Ирина Лагунина: 60 лет назад, 11 апреля 1951 года, в разгар войны в Корее, гигантские заголовки газет объявили миру, что президент Гарри Трумэн сместил с поста главнокомандующего американскими войсками в Азии Дугласа Макартура – пятизвездного генерала, легенду Второй мировой войны, героя Филиппин, автора победоносной "инчонской" атаки в Корее и самого популярного полководца Америки. Ему вменялось в вину несоблюдение военной субординации и открытое, демонстративное несогласие с внешней политикой правительства. Рассказывает Марина Ефимова.
Марина Ефимова: Реакция американцев была шквальной. Читаем в книге Дэвида МакКаллога "Труман":
"Один сенатор-южанин назвал настроение на Юге “истерическим”. Действительно, почтовый офис Белого Дома захлестнули потоки неслыханно оскорбительных писем и телеграмм в адрес президента. Миссурийский сенатор Кэм назвал увольнение Макартура "вторым Перл Харбором". В Хьюстоне протестантский священник так гневался, составляя возмущенное послание президенту, что у него случился инфаркт, и он умер. На Севере реакция была не слабее: в Нью-Йорке 2 тысячи докеров ушли с работы в знак протеста против отставки Макартура. В Балтиморе женщины планировали марш на Вашингтон. Четверо сенаторов публично призвали страну к импичменту президента (среди них по иронии судьбы - Ричард Никсон)".
Марина Ефимова:За 9 месяцев до этого, 24 июня 1950 года президент Трумэн, улетевший на субботу в родной городок Independence, был поднят с постели звонком госсекретаря Ачесона: "Мистер президент, - сказал Ачесон. – У нас серьезная новость: Северная Корея напала на Южную". 25 июня на совещании с министрами Трумэн сказал:
"Вот уже 5 лет я всеми силами избегаю войны. Но если коммунистам будет позволено захватить Корею без сопротивления остального мира, то ни у одной маленькой нации уже не хватит смелости сопротивляться агрессии. Северная Корея должна быть остановлена"
Марина Ефимова: Факт агрессии был таким очевидным, что Совет Безопасности ООН выпустил резолюцию (впервые за историю международных организаций), предписывавшую восстановить мир с помощью оружия. Но решение ООН не облегчило задачу Трумэну, понимавшему, что всё бремя войны примут на себя американцы.
Корея была неожиданностью для американцев. Её разделение по 38-й параллели на Северную (просоветскую) и Южную (прозападную) прошло в 1948 году мирно, и в 49-м Америка вывела из Южной Кореи почти все свои войска. Так что там в первый месяц войны против 90 000 северных корейцев (поддержанных советской военной мощью), дрались 25 тысяч плохо вооруженных южных корейцев и 10 тысяч американцев, попавших в Корею, как кур в ощип:
"Мы отступали с боями в убийственной жаре и под непрерывным дождем. Автоматы ржавели, носки гнили. Не хватало питьевой воды, поэтому пили воду из канав вдоль рисовых полей. Дизентерия косила взводами. Пехотинцы, насквозь мокрые, в жару, в бреду, с загаженным бельем, которое они не в силах были сменить, тащились по щиколотку в грязи, как лунатики. Ну и место мы выбрали для смерти!"
Марина Ефимова:Армия стремительно катилась на Юг. Она сдала Сеул и докатилась до последней линии обороны - вокруг порта Пусан, где держалась только благодаря героизму корейских и американских солдат и офицеров.
В этот момент Трумэн назначает главнокомандующим генерала Макартура. И генерал предлагает немыслимый план – победить противника одной атакой.
"Идея была в неожиданной высадке с амфибий в тылу у северных корейцев - у порта Инчон, в 300-х километрах к северо-западу от Пусана. Проблемой такой высадки были гигантские 9-метровые приливы в этом месте. Но и единственным шансом на успех был этот самый прилив, который должен вынести амфибии прямо к набережной. Если его пропустить, амфибии завязнут в грязи далеко от берега".
Марина Ефимова: Это был самый рискованный план за всю историю американской армии. Но Макартур, хорошо изучивший военную историю Востока, знал, что в 1904 г. так высадились в Инчоне японцы. Его план был с гениальной точностью продуман и выполнен 15 сентября 1950 г. Об этом - в фильме Дэвида Грубина "Трумэн":
"Макартур выиграл свою рискованную игру. Армия Северной Кореи была захвачена врасплох. Инчон пал, а через 13 дней американцы отбили Сеул. Ход войны повернулся на 180 градусов. К 1-му октября войска ООН вернулись к 38-й параллели. "Я салютую всем вам от всех нас здесь, дома, - телеграфировал Макартуру Трумэн. – Превосходно сработано!".
Марина Ефимова:Почему войска ООН не остановились на 38-й параллели, а перешли границу и двинулись вглубь территории Сев. Кореи? Вот как это объясняет участник нашей передачи - архивист "Библиотеки президента Трумэна" историк Рэнди Соуэлл.
Рэнди Соуэлл: Военные советники Трумэна понимали, что если остановить войска на 38-й параллели – без официальных переговоров о перемирии, это значит просто дать армии Сев. Кореи передышку. На своей территории они перегруппируются, пополнятся советским вооружением и возобновят наступление. Резолюция ООН давала своим войскам право "разбить армию агрессора и восстановить мир". И правительство Соед. Штатов интерпретировало резолюцию как санкцию на военные действия севернее 38-й параллели.
Марина Ефимова: По дипломатическим каналам до Трумэна дошло предупреждение китайского министра иностранных дел Чжоу Эньлая: "если американцы перейдут 38-ю параллель, Китай вступит в войну". Вашингтон принял это за блеф. И все же Трумэн не даёт приказа о переходе 38-й параллели до консультации с Макартуром. Президент сам прилетел на встречу с прославленным генералом.
Рэнди Соуэлл: Макартур встретил президента в старой фуражке, пережившей Большую войну в Тихом океане. Кроме того, он то ли случайно, то ли демонстративно не отсалютовал президенту, хотя этого требовала военная субординация и простое уважение. Известно даже, что генерал хотел прилететь на встречу позже Трумэна – чтобы президент его ждал, но этот план сорвался. После совещания он отказался от приглашения на ланч с президентом, сославшись на дела в Японии, где он все еще был командующим оккупационными войсками. Словом, Макартур вел себя с Трумэном не как генерал с президентом, а как один соверен с другим. Трумэн всё заметил, но виду не подал: он знал, что у него нет более талантливого полководца. И этот полководец выразил уверенность, что Китай не вступит в войну. "Слишком поздно для Китая вступать сейчас, - сказал Макартур, - когда в Корею стянуто столько нашей артиллерии и авиации. Я рассчитываю закончить кампанию к Рождеству". Именно это Трумэну и хотелось услышать.
Марина Ефимова: И все же президента беспокоило беззаботное отношение Макартура к политическим аспектам войны. Еще до Инчона Макартур выступил в прессе с заявлением, в котором горячо одобрял режим антикоммуниста Чан Кайши и призывал к военному союзу с отделившейся от Китая Формозой. Такая солдатская прямота входила в конфликт с политикой президента, старавшегося не провоцировать Китай. При встрече Труман объяснил Макартуру, что главная цель правительства – не выпустить войну за пределы Корейского полуострова, не дать ей перерасти в войну с Китаем или Советским Союзом.
"Первого ноября 1950 г., через две недели после встречи президента с генералом Макартуром, Трумэн получил донесение директора ЦРУ о том, что в армии Сев. Кореи появились китайские солдаты. Макартур на запрос из Белого Дома ответил (как о чем-то не важном) что, действительно, китайцы есть - тысяч тридцать".
Марина Ефимова: Контратака северных корейцев началась 24 ноября, а 28-го от Макартура пришло, по словам Ачесона, "ужасающее сообщение". Китайцев - не 30 тысяч, а больше 250-ти. "Мы находимся перед лицом совершенно новой войны, - писал Макартур, - войны, которая идет на уничтожение нашей армии". И дальше шли его требования: не только прислать пополнение, но устроить морскую блокаду побережья Китая и начать бомбардировки их главных индустриальных центров. Его предложения включали и использование атомной бомбы. "Если, - писал он, - правительство не расширит конфликт и не бросит на Восток всю мощь американской армии, оно окажется перед лицом катастрофы".
"В тот же день Национальный Совет Безопасности принял одно из самых важных решений за время правления президента Трумэна: "Не дать конфликту в Корее (каким бы катастрофическим он ни оказался) перерасти в новую мировую войну. Это решение, которое тогда многим казалось трусливым, история расценит как триумф правительства Трумэна".
Марина Ефимова: Но солдатам в Корее было не до исторической правоты. Там началось то, что историки называют "отступлением эпического масштаба" и сравнивают с бегством французов из Москвы в1812 г. Воспользовавшись тем, что Макартур во время наступления неудачно разделил армию надвое, противник нападал со всех флангов. Жестокость китайцев по отношению к пленным американцам была демонстративной – их часто убивали выстрелом в лицо. 8-я армия снова отступила за 38-ю параллель и сдала Сеул. Но опаснее всего было состояние главнокомандующего:
Рэнди Соуэлл: Макартур испытал такой шок, когда Китай вступил в войну, что улетел в Японию и почти все время проводил там, а не в Корее. Не забудем, что ему было 70 лет. Он страдал от падения своего престижа, он был в отчаянии от того, что правительство не дает ему шанса на победу. И он начал открыто выступать против позиции правительства.
Марина Ефимова: Уже все советники президента считали, что Макартура нужно убрать. Но Трумэн ограничился тем, что после гибели генерала Уолкера назначил командующим 8-й армией генерала, который был прямой противоположностью Макартуру. Ген. Мэтью Риджвэй был не столько героем, сколько тружеником войны.
"Риджвэй начал с простейшей вещи – с улучшения снабжения передовой линии горячей едой и теплым бельем. Он приблизил к фронту полевые госпитали МЭШ и обеспечил всех офицеров картами (что позволило уйти с больших шоссе и снизить число потерь). Он улучшил взаимодействие пехоты с артиллерией и авиацией. Но главное – он сам неотлучно был при армии. И меньше, чем за месяц, Риджвэй остановил отступление, а 25 января 1951 г. начал контратаку. В канун атаки Макартур прибыл на фронт с корреспондентами и сам объявил о начале наступления, отодвинув Риджвэя в тень".
Марина Ефимова: Успех Риджвэя раздосадовал Макартура, и он все откровеннее критиковал правительство и Объединенный штаб. Дин Ачесон сказал: "Пока Риджвэй воюет с неприятелем, Макартур воюет с Пентагоном". Его планы становились безумными: он хотел, например, обложить границу с Манчжурией радиоактивными отходами. Генерал Омар Брэдли писал: "Возможно, крушение его надежд на месть Китаю надломило его блестящий, но хрупкий ум". Однако Трумэн все еще берёг героя.
К концу марта 51 года 8-я армия, с боями (в которых гигантские потери теперь несли китайцы), снова отбила Сеул и вернулась к 38-й параллели. Наступил момент, которым Трумэн воспользовался, чтобы начать переговоры с Китаем о перемирии. 21 марта проект договора послали Макартуру, но тот попытался перехватить инициативу. Рассказывает бывший советник президента Джордж Элси - в фильме "Трумэн":
"Всё, чего хотели Трумэн и правительство – уйти из Кореи более-менее достойно. И в этот момент Макартур пишет ультиматум китайским коммунистическим правителям. Он пренебрежительно отзывается об их военной мощи, отмечает их слабую подготовку, запугивает продолжением войны, и в конце предлагает сдаться лично ему. Узнав об этом, Трумэн сказал: "Я готов был дать ему такого пинка, чтобы он летел до Китайского моря".
Марина Ефимова: 1 апреля 1951 года, в Токио, Макартуру вручили послание Трумэна: "Я глубоко сожалею, что мой долг президента вынуждает меня сместить Вас с должности главнокомандующего...".
Трумэн знал, что, увольняя героя, принимает огонь на себя. Но даже он не представлял себе масштаба эмоций. Макартур вернулся в Америку, и родина чествовала его, как героя. 10 тысяч встречающих в аэропорту Сан-Франциско, 12 тысяч – в Вашингтоне, в Нью-Йорке – тикер-тэйп парад. (звуки вставлены)
Перед объединенной сессией Конгресса Макартур произнес свою знаменитую речь: "Я помню строки из популярной солдатской баллады: "Старые солдаты не умирают, они просто исчезают в тумане". (РЕЧЬ вставлена)
Трумэна, наоборот, забрасывают оскорблениями. Правда, появляются и достойные защитники, включая Элеонору Рузвельт. И Конгресс назначает расследование по делу Макартура.
"Комиссия пришла к заключению, что генерал Макартур нарушил конституционный принцип Соединенных Штатов, согласно которому гражданское правительство всегда стоит НАД военным командованием. Верховным главнокомандующим является президент, и ему дано право снимать с должности генералов, противодействующих политике правительства".
Марина Ефимова: Выступавший на слушаниях другой герой - генерал Омар Брэдли - сказал: "Если бы президент поддался Макартуру, мы бы оказались втянутыми в войну в неправильном месте, в неправильное время и с неправильным противником".
Народ не заметил расследования. И Макартур, на волне энтузиазма, устроил тур по стране. Он собирал толпы, произносил речи, но все больше походил не на героя, а на политика, чьи взгляды были неубедительными и чье желание воевать с Китаем ни у кого не вызывало сочувствия. Толпы на его выступлениях редели, слушатели все чаще принимали сторону президента, и постепенно старый солдат, действительно, "исчез в тумане".
Рэнди Соуэлл: История оправдала действия президента Трумэна и одобрила его твердое решение не допустить эскалации Корейской войны. Что касается публики, то она сумела сделать обоих участников конфликта своими национальными героями. Макартур остался знаменитым и популярным полководцем. Ему стоит памятник в Виргинии. А Трумэн вошел в когорту лучших президентов Соединенных Штатов.
Марина Ефимова: Реакция американцев была шквальной. Читаем в книге Дэвида МакКаллога "Труман":
"Один сенатор-южанин назвал настроение на Юге “истерическим”. Действительно, почтовый офис Белого Дома захлестнули потоки неслыханно оскорбительных писем и телеграмм в адрес президента. Миссурийский сенатор Кэм назвал увольнение Макартура "вторым Перл Харбором". В Хьюстоне протестантский священник так гневался, составляя возмущенное послание президенту, что у него случился инфаркт, и он умер. На Севере реакция была не слабее: в Нью-Йорке 2 тысячи докеров ушли с работы в знак протеста против отставки Макартура. В Балтиморе женщины планировали марш на Вашингтон. Четверо сенаторов публично призвали страну к импичменту президента (среди них по иронии судьбы - Ричард Никсон)".
Марина Ефимова:За 9 месяцев до этого, 24 июня 1950 года президент Трумэн, улетевший на субботу в родной городок Independence, был поднят с постели звонком госсекретаря Ачесона: "Мистер президент, - сказал Ачесон. – У нас серьезная новость: Северная Корея напала на Южную". 25 июня на совещании с министрами Трумэн сказал:
"Вот уже 5 лет я всеми силами избегаю войны. Но если коммунистам будет позволено захватить Корею без сопротивления остального мира, то ни у одной маленькой нации уже не хватит смелости сопротивляться агрессии. Северная Корея должна быть остановлена"
Марина Ефимова: Факт агрессии был таким очевидным, что Совет Безопасности ООН выпустил резолюцию (впервые за историю международных организаций), предписывавшую восстановить мир с помощью оружия. Но решение ООН не облегчило задачу Трумэну, понимавшему, что всё бремя войны примут на себя американцы.
Корея была неожиданностью для американцев. Её разделение по 38-й параллели на Северную (просоветскую) и Южную (прозападную) прошло в 1948 году мирно, и в 49-м Америка вывела из Южной Кореи почти все свои войска. Так что там в первый месяц войны против 90 000 северных корейцев (поддержанных советской военной мощью), дрались 25 тысяч плохо вооруженных южных корейцев и 10 тысяч американцев, попавших в Корею, как кур в ощип:
"Мы отступали с боями в убийственной жаре и под непрерывным дождем. Автоматы ржавели, носки гнили. Не хватало питьевой воды, поэтому пили воду из канав вдоль рисовых полей. Дизентерия косила взводами. Пехотинцы, насквозь мокрые, в жару, в бреду, с загаженным бельем, которое они не в силах были сменить, тащились по щиколотку в грязи, как лунатики. Ну и место мы выбрали для смерти!"
Марина Ефимова:Армия стремительно катилась на Юг. Она сдала Сеул и докатилась до последней линии обороны - вокруг порта Пусан, где держалась только благодаря героизму корейских и американских солдат и офицеров.
В этот момент Трумэн назначает главнокомандующим генерала Макартура. И генерал предлагает немыслимый план – победить противника одной атакой.
"Идея была в неожиданной высадке с амфибий в тылу у северных корейцев - у порта Инчон, в 300-х километрах к северо-западу от Пусана. Проблемой такой высадки были гигантские 9-метровые приливы в этом месте. Но и единственным шансом на успех был этот самый прилив, который должен вынести амфибии прямо к набережной. Если его пропустить, амфибии завязнут в грязи далеко от берега".
Марина Ефимова: Это был самый рискованный план за всю историю американской армии. Но Макартур, хорошо изучивший военную историю Востока, знал, что в 1904 г. так высадились в Инчоне японцы. Его план был с гениальной точностью продуман и выполнен 15 сентября 1950 г. Об этом - в фильме Дэвида Грубина "Трумэн":
"Макартур выиграл свою рискованную игру. Армия Северной Кореи была захвачена врасплох. Инчон пал, а через 13 дней американцы отбили Сеул. Ход войны повернулся на 180 градусов. К 1-му октября войска ООН вернулись к 38-й параллели. "Я салютую всем вам от всех нас здесь, дома, - телеграфировал Макартуру Трумэн. – Превосходно сработано!".
Марина Ефимова:Почему войска ООН не остановились на 38-й параллели, а перешли границу и двинулись вглубь территории Сев. Кореи? Вот как это объясняет участник нашей передачи - архивист "Библиотеки президента Трумэна" историк Рэнди Соуэлл.
Рэнди Соуэлл: Военные советники Трумэна понимали, что если остановить войска на 38-й параллели – без официальных переговоров о перемирии, это значит просто дать армии Сев. Кореи передышку. На своей территории они перегруппируются, пополнятся советским вооружением и возобновят наступление. Резолюция ООН давала своим войскам право "разбить армию агрессора и восстановить мир". И правительство Соед. Штатов интерпретировало резолюцию как санкцию на военные действия севернее 38-й параллели.
Марина Ефимова: По дипломатическим каналам до Трумэна дошло предупреждение китайского министра иностранных дел Чжоу Эньлая: "если американцы перейдут 38-ю параллель, Китай вступит в войну". Вашингтон принял это за блеф. И все же Трумэн не даёт приказа о переходе 38-й параллели до консультации с Макартуром. Президент сам прилетел на встречу с прославленным генералом.
Рэнди Соуэлл: Макартур встретил президента в старой фуражке, пережившей Большую войну в Тихом океане. Кроме того, он то ли случайно, то ли демонстративно не отсалютовал президенту, хотя этого требовала военная субординация и простое уважение. Известно даже, что генерал хотел прилететь на встречу позже Трумэна – чтобы президент его ждал, но этот план сорвался. После совещания он отказался от приглашения на ланч с президентом, сославшись на дела в Японии, где он все еще был командующим оккупационными войсками. Словом, Макартур вел себя с Трумэном не как генерал с президентом, а как один соверен с другим. Трумэн всё заметил, но виду не подал: он знал, что у него нет более талантливого полководца. И этот полководец выразил уверенность, что Китай не вступит в войну. "Слишком поздно для Китая вступать сейчас, - сказал Макартур, - когда в Корею стянуто столько нашей артиллерии и авиации. Я рассчитываю закончить кампанию к Рождеству". Именно это Трумэну и хотелось услышать.
Марина Ефимова: И все же президента беспокоило беззаботное отношение Макартура к политическим аспектам войны. Еще до Инчона Макартур выступил в прессе с заявлением, в котором горячо одобрял режим антикоммуниста Чан Кайши и призывал к военному союзу с отделившейся от Китая Формозой. Такая солдатская прямота входила в конфликт с политикой президента, старавшегося не провоцировать Китай. При встрече Труман объяснил Макартуру, что главная цель правительства – не выпустить войну за пределы Корейского полуострова, не дать ей перерасти в войну с Китаем или Советским Союзом.
"Первого ноября 1950 г., через две недели после встречи президента с генералом Макартуром, Трумэн получил донесение директора ЦРУ о том, что в армии Сев. Кореи появились китайские солдаты. Макартур на запрос из Белого Дома ответил (как о чем-то не важном) что, действительно, китайцы есть - тысяч тридцать".
Марина Ефимова: Контратака северных корейцев началась 24 ноября, а 28-го от Макартура пришло, по словам Ачесона, "ужасающее сообщение". Китайцев - не 30 тысяч, а больше 250-ти. "Мы находимся перед лицом совершенно новой войны, - писал Макартур, - войны, которая идет на уничтожение нашей армии". И дальше шли его требования: не только прислать пополнение, но устроить морскую блокаду побережья Китая и начать бомбардировки их главных индустриальных центров. Его предложения включали и использование атомной бомбы. "Если, - писал он, - правительство не расширит конфликт и не бросит на Восток всю мощь американской армии, оно окажется перед лицом катастрофы".
"В тот же день Национальный Совет Безопасности принял одно из самых важных решений за время правления президента Трумэна: "Не дать конфликту в Корее (каким бы катастрофическим он ни оказался) перерасти в новую мировую войну. Это решение, которое тогда многим казалось трусливым, история расценит как триумф правительства Трумэна".
Марина Ефимова: Но солдатам в Корее было не до исторической правоты. Там началось то, что историки называют "отступлением эпического масштаба" и сравнивают с бегством французов из Москвы в1812 г. Воспользовавшись тем, что Макартур во время наступления неудачно разделил армию надвое, противник нападал со всех флангов. Жестокость китайцев по отношению к пленным американцам была демонстративной – их часто убивали выстрелом в лицо. 8-я армия снова отступила за 38-ю параллель и сдала Сеул. Но опаснее всего было состояние главнокомандующего:
Рэнди Соуэлл: Макартур испытал такой шок, когда Китай вступил в войну, что улетел в Японию и почти все время проводил там, а не в Корее. Не забудем, что ему было 70 лет. Он страдал от падения своего престижа, он был в отчаянии от того, что правительство не дает ему шанса на победу. И он начал открыто выступать против позиции правительства.
Марина Ефимова: Уже все советники президента считали, что Макартура нужно убрать. Но Трумэн ограничился тем, что после гибели генерала Уолкера назначил командующим 8-й армией генерала, который был прямой противоположностью Макартуру. Ген. Мэтью Риджвэй был не столько героем, сколько тружеником войны.
"Риджвэй начал с простейшей вещи – с улучшения снабжения передовой линии горячей едой и теплым бельем. Он приблизил к фронту полевые госпитали МЭШ и обеспечил всех офицеров картами (что позволило уйти с больших шоссе и снизить число потерь). Он улучшил взаимодействие пехоты с артиллерией и авиацией. Но главное – он сам неотлучно был при армии. И меньше, чем за месяц, Риджвэй остановил отступление, а 25 января 1951 г. начал контратаку. В канун атаки Макартур прибыл на фронт с корреспондентами и сам объявил о начале наступления, отодвинув Риджвэя в тень".
Марина Ефимова: Успех Риджвэя раздосадовал Макартура, и он все откровеннее критиковал правительство и Объединенный штаб. Дин Ачесон сказал: "Пока Риджвэй воюет с неприятелем, Макартур воюет с Пентагоном". Его планы становились безумными: он хотел, например, обложить границу с Манчжурией радиоактивными отходами. Генерал Омар Брэдли писал: "Возможно, крушение его надежд на месть Китаю надломило его блестящий, но хрупкий ум". Однако Трумэн все еще берёг героя.
К концу марта 51 года 8-я армия, с боями (в которых гигантские потери теперь несли китайцы), снова отбила Сеул и вернулась к 38-й параллели. Наступил момент, которым Трумэн воспользовался, чтобы начать переговоры с Китаем о перемирии. 21 марта проект договора послали Макартуру, но тот попытался перехватить инициативу. Рассказывает бывший советник президента Джордж Элси - в фильме "Трумэн":
"Всё, чего хотели Трумэн и правительство – уйти из Кореи более-менее достойно. И в этот момент Макартур пишет ультиматум китайским коммунистическим правителям. Он пренебрежительно отзывается об их военной мощи, отмечает их слабую подготовку, запугивает продолжением войны, и в конце предлагает сдаться лично ему. Узнав об этом, Трумэн сказал: "Я готов был дать ему такого пинка, чтобы он летел до Китайского моря".
Марина Ефимова: 1 апреля 1951 года, в Токио, Макартуру вручили послание Трумэна: "Я глубоко сожалею, что мой долг президента вынуждает меня сместить Вас с должности главнокомандующего...".
Трумэн знал, что, увольняя героя, принимает огонь на себя. Но даже он не представлял себе масштаба эмоций. Макартур вернулся в Америку, и родина чествовала его, как героя. 10 тысяч встречающих в аэропорту Сан-Франциско, 12 тысяч – в Вашингтоне, в Нью-Йорке – тикер-тэйп парад. (звуки вставлены)
Перед объединенной сессией Конгресса Макартур произнес свою знаменитую речь: "Я помню строки из популярной солдатской баллады: "Старые солдаты не умирают, они просто исчезают в тумане". (РЕЧЬ вставлена)
Трумэна, наоборот, забрасывают оскорблениями. Правда, появляются и достойные защитники, включая Элеонору Рузвельт. И Конгресс назначает расследование по делу Макартура.
"Комиссия пришла к заключению, что генерал Макартур нарушил конституционный принцип Соединенных Штатов, согласно которому гражданское правительство всегда стоит НАД военным командованием. Верховным главнокомандующим является президент, и ему дано право снимать с должности генералов, противодействующих политике правительства".
Марина Ефимова: Выступавший на слушаниях другой герой - генерал Омар Брэдли - сказал: "Если бы президент поддался Макартуру, мы бы оказались втянутыми в войну в неправильном месте, в неправильное время и с неправильным противником".
Народ не заметил расследования. И Макартур, на волне энтузиазма, устроил тур по стране. Он собирал толпы, произносил речи, но все больше походил не на героя, а на политика, чьи взгляды были неубедительными и чье желание воевать с Китаем ни у кого не вызывало сочувствия. Толпы на его выступлениях редели, слушатели все чаще принимали сторону президента, и постепенно старый солдат, действительно, "исчез в тумане".
Рэнди Соуэлл: История оправдала действия президента Трумэна и одобрила его твердое решение не допустить эскалации Корейской войны. Что касается публики, то она сумела сделать обоих участников конфликта своими национальными героями. Макартур остался знаменитым и популярным полководцем. Ему стоит памятник в Виргинии. А Трумэн вошел в когорту лучших президентов Соединенных Штатов.
