Андрей Бабицкий: Игушские власти приняли решение о полной и окончательной ликвидации компактных,стихийных поселений беженцев в республике. Но, позаботиться о предоставлении выселяемым хоть какого-нибудь жилья никто и не подумал. Рассказывает глава ингушского отделения Правозащитного центра «Мемориал» Тимур Акиев
Тимур Акиев: С начала марта в Правозащитный центр «Мемориал» поступают тревожные сообщения о закрытии мест компактного расселения внутриперемещенных лиц (ВПЛ) в Республике Ингушетия.
Идея о закрытии лагерей беженцев не нова. С 2000 года, когда на территории Ингушетии они насчитывались сотнями, их количество сократилось до нескольких десятков. Но решить её власти непременно хотят без затрат, только лишь силой убеждения. Вот и в конце февраля текущего года, когда на заседании Правительства обсуждался этот вопрос, было принято решение расселить места компактного поселения, но механизм расселения продуман не был. Главам администрации муниципальных образований дали на руки постановления правительства о «принятии исчерпывающих мер по ликвидации мест компактного проживания и стихийных лагерей ...». В свою очередь в администрациях подготовили предписания и выручили их жителям стихийных поселений. Почти во всех посланиях причина выселения обосновывается аварийным состоянием жилья, но ни в одном послании людям не предлагается ничего взамен. Указан только крайний срок выселения. Так, например жителям «гамурзиевской казармы» срок выселения указали до 12 марта, а жителям «Промжилбазы» в г. Карабулак и жителям лагеря беженцев «Огонёк» в с. Али-Юрт времени дали больше, до 15 апреля.
В случае не выполнения поручения беженцам грозят следующими видами наказаний: общественное порицание, штрафы, иные виды наказания включая уголовное.
Что тут скажешь? То, что люди живут в аварийном жилье, это плохо. Порой условия проживания беженцев не соответствуют санитарным нормам. Но беженцы с Осетии, например, живут в этих условиях 18 лет. Более 10 лет в антисанитарных условиях живут беженцы из Чечни. За столь длительный срок властям не удалось обеспечить жильём всех нуждаюшихся.
С оставшимися чеченскими беженцами поступили просто. В2009 году их всех в принудительном порядке сняли с учета миграционной службы. Потеряв официальный статус, люди вынуждены были сами оплачивать аренду временного жилья.
Беженцы из Осетии 18 лет продлевают статус вынужденного переселенца, а в последние годы обычно это делается только после обращения в суд. Однако за коммунальные услуги и им то же приходиться платить из своего кармана.
Теперь вот их пытаются лишить крыши надо головой, потому что назвать это жильём язык не поворачивается.
Остаётся ещё надежда на то, что мольбы беженцев будут услышаны в высоких кабинетах и будет найдено компромиссное решение. Например, ингушским министром по связям с общественностью и межнациональным отношениям Султыговым, как вариант предлагается расселить всех беженцев из стихийных лагерей в специально построенные пункты временного размещения. Так же он предлагает выделять беженцам сборно-щитовые домики, если у них найдётся земельный участок для установки этого домика.
Да и смена главы Правительства возможно на некоторое время отсрочит выселение, а новый глава кабинета ингушских министров найдёт время встретиться с людьми, проживающими в барках, прежде чем принимать решение по их дальнейшей судьбе.
Андрей Бабицкий: В среду 23 марта в Назрани были задержаны непредставившимися сотрудниками полиции ингушский оппозиционер Магомед Ториев и его братья. Поначалу сторонники Хазбиева говорили о похищение, поскольку захват проводился грубо, с избиениями и задержанных вывезли в неизвестном направлении. Через некоторое время однако выяснилось, что они доставлены в ГУВД Назрани. А уже на следующий день Хазбиев был приговорен к 10 суткам ареста. О том, как действовали сотрудники полиции, рассказывает Магомед Ториев.
Магомед Ториев: Магомед рассказал, что его закрыли и везли в багажнике «Лады-Приоры», где он смог, воспользовавшись телефоном, начать рассылку смс-сообщений.
Он услышал, как в салоне машины велись переговоры с Мовсаром Тамбиевым, начальником ГОВД г.Назрань, у которого задержавшие его силовики спрашивали, что делать дальше с задержанным Хазбиевым. Магомед включил громкую связь и начал кричать брату, что Мовсар Тамбиев - организатор его похищения, и у него спрашивают, что делать с ним дальше. До сих пор местные силовики открещивались от всех похищений, сваливая вину на федералов и спецслужбы соседних регионов.
Силовики, услышавшие разговор в багажнике, избили Хазбиева прямо в машине и забрали у него телефон. Во дворе ГОВД Хазбиев был избит еще раз. По просьбе Магомеда была вызвана «Скорая помощь», но врачи отказались его госпитализировать, сославшись на то, что, несмотря на все травмы и сотрясение мозга задержанного, у них нет права забрать его в больницу.
На данный момент он вместе с братьями находится в ГОВД г.Назрань . Отношение к нему со стороны рядовых сотрудников, по его словам, доброжелательное.
Рассказывает Магомед Хазбиев:
Магомед Хазбиев: Меня со двора забрали и положили в багажник «Приоры». Меня и моих братьев в трех машинах увезли в неизвестном направлении. Я был в наручниках, но смог засунуть руку в карман своих брюк и вытащил оттуда телефон и начал писать сообщения. Через смс-сообщения я начал передавать информацию о том, что меня похитили и везут в багажнике в неизвестном направлении, неизвестно кто. Я написал об этом Ольге Бобровой из «Новой газеты», я написал Тихону Дзядко, корреспонденту «Эха Москвы» и написал своему брату.
По пути, когда мы ехали, я в салоне машины услышал, что один из сотрудников говорит: «Позвони Тамбиеву Мовсару, начальнику ГОВД и спроси его, что нам делать с Хазбиевым?» Я, когда услышал фамилию начальника ГОВД, стал обратно по телефону передавать, писать сообщения и Ольге Бобровой, и Тихону Дзядко, и своим родственникам, что если со мной что-то случится, вся вина на Тамбиеве Мовсаре. Я включил громкоговоритель и начал кричать брату, что в салоне передают, что Тамбиев Мовсар должен сказать, куда нас отвезти, что в курсе всего начальник ГОВД Тамбиев Мовсар.
И в это время останавливается машина. Они услышали, как я передаю все, открывают багажник и человек четыре, пять на меня набросились, начали материться. Выхватили у меня из рук телефон и прямо в багажнике начали избивать меня прикладами автоматов, дулами автоматов, один вообще забрался в багажник, взялся за крышку багажника и прыгал прямо на меня. Они забрали телефон, хлопнули крышкой багажника, и я уже слышал, как один из них матерится и по телефону передает «Эта сука подслушал весь наш разговор, он передал всем журналистам по всему миру, что его везут по вине Тамбиева, и что нам с ним делать?» После чего машина тронулась, и нас повезли в Назрановское ГОВД. И во дворе назрановского ГОВД нас вытащили из машины и дальше стали избивать. Потом нас вытащили в коридор и уже в коридоре нас поставили к стенке.
Они также забрали машину, мой бронированный "Мерседес" со двора. Они не имели никакого права на это, не имея никакого права и не предъявив никаких документов, они похитили и меня. В данное время я нахожусь в ГОВД, мне уже один раз вызывали «Скорую», у меня давление было, в трех местах разбита голова и полностью вся в шишках. А врачи, которые приехали в "Скорой", сказали, что у меня сотрясение мозга и очень большое давление и то, что меня знобит, это из-за того, что у меня сотрясение мозга. Они не могут мне ничем помочь и не могут отвезти меня в больницу, выдать мне какой-либо документ они не имеют права. И они уехали.
И не объясняя ничего, не предъявив ничего, нас оставили на ночь, и мы не знаем, что здесь происходит".
Магомед Ториев: Магомед, как к тебе относятся рядовые сотрудники милиции?
Магомед Хазбиев: Сотрудники, которые здесь находятся, это ингуши все, и в большинстве мы родственники друг другу, все знакомы, и все ребята относятся очень хорошо. Они заходят, спрашивают, что надо, что купить? Они поехали, целый пакет фруктов купили и воды принесли, рядовые сотрудники относятся очень хорошо, с уважением, пониманием, никаких проблем, никаких претензий нет, они относятся как к братьям, никаких проблем нет.
Магомед Ториев: Магомед, к вам был допущен адвокат?
Магомед Хазбиев: Нет, никакого адвоката к нам не пустили. Нам пока ничего не предъявили, мы просто сидим, и мы пока не требовали адвоката.
Магомед Ториев: Есть какие-то просьбы, пожелания?
Магомед Хазбиев: Одна просьба, чтобы весь мир знал, слышал о том, что происходит здесь. О том беспределе, о тех еженедельных похищениях в республике. Чтобы весь мир услышал, чтобы могли достучаться до федерального центра, до тех безмозглых чиновников, сидящих в Кремле. Довести, что если ситуация будет так продолжаться с этими похищениями, с внесудебными казнями, все это ни к чему хорошему не приведет. Единственное, вот эта просьба.
Андрей Бабицкий: Недостаточно поменять название российской службы правопорядка, чтобы рядовые служители приобрели уважение к закону. Писатель Герман Садулаев размышляет о поведении господ полицейских в деле ингушского оппозиционера.
Герман Садулаев: Магомед Хазбиев возглавляет, помимо общественно-политического движения «Партия народной свободы», известный сайт Ингушетия Ру. Сайт теперь находится по адресу ingushetiyaru.org, и я не стесняюсь делать ему рекламу. Это действительно независимый сайт, источник свежей и нецензурированной информации о событиях в Ингушетии. Прежде Хазбиева сайтом управляли Магомед Евлоев и Макшарип Аушев. Оба были убиты.
Вспомним, как цинично был застрелен Магомед Евлоев – в милицейской машине «случайно нажался курок». Вспомним, какие нелепые версии выдвигали официальные лица по поводу гибели Макшарипа Аушева – криминал, бизнес, даже личная жизнь – всё, что угодно, кроме его общественной и политической активности.
Мы желаем Магомеду Хазбиеву, его родственникам и соратникам, избегнуть такой же печальной и трагической участи. И будем поддерживать, освещая ситуацию где только сможем. Репортажи и сообщения о незаконном задержании Хазбиева идут по всем свободным СМИ.
Кстати, и официальные источники оживились. Вначале, уже после похищения Хазбиевых, ГУВД Назрани сообщало, что ничего не знает, никаких Хазбиевых в его застенках нет. Потом вспомнило, что есть. Но выразило протест – это было не похищение, а задержание. Оказывается, Хазбиевы собрали толпу до 80 человек и перекрыли центральную улицу Назрани. И бросали камни в милиционеров. В смысле, в полицейских. Ведь камень – это теперь и есть оружие правозащитника. И ещё кто-то стрелял из травматического пистолета. Это по одной версии. По другой версии никто не стрелял, но пистолет был обнаружен у Магомеда Хазбиева. В общем, как всегда – полная путаница в показаниях. Ложь громоздящаяся на ложь.
Тем более что достоверно известно и подтверждено даже видеозаписью, что задержание производилось вовсе не с улицы, не с митинга, а из дома. И в этом есть процессуальная разница. Если на улице швырятелей камней могут задержать сразу, на месте преступления, в целях пресечения творящегося беспорядка и не предъявлять специально никаких обвинений – то при задержании потом, не на месте и не в процессе совершения правонарушения, необходимо соблюдение формальностей.
Если есть претензии к Хазбиевым в плане нарушения закона, почему не предъявить официально обвинение? Почему не разобрать дело по закону? Но силовикам по-прежнему не до формальностей. Правоохранительным органам нет никакого дела до права и законов. Они действуют по личным распоряжениям высших чиновников. И проводят задержание правозащитника как похищение человека сицилийской мафией, или как вооружённую операцию против банды террористов.
Многие местные жители, сам сайт Ингушетия ру – называют отряды силовиков «эскадронами смерти». Печально, но, похоже, это правда, так. Ничего не изменил и новый закон – закон о полиции. Эскадроны смерти не подчиняются никаким законам. А назначенные в жертвы оказываются без прав и вне закона.
Андрей Бабицкий: В четверг в Москве прошла конференция под названием «Черкесский вопрос»: историческая память, историографический дискурс, политические стратегии».
В черкесском сообществе ее считают кремлевским ответом на аналогичную конференциюж в Тбилиси «Скрытые преступления - продолжающиеся конфликты» и Обращение представителей черкеской диаспоры к парламенту Грузии с просьбой признать геноцид черкесов в ходе Кавказской войны 19 века.
С организаторами конференции разговаривал наш корреспондент Мурат Гукемухов.
Мурат Гукемухов: Организаторами конференции, которая прошла в МГИМО, выступили Николай Силаев, старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО и Наима Нефляшева, старший научный сотрудник Центра цивилизационных и региональных исследований РАН, эксперт рабочей группы Общественной палаты Российской Федерации по развитию общественного диалога и институтов гражданского общества на Кавказе. Заявленная цель конференции ""Черкесский вопрос": - сформировать экспертную площадку для обсуждения проблематики, связанной с массовым исходом народов Северного Кавказа в Османскую империю в XIX веке и форм исторической памяти об этой трагедии и политических стратегий, эксплуатирующих эту память.Наима Нефляшева подвела итоги конференции:
Наима Нефляшева: Участники конференции признают, что в среде российских кавказоведов существуют разные точки зрения на суть, хронологию и характер Кавказкой войны и мухаджирства. Совершенно необходимо, чтобы эти различия не выносились за рамки академических дискуссий и не превращались в предмет политического торга или орудие в большой геополитической игре. Участники дискуссии договорились о создании рабочей группы кавказоведов, которые рассмотрят все подходы к проблеме мухаджирства и сформулируют конкретные предложения, способствующие снижению остроты политического противостояния вокруг черкесского вопроса.
Мурат Гукемухов: Можно ли считать эту конференцию своеобразным ответом на тбилисскую конференцию которая прошла в марте прошлого года и обращение черкесской диаспоры в грузинский парламент с просьбой признания геноцида в ходе Кавказской войны.
Наима Нефляшева: Вы знаете, я бы не назвала это ответом, хотя по хронологии, может быть, получается ответ. Когда мы с Николаем ее задумывали, я сказала, что мы опоздали. Мы должны были ее провести в 2008 или, например, в 2009 году. Потому что те вопросы, которые уже закручивались вокруг черкесов, они, естественно, уже тогда требовали какого то взвешенного академического комментария или экспертных оценок.
Мурат Гукемухов: Вполне понятно, что о чем бы не шла дисскусия на подобных конференциях, главным вопросом. который невозможно будет обойти – вопрос о геноцида черкесов в Кавкасзкой войне 19 века..
И здесь казалось бы все просто. Геноцид – это конкретный юридический термин. Не проще ли передать архивные документы Кавказской войны юристам для соответствующего экспертного заключения. Ведь дискуссия историков может быть бесконечной, тем более, если учесть полярные точки зрения на эту проблему в российском академическом сообществе.
Юрий Силаев: Полагаю, что если юристам угодно обсуждать исторические сюжеты, - никто им не может это запретить. Что же касается дискуссии историков, то для академического сообщества разногласие – это нормальное явление. Вопрос состоит в том, чтобы эти разногласия не выплескивались в политическую сферу и не превращались в предмет манипуляций. Что же касается того, что историки никогда не придут к единому мнению, то я полагаю, что в данном случае, мы можем смело брать на вооружение лозунг – «движение – все, конечная цель – ничто». Важен сам факт профессионального обсуждения, профессиональной дискуссии.
Мурат Гукемухов: Очевидно, эту конференцию нужно было созывать даже не 2, а 20 лет назад, когда парламент Кабардтно-Балкарии признал геноцид черкесов, а депутаты Кабардино-Балкарии и Адыгеи впервые обратились к федеральному центру с просьбой рассмотреть вопрос о праве народа – изгнанника на репатриацию.
Оживление академического сообщества уже после того, как черкесский вопрос стал предметом обсуждения на международном уровне, выглядит явно запоздавшим, считает .лидер движения Черкесский конгресс Руслан Кешев из Нальчика:
Руслан Кешев: Мы благодарны всем ученным, принявшим участие в конференции. Вместе с тем хочу сказать, что черкесский вопрос – это не вопрос дискуссии историков, потому что с историей более - менее там давно уже все ясно. Черкесский вопрос – это вопрос политический, вопрос признания геноцида не имеет отношения к научной проблематике. 20 лет назад парламент Кабардино-Балкарской республики принял постановление о признании геноцида черкесов в Кавказской войне, и с тех пор эта проблема вышла на качественно новый уровень, международного обсуждения. Если какая то из стран признает в ближайшее время признает геноцид черкесов, это будет означать, что черкесский вопрос он будет возведен в статус международной проблематики.
Андрей Бабицкий: Итоги политической недели Азербайджана подводит редактор веб-сайта азербайджанской службы Радио Свобода Зия Маджидли.
Зияя Маджидли: Говоря об итогах недели в Азербайджане, необходимо подчеркнуть, что неделя праздничная, Новруз отмечается в стране девять дней, и эти дни объявлены нерабочими. На этом фоне можно выделить только реакции на несколько интервью, данных достаточно известными людьми.
Начнем с интервью посла США Мэтью Брайза нашей радиостанции, в котором он охватил последние новости вокруг карабахского урегулирования, Интернет-безопасности, акций протестов молодежи и оппозиции 11 и 12 марта. Мы не преминули у него спросить об американской компании Booz Allen Hamilton. По сообщениям блога журнала Forbes эта компания предоставила азербайджанскому правительству программы, которые помогают выискивать кибердиссидентов. У этой фирмы есть бизнес в Азербайджане, и она участвует в проектах Пентагона. Мэтью Брайз ответил, что он впервые слышит об этой компании, и обещал поинтересоваться.
Что касается общего вопроса об Интернет-активности, он сказал, что президент Обама и госсекретарь Клинтон видят в Интернете ключевого игрока в будущем демократических дебатов и обсуждений. Также пофилософствовал немного, сказав, что Интернет не философия, а инструмент, а Фейсбук – это не политика, а платформа.
Именно на этой платформе молодежь готовила свою акцию протеста к 11 марта. А также оппозиция использовала данную социальную сеть для организации своей акции протеста 12 марта. Наблюдатели отметили, что подобной акции протеста не было в Азербайджане последние 5-6 лет. Мэтью Брайзу был также задан вопрос о соблюдении закона о свободе собраний в Азербайджане. Он ответил, что надеется на то, что правительство Азербайджана продолжит продвигаться вперед в выполнении своих обязательств по свободе слова и собраний, и заверил нас, что перед высшими лицами правительства Азербайджана он поднял наконец-таки вопрос о задержанных активистах.
Реакция на это читателей нашего сайта оказалась достаточно скептической, потому что все ожидали к празднику Новруз помилования заключенного редактора газеты «Реальный Азербайджан» Эйнуллы Фатуллаева. Но, как отмечают эксперты, “чуда” не произошло и Эйнулла Фатуллаев продолжает отсиживать свой срок.
Также на минувшей неделе примечательным оказалось письмо Генерального секретаря Совета Европы Турбьерна Ягланда в адрес президента Ильхама Алиева, в котором он выразил озабоченность по поводу соблюдения в стране стандартов плюрализма, политических дебатов, свободы выражения мнения и объединений. Он выразил разочарование продолжающейся неспособностью властей Азербайджана осуществить решение Европейского суда по правам человека, и рассмотреть все возможности освобождения из тюрьмы вышеупомянутого главного редактора газеты «Реальный Азербайджан» Эйнуллы Фатуллаева. Генсек Совета Европы также выразил готовность посетить Баку и обсудить эти вопросы лично с Ильхамом Алиевым. Ответа от Алиева пока нет.
Также на прошлой неделе внимание привлекло интервью Радио Свобода руководителя проекта по исследованию положения с коррупцией в странах СНГ и бывшего Советского Союза, а также директора по исследованиям Freedom House Кристофера Уокера. В ответ на вопрос о перспективах искоренения и преодоления коррупции на постсоветском пространстве, он сказал, что речь не идет об искоренении коррупции как таковой, она существует в любом обществе. Кстати, это своего рода признание, потому что в Азербайджане последние восемь лет любили отмечать, что коррупции в стране нет как таковой, и с любыми ее мельчайшими проявлениями борются прямо на местах. Но 2011 год оказался переломным и, во главе с президентом Алиевым, все в стране начали так называемую “активную борьбу с коррупцией”. Кристофер Уокер подчеркнул, что речь идет о “целенаправленных реформах по созданию эффективной системы борьбы с проблемами, связанными с коррупцией”. Весьма дипломатичный ответ. Как он отметил позднее, речь идет об укреплении независимости судов, свободы прессы, гражданского общества.
Оппозиция и недовольное гражданское общество в Азербайджане намекает именно на эти рычаги обеспечения той самой “прозрачности” в стране и справедливости - независимость судов, свобода прессы и гражданского общества, - но “воз и ныне там”.
Андрей Бабицкий: На следующей неделе в главном офисе ООН в Нью-Йорке будет дан ответ на вопрос: сохранится ли позиция представителя ООН на Женевских дискуссиях и гальских встречах? Удивительно то единодушие, с которым Москва и Тбилиси выступают за то, чтобы мандат спецпредставителя продолжал действовать и по возможности не претерпел изменений. Рассказывает Олеся Вартанян.
Олеся Вартанян: Россия и Грузия ведут переговоры по этому вопросу уже почти полгода. Грузинская сторона заявляет, что ей удалось достичь согласия с Москвой, и проблема будет снята с повестки дня, если это одобрит генеральный секретарь ООН.
Почти полгода Москва и Тбилиси пытались договориться об изменениях в мандате представителя ООН на Женевских дискуссиях. Они не могли прийти к согласию по одной простой причине: вопрос мандата связан с другой проблемой - статусом Абхазии и Южной Осетии, а именно являются они независимыми странами или же частью Грузии. А здесь, как известно, позиции Тбилиси и Москвы - диаметрально противоположные.
Когда в 2009 году ООН учреждала пост своего представителя на Женевских дискуссиях, организации удалось обойти этот щекотливый вопрос. И Тбилиси, и Москва тогда согласились, чтобы в названии нового поста отсутствовала географическая привязка к Грузии или Абхазии, а главный офис находился не в Сухуми или Тбилиси, а в Женеве.
И возможно, так бы все и продолжалось, если бы осенью прошлого года в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке не возникли технические проблемы с финансированием аппарата представителя ООН. Уже почти полтора года деньги поступают из временного бюджета ООН на непредвиденные расходы. В ООН считают, что так продолжаться не может, и финансирование представителя следует сделать частью постоянного бюджета организации.
Главный представитель грузинской стороны в переговорах по этому вопросу, замминистра иностранных дел Серги Капанадзе объясняет, что вопрос с изменением финансирования неизбежно привел бы к пересмотру мандата представителя. Если деньги будут поступать из постоянного бюджета ООН, то, по уставу, генсек и Генеральная ассамблея должны будут каждый год готовить публичные документы о проделанной работе представителя ООН.
Вся официальная документация организации должна отражать географические и правовые реалии, то есть базироваться на принципе территориальной целостности Грузии. А это оспаривает Россия. Капанадзе говорит, что согласившись на такое изменение мандата представителя ООН, Тбилиси будет вынужден постоянно спорить с Москвой по текстам документа, а значит и к общему знаменателю по другим проблемам сторонам будет прийти очень сложно:
“Проблема там состоит в следующем: если мы пойдем по этому пути [оплачивать работу представителя из постоянного бюджета ООН], у нас должен будет быть доклад генерального секретаря, а потом резолюция Генеральной ассамблеи.
Мы считаем, что доклад генсека и резолюция Генеральной ассамблеи являются политизированием этого вопроса. Мы все помним, что произошло в 2009 году, когда именно из-за доклада и именно из-за резолюции UNOMIG покинул Грузию. И мы просто не хотим вступать в такую игру, в которой либо Россия, либо Грузия будут иметь проблемы с текстом на высоком уровне в Нью-Йорке”.
Серги Капанадзе говорит, что исходная позиция как Грузии, так и России была такой: нельзя допустить ликвидацию поста представителя ООН, как это произошло с миссией наблюдателей в 2009 году. Но за почти полгода переговоров стороны не смогли найти компромиссное решение -- как поменять мандат, чтобы ни одной из сторон не пришлось идти на публичные политические уступки. И поэтому около месяца назад, во время последнего раунда Женевских дискуссий, представители Грузии и России договорились обратиться к генсеку ООН с просьбой ничего не менять в порядке работы представителя ООН.
“Они договорились, что послы Грузии и РФ направятся к генеральному секретарю... Конечно, не вместе, а по отдельности - и потребуют, чтобы нынешняя система финансирования осталась в силе”, - говорит Капанадзе.
Замминистра утверждает, что такая договоренность между Грузией и Россией уже существует. Постоянные представители двух стран при ООН также сообщили генсеку о «резервном варианте», который согласован между Москвой и Тбилиси: оставить мандат представителя ООН таким, как есть, а финансирование его аппарата раскидать на несколько департаментов и программ ООН.
“Можно сказать, что предварительный ответ, который мы получили от генерального секретариата, был негативным. В воскресение мы улетаем в Нью-Йорк и на следующей неделе будем обсуждать эти варианты с генеральным секретариатом. И мы считаем, что генеральный секретариат должен найти выход из этой ситуации, и должен согласиться хотя бы по одному из этих вариантов”.
Капанадзе говорит, что в качестве еще одного запасного варианта Тбилиси предлагает создать «Фонд доверия», в который разные страны-члены ООН смогут ежегодно вкладывать средства на поддержание работы представителя этой организации на Женевских дискуссиях.
По словам Капанадзе, теперь очередь за генсеком ООН. Будет ли сохранен пост представителя ООН на Женевских дискуссиях, зависит от его решения.
Андрей Бабицкий: Некоторые эксперты на этой неделе поторопились объявить о расколе в рядах армянской оппозиции. Поводом послужило нежелание экс-президента Армении Левона Тер-Петросяна публично поддержать своего коллегу, который то ли объявил голодовку, то ли решил держать Великий Пост из политических соображений. Из Еревана Эллина Чилингарян.
Эллина Чилингарян: На этой неделе в Армении наблюдался накал политических страстей. Сразу же после многотысячного митинга оппозиционной партии АНК и отвоевывания демонстрантами площади “Свободы” пошли разговоры и обсуждения насчет того, почему первый президент Армении и лидер АНК Левон Тер-Петросян не подошел поприветствовать объявившего голодовку лидера другой оппозиционной партии “Наследие” Раффи Ованнисяна. Многие оценили этот жест, как знак неких разногласий в оппозиционных кругах Армении. Ходили слухи, что армянская оппозиция распалась на две части и между двумя лидерами появились серьезные разногласия.
Наконец Тер-Петросян, объясняя газете «Айкакан жаманак», почему во время митинга 17 марта на площади Свободы не подошел поприветствовать Раффи Ованнисяна, сказал: «Потому что это противоречит моим христианским принципам. Для меня христианство, помимо религии и даже более того, является моральным кодексом. А этот кодекс принципиально отрицает выставление напоказ христианских добродетелей: благочестия, милосердия, смирения, кротости, благотворительности, в том числе и соблюдения поста. Когда добродетель выставляется напоказ, она уже перестает быть таковой”.
Многие восприняли это объяснение Тер-Петросяна как отчаянную попытку таким образом оправдать свое безразличие к соратнику.
«Как бы то ни было, если бы Раффи Ованнисян вместо демонстративного поста объявил голодовку с конкретными политическими требованиями, я не только приветствовал бы его, но и заявил о полной поддержке», - заявил газете «Айкакан жаманак» первый президент Армении.
В ответ на резкую критику в свой адрес со стороны первого президента Раффи Ованнисян сказал, что те, кто хочет представить его присутствие на площади Свободы как религиозный акт, не ознакомились с его выступлением от 15 марта. В ответ на звучащую в его адрес критику о том, что, объявив голодовку, он не выдвигает властям конкретных требований, Раффи Ованнисян заявил, что и «Наследие», и он сам заявляют, что сегодня необходима полная и досрочная смена власти. По его словам, если какой-либо другой деятель может выдвинуть требование, которое было бы более политическим, чем это, то он будет рад выслушать его точку зрения.
Ранее в интервью Радио Азатутюн лидер партии «Наследие» сказал, что в требованиях и формулировках Армянского национального конгресса (АНК) сегодня заметны существенные изменения.
«Имело место ограничение, смягчение, отступление от выдвинутых в прошлом требований, возможно, это можно объяснить изменением тактики. В свое время говорилось о досрочных выборах после отставки действующего президента, и других судили по этому критерию, а теперь требования об отставке уже нет», - отметил Раффи Ованнисян.
«В свое время наши оппозиционные деятели судили своих коллег по тому, требуют те отставки или нет. Я считаю, что «Наследие» и я этим скромным гражданским актом самолишения и голодовки заявляем, что необходима полная и досрочная смена власти и формирование новой власти. И если сравнивать с требованиями других сил, в том числе с последними требованиями АНК, то из этого можно заключить, что АНК – не оппозиция, - сказал лидер партии «Наследие», в то же время добавив: - Я пока так не считаю».
Относительно того, почему он не требует конкретно отставки Сержа Саргсяна, Раффи Ованнисян отметил, что в последнее время лидер Армянского национального конгресса Левон Тер-Петросян также подобного требования не выдвигает, между тем, в свое время АНК критиковал те политические силы, которые не выдвигали требования об отставке президента.
Разблокирование площади Свободы в тот день [17 марта] тоже было президентским решением, и оно также было согласовано с руководителем АНК», - заявил он.
На пресс- конференции Отвечая на вопрос, почему на последнем митинге лидер АНК в своем выступлении не потребовал отставки Сержа Саргсяна, координатор АНК Левон Зурабян сказал, что на последнем митинге Тер-Петросян дал ответ на этот вопрос. Цитирую: «Он сказал, что наше требование о проведении досрочных президентских выборов автоматически означает отставку Сержа Саргсяна»,-конец цитаты.
Представитель убежден, что армянская оппозиция уже объединена: вокруг одной цели – вокруг цели по устранению режима Сержа Саргсяна, по устранению этого авторитарного, криминально-олигархического режима.
Хотя многие уже так не считают.
Андрей Бабицкий: Арабское слово «джихад» приобрело особую актуальность в России в связи с войной на Северном Кавказе и террористическими актами. О значении этого термина в исламе я говорил с главой Национальной организации русских мусульман Вадимом Сидоровым.
Насколько я понимаю, фоном нынешнего конфликта на Северном Кавказе является дискуссия о самом понятии “джихад”. Многие, скажем так, представители официального ислама в России говорят о том, что джихад следует трактовать как духовное усилие. Мне это кажется лицемерием, потому что мы не можем уйти от понятия “священная война”, которое восходит к Корану и Сунне. И поэтому мой вопрос таков: не является ли все-таки призыв вооруженного подполья ко всем мусульманам России присоединиться к джихаду, логичным и оправданным с точки зрения предписанного мусульманину священным преданием и священным писанием?
Вадим Сидоров: Я бы разделил вопрос на две части. Первое, это вопрос самого понятия, явления джихада. И второй, это то, что касается призыва в конкретной ситуации. Лицемерие это или нет? Надо взять на себя смелость давать такую категоричную оценку. Но даже мои скромные познания в исламе позволяют мне воспринять как некорректные, утверждения о том, что джихад сводится к борьбе с самим собой. Потому что, в исламских богословских и юридических трудах говорилось про джихад, общее понятие которого - война. То есть, если он не конкретизируется иначе, то общеюридическое понятие джихада – этой война. И, в принципе, война - это не только понятие, которое восходит к Корану и Сунне. Это явление, которое коренится в реальности, и в реальности не только мусульманского общества. Война сопутствует человеческому обществу все время его существования. Она была, есть и будет. И если мы сейчас окинем взором все державы, которые являются субъектами мировой политики, то увидим, что они воюют, воевали, и никуда это не уходит. Меняются поля сражения, меняются методы. Но почему-то существует непонятное предположение, что воевать не будут только мусульмане. Конечно, джихад в общем смысле война, но война, введенная в некие рамки. Предполагается, что когда воюют мусульмане, несмотря на то, что война очень часто ведется за ресурсы, за земли, за трофеи, то в исламе это должно быть подчинено целям возвышения слова Аллаха.
Второй момент. Ислам – это строгая юридическая система. Сказать, что джихад предписан в общей форме, и делать из этого выводы о том, что он предписан здесь и сейчас, это, как говорят в Одессе, “две большие разницы”. Потому что общеизвестно, что молитва или пост предписаны. Но если сейчас, до наступления молитвы зухр, кто-то подойдет к мусульманину и скажет - «молись!», он имеет полное право возмутиться: а почему я должен молиться сейчас, когда время молитвы не наступило. И, например, время молитвы может наступить не у него, а в другой местности, где другой часовой пояс. То же самое с постом перед наступлением Рамадана. Есть некие условия, делающие джихад обязательным. Это повод для серьезной дискуссии, а не эти благоглупости о том, что “нет джихада”, “это джихад с самим с собой”, и так далее. Серьезная дискуссия идет вокруг того, есть ли условия в той или иной ситуации, или нет.
Андрей Бабицкий: То есть мы можем говорить о том, что некоторые мусульманские богословы не считают джихад на территории Кавказа, собственно джихадом, поскольку какие-то условия не соблюдены?
Вадим Сидоров: Сейчас, насколько я знаю, большинство богословов не считает. Была очень сильная эволюция - в 1994 году впервые этот вопрос обсуждался улемами в Саудовской Аравии. Была дискуссия, и там были видные представители Кавказа. В итоге, улемы решили, что первая российско-чеченская война подпадает под понятия джихада, несмотря на то, что в тот момент еще не было шариатского государства. Исходя из того, что действительно присутствовали признаки классического оборонительного джихада: было государство, где утвердились мусульмане, на него напал внешний враг, враг беспощадный, который сметал все на своем пути. Тогда, на тот момент, как раз большинство богословов придерживались этой точки зрения. Но многие из них потом изменили свою позицию ко второй войне. Потому что уже не было такой ясности, кто на кого напал. И мы знаем, что внешней причиной войны стало вторжение группы неподконтрольных правителю Ичкерии людей в соседнюю страну, с которой у него был договор, и этот договор был нарушен вопреки его приказу. И, в последующем, когда эта война во многом приобрела характер внутричеченской, и появился правитель, пусть и утвердившийся с помощью России, который на самом деле вывел свой народ из-под удара той машины, которая его сравнивала с землей в первую войну, многие богословы изменили свою точку зрения. А многие из тех, кто считали законным джихад в Чечне, выступали против переноса боевых действий на территорию даже соседних кавказских республик.
Андрей Бабицкий: Если немного сдвинуться от частного к общему, джихад – это война за установление и торжество слова Аллаха. Если брать его как императив, как абсолютную ценность, можно ли сказать, что, в принципе, каждому мусульманину, при наступлении определенных условий, предписан джихад, пока слово Аллаха не установится на всей Земле?
Вадим Сидоров: И тут в вопросе есть два вопроса. Можно говорить о том, что при определенных обстоятельствах каждому мусульманину джихад обязателен, но речь не идет о том, что эти обстоятельства предполагают установление слова Аллаха на всей Земле. Джихад становится обязательным для каждого конкретного мусульманина при нападении врага на его исламскую родину, и он обязан ее защищать.
Андрей Бабицкий: Это оборонительный джихад. А джихад за установление слова Аллаха - это все-таки немного другое, насколько я понимаю.
Вадим Сидоров: Нет, на самом деле оборонительный джихад тоже предполагает защиту слова Аллаха. То есть, если мусульмане утвердились на какой-то земле и там установлено слово Аллаха, и на нее нападает враг, то это борьба за установление или за сохранение слова Аллаха.
Андрей Бабицкий: Я имею в виду распространение слова Аллаха.
Вадим Сидоров: Насколько я знаю, никто из исламских богословов, включая даже джихадистов, при том, что с ними можно скорее спорить, чем соглашаться по очень многим моментам, но даже они не говорят, что наступательный джихад обязателен для всех. Считается, что наступательный джихад - это коллективная обязанность, фард кифая, который может осуществляться по призыву правителя при наличии необходимых условий. Но, применительно к современной ситуации, многие ученые конкретизируют, что в условиях такого жесткого силового сдерживания, с оружием массового уничтожения, с ядерным оружием, практически крайне сложно представить ситуацию, когда можно было бы «разгуляться».
Андрей Бабицкий: Я скорее все-таки имел в виду антологическую, вневременную ценность джихада. Мы можем говорить о конкретных условиях, о ядерном сдерживании, но, тем не менее, если взять ситуацию в ее как бы абсолютной чистоте, распространение слова Аллаха есть обязанность, коллективная или персональная, мусульманина?
Вадим Сидоров: Распространение слова Аллаха, конечно, обязанность каждого мусульманина, но она не сводится к распространению силовыми методами. И есть другой аспект - его обязанность как гражданина уммы, как гражданина исламского государства, в случае нападения на него, защищать или принимать участие в законной войне. Может быть даже наступательной по призыву исламского правителя.
Андрей Бабицкий: 23 марта исполняется 8 лет с момента проведения референдума по проекту Конституции Чеченской Республики. В 2003 году впервые после распада Советского Союза Чечня провозгласила себя неотъемлемой частью России. Но можем ли мы говорить сегодня о том, что сближение между российским и чеченским обществами произошло? И если нет, то, что сдерживает этот процесс? Об этом политолог Сергей Маркедонов.
Сергей Маркедонов: В 2011 году мартовский конституционный референдум восьмилетней давности активно вспоминали. За день до памятной годовщины были проведены торжественные мероприятия, даны все необходимые в таких случаях оценки. Даже присматриваться к ним подробно не надо, чтобы увидеть в них региональную разновидность путинских интерпретаций. Те же фразы о республике, стоявшей на «грани пропасти», те же упоминания о «проклятых и лихих 90-х», и нынешней власти, как о гаранте «консолидации», мира и прогресса.
И в самом деле, нынешняя Чечня, действительно, не похожа на ту, что была 8 лет назад. Строятся новые дома, открываются школы, в университетах идут занятия, люди получили возможность для карьерного роста. И даже зарплаты, по крайней мере, в госсекторе выдаются стабильно. Конечно, все это приправлено культом личности двух «спасителей» Чечни отца и сына Кадыровых. Но те, кто хочет, найдут в этом проявления политической конъюнктуры. Мол, по мере нарастания позитивных тенденций эти «отдельные негативные» явления пройдут. В этом же ряду можно отметить и тот факт, что сегодня Чечня в своеобразном «террористическом соревновании» занимает лишь четвертое место после Дагестана, Ингушетии и Кабардино-Балкарии.
Однако за фасадом кадыровского благополучия возникают проблемы, о которых по торжественному случаю не принято говорить. То же самое «четвертое место» не превращает автоматически Чечню в оазис стабильности. После отмены режима КТО число терактов здесь не сократилось, а выросло. Только в течение прошлого года в Чечне было проведено 62 специальные операции, а локальные КТО вводились трижды. Вот они чудеса бюрократической изворотливости. Контртеррористическая операция отменена, и в то же время «кое-где порой» проводится. Знаковые нападения на республиканский парламент и родовое гнездо Рамзана Кадырова Центорой также говорят о том, что даже высшие должностные лица республики не являются неприкасаемыми для боевиков. Добавим к этому тот факт, что «проигрыш» в «террористическом соревновании»- свидетельство, скорее слабости и провалов российской политики, нежели доказательство ее успехов в отдельно взятой Чечне.
Но самое главное - это не декоративная стабильность самого проблемного российского субъекта. Намного более важной проблемой является «цена вопроса». Точнее цена этой показной стабильности. Разбираясь в этом, следует признать: именно 8 лет назад Москва пошла по пути легитимации проекта «чеченизации» власти и управления. Решившись за 4 года до этого на вторую военно-полицейскую операцию против чеченских сепаратистов, Москва поставила перед собой далеко не праздный вопрос: «В какой точке надо сворачивать войну и переходить к миру?» Надо сказать, что у Москвы было много различных вариантов поведения, начиная от прямого президентского правления до парламентской республики. Последний вариант, конечно же, не предполагал появление в Чечне «второй Италии». Но отсутствие «единоначалия» в проблемной республике вместе с учетом интересов различных групп влияния могло бы стать хорошим инструментом, обеспечивающим центру «золотую акцию» в принятии ключевых решений. Однако в 2002 году, когда Владимир Путин озвучил саму идею конституционного референдума, верх взяли иные соображения. Главное - максимум внешней лояльности и минимум политической ответственности. Вы делаете вид, что верны нам, а мы делаем вид, что управляем вами, позволяя вам реализовывать свои смелые политические проекты.
Принятие Конституции «новой» Чечни, проходившее с многочисленными нарушениями федерального Основного закона и российского законодательства в целом воочию показывало: для Кремля во главу угла ставится не государственный интерес и право, а целесообразность. В то время, как во всех субъектах РФ правились уставы и конституции, изымались «суверенитеты» и «гражданства» Чечня получала положение «более равного» среди других.
За 8 лет много воды утекло. Ушел из жизни генеральный конструктор проекта «Чеченизация» Ахмад Кадыров. В Чечне, как и в других субъектах РФ, более нет выборных президентов, а Основной закон в 2007 году подвергся правке, в результате чего всякие «суверенитеты» исчезли, как с белых яблонь дым. Но правила игры в отношениях между Москвой и Грозным, несмотря на исправление некоторых юридических шероховатостей принципиально не поменялись. Концентрация реальной власти в республике в руках Рамзана Кадырова, его вольное отношение к российскому закону и правовым установлениям по-прежнему отличают стиль этого руководителя. В республике сохраняется и особый политический климат, который не позволяет говорить о ее полной или частичной интеграции в общероссийское культурное и правовое пространство. Да, Кадыров и вся республиканская элита встраиваются в общероссийское бюрократическое пространство, а через него втаскивают в Россию и Чечню. Однако за этим следует оговорка. Само по себе бюрократическое пространство России, представляющее большой административный рынок, «маркетизирует» и Чечню. И это вряд ли следует отнести к выдающимся достижениям.
Андрей Бабицкий: В заключении программы мингрельскую песню о любви «Мелуна» представит мой коллега Дэмис Поландов.
Дэмис Поландов: Вряд ли можно найти грузина, который, услышав эту песню, сможет сдержать улыбку. Мягкое мингрельское "эль" в сочетании с твердыми гласными звуками – очень яркая отличительная черта этого языка. И это особое "эль" стало центром композиции, звучным рефреном "Мелуна, Мелуна". Собственно, песня так и называется "Мелуна", в переводе на русский это даже не слово, а целое предложение: что-то нас ждет. Песню исполняет дуэт – Тимур Бочкуа и певица Элиза.
"Что ждет, спросите вы. Ну, конечно, любовь. Я не могу тебя не любить. Нас ждет встреча, и каждая встреча с тобой – это счастье. Без тебя я жить не могу. Любовь нас ждет".
