Юрий Жигалкин: Российско-американские отношения после Путина: американские аналитики строят предположения. Готовится ли вирус птичьего гриппа к атаке? Таковы темы уик-энда в рубрике «Сегодня в Америке».
Что ждет российско-американские отношения после ухода Владимир Путина из Кремля? Назначение, в общем, малоизвестного в Соединенных Штатах Сергея Иванова первым вице-премьером России получило неожиданно громкую огласку в американской прессе, воспринявшей этот кадровый ход как заявление о намерении российского президента – намерении увидеть нового первого вице-премьера в качестве своего преемника. Тон комментариев, по большому счету, настороженный. Вот что говорит известный политолог бывший корреспондент «Уолл-стрит Джорнэл» в Москве Дэвид Саттер.
Дэвид Саттер: Сергей Иванов не обладает широкой известностью, но у нас достаточно информации, чтобы предположить, что он будет представлять собой в качестве лидера. Он, например, скрыл правду о том, как был сбит над Черным морем российский самолет во время украино-российских учений, он отмахнулся от факта насилия над Андреем Сычевым. Мы наслышаны о масштабной коррупции в армии, о бесследном исчезновении тысяч людей в Чечне в результате зачисток. То есть, известно какая атмосфера, какая система сложилась в то время, как Иванов был во главе Министерства обороны. Если к этому добавить его постоянные ссылки на необходимость усиления ракетного потенциала России, игру с конфронтационной лексикой, то перспектива его появления в качестве первого лица в Кремле вызывает беспокойство. Тем более, что его поведение и заявления наверняка лишь наиболее откровенный индикатор все более агрессивных настроений в близком окружении Путина, настроений, градус которых прямо пропорционален ценам на нефть.
Юрий Жигалкин: Вы считаете, что это, так сказать, не просто риторика, что приход к власти в Кремле нового лидера может привести к воплощению подобных идей?
Дэвид Саттер: Некоторые из них уже осуществлены, в результате под угрозу поставлена всеобщая безопасность. Взять хотя бы установку на боевое дежурство российских ракетных комплексов, защищающих иранские ядерные объекты. Я опасаюсь, что Россия попытается вести политику, направленную прежде всего на удовлетворение своего геополитического тщеславия, на возвращение себе статуса великой державы, попытки, заведомо обреченной, поскольку она основана на превратных ценностях.
Юрий Жигалкин: Говорил американский политолог Дэвид Саттер.
Впрочем, явный скепсис по поводу перспектив американо-российских отношений – не единственное чувство, выражаемое американскими наблюдателями.
Слово – Яну Рунову.
Ян Рунов: Американский специалист по России, профессор Колумбийского университета в Нью-Йорке Падма Десай в статье, опубликованной газетой «Уолл-Стрит Джорнэл», говорит, что Россия, несмотря на зигзаги и элементы авторитарного правления, вполне может развиваться по демократическому пути. Она пишет, что, судя по таким показателям как рост частной собственности на жильё и автомобили, увеличивается средний класс. А это, как правило, ведёт к большей демократизации общества. Российская промышленность и энергетический сектор, считает Падма Десай, будут всё больше взаимодействовать с западным бизнесом и усваивать правила рыночной экономики. И тут автор советует американскому бизнесу не остаться в стороне и не упустить момент стать важным партнёром либеральной, ориентированной на свободный рынок России с быстро растущей и разнообразной экономикой.
Вот как прокомментировал статью, опубликованную в газете «Уолл-стрит Джорнэл», научный сотрудник исследовательской организации «Евразийская группа» Александр Климент.
Александр Климент: Я не могу полностью принять, в общем, оптимистический взгляд профессора Десай на политико-экономическое будущее России, потому что пока в России слишком всё зависит от одного человека. Мы не знаем, какой человек придёт к власти после него и куда поведёт страну. Многое будет зависеть и от внешних факторов. Автор статьи основывает свой оптимизм на продолжении роста экономики в России. А экономическое процветание подтолкнёт страну к западному типу демократии. Но если рост замедлится? Остановится? Если начнётся откат назад? Но... посмотрим.
Ян Рунов: И всё же, как вы сами оцениваете наследие Путина?
Александр Климент: Я думаю, в нём есть и положительное, и отрицательное. Надо отдать должное Путину, который принёс своей стране стабильность и, более того, предсказуемость. Но ценой большей централизации экономики. Экономика стала, не скажу командной, но корпоративной. Если эта тенденция будет развиваться, то это не на пользу стране. При нём также расплодилась бюрократия, которая всегда мешает реформам, делает государство менее гибким в своём развитии. Так что следующий президент России унаследует от Путина как плюсы, так и минусы. Чтобы страна могла более динамично развиваться, она должна быть экономически и политически гибкой, чего России, кажется, не хватает.
Ян Рунов: Это был Александр Климент, американский политолог из исследовательской «Евразийской группы».
Юрий Жигалкин: Может ли новое появление вируса птичьего гриппа в России быть одним из признаков назревающей волны эпидемии? Появившееся в конце прошлой недели сообщение о том, что под Москвой обнаружен вирус птичьего гриппа совпало с публикацией в «Нью-Йорк Таймс» с тревожным предупреждением о том, что вирус, обойденный в последние месяцы вниманием прессы и почти забытый в западных странах, не только распространяется по планете, но и становится более губительным. С каждым годом его жертвами становится все больше людей, его летальность повышается. В 2005 году погибло 43 процента зараженных, год спустя – 61 процент.
О чем может свидетельствовать факт внезапного появления вируса птичьего гриппа под Москвой? Вопрос – профессору-вирусологу Даниилу Голубеву.
Даниил Голубев: Он свидетельствует о том, что инфекция неконтролируема и непрогнозируема. Он появился в Москве, а мог появиться в Батуме, как он вдруг появился в Венгрии, а оттуда – в Англии. Процесс неконтролируем.
Юрий Жигалкин: Профессор, а где может скрываться этот вирус? Почему он вдруг практически ниоткуда появляется в сердце России?
Даниил Голубев: Я думаю, что речь идет все-таки о заносе. Но поскольку в этом участвуют, и это точно показано, перелетные птицы, то проконтролировать это совершенно невозможно. Я думаю, дело в этом.
Юрий Жигалкин: Что сегодня можно противопоставить птичьему гриппу?
Даниил Голубев: У человечества есть очень небольшой арсенал средств противодействия это панзоотии. И этот арсенал средств должен использоваться в полном объеме. Вот газета «Нью-Йорк Таймс» приводит в пример Англию, где без разговоров, немедленно уничтожено 160 тысяч индюков, хотя это принесло сами понимаете какой колоссальный урон. Вакцинация здоровых птиц. Показано, что вакцинация птиц против вируса H 5 N 1 эффективна. И строго говоря, если бы такой вакциной привить все поголовье или почти все поголовье домашних птиц на земле, это было бы, конечно, большим шагом вперед.
Юрий Жигалкин: А как вы относитесь к информации о том, что вирус становится более губительным, что им заражается больше людей и больше гибнет от него?
Даниил Голубев: То незначительное увеличение числа смертей, которое – при всем уважении к каждой человеческой жизни – регистрируется, не свидетельствует о том, что он приобретает злокачественную вирулентность для человека. Это все-таки скорее результат более точного учета и наблюдения.
Юрий Жигалкин: То есть вы списываете на погрешности статистики, а не на мутацию вируса тот факт, что смертность зараженных людей повысилась за год наполовину?
Даниил Голубев: Я думаю, что это свидетельствует все-таки о возрастающей вирулентности возбудителя в рамках его птичьей природы. То обстоятельство, что летальность так высока, свидетельствует о несомненной опасности этого возбудителя для человека при прямом контакте.
Юрий Жигалкин: Вы сказали – вирулентность. Это не тоже самое, что заразность?
Даниил Голубев: Нет, он не более заразен, а он более патогенен. Попадая в организм, инфицируя его, он вызывает большее количество патологических реакции и скорее приводит к смерти. Я бы сказал, что на сегодня при отсутствии данных о возможности рационального прогноза мутаций это не вопрос анализа, а вопрос веры. Вот Роберт Вебстер, мировой специалист по птичьим вирусам, верит в такую возможность, допускает возможность такого генетического преобразования либо прямого, либо рекомбинационного от скрещивания с другими вирусами. Противоположная школа, к которой я, кстати, принадлежу, исключает такую возможность. Пандемические вирусы – это вирусы человеческого происхождения. Здесь случай, конечно, особый, этот вариант птичьего вируса H 5 N 1 – монстр, это чудо природы по своей вирулентности и по своей, я бы сказал, живучести. Вот он уже сколько лет циркулирует по миру, не изменившись, но и не исчезнув.
Юрий Жигалкин: Новые данные о неожиданной активности вируса птичьего гриппа комментировал профессор медицины Даниил Голубев.