Михаил Соколов: Тамбовская область была одним из регионов, где результаты голосования за партию "Единая Россия" оказались аномально высокими. В Тамбове побывал специальный корреспондент Радио Свобода Виталий Камышев. Вот его репортаж.
"Тамбов на карте генеральной
Кружком означен не всегда,
Он прежде город был опальный,
Теперь же, право, хоть куда…".
Виталий Камышев: Биллборды, сообщающие о том, что "Вы находитесь в сердце России!", можно увидеть не только в Тамбове, но и во Владимире, и в Рязани, и в Туле. В этом соперничестве за право именоваться "самым русским" из провинциальных городов Центральной России у Тамбова - свои козыри. Среди них – бессмертная поэма Лермонтова "Тамбовская казначейша", о которой здесь напоминают даже вывески магазинов и салонов красоты. Еще один региональный бренд – пресловутый "тамбовский волк".
А между собором и набережной реки Цны стоит памятник "тамбовскому мужику". Он стоит, попирая босыми ногами чернозём, левой рукой держась за плуг. Говорят, что по первоначальному замыслу в правой руке тамбовский мужик должен был держать обрез. В начале 90-х на этом самом месте был установлен так называемый "закладной камень" - предполагалось, что здесь будет воздвигнут монумент участникам "антоновского движения", но та идея так реализована и не была.
Тамбовщина прочно ассоциируется с "антоновщиной" - массовым крестьянским восстанием против большевиков в начале двадцатых годов прошлого века. В феврале 1921-го года численность повстанческой армии под водительством эсера Александра Антонова насчитывала 40 тысяч человек. В бой повстанцы шли под лозунгами "Долой продразвёрстку!" и "Советы без коммунистов!". Власти вынуждены были направить на Тамбовщину регулярные части, использовать бронепоезда и аэропланы.
Вокруг событий тех лет и личности Александра Антонова до сих пор идет дискуссия, в которых участвуют не только историки, но и политики. Вот точка зрения тамбовского предпринимателя Александра Зайцева, которого включила в свой региональный избирательный список партия "Яблоко".
Александр Зайцев: Александр Степанович Антонов, конечно, величайшая историческая личность. На уровне стоят Емельян Пугачев, Степан Разин. Были нормальные хозяева крепкие. Потом приклеили им ярлык коммунисты – "кулаки". Вот эти крепкие хозяева вели хозяйство, не пьянствовали. И вдруг пришли к власти голодранцы и сказали: все, он вас нанимал на работу, а теперь вы у него все отнимите, и он будет равный с вами. И пошел большой передел.
А крепким, нормальным мужикам не понравилась такая ситуация. Пошло сначала неорганизованное сопротивление.
Александр Степанович Антонов был хороший организатор, справедливый был, и он сумел организовать в конце концов это сопротивление. Полыхнуло тут такое восстание. Тамбовская область прославилась не только на всю Россию. Я был во Владивостоке: ты откуда? "Я из Тамбова". Первое, что – тамбовский волк, а второе – Антонов. Даже во Франции, в Англии слышали про антоновское восстание.
Виталий Камышев: Иной взгляд у профессора Тамбовского государственного университета, историка Валерия Канищева.
Валерий Канищев: Антонов – типичный террорист, террорист своего времени. Человек, который пытался вопросы, может быть и справедливые, решать с помощью нагана. Он теоретически был в определенной мере подкованным человеком, но он был человеком больше борьбы, действия. И когда мы говорим о терроре в принципе, мы не должны забывать, что он выпячивал на первый план именно такие меры борьбы. Даже, какие бы он благородные цели ни ставил.
В чем была трагедия гражданской войны вообще и Антонова, в частности? Никто договариваться не хотел. И Антонов был один из тех, кто подливал масла в огонь. Сама судьба его какова? Ведь восстание закончилось в 1921 году, он до 1922 года почти целый год скрывается в лесах в надежде на то, что восстание начнется вновь. Он могу уйти спокойно отсюда. Вот это отношение к возвеличиванию Антонова как личности – оно опасно.
Такой знаменитый русский историк Костомаров, у него книжка есть "Бунт Сеньки Разина", последняя фраза: "Не дай бог русскому крещеному человеку дожить до того времени, когда придет новый Стенька".
Виталий Камышев: …Уроки "антоновщины" сегодня актуальны, подчеркивает доктор исторических наук Павел Щербинин.
Павел Щербинин: Власть никогда не должна насиловать, издеваться, глумиться над населением. Происходило выкачивание хлеба, выкачивание зерна. И богатейший регион, губерния, где всегда было много хлеба, оказалась на грани голода. Люди видели несправедливость выборов. Милиция, образованная после революции, творила беспредел ничуть не лучше, чем отличалась полиция в период самодержавия.
Второе – это то, что без гражданского общества, без активного взаимодействия населения через своих представителей с властью невозможно быть уверенным, что подобные события не повторятся. И сегодня, я думаю, это весьма актуально. Потому что терпение населения небезгранично, и тогда неизбежен социальный взрыв, которым была "антоновщина".
Значительная часть общества воспринимает "антоновщину" как кровавую, страшную трагедию в жизни населения региона. Причем, погибали не только крестьяне массово, вот эти концлагеря, расстрелы заложников, применение химического оружия, но я всегда рассказываю студентам о том, что, например, и более трех тысяч коммунистов, чекистов, солдат, членов их семей было зарублены шашками, так как "антоновцы" экономили патроны. Кровь лилась рекой.
Виталий Камышев: Прошлой осенью проходили выборы в тамбовскую городскую думу – своеобразная репетиция нынешних мартовских выборов в думу областную. Своими наблюдениями делится журналист Михаил Жеребятьев.
Михаил Жеребятьев: Аналитики видели в выборах шанс для "Единой России" реабилитироваться в глазах собственного федерального руководства. Рейтинг "Единой России" на Тамбовщине составлял перед началом прошлогодней осенней избирательной кампании всего 36%. Впрочем, это обстоятельство никак не повлияло на переназначение губернатора-единоросса Олега Бетина.
В первое постсоветское десятилетие Тамбов сохранял за собой славу так называемого "красного пояса". Правда, тогда же, с 92-го по 98-й год, город возглавлял демократ Виталий Коваль, ученый-историк, человек инициативный, рано ушедший из жизни.
Сегодня КПРФ остается главной оппозиционной силой, ей удалось собрать под свои знамена и оппозиционно настроенных по отношению к власти бизнесменов, и представителей национальных диаспор.
А тем временем губернатор Олег Бетин помимо хозяйственных дел активно осваивает так называемую "духовно-нравственную проблематику". Он назвал идеологически неправильным подходом отделения РПЦ от государства. В области ведется работа по приданию официального статуса учреждениям дополнительного образования епархиальным воскресным школам.
Виталий Камышев: По итогам выборов в городскую думу осенью 2010 года по партийным спискам "Единая Россия" получила около 60% голосов избирателей, КПРФ – около 20, результат ЛДПР и "Справедливой России" – по 8%.
…Было бы преувеличением сказать, что кампания по выборам в Тамбовскую областную думу находилась в центре внимания тамбовчан. О ней напоминали биллборды стандартного содержания да немногочисленные агитаторы, раздававшие предвыборные газеты и листовки.
К выборам по партийным спискам были допущены только четыре представленные в федеральном парламенте партии, списку "Яблока", которое собрало необходимое количество подписей, в регистрации было отказано. При этом действующий глава региона Олег Бетин не был включен в избирательный список партии власти.
О некоторых особенностях "тамбовской политики" радио Свобода рассказал политолог Дмитрий Сельцер.
Дмитрий Сельцер: Здесь мы вряд ли увидим борьбу каких-то финансово-промышленных группировок. Тамбовская политика отличается от большинства регионов тем, что здесь нет сильного бизнеса, здесь нет конкурирующих между собой бизнес-структур. Поэтому здесь всегда силен бюджет, здесь всегда сильны бюджетные деньги, соответственно, здесь губернатор сильнее всех.
Губернатор – основной производитель идей, публичной риторики, политических действий. Но у него есть очень серьезные ограничители, прежде всего это федеральный центр. Федеральный центр ведь тоже не монолит, соответственно, идет борьба разных линий московских, воздействующих на губернатора.
Есть, во-вторых, борьба разных элитных группировок. Носит ли эта борьба отчетливо политический окрас? Вряд ли. Это борьба за ресурсы, за влияние, за возможности. В самой меньшей степени это борьба федеральных политических партий друг с другом.
Мне кажется, люди, принимающие решения, а это явно люди не тамбовского происхождения, исходили из того, что губернатор работает давно и надо поискать людей с возможно большим кредитом доверия. И, соответственно, они искали людей, не отягченных каким-то грузом.
Виталий Камышев: В первую тройку списка "Единой России" вошли председатель регионального Фонда обязательного медицинского страхования Тамара Фролова, глава администрации Тамбова, в недавнем прошлом офицер спецназа Алексей Кондратьев и депутат Госдумы от Мордовии бизнесмен Виктор Кидяев. Последний официально курирует от федерального руководства партии власти региональные выборы на Тамбовщине, однако местные наблюдатели не исключают, что Кидяев, возможно, вскоре станет новым губернатором.
Депутат Государственной Думы Алексей Плахотников подчеркивает, что Олег Бетин остается неформальным лидером тамбовских единороссов.
Алексей Плахотников: Я лично за то, чтобы губернатор возглавлял список. Так у нас во всех областях – без губернатора ничего не бывает. Я Олега Ивановича очень уважаю, потому что он очень трудолюбивый человек. И все, что мы сейчас придумали, партия "Единая Россия" в своей программе – это часть идей его.
Но это можно опять к технологиям отнести. Сейчас как-то не модно, что губернатор возглавляет списки.
На самом деле я шел в Государственную думу и рядом с губернатором был, он возглавлял список. Мы прошли, каждый из нас по 120-140 встреч. Надо людям рассказывать, говорить. А кто еще говорит? Губернатор доходчиво рассказывает о той работе, которая нам предстоит и которая сделана.
Посмотрим, что будет в Государственную думу, когда пойдут. Я думаю, что хорошо бы, если бы он возглавил. Потому что мы пойдем с той же программой.
Виталий Камышев: Позиции губернатора в последнее время серьезно пошатнулись, говорит редактор тамбовской газеты "Житьё-бытьё" Михаил Карасев.
Михаил Карасев: Среди населения репутация скорее отрицательная. Среди людей, которые достаточно часто общаются с властью, здесь мнения полярные. Одни понимают, что надо что-то менять, другие считают, что у нас даже лучше, чем могло быть или в соседних регионах. Вы знаете, я согласен и с теми, и с другими.
Тамбовчане считают, что они достойны лучшего, что уровень жизни у нас, к сожалению, не столь высок, как мог быть. Тамбовские власти гордятся тем, что у нас очень низкие цены. На самом деле получается, что низкие цены и низкие зарплаты при этом.
Тамбовская область – какой-то островок, со своими зарплатами мы не можем поехать в соседний регион и чувствовать себя нормально и прилично. Мы получаемся невыездные. И при том, что у нас достаточно дешевая рабочая сила, какого-то промышленного бума или рабочих мест мало.
Регион скорее депрессивный. В свое время мне приходилось участвовать в предвыборной кампании, когда Тамбовщина еще была "красным поясом", у нас был губернатор Александр Рябов и ему на смену шел Олег Бетин. Мы с ним как-то встречались в прямом эфире, и я говорил губернатору Олегу Ивановичу: вы знаете, если вы не придете, область погибнет. Потому что надо что-то срочно менять. Тогда все Бетина встречали на ура. Это было время надежды, большой надежды. Время надежды прошло, прошло достаточно много времени, есть какие-то позитивные сдвиги, но переломной ситуации, к сожалению, не произошло.
Я глубоко убежден, что власть через какое-то время обязательно надо менять. Олег Иванович не самый плохой вариант для Тамбовской области. С другой стороны, люди устают, надежды не оправдываются.
Виталий Камышев: Региональный список КПРФ возглавляли депутат Госдумы Тамара Плетнева и крупный бизнесмен Александр Жалнин. Коммунисты в жесткой оппозиции губернатору, подчеркивает депутат Тамбовской областной думы Павел Плотников.
Павел Плотников: Произошел существенный спад промышленного производства и в целом, разумеется, уровень жизни населения. Тамбовщина исконно аграрный регион и здесь, к сожалению, власть допустила очень существенное снижение, особенно в животноводстве, которое фактически разрушено.
Если сравнить Тамбовскую область с соседями, Липецкой, Белгородской, то где-то на конец советского периода мы по производству сельхозпродукции стояли примерно вровень с ними, обгоняли Липецкую, чуть проигрывали Белгородской. Но за эти 20 лет мы очень существенно от них отстаем. И это результат той политику, которую проводила администрация области и лично Бетин.
Он в конце 91 года был первым замом губернатора, отвечающим за экономику, потом в течение года исполнял обязанности губернатора. Потом четыре года был не у власти, затем с конца 99-го уже на должности главы администрации области.
Виталий Камышев: А вот тамбовские жириновцы с областной властью сотрудничают. Говорит первый номер регионального списка ЛДПР предприниматель Александр Воробьев.
Александр Воробьев: Мы являемся конструктивной оппозицией. Сегодня отношение к власти у фракции ЛДПР в городской думе и у меня как координатора по области позитивное. Нормальные конструктивные отношения. Я считаю, что та политика, которую мы сегодня ведем в тандеме с государством, нормальна для региона.
Если взять другую партию, которая представлена на территории области, то позиция только отрицания и, не предлагая ничего взамен, она вредит. Это сказывается и на взаимоотношениях, и на личных взаимоотношениях, и на рабочих вопросах.
Поэтому, я считаю, в любом случае должна быть найдена точка соприкосновения. На сегодняшний момент та политика, которая ведется главой администрации области, та структура власти, которая выстроена в городе после выборов Тамбовской областной думы, я считаю, что она оптимальна.
Виталий Камышев: Ходом избирательной кампании в Тамбовской области были недовольны все ее участники. Руководитель регионального предвыборного штаба партии "Справедливая Россия" Олег Григоров жаловался на провокации конкурентов и репрессии со стороны правоохранительных органов.
Олег Григоров: В городе Рассказово, где идет от нас кандидат по одномандатному избирательному округу, поймали некоего человека, который якобы раздавал от имени кандидата продуктовые наборы. Естественно, все это является грубейшей провокации.
Активистов нашей партии забирали в милицию, когда они раздавали на одиночных пикетах очередной номер нашего боевого листка. Причем милиция забрала после звонка сотрудника городской администрации. Девчонок отпустили через два часа. Они пошли снова раздавать газеты и буквально через полтора часа по звонку того же сотрудника наших активистов снова забрали в это же отделение милиции без объяснения причин.
Виталий Камышев: Те же самые правоохранительные органы сквозь пальцы смотрели на то, что в регионе массовыми тиражами издавались и открыто распространялись компрометирующие кандидатов от КПРФ газеты - например, издание "Народный коммунист".
Коммунист Павел Плотников обращает внимание на едва ли не рекордное использование на Тамбовщине административного ресурса.
Павел Плотников: Давление чрезвычайно велико. Давление проявляется в таких формах, как, например, обязаловка в получении открепительных удостоверений. У нас десятки, если не сотни сигналов о том, что в вузах, школах, техникумах, государственных муниципальных учреждениях работников, учащихся заставляют получать открепительные удостоверения. Более того, не просто предъявлять их по месту работы или учебы под страхом увольнения, отчисления из учебного заведения, а даже заставлять сдавать их своему начальству.
Мы не знаем, смогут ли эти люди проголосовать даже по месту работы, как это было раньше, на предыдущих выборах. Сейчас, после того, как у многих собраны открепительные удостоверения, мы полагаем, что могут другие люди воспользоваться.
Не то, что острая борьба. Острая борьба – это, я понимаю, когда кандидаты в открытую выходят и соревнуются в программах, делают все открыто. А когда идет подковерно, когда выпускаются фальшивые листовки, когда от моего имени выпущена листовка, к которой я никакого отношения не имею, пишут там всякую чушь. В одном месте написали, что я предлагаю областной центр перенести из Тамбова в Мичуринск. Это уже не острая борьба – это просто грязь, подлость.
Виталий Камышев: А тамбовских "яблочников" мало того, что не зарегистрировали – против ряда активистов этой партии возбуждены уголовные дела, сообщил председатель Тамбовского регионального отделения партии "Яблоко" Сергей Резников.
Сергей Резников: Мы собрали почти 15 тысяч подписей. Было отобрано 9500 по закону, которые мы сдали. Из 9400 отобрано для проверки областной избирательной комиссии, было, я считаю, проверено максимально предвзято. После этого наши подписные листы переданы в ФСБ. И ФСБ почти месяц занималось, вызывая наших сборщиков, хотя почему ФСБ? Мы подняли закон об ФСБ, там нет этого, они должны террористами заниматься, границы, но нет там, чтобы они занимались политическими партиями.
А сейчас наши подписные листы находятся в Следственном комитете.
Виталий Камышев: На Тамбовщине даже единороссы оказались обиженными: недруги одного из лидеров партии власти депутата Госдумы Алексея Плахотникова выпустили водку под названием "Плахотникофф", на этикетке которой были напечатаны "советы родителям": что, мол, детей надо приучать к крепкому напитку "постепенно, маленькими дозами".
Алексей Плахотников винит во всем бизнесменов, активно идущих во власть.
Алексей Плахотников: Бизнесмены распределились по всем партиям уже. А когда крупный бизнес входит, то появляются деньги. В ЛДПР всегда были бизнесмены, всегда были денежные средства. "Справедливая Россия" тоже не безденежная. А уж о "Единой России" говорить не приходится. Бизнесмены пришли с 90-х годов и доказать словом и делом многие вещи им трудновато. Полемики как таковой нет. Победить как? Опустить того, кто чуть получше. И получается борьба компроматов.
Виталий Камышев: За список партии "Единая Россия" в Тамбовской области проголосовало более 65-ти % избирателей. У КПРФ чуть больше 18-ти с половиной процентов, на третьем месте "ЛДПР" – немногим больше семи процентов голосов избирателей.
"Справедливая Россия" в Тамбовской области семипроцентный барьер не преодолела, у нее чуть более пяти %, но один мандат по новым правилам эсерам всё же полагается, а их лидер Александр Алёшкин победил в одном из одномандатных округов. Оргвыводы федерального руководства "Справедливой России" последовали быстро: о них журналистам сразу же после дня голосования рассказал лидер партии Сергей Миронов.
Сергей Миронов: Руководитель регионального отделения господин Алешкин говорит: нет, у нас все правильно, вы нам только не мешайте. Мы и не мешали, но они получили то, что получили. Для нас совершенно очевидно, что господин Алешкин в ближайшее время прекратит руководить региональным отделением, он провалил выборы, думаю, к радости его хорошего друга губернатора Бетина.
Виталий Камышев: О том, что происходило в Тамбове 13-го марта, Радио Свобода рассказал депутат областной думы Павел Плотников.
Павел Плотников: То, что наблюдалось 13 марта на выборах в областную думу, для Тамбовской области, Тамбова это просто беспрецедентно. Самый вопиющий факт – это то, что был выявлен просто подпольный пункт выдачи бюллетеней, откуда на десятках машин бюллетени развозились с отметками за "Единую Россию" по всему городу.
Были и другие очень грубые нарушения. Наблюдателям, членам комиссий с правом совещательного голоса был крайне затруднен контроль за ходом голосования. Их просто отсаживали в дальний угол помещения для голосования так, что когда на избирательном участке находится достаточно много избирателей, им просто не видны урны для голосования, кто получает бюллетени, действительно ли получают бюллетени те граждане, которые имеют право голосовать на данном участке и что бросается в урны, не осуществляется ли вброс.
Когда наши представители пытались подходить к столам, к урнам, их оттуда отгоняли. А тех, кто не хотел подчиняться, тех решением комиссии удаляли из помещения для голосования. Все это грубое нарушение закона.
Как результат, были зафиксированы случаи, когда люди голосовали на разных участках, целые бригады объезжали разные участки и голосовали на всех них сразу. Я лично с помощью сотрудников милиции поймал, что называется, за руку на одном из участков молодого человека, который получил на руки бюллетень, и у него в паспорте осталось вложенное открепительное удостоверение.
Выявлен автобус, который развозил избирателей от участка к участку. В ночь после голосования по всем этим фактам было подано заявление в Окружную избирательную комиссию о признании результатов выборов недействительными в связи с тем, что допущенные нарушения не позволяют установить истинное волеизъявление избирателей. Однако эта жалоба в течение двух минут была отклонена, никто по существу ее рассматривать не хотел.
Выборы прошли с громадными нарушениями закона, и признать их легитимными никак нельзя.
Виталий Камышев: Эту "картину маслом" дополнил побывавший в день выборов на Тамбовщине депутат Государственной Думы Илья Пономарев, написавший в своем блоге, о том, что лично видел молодых людей, голосовавших под разными фамилиями на разных избирательных участках, что в райцентре Рассказово на дому проголосовало едва ли не большая часть избирателей – почти все, как один, за "Единую Россию"!
Между тем председатель Тамбовского облизбиркома Алексей Пучнин заявил, что жалобы в день голосования поступали, но проверка, проведенная совместно прокуратурой и избирательной комиссией, как водится, никаких нарушений не выявила.
"Выборы - даже не среда, а страда мифотворчества" - философски подытожил практику тамбовского голосования с запрограммированным властями результатом господин Пучнин.
Михаил Соколов: Конференция "Российские альтернативы", проходившая в Москве на прошлой неделе – уже 7-е "ходорковские чтения", по мысли организаторов, являются акцией интеллектуальной солидарности с жертвами путинского режима – Михаилом Ходорковским, Платоном Лебедевым, другими пострадавшими по делу ЮКОСА.
Один из руководителей общества "Мемориал" Арсений Рогинский подчеркнул:
Арсений Рогинский: Судьба Ходорковского абсолютно не отделима от путей страны. И каждому из нас ясно, что освобождение и только освобождение Ходорковского будет значить, что в этой стране что-то переменилось. До тех пор, пока Ходорковский в тюрьме, ясно совершенно, что все остается по-прежнему.
Михаил Соколов: Профессор Евгений Ясин считает суды над Ходорковским и Лебедевым главными и знаковыми событиями путинской эпохи.
Евгений Ясин: Схватка между традиционалистским обществом и обществом современным, между насилием, как главным инструментом государственной власти, и правом.
Михаил Соколов: Задача конференции – проанализировать состояние Российского общества, которое, по мнению многих экспертов, находится в состоянии неопределенности. Правозащитник из Перми Игорь Аверкиев заметил, что аналитики уже имеют дело не с постсоветской переходной, а новой вполне сложившееся Россией.
Игорь Аверкиев: Все знают, что в стране правит консервативный консенсус, реально. Жизнь потрясающе определена у нас, все прогнозируется. Россия впервые за 15-20 лет пять лет назад приобрела качественную определенность. Впервые мы имеем дело последние несколько лет с новой Россией, не с советской, не с постсоветской, а с новой Россией. Она уже есть.
Институты, уже рожденные здесь, сами себя воспроизводят, не дают устояться новым. Заключены все конвенции, необходимые для жизни общества. Общественный договор заключен был 5-6 лет назад. То есть конвенция о допустимой эксплуатации, о допустимом произволе, о допустимой свободе между верхами и низами. Все понимают, что друг от друга ждать.
У нас реально состоявшаяся новая Россия. Она нам не нравится, но это то, что есть сегодня устойчивое и что действительно есть феномен, не советский, не постсоветский, не западный, а российский. И вот из этого, по-моему, надо исходить, а мы все еще пытаемся, в нас довлеет эта реформаторская идеология бесконечного изменения, прогрессорства. Она не может быть бесконечной.
Михаил Соколов: Чтобы понять пределы стабильности системы, надо определить характерные ее черты, - считает аналитик Сэм Грин.
Сэм Грин: Россия, на мой взгляд, не то, что не имеет социальных институтов, но, наверное, достаточно близка к тому. Ни один из бумажных институтов, будь то право в целом, государственный аппарат, система высшего образования, российская православная церковь и другие такие институты не позволяют российским гражданам с достаточной уверенностью прогнозировать, как будет происходить то или иное социальное взаимодействие, взаимодействие между обществом или гражданином и государством.
Россияне, на мой взгляд, не пассивные, а агрессивно неподвижные. Пассивных людей может быть трудно увлечь, но их можно относительно легко подтолкнуть. А агрессивно неподвижных людей трудно сдвинуть с места в принципе именно потому, что их неподвижность является рационально основанной стратегии.
В среде, где отсутствуют социальные институты, мало проторенных и воспроизводимых путей к успеху, поэтому относительный комфорт и благополучие, которого может достичь российский гражданин, является результатом исключительного уникального стечения обстоятельств, связанных только или почти только с способностью данного человека справляться с окружающей его неопределенностью.
В этих условиях любые перемены таят в себе угрозу разрушения достигнутого.
Второй феномен – это специфическая форма ресурсного проклятия, характерная для России. В России изобилие природных ресурсов и связанных с ними рентных потоков служит своего рода буфером. Благодаря рентным потокам, власти и население могут существовать друг с другом, находясь в состоянии взаимоприемлемого развода, находясь в одной квартире, который пришел на смену семи десятилетий близких отношений.
Молчаливый путинский контракт предоставляет обеим сторонам, то есть власти с одной стороны, обществу с другой, максимальную автономию при условии, что ни одна из них всерьез не посягает на интересы и комфорт другой стороны. Это не совсем то, что говорится о благополучии взамен на отказ от политического участия – это более тонкая материя.
Но в таких условиях трения все-таки неизбежны, и степень отчуждения друг от друга все же имеет свои пределы.
Это ведет к третьему феномену – нарастанию взаимного раздражения. Тем более, когда экономический рост перестает предоставлять достаточную смазку или защиту от трения.
Михаил Соколов: Директор Левада-центра Лев Гудков указал: многие рассчитывали, что организованные политические действия предвосхитит рост социального недовольства граждан. Но, как показывают исследования, активных недовольных в России немного.
Лев Гудков: Один полюс социального недовольства, наиболее массовый, который можно оценить примерно в 35-40% - это представляет собой хронические депрессивные состояния недовольства социальной периферии, социально слабых групп, уязвимых групп, тех, у кого нет ресурсов для изменения ситуации. Концентрируется главным образом в малых городах, в селе, в низовом слое крупных городов.
Недовольства связаны со страхом потерять достигнутое – это очень важная характеристика, определяющая консервативные настроения половины общества. Это прежде всего патерналистские ожидания, связанные с разрушением, распадом или изменением советской системы, социального обеспечения, инфраструктуры, бесплатной медицины, бесплатного образования.
Это очень устойчивое недовольство депрессивной среды, аморфной в социальном плане и не обладающей потенциалом солидарности, консолидации или выражения. Оно никогда не приобретает характер политических требований. Максимум, что возможно – это выдвижение экономических требований и требований вернуть то, что было.
Вектор всех настроений консервативный, антимодернизационный, антиреформаторский. И соответственно, он выражается, как ни странно, в поддержке партии власти, поскольку никакой другой силы эта среда или эти группы не видят. Это собственно база поддержки режима.
Несмотря на очень высокий уровень недовольства, на первый взгляд, парадоксальным образом именно эта среда обеспечивает стабильность нынешнего режима, поскольку по сути своей это государственно патерналистские ориентации на власть, как силу, способную обеспечить не просто стабильность – не развитие, не движение, не переход к лучшему, а удержание того, что есть сегодня.
Полярные совершенно по типу виды протеста, которые мы наблюдаем в последние месяцы. Ярче всего это представлено было в Москве, начиная с сентября месяца. После пожаров и отставки Лужкова в Москве резко обострились настроения тревоги, неопределенности, беспокойства и раздражения. Эти настроения характерны прежде всего для наиболее обеспеченной части протосреднего класса.
В целом масштабы этого недовольства можно оценить как примерно 4,7% от населения. Но отметим, что это наиболее продвинутые группы, наиболее информированные, образованные, связанные со средствами массовой информации, с общественными группами, и это недовольство может быть артикулировано и выражено.
Группы, обладающие высоким социальным интеллектом, индуцируют и рационализируют протестные настроения, их влияние чрезвычайно важно. Но эта группа внутренне неустойчива. Ее недовольство связано именно с утратой перспектив, опасения возможного усиления репрессивности режима. Больше всего ее беспокоит хрупкость или плохое качество институтов – суда, недоступ к телевидению, участию в политическом процессе.
Делать ставку на нее, на эту группу, как последовательную силу для проведения реформ и изменений, не стоит, потому что чрезвычайно велик уровень оппортунизма в этой группе.
Эта группа не столько готова участвовать в политическом процессе, сколько задумывается: то ли собирать чемоданы, то ли уходить в тень.
Можно говорить о новых формах низового люмпенизированного протеста, который приобретает формы сращения с нацизмом. И в этом смысле смещает социальный процесс, канализируя в виде ксенофобии. Это характерно для молодежи нынешней. Но общественные страхи перед этим нацизмом немного преувеличены, поскольку уровень организованности, в отличие от продвинутой группы, в этой среде не очень высок.
Небольшие по объему группы правозащитников, несистемных партий, они могут захватывать и артикулировать социальный протест, главным образом либералов и демократов, но их поддержка чрезвычайно небольшая, в целом по стране она от 0,5% до 2%, не более. В Москве поддержка этим движениям, "Солидарности", "Стратегии-31", новой партии незарегистрированной, объединяющей четыре других, она наиболее высока, здесь она достигает примерно 8%.
Михаил Соколов: Социолог Алексей Левинсон констатирует - большая часть российского общества не реагирует даже на сигналы подаваемые сверху:
Алексей Левинсон: Наиболее острая социальная критика и выдвижение едва ли не наиболее радикальных социальных предложений осуществлено неким Дмитрием Медведевым в своих обращениях к народу, тиражируемых так, как они только могут быть тиражированы.
Наше агентство проверяло реакцию общества на эти предложения. Они сделаны за нас, потому что там сказано на две трети то, что является содержанием сознания сидящих здесь. Реакция общества практически нулевая. Кроме согласия с тем, что коррупция – это ужасное зло, все остальное никак не принято.
Дмитрий Медведев не достиг мобилизации ни широкой публики, ни тех, кто сидит в этом зале. Его имя, по-моему, я упоминаю первым здесь – это интересно.
В этой связи событие, которое так или иначе будет в каком-то смысле фатальным и серьезным, чем он будет являться – трудно сказать, это выборы 12 года, вот это событие висит в очень интересном пространстве. Там будут брошены на стол либеральные ценности как единственное, что есть у этого претендента, чтобы что-нибудь пытаться получить, и судя по всему, поддержка, если и будет, но не по этой причине.
Михаил Соколов: По итогам мартовских региональных выборов политолог Дмитрий Орешкин сделал такие выводы:
Дмитрий Орешкин: На самом деле мы видим, что картинка внешняя для "Единой России" вроде как улучшается, а внутренняя структура ухудшается. Больше доля фальсификата. Поддержка "Единой России" смещается в провинцию, в село по сравнению с городом, а город пока еще спит. А если он просыпается, то скорее в поддержку коммунистов.
Надо понимать, что власть реализует уже последние несколько лет стратегию низкой явки. Чем она хороша? Если народ мало ходит на выборы, то это никак не касается зон повышенной территориальной управляемости. Потому что в Дагестане по-любому будет вам 85% явка, столько, сколько нарисуют, и 66% за "Единую Россию". А вот когда горожане не придут – это очень хорошо. Потому что, чем меньше людей в городах проголосует, тем больше значение того управляемого голосования, которое обеспечено в провинции.
Электоральная политика заключается в том, чтобы люди привыкали думать, что да, выборы плохие, выборы грязные, чего на них ходить – все равно сфальсифицируют. Потому что в этих условиях, когда люди не ходят, сфальсифицировать легче. Мы это наблюдали в Москве в 2009 году, когда реальная явка была около 20-25%, ее с небольшими усилиями довели до 35, причем все эти 10% были отданы за "Единую Россию".
Похоже, что народонаселение начинает понимать, что что-то здесь неправильно. Люди начинают думать, что выборы чего-нибудь и значат, хотя бы для того, чтобы придти и выразить свое негативное отношение к тому, что происходит. Так что у нас есть серьезная задача вернуть людям интерес к выборам. Потому что сама по себе логика выборов – обеспечивать какую-то соревновательность. Надо лечиться от этого синдрома неучастия, убежденности, что мы в грязные игры не играем.
Михаил Соколов: Политолог Дмитрий Орешкин сделал вывод о том, что с одной стороны фальсификации на думских выборах в пользу "Единой России" могут оказаться масштабнее, чем ему ранее казалось – уже не 10, а 15-20 процентов. С другой стороны против власти будет работать умонастроение части населения крупных городов – все чаще задумывающегося о необходимости принципиальных перемен в системе, и голосующего против партии власти.
Политолог из Центра Карнеги Николай Петров подозревает, что власти придется в условиях, когда "Единой России" трудно получить половины голосов на партийных думских выборах, срочно задуматься о срочном запуске каких-то правых проектов.
Николай Петров: Правые нужны, чтобы в коалиции "Единая Россия" получила пакет в следующей думе, они нужны для того, чтобы инициировать, взять ответственность и быть проклятыми за те непопулярные решения, которые следующее правительство будет принимать.
Михаил Соколов: Аналитик Института экономики переходного периода Кирилл Рогов подчеркивает, что главной проблемой в России является фактический крах права, в связи с желанием правящей группировки полностью сохранить все свои привилегии. Но власть втянулась в такую игру с народом, ради самосохранения, которая ведет к кризису.
Кирилл Рогов: Рынок в России был запущен в той доктрине, которая потом стала называться "вашингтонский консенсус", тремя китами которого были – либерализация, стабилизация, то есть стабилизация бюджета и финансов, и приватизация.
Первые два требования – это свободные цены, что дает вообще возможность говорить о рынке, второе – это жесткие бюджетные ограничения, стабилизация, для предприятий, что они не могут из бюджета свою неэффективность компенсировать бюджетными средствами.
Третий пункт – приватизация, то есть освобождение государства от как можно большей части частной собственности.
Проблема с собственностью в России связана не с тем, что она была неправильно распределена, а с тем, что в процессе обращения рыночного несправедливость первоначальную поддерживала и утверждала. В рамках такой либеральной доктрины неважно, как собственность распределена, важно, чтобы она потом поступила на рынок и на рынке обращалась легальным образом. То есть тот, кто лучше управляет собственностью, тот ее приобретает больше, тот, кто хуже – тот теряет. И эта рыночная справедливость компенсирует несправедливость распределения.
В России получилось все обратным образом. Возникает коалиция, защищающая первоначальную кражу, и тогда она подавляет правила рынка. И таким образом право и верховенство права становится опасным и невыгодным для тех, кто распоряжается собственностью.
Наверное, существует много причин, почему это невозможно в России, формирование такого более восточного уклада, где в центре находится единая власть и собственность, но одна из причин, почему это невозможно в исторической обозримой перспективе – это, конечно, нефть. Проблемы с нефтью не только в том, что она бывает дешевой, но и в том, что она бывает дорогой. И эти перепады оказываются очень важным дестабилизирующим фактором.
Мы периодически живем в разных странах. Это разные страны с разными масштабами внутреннего перераспределения, с разными возможностями выстраивания патерналистских моделей.
И еще одной моделью является то, что когда в отсутствии права центральными стратегиями становятся рентоориентированные стратегии. Но если цена на нефть растет, объем ренты возрастает, в это вовлекается больше людей, все больше давление в пользу перераспределения.
В 2000 году у нас был бездефицитный бюджет при 19 долларах за баррель, а сейчас он бездефицитным может быть лишь при 119 долларах за баррель.
Но социальная проблема заключается в том, что эта штука не работает в обратную сторону. Когда у вас возрастает объем перераспределяемой ренты, то все идет нормально, но вы не можете ее обратно запихивать туда некризисным образом. Эволюционно обратно она не заталкивается в бутылку.
Мне кажется, что мы должны думать об этом кризисе. Мне представляется, что это где-то вторая половина десятилетия.
Михаил Соколов: Профессора Евгения Ясина я спросил, как экономическая ситуация, предопределяет будущее России. Ведь рост цен на нефть делает все более вероятным инерционный сценарий – элита опять будет готова жить, ничего принципиально не меняя.
Евгений Ясин: Пока повышаются цены на нефть, то мы можем оказаться наблюдателями примерно того же процесса, который в истории нашей страны уже повторялся дважды. Один раз в брежневскую эпоху, когда первый раз был рост цен на нефть и когда ничего не резервировали. И второй раз, когда это все наблюдалось при последнем росте экономики под влиянием нефтяных цен. Разница принципиальная в том, что сейчас второй раз было довольно серьезное резервирование, которое позволило пережить кризис довольно спокойно.
Но опасная ситуация, напоминающая то, что было в первый раз, то, что стоимость барреля уже расписали. Так что там нечего сокращать и так далее. То есть все расписали на обязательства, которые не имеют другого обеспечения. Это означает, что в случае снижения цен на нефть, так же, как при Горбачеве, начнется снижение ассигнований на различные цены, которые были предусмотрены, например, на пенсионное обеспечение, закрыли дефицит пенсионного бюджета, возможно оборонные расходы, возможно правоохранительные органы. Вот это очень опасно, потому что это срезание прямое финансирования, невыполнение обязательств приводит к тяжелым последствиям.
Нефть дорожает, все ресурсы дорожают. Мы видим, что довольно сложная ситуация на продовольственном рынке и тоже, будет наверное, будет дорожать продовольствие. Это означает, что должны включаться эти противодействующие факторы.
Я теперь хочу вернуться к России. Ситуация выглядит примерно так, что Россия не имеет конкурентных преимуществ против развивающихся стран, как Китай, Индия, потому что у нас нет дешевой рабочей силы и нет качественной рабочей силы. Это их преимущества. Здесь мы ничего сделать не можем, потому что это уже необратимо. Другое дело, что у них через некоторое время эти преимущества станут слабеть, на это уйдет еще 20-30 лет. Это достаточно для такой страны, как Россия, чтобы загнуться.
С другой стороны, по сравнению с развитыми странами у нас тоже нет конкурентного преимущества, кроме нефти, газа. Но сколько мы протянем?
Поэтому у меня опасения, в этой ситуации, какой будет поворот событий. У меня есть такое ощущение, что инерционное развитие в принципе для нас через какое-то время будет закрыто. Вернее, это будет без того, чтобы нагнетать и драматизировать события, это будет ситуация, в лучшем случае, примерно такие же темпы развития, как у развитых стран, никого не догоняем, не модернизируемся. Потому что разговоры о модернизации тогда, когда вы опережаете по темпам никого, не будут работать.
Если мы хотим продвинуться, то единственный вариант – это очень глубокие серьезные институциональные реформы, ядром которых является демократизация.
Михаил Соколов: Политическая воля, которой нет?
Евгений Ясин: Боюсь, что дело обойдется без политической воли, но с довольно серьезным кризисом, неприятностями. Потому что может наступить момент, что власть опять станет неплатежеспособной.
Михаил Соколов: Деваться будет некуда?
Евгений Ясин: Что значит – деваться? Есть два выхода: либо сдаваться, либо устраивать репрессии. Устроить репрессии, а потом все равно сдаться.
Михаил Соколов: Этнолог и политолог Эмиль Паин видит происходящие в России позитивные перемены, но предупреждает, не надо обольщаться существованию в Интернете, например, антикоррупционого консенсуса.
Эмиль Паин: Впервые в истории России значительная часть ее граждан фактически выведена из зоны действия исключительно государственной пропаганды. То есть монополия государственной пропаганды закончилась, потому что появился Интернет. Как раз все действия, какие мы наблюдали, были сделаны с помощью Интернета, мобильного телефона и других средств связи. Так было в северной Африке, так происходит у нас, в том числе на Манежной площади. В зоне действия Интернета абсолютно сложился консенсус, новый консенсус, не похожий на консервативный консенсус.
Оценка власти как корпорации жуликов и воров. Не только партия, но и вся власть оценивается так. Оценивают так ее все – правые, левые, либералы, державники, скинхеды и правозащитники. В этом вопросе произошла, и это новая реальность, это пока что хорошая новость.
Опыт недавних арабских революций показывает, что в принципе такая установка рано или поздно дает результат. Пока что наука, ни российская социология, ни западная, никакая другая не обладает методикой, которая позволила бы сказать – никогда, это невозможно. Перемены достаточно возможно. Но на какой основе они произойдут?
Очень может быть, что этот консенсус антикоррупционный сформирует движение, которое похоже на исламскую революцию 79-го года, которая тоже вышла под лозунгами "долой авторитаризм и коррупцию". Но в качестве средства решения предлагала идею вернуться к традиционным исламским ценностям, заменить компрадорскую буржуазию нашей собственной, заменить идеологию иудео-христианской нашей родной шиитской.
Тот, кто пытается опереться на это, я читал такие статьи о либеральном национализме, хорошо бы ему вспомнить судьбу Банисадра, первого президента Ирана. Это был либерал-прагматик, который хотел использовать исламскую революцию для свержения авторитарного режима, а в результате едва ноги унес, потому что пришел режим авторитарный диктатуры Хомейни. И есть вероятность похожего развития событий, потому что пока что среди активной части населения преобладают те антикоррупционеры, которые вдохновляются и консолидируются на основе консервативного националистического ксенофобного настроения.
Либералы, являясь мизерным политическим меньшинством, ведут себя как зажравшееся большинство. Могу сказать, что у меньшинства появляются конкурентные преимущества, когда оно осознает себя меньшинством и действует соответствующим образом как меньшинство. То есть меньшинство компенсирует свою малочисленность большей сплоченностью, оно компенсирует свою малочисленность большей активностью, большей ориентацией на конкретные условия.
Скажем, у нас есть три сценария возможного развития – выборы, революция, уличные действия и хороший царь. Понятное дело, что ни один сценарий не дает либералам ничего. На выборах ничего не получим, на улице есть кому получить, вместо нас и прислоняться к двуглавому орлу тоже бессмысленно, потому что головы две, а птица одна.
Но меньшинство исходит из того, что у него не окно возможностей и не коридор возможностей, у него щели возможностей, и оно использует щели возможностей. Не всегда эта стратегия приводит к плохим неэффективным результатам.
Михаил Соколов: Итак, по мнению Эмиля Паина либералам надо понять что они меньшинство – и исходя из этого и действовать. Трезвый взгляд.
Нынешнее не слишком-то подвижное состояние российского общества, консервативный консенсус с властью большинства и социально-политическая активность очень небольших групп населения, навязывание сверху стереотипов, парализующих самоорганизацию людей, не означают, что шансов на изменения нет, но существенно снижают вероятность даже перемен сверху. Пока что застой с разговорами про модернизацию – это просматривается как близкая реальность, - констатировали многие эксперты на "Ходорковских чтениях".
