобы на применение так называемой статьи о "дискредитации армии" и попутно объявил, что теперь государство – это конституционная ценность. Дальше начался поход Евгения Пригожина, который власти спустя почти 12 часов объявили предательством, изменой, ударом в спину, а что важнее с юридической точки зрения – вооруженным мятежом. Но спустя сутки оказалось, что этот мятеж – не мятеж, и уголовное дело прекратили. А как же тогда государство как конституционная ценность? И что это вообще было?
Илья Шаблинский: Это нелепости, которые характерны для авторитарных и тоталитарных государств, привыкших упражняться в лицемерии. В условиях авторитарных режимов случаются мятежи, междоусобные схватки между разными акторами. Ситуация, исходя из мирового опыта, не уникальная, но для нашей страны, конечно, уникальная: подобного у нас не было. Особенность ее в том, что группа Пригожина была нужна Путину, была создана им, очень ему полезна. Но, насколько можно понять из заявлений Пригожина последних трех месяцев, он уже год на этой войне, и он оказался ею сыт. В отличие от группы фанатиков, которые им восхищались, он осознавал, что война зашла в тупик, что с ней надо заканчивать. Он, судя по всему, испытывал острейшее раздражение, был настроен против своего босса – Путина.
Он всем обязан Путину. Он, вероятно, Путина очень уважал, был ему благодарен, но за год все это исчезло, достало его это все. Он убедился в том, что он не хуже может выполнять самые сложные задачи. А задачу, которую поставил Путин, он посчитал неразрешимой. В конце концов, перед самым началом этого своего недопереворота он несколько раз высказался в том духе, что у этой войны не было нормального основания, и это самое важное из всего, чего он там успел выкрикнуть.
Марьяна Торочешникова: Это объявили военным мятежом, начали проводить обыски, срывать рекламы ЧВК "Вагнер", возбудили уголовное дело, демонстрировали, как оно проходит. В результате дела нет. То есть это был не мятеж, это нам всем показалось?
Илья Шаблинский: Это был стопроцентный, полноценный мятеж. Но почему Пригожин отступил? Я думаю, прежде всего потому, что у этого переворота не было серьезной идейной основы. Ну, и сил не хватило.
У этого переворота не было серьезной идейной основы
Марьяна Торочешникова: Но почему Путин ему это простил? Во всяком случае, на федеральных каналах Пригожина больше не обвиняют, уголовное дело официально прекращено.
Илья Шаблинский: Он его не простил и не простит никогда, и Пригожин это знает. И сколько ему осталось жить, знают только несколько человек, с которыми Путин, очевидно, в последние дни поделился своими соображениями. А зачем уголовное дело? Разве с Навальным он сначала собирался разделаться с помощью уголовного дела? А с Володей Кара-Мурзой? Нет, уголовное дело, если что, всегда извлекут из дальнего кармана.
С точки зрения пропагандистской сейчас уголовное дело против Пригожина, да и против сотен тысяч мужиков из "Вагнера" просто невыгодно. Они сбили пять или шесть вертолетов, один самолет, убили десять летчиков или более. Выносить это сейчас на публику невыгодно: "Черт с ними, прикроем все это пока". Потому что идет война и Путину важнее отбить украинское наступление. Дело формально закрыто, но кто надо из ФСБ, наиболее шустрые офицеры, я вас уверяю, вовсю расследуют связи Пригожина с какими-то людьми из Генштаба, из ФСБ, из Минобороны. Какие связи? Кто был готов его поддержать?
Он его не простил и не простит никогда
Марьяна Торочешникова: То есть, по вашей логике, сейчас должна начаться какая-то война в серпентарии?
Илья Шаблинский: Да. Она идет, но тихая. Они будут проверять, как себя вел Суровикин, как себя вел... по-моему, там был генерал Романов, все близкие Пригожина, с которыми он общался доверительно. Не было ли у них какой-то роли в ходе этих событий – вот что их интересует. Они будут выявлять связи Пригожина.
"К ПЫТКАМ ПРИВЫКЛИ"
Запрет пыток является абсолютным и действует в любых обстоятельствах. Об этом в своих ежегодных посланиях, приуроченных к Международному дню в поддержку жертв пыток (26 июня) напоминает председатель ООН. Тем не менее, пытки по-прежнему практикуются во многих странах, даже там, где за их применение предусмотрена уголовная ответственность. Ежедневно во всем мире людей пытают в тюрьмах, в полицейских участках, в психиатрических учреждениях и не только. Россия и Беларусь в рейтинге запрета пыток в 2022 году стали отрицательными лидерами. При этом, согласно результатам недавнего совместного исследования Фонда "Общественный вердикт" и Команды против пыток, в России полный и несомненный запрет пыток разделяют 13% из 20 тысяч опрошенных.
На видеосвязи с нашей студией – эксперт Фонда "Общественный вердикт" Асмик Новикова и руководительница Северокавказского филиала Команды против пыток Екатерина Ванслова.
Екатерина, правда ли, что от незаконного насилия со стороны представителей государства в России не застрахован никто вообще и пытать по случаю могут буквально любого?
Екатерина Ванслова: Многолетний опыт нашей работы в этой сфере показывает, что, к сожалению, да, пыткам может быть подвергнут каждый. В нашу команду обращаются люди совершенно разных профессий и возрастов, как женщины, так и мужчины.
Пыткам в России может быть подвергнут каждый
У них довольно разные обстоятельства применения к ним насилия, могут быть совершенно разные цели, не только получение признательных показаний, но и насилие, связанное с каким-либо наказанием, допустим. В 2019 году мы проводили исследование, тогда еще по заказу Комитета против пыток. Левада-центр тоже исследовал этот вопрос. Мы установили, что некоторые категории группы риска – это мужчины в возрасте от 25 до 39 лет и от 40 до 55 лет: они наиболее часто, по результатам данного исследования, могут быть подвергнуты насилию со стороны должностных лиц. Но к нам обращаются и несовершеннолетние, например, то есть насилие в нашей стране применяется и к детям.
Марьяна Торочешникова: Можно говорить, что оно стало обыденным?
Екатерина Ванслова: Мне понравилась формулировка, которую наши коллеги использовали в нынешнем исследовании: "опривычивание". Это некий процесс, который наблюдают многие, но он не обязательно считается нормой. Практика настолько частая, что это, к сожалению, вошло в привычку.
Насилие в нашей стране применяется и к детям
Марьяна Торочешникова: Асмик является автором исследования, которое упомянула Екатерина. 13% опрошенных не приемлют применение пыток ни в каких обстоятельствах: это много или мало?
Асмик Новикова: Это хорошая цифра. Мы в нашем исследовании были далеки от того, чтобы прямо задавать вопрос: насколько вы согласны с практикой пыток? Мы переложили пытки на практические ситуации, когда они применяются, а сами ситуации взяли из реальной практики правозащитных организаций и из задокументированных случаев. И 13% – это когда люди ответили на все вопросы анкеты и сказали, что действия лиц, выступавших в официальном качестве, недопустимы или они не должны были так поступать. При нашем первом замере в 2017 году эта доля была существенно меньше: 8,4%.
Марьяна Торочешникова: А в каких случаях люди охотнее соглашаются с правом представителей властей применять насилие, пытки к гражданам?
Асмик Новикова: Всего два таких случая. Первый – когда речь идет о задержании человека, который на улице ограбил пенсионерку, отказывался подчиниться требованиям полиции, а они его догоняли и, уже сбив с ног, ударили. И вторая ситуация, где люди тоже заметно выше соглашались с практикой насилия, это когда речь идет о массовых протестах, перерастающих, я подчеркиваю, в массовые беспорядки, когда задержанных содержат в переполненных камерах без элементарных условий. Вот в этой ситуации 18% посчитали, что содержать в таких условиях можно (хотя это, конечно, в любом случае недопустимая практика).
Исследование 2019 года показало, что общество испытывает двойственные чувства к пыткам
Екатерина Ванслова: Наше совместное с Левада-центром исследование 2019 года показало, что общество испытывает двойственные чувства к пыткам. С одной стороны, пытки осуждаются, с другой стороны, выясняется, что при определенных обстоятельствах пытки все-таки допускаются. 30% опрошенных в исключительных случаях допускают применение пыток. И, что еще более любопытно, 39% отметили, что борьба с пытками может ударить по раскрываемости преступлений. Еще меня удивила цифра относительно свидетелей примененного насилия. В данном исследовании получается, что каждый второй был свидетелем насилия либо связывал случаи применения насилия с родственниками. 47% сообщили, что знают о случаях применения насилия к своим родственникам.
Асмик Новикова: Проблема опривычивания была ярко проявлена в третью волну исследования. А сейчас, мне кажется, точка опривычивания пройдена, потому что события, происходящие в Украине, сильно заострили все оценки граждан, и запрос на прекращение насилия проявлен очень ярко. Это важно.
