Террористическая угроза выгодна руководству России - к такому выводу пришли западные эксперты по правам человека, которые в эти дни находятся в Москве и знакомятся с ситуацией в стране. Включающая видных юристов экспертная комиссия, в которую входит и бывшая глава ведомства ООН по правам человека Мэри Робинсон, работает в тесном контакте с российскими правозащитниками.
Сотрудник правозащитного центра «Мемориал» Александр Черкасов рассказал РС о работе с зарубежными коллегами:
- Прошли два дня слушаний, выступили десятки представителей, экспертов, свидетелей, десятки пострадавших в разных местах в разное время - и на Северном Кавказе, и в террористических актах в Беслане, в Москве. Сегодня юристы собираются встречаться с представителями официальных структур. Официальная Россия не очень желает, чтобы мнение государства было также выслушано выдающимися [иностранными] юристами. Из многих ведомств с ними встретятся только представители Минюста, а также Элла Памфилова, Владимир Лукин (председатель Совета при Президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека, уполномоченный по правам человека в РФ – РС) и представители Совета Федерации и Госдумы. Большинство министерств и ведомств, которые так или иначе вовлечены в борьбу с терроризмом, предпочли не высказывать свое мнение. Видимо, они не хотят, чтобы оно учитывалось, либо пренебрегают мнением мирового правового сообщества.
- С чем вы связываете то, что в работе экспертной комиссии возникают такие трудности?
- Есть путь мудрости, есть путь подражания и есть путь собственного опыта, самый тяжелый. Видимо, собственный опыт, самый тяжелый путь - это то, чего мы хотим. Ведь то, что происходит у нас с 1999 года с т.н. контртеррористической операцией - отнюдь не местное явление. Борьбу с террористами и ее влияние на всю политическую жизнь и правовую систему страны можно проследить и по опыту Латинской Америки, Азии, США, Великобритании. Наверное, стоило бы учесть мировой опыт, чтобы не повторять чужих ошибок. Но, вероятно, наши генералы и чиновники хотят оставить за собой привилегию повторять вновь и вновь ошибки, которые уже делались в других местах и в другое время.
- Вы представляете российскую правозащитную организацию «Мемориал». Сказываются ли последние тенденции на вашей работе? Не опасаетесь ли вы, что «Мемориал» будет вынужден свернуть свою деятельность?
- Нам это предрекают уже много лет. Один из видных российских правозащитников еще пять лет назад сказал, что все закончилось, и все, кто работают в России, лишь делают вид и прикрывают собой неприглядное лицо наших властей.
- Если мы посмотрим несколько прошедших лет, то увидим, что это годы работы и даже успехов. Иногда действительно удается защищать людей - в российских судах, в Страсбургском суде. Удается иногда добиваться того, что даже в нынешних условиях государство принимает (после, конечно, долгого игнорирования) предложения правозащитников. Нам нужно обращать на это внимание прежде всего наших властей и сограждан. Куда мы денемся отсюда? Как эта работа может закончиться? В конце концов, она продолжалась и в гораздо более тяжелые годы. Я напомню вам, что, например, так называемый Политический Красный Крест действовал в Советском Союзе до 1938 года.
- Вместе с вашими зарубежными коллегами вы проанализировали сейчас ситуацию в Чечне. К каким выводам вы пришли?
- Наши выводы мы повторяем регулярно, причем не только по Чечне, но и по Северному Кавказу в целом. Наш главный вывод в том, что практика так называемого контртеррора (за которым нередко скрывается государственный террор) контрпродуктивна. Подобные действия лишь формируют и усиливают мобилизационную базу террористов. Это не нужно самому государству, потому что оно лишь воспроизводит вновь и вновь своих противников. Это не нужно государству, но это, может быть, нужно конкретным политикам для усиления своих позиций, для увеличения своих полномочий.
- Да, в Чечне интенсивность конфликта систематически снижается, этого нельзя не признать. Но конфликт теперь как бы размазан по всему Северному Кавказу. Например, если мы посмотрим статистику похищений за прошлый год, то в Ингушетии по соотношению численности населения эта цифра вдвое меньше, чем в Чечне, а по убийствам гражданских лиц Ингушетия лидирует - их в три раза больше в расчете на душу населения, чем в Чечне. Так что конфликт в Чечне, может быть, и постепенно стихает, но он размазывается на весь Северный Кавказ. Даже в тех регионах, в которых раньше было спокойно (например, в Кабардино-Балкарии), возникает террористическое подполье. Так что решение проблемы порой бывает более тяжело, чем сама проблема, а то, что называют лекарством, страшнее болезни.
- И все же согласны ли вы с мнением Мэри Робинсон, которое она высказал в интервью «Немецкой волне», что террористическая угроза сейчас выгодна руководству России?
- Мэри Робинсон, вероятно, сказала это с учетом проходивших несколько дней слушаний. Да, террористическая угроза была использована сначала для того, чтобы прийти к власти. [Владимир] Путин создал свой огромный рейтинг именно на контртеррористической риторике осенью 1999 года. Затем, после «Норд-Оста» и после Беслана, эти события были использованы для наступления на прессу и для фактического сворачивания парламентаризма и партийной системы в России.
