Украинское наступление, которое продолжается уже три месяца, пока не позволило ВСУ освободить ни одного оккупированного Россией города. Превратившись в войну на истощение, оно заставляет обывателей, в том числе западных журналистов, все чаще задаваться вопросом о реалистичности целей, поставленных Украиной перед самой собой. Но стоит ли судить на этом этапе наступления об эффективности действий украинской армии, подсчитывая пройденные ее войсками расстояния и квадратные километры деоккупированных территорий?
Главный союзник Киева, США, по-прежнему не считают ситуацию на поле боя в Украине патовой: об этом неделю назад сказал советник президента Соединенных Штатов по вопросам национальной безопасности Джейк Салливан. Тем не менее, косвенные свидетельства говорят о том, что в НАТО видят пространство для улучшения тактики и стратегии ВСУ: неделю назад, по данным источников The Guardian, главнокомандующий украинской армией Валерий Залужный тайно встречался на границе Украины и Польши с высокопоставленными представителями Североатлантического союза, которые хотели "помочь перезагрузить военную стратегию" украинской армии.
В последние недели с линии фронта приходит все больше обнадеживающих украинцев новостей, а в российских телеграм-каналах усиливаются панические настроения – после того, как в результате методичных действий Вооруженным силам Украины удалось вплотную приблизиться к основной линии обороны, выстроенной российскими военными на юге страны.
Война на истощение, в которую быстро превратилось наступление украинской армии на юге страны, подразумевает, что многие факторы, по которым можно судить об успешности действий ВСУ или армии РФ, остаются за кадром и не могут быть оценены по открытым источникам. В первую очередь это касается потерь сторон – если о российских потерях можно косвенно судить по переброске наиболее "элитных" частей в самые горячие точки фронта, то об украинских потерях неизвестно практически ничего.
Промежуточные итоги наступления Украины Радио Свобода подводит вместе с независимым военным исследователем Кириллом Михайловым, в прошлом – членом расследовательской команды Conflict Intelligence Team, а ныне – соавтором ежедневных сводок о боевых действиях для сайта The Insider.
"Общевойсковые операции сложно масштабировать"
– Наступление Украины продолжается уже 3 месяца. Общим местом стала оценка, согласно которой оно продвигается медленнее, чем ожидалось. Совпадает ли эта оценка с вашей и в чем могут быть причины такого расхождения ожиданий и реальности?
– Если говорить про "территориальное выражение" наступления, то даже украинские власти признают, что оно продвигается медленнее, чем ожидалось. Таких мощных прорывов, как под Харьковом в прошлом году, добиться не удалось. Во-первых, это связано с тем, что россияне оказались лучше подготовлены. Силы, которые обороняются на некоторых участках фронта, практически не участвовали в боевых действиях почти год: например, 58-я армия, которая в апреле 2022 года закончила свое наступление на запорожском направлении. С тех пор она пополнялась, готовилась, обучала своих мобилизованных, рыла окопы и в итоге встретила ВСУ относительно свежими силами. Свою роль сыграло и огромное количество мин, которых было установлено даже больше, чем предполагает советская военная доктрина. Вокруг одного ротного опорного пункта могут быть буквально тысячи мин.
Следующий фактор – достаточно грамотно организованная оборона, потому что у российской армии есть возможность поражать концентрации украинских сил артиллерией, для чего используются беспилотники. Россиянам удалось реализовать свое превосходство в воздухе применением вертолетов Ка-52 с противотанковыми ракетами "Вихрь", а также использованием управляемых авиабомб. Все это позволяет российской авиации наносить удары, не входя в зону ответственности украинской ПВО.
Если говорить об украинских силах, то на низкую скорость продвижения влияет недостаток средств прорыва, тех же машин и установок разминирования, которые должны проделывать проходы в минных полях. Их было поставлено недостаточно, а имеющиеся применять довольно сложно, потому что на них идет самая настоящая охота. Сказывается и недостаток средств противовоздушной обороны. Это связано с тем, что даже при всем желании союзники Украины не могут поставить их в необходимом количестве, поскольку военная доктрина стран НАТО строилась на превосходстве в воздухе, которого у Украины нет, и имеющееся в распоряжении этих стран количество систем ПВО не может в достаточной степени насытить ими украинские боевые порядки. Кроме того, россияне продолжают наносить удары практически по всей территории Украины. Будь то военные цели или просто террор гражданского населения, это заставляет распылять средства противовоздушной обороны, прикрывая ими важнейшие населенные пункты и инфраструктурные объекты.
– Вы перечислили области, в которых Россия провела "работу над ошибками", слабые стороны ВСУ, связанные с ограниченностью поставок современного вооружения, но часто можно услышать и критику в адрес украинской армии, касающуюся ее неспособности проводить общевойсковые операции. Что скрывается за этим словосочетанием и действительно ли это так, на ваш взгляд?
– Это понятие предполагает крупную военную операцию, такую, например, как наземная фаза операции "Буря в пустыне" в 1991 году. Это операция с задействованием всех родов войск – авиации, артиллерии, бронетехники, пехоты – и их активным взаимодействием. В тот раз такая операция позволила разгромить многочисленного и хорошо вооруженного противника. Армия Саддама Хуссейна тогда считалась одной из сильнейших и имела большой опыт войны с Ираном. Многие эксперты задаются вопросом, способна ли Украина в принципе на операции такого уровня. С одной стороны, что-то подобное мы видели под Харьковом в прошлом году, с другой – тогда российские силы были крайне истощенными и не имели резервов, которыми можно было бы затыкать прорывы. Важно отметить, что и российские силы оказались неспособны на операции такого уровня. Когда они пытались их проводить, это заканчивалось катастрофическими последствиями: вспомнить ту же попытку переправы под Белогоровкой или атаку на Угледар. На этом фоне меркнут даже неудачи первых недель украинского контрнаступления.
Эксперты, которые говорят о неспособности Украины проводить масштабные общевойсковые операции, отмечают, что у ВСУ гораздо лучше получаются другие вещи: в первую очередь, действия небольшими группами пехоты, масштабами взвода или даже отделения, то есть до нескольких десятков человек. При поддержке артиллерии, бронетехники и, конечно, дронов. При наличии грамотных командиров на таком уровне общевойсковые операции проводятся, проблема в том, что их сложно масштабировать до уровня бригады. Несмотря на это, такая тактика работает и позволяет выбивать россиян из тех же лесопосадок.
Да, так наступление идет медленно, по несколько сотен метров за раз, но таким образом достигается результат, который гораздо важнее пройденных километров: истощение российских сил. Когда в условной лесопосадке уничтожен российский взвод, ему уже будет сложнее держать следующую лесопосадку, и так далее. Кроме того, ВСУ активно используют дальнобойные средства поражения, начиная с элементарных артиллерийских снарядов повышенной дальности и заканчивая такими системами, как HIMARS и Storm Shadow. Ими поражается и артиллерия противника, и, как и раньше, склады боеприпасов (хотя и не в таком количестве, как прошлым летом), и командные пункты, и логистические узлы. Все это делается на достаточно большом удалении от линии соприкосновения и в значительной степени способствует истощению российских сил. О том, что эти силы продолжают истощаться, говорит тот факт, что россияне сейчас продолжают перебрасывать и на южное, и на бахмутское направление наиболее боеспособные части – войска ВДВ. В Бахмуте это 31-я бригада, на южное направление была переброшена сначала 7-я десантно-штурмовая дивизия, а теперь уже начинают прибывать отдельные подразделения 76-й десантно-штурмовой дивизии. Они считаются элитой российских сил – с поправкой на то, что значительную их часть составляют мобилизованные. Тактике истощения, которая приносит свои плоды, весьма способствует и применение Украиной кассетных боеприпасов.
"Под Работино россияне в критическом положении"
– На каком из направлений наступление Украины можно назвать более успешным или более интенсивным – в Запорожской области, по направлению на Токмак, или на западе Донецкой, по направлению от Великой Новоселки?
– На этот вопрос сложно ответить по той причине, что успешность наступления сейчас измеряется масштабами потерь и масштабами истощения противника. Если мы взглянем на масштаб перебрасываемых свежих сил, то можно сделать вывод о том, что более сложной Россия сейчас считает для себя ситуацию на ореховском направлении, в Работино и так далее. Это означает, что там россияне находятся в критическом положении, хотя больше километров ВСУ прошли по направлению от Великой Новоселки.
В принципе, оба эти направления украинского наступления продолжают существовать и остаются активными, и в случае прорыва на одном из них какие-то имеющиеся у нее резервы Украина сможет туда перебросить. Подготовка резервов сейчас продолжается, те силы, которые были задействованы в наступлении изначально, насколько я понимаю, сейчас по большей части занимаются восстановлением своей боеспособности и могут быть оперативно использованы для развития успеха на любом из этих направлений. Эти два направления нужны для того, чтобы держать российское командование в постоянном напряжении и рассчитывать свои ресурсы на оба, делая оборону на каждом из них менее эффективной.
– Можно ли то же самое сказать о происходящем в Донбассе и в Харьковской области, где Украина пытается окружить Бахмут, а Россия наступает или имитирует наступление на Купянск, чтобы держать противника в напряжении и заставлять его тратить на это направление ресурсы?
– Да. Несмотря на то что действия ВСУ в районе Бахмута все еще могут создать серьезную угрозу для российской группировки на этом направлении, это в первую очередь просто дополнительный очаг напряжения для России. В свою очередь то, что делает армия РФ на купянском направлении, тоже описано во всех учебниках по стратегии: удары по, казалось бы, спокойным участкам фронта дают возможность перехватить инициативу и заставляют украинскую сторону задействовать там силы, которые могли бы использоваться на других направлениях: там сейчас продолжают воевать некоторые из украинских бригад, оснащенных западной техникой и лишь недавно введенных в строй. При этом само российское наступление на Купянск пока явно не достигает целей.
– Часто можно услышать словосочетания "первая российская линия обороны", "вторая линия" и так далее. Сколько этих линий на самом деле и насколько Украина реально приблизилась к их прорыву? Можно ли говорить о таком прорыве в районе Вербового, или речь пока скорее о разведывательных вылазках?
– Формально линия в районе Вербового была преодолена, да, – группа солдат ВСУ попала на видео уже за российскими противотанковыми заграждениями, но еще не преодолела основных окопов. При этом надо понимать, что все разговоры о "линиях" имеют "эффект фонаря" – как в анекдоте, где пьяный мужчина ищет потерянные ключи под фонарем, потеряв их совсем в другом месте, потому что под фонарем светло и можно что-то найти. Эти линии обороны – окопы, траншеи, "зубы дракона" – отличаются тем, что их видно на спутниковых снимках даже низкого разрешения. Однако спутниковые снимки, сделанные уже во время наступления, показывают, что объектом огневого поражения становятся не столько эти окопы, а буквально каждая лесополоса, потому что они превращены в укрепления и за каждую идут бои.
Российская техника в лесополосе рядом со знаменитой "линией Суровикина", иллюстрация из расследования Радио Свобода "Селфи в ожидании ВСУ":
Россияне не то чтобы очень сильно полагались на эти "линии обороны". На каждом из направлений наступления ВСУ преодолели уже несколько серьезных российских оборонительных позиций, которые находятся буквально в каждой посадке. Кроме того, нужно помнить, что любая линия обороны эффективна настолько, насколько эффективны те силы, которые ее занимают. Если у россиян закончатся резервы, которые будут выбиты ракетами или дальнобойной артиллерией в ходе попыток вернуть себе освобожденные Украиной населенные пункты, эта эффективность упадет. У армии РФ есть неприятная для нее самой особенность, которую отмечают даже российские источники: стремление отбить населенный пункт как можно быстрее любой ценой, потому что даже доклад о потерях не так плохо сказывается на карьере того или иного командира, как доклад об оставлении того или иного села или города. Поэтому постоянно проводятся контратаки, которые в сочетании с применением Украиной идеально подходящих для уничтожения наступающей пехоты кассетных боеприпасов сильно влияют на истощение российской армии. Если это истощение достигнет уровня, при котором россияне не смогут эффективно противостоять наступающим украинским боевым порядкам, преодоление любых линий обороны не составит большого труда. Все это, конечно, при условии, что Украина выиграет ту битву на истощение, которая сейчас идет.
– Насколько значение этих лесопосадок снизится, когда настанет зима?
– Фактор зимы оказывает влияние, но надо учитывать, что даже зимой лесопосадки обеспечивают определенный уровень укрытия. Лучшим примером будет многократно описанное уничтожение штурмовой группы батальона "Алга" под Угледаром. Дело было зимой, они выдвинулись параллельно лесопосадке, в которой оказались украинские силы, – хотя им, как всегда, сказали "идите, там никого нет". В итоге огнем со стороны лесопосадки, которая, казалось бы, не должна была оказывать в условиях зимы особого влияния, колонну "Алги" удалось разбить на части и заставить отойти с большими потерями. Фактор отсутствия "зеленки" важен, но даже с его учетом лесополосы представляют собой серьезный задел под оборонительную линию. Другое дело, что в ходе боев от лесопосадки порой ничего не остается. Можно увидеть кадры, где бои начинают напоминать Первую мировую, с одними лишь обгоревшими остовами деревьев. Это то, что остается от лесопосадки после того, как на нее несколько недель оказывается огневое воздействие. Тогда она начинает представлять меньшую оборонительную ценность и из нее приходится уходить.
"Российские потери в артиллерии больше в три раза"
– Вы уже упомянули о поставленных Украине союзниками кассетных боеприпасах как об одном из факторов истощения российской армии. Правда ли, что соотношение потерь сторон во время этого наступления необычно для таких операций и ВСУ несут меньшие потери, чем российская армия, хотя по логике войны должно быть наоборот?
– Сложно говорить об украинских потерях, потому что эта информация, разумеется, продолжает быть закрытой, но, судя по переброске дополнительных сил, у россиян действительно есть большие проблемы с потерями. Считается, что при наступлении потери должны быть 3 к 1 в пользу обороняющейся стороны. Здесь мы этого не наблюдаем. Об этом же говорят подсчеты потерь техники на южном фронте: визуально подтвержденные потери ВСУ не превышают российских. При этом у России здесь очень большой "перекос" в сторону артиллерии: ее потери в артиллерии превышают украинские примерно втрое. Это довольно серьезный фактор, потому что в обороне артиллерия не менее важна, чем в наступлении. Уничтожение артиллерийских систем и особенно экипажей, которые умеют с ними работать, очень серьезно влияет на российские возможности противостоять украинскому наступлению. Многие атаки, причем с обеих сторон, срываются массированным артиллерийским огнем в случае выявления места скопления сил перед входом в бой. Чем больше потерь в артиллерии, тем больше приходится доставать артиллерийских установок со складов, а чем дальше опустошаются склады, тем хуже состояние техники, которая оттуда приходит на фронт. Истощение артиллерии очень важно, а ВСУ достигают в этом успеха потому, что российская артиллерия проигрывает украинской по дальности – за исключением ограниченного количества "Пионов" – и точности, а также по числу контрбатарейных радаров, за которыми к тому же тоже идет постоянная охота как за одной из самых приоритетных целей. Все чаще против российской артиллерии применяются и системы HIMARS, которым Россия по-прежнему не может ничего противопоставить, за все время войны так и не было ни одного подтвержденного случая их уничтожения.
Армия РФ, в свою очередь, в основном уничтожает украинские БМП и легкую технику западного производства, которая при этом еще и отлично справляется с функцией спасения жизни экипажа. Даже экипажи двух уничтоженных "Леопардов 2A6", судя по всему, смогли спастись – а это значит, что они смогут пересесть на другие такие же танки, которые уже есть или еще будут переданы Украине.
"Прорыв фронта еще возможен"
– Помимо собственно продвижения вперед Украине надо еще закрепляться на достигнутых рубежах, расширять фронт, чтобы удержать освобожденные территории. Видны ли следы действий ВСУ, направленных в эту сторону?
– Это уже тактический уровень, за которым следить по открытым источникам сложно. Как мы узнаем, что ВСУ продвинулись на том или ином участке? Мы видим, например, видео, как российский FPV-дрон наносит удар по украинской технике восточнее Новопрокоповки, к югу от Работино, и внезапно понимаем, что украинская армия, оказывается, уже туда продвинулась. Если взять отдельно ореховское направление, недавнее видео, снятое в районе Вербового, то да, мы видим, что ВСУ пытаются расширить выступ, образовавшийся в результате освобождения Работино. Если вместо расширения линии фронта продолжать продвигаться на юг какой-то простреливаемой со всех сторон "кишкой", это может закончиться плохо. Сами россияне испытали это на себе в начале вторжения. Даже при самых идеальных условиях нельзя просто взять и дойти до Токмака, нужно, чтобы этот коридор был достаточно широким и защищенным от контратак.
– Чтобы подвести итог: действительно, уже мало кто ожидает от Украины какого-то блицкрига, но в то же время все надеются, что вот-вот, еще чуть-чуть – и российская армия будет окончательно истощена, а ее оборона рухнет. Какой срок вы бы поставили сами себе, чтобы дать первую реальную оценку итогов украинского наступления?
– Я бы не стал сбрасывать со счетов возможность внезапного украинского прорыва. Отчасти происходящее сейчас похоже на украинское наступление на Херсон в прошлом году. Россияне сосредоточили там довольно большую группировку, ВДВ, силы Восточного военного округа, долго шли тяжелые бои с большими потерями ВСУ, но в один прекрасный день на северо-востоке херсонского плацдарма случился прорыв и украинцам удалось за несколько дней пройти десятки километров. Боязнь того, что такой сценарий повторится и на других участках фронта, вынудил российскую армию эвакуировать свои силы на левый берег Днепра. Конечно, при этом стоит учитывать, что там у Украины задача была легче, потому что для перерезания снабжения ей надо было поразить всего три моста, а на запорожском направлении возможных путей подвоза боеприпасов, техники и личного состава гораздо больше. Фронт еще может сломаться, вопрос в том, насколько ВСУ будут в состоянии развить этот успех и останутся ли у них на это силы, учитывая, что почти все резервы уже введены в бой. Это еще одно объяснение того, почему украинское наступление такое "медленное" в том, что касается отвоеванных квадратных километров. Можно наступать, как россияне на Бахмут, когда после занятия города сил на развитие успеха у них просто не осталось. Вооруженным силам Украины такой вариант не нужен – когда вы быстро продвинулись на несколько десятков километров, заплатив за это возможностью наступать дальше.
Фактически в текущих условиях украинское наступление ограничено только наличием сил и боеприпасов. Кассетных боеприпасов довольно много, сейчас уже идут разговоры о поставках таких боеприпасов для установок HIMARS и M270. Истощение украинских сил тоже есть, но они пополняются, и мы видим, что на западную технику сейчас пересаживаются уже очень опытные подразделения, а не только вновь созданные бригады. Сложно сказать, когда можно будет подводить итог, по крайней мере мы видим, что спустя несколько месяцев украинское наступление продолжается как минимум теми же темпами, которыми оно начиналось несколько месяцев назад, не считая первой волны неудачных атак. Насколько хватит этой интенсивности, какую роль сыграет распутица – сказать сложно. В условиях позиционной войны единственное, что ограничивает распутица, – это подвоз снарядов. Смогут ли ВСУ организовать этот подвоз в условиях распутицы, чтобы сохранить преимущество в огневом поражении, – это сейчас один из самых главных вопросов. Если смогут, то наступление в нынешних темпах может продолжаться еще очень долго.
– Можно ли сказать, что задача-минимум – продолжать его до весны следующего года, когда Украина получит первые F-16 и с большей вероятностью сможет кардинально переломить ситуацию?
– Не готов так далеко загадывать, но для Украины это было бы очень неплохо. Понятно, что F-16 – это не сверхоружие, как и HIMARS. Но как HIMARS смогли оказать очень серьезное влияние на ход боевых действий, так и F-16 смогут сделать то же самое. Самое меньшее, что они могут сделать, это вывести из "зоны комфорта" российскую авиацию: российские вертолеты с противотанковыми ракетами, российские истребители-бомбардировщики с управляемыми и неуправляемыми авиабомбами. Кроме этого они позволят более эффективно применять средства поражения целей на земле. Сейчас союзникам надо сосредотачиваться на обеспечении наступления Украины в 2024 году. Предоставлять дополнительные средства, артиллерию, бронетехнику, причем опираясь на уже наработанный бесценный опыт ее применения ВСУ. При этом я не знаю, будет ли наступление продолжаться до весны или весной оно будет возобновлено после какого-то перерыва. В этом плане как никогда важна именно долгосрочная поддержка Украины. Многое из этого мы сейчас видим, например, вложения в производство боеприпасов и его расширение. Это показывает, что слова "мы будем поддерживать Украину столько, сколько потребуется" – это не пустая риторика, а действительно декларация намерений Запада, которую в первую очередь должен услышать Путин.
