«Скорпионы». Сербский суд выносит приговор убийцам мусульман в Боснии
Ирина Лагунина: В Сербии вынесен первый приговор по военным преступлениям, совершёнными сербами против боснийских мусульман из города Сребреница. Двое бойцов элитного отряда «Скорпионы» приговорены к двадцати годам заключения, двое должны будут провести в тюрьме соответственно тринадцать и пять лет, а пятый освобождён. Суд не нашел доказательств, что он, хоть и присутствовал на месте, лично участвовал в расстреле мусульманских пленных. Этот приговор и его обоснование судом снова вызвал полемику о том, насколько наказание соответствует преступлению, о правде и справедливости. Рассказывает наш корреспондент в Белграде Айя Куге.
Айя Куге: Эпилог, хотя пока только на низшем судебном уровне, получило дело расстрела во время войны в Боснии группы молодых мусульманских юношей. Два года назад, (и десять после окончания войны), этот случай встревожил Сербию и казалось, что отношение сербской общественности к трагедии в Сребренице начинает кардинально меняться.
Летом 2005 года по нескольким телеканалам в Сербии, а потом и в международном Гаагском трибунале, в ходе процесса над Слободаном Милошевичем, была показана документальная видеозапись расстрела взятых в плен после падения Сребреницы боснийских мусульман. Этот фильм сняли сами бойцы сербского отряда «Скорпионы». Они делали подобные видеозаписи регулярно, вероятно, чтобы потом можно было похвастаться своими подвигами.
На экране шестеро босых, страшно худых, испуганных молодых парней со связанными руками, которых здоровые люди с эмблемами цветов флага Сербии на беретах выталкивают из грузовика. Они бьют пленных ногами. Их издевательские комментарии пересказать невозможно. Потом жертв выстраивают. Четверых, по очереди, расстреливают, а последних двоих заставляют отнести трупы в разрушенный дом в лесу. Там расстреливают и их. Останки обливают бензином и поджигают. Позже стало известно, что трое убитых - несовершеннолетние мальчики. Убийцы – бойцы элитного отряда «Скорпионы», направленные в Боснию из Сербии в помощь боснийским сербам. Когда видеозапись получила огласку, пятеро убийц были арестованы по распоряжению в те времена только что основанной специальной прокуратуры Сербии по военным преступлениям.
«Скорпионы» числились то военизированным формированием, то были в составе МВД Сербии – в зависимости от сиюминутной политической выгоды. Но и теперь многие наблюдатели считают, что сербские власти, руководясь политическими, якобы государственными, интересами, защищают своих граждан, совершивших военные преступления. Убийцы группы мусульманских пленных получили крайне мягкое наказание, будто это было обычное бытовое убийство.
Мать убитого Скорпионами шестнадцатилетнего Азмира, Нура Алиспахич, вышла из зала суда в слезах.
Нура Алиспахич: Я не довольна этим приговором, и никогда с ним не соглашусь. Одного освободили, другого осудили на пять лет. Нигде такого нет – убивают, а не виноваты! Это позор, большой позор.
Айя Куге: Единственный из правящих сербских политиков, который считает постыдным мягкое наказание военных преступников - президент Сербии Борис Тадич.
Борис Тадич: Я считаю, что за такие преступления единственное соответствующее наказание – самый длительный срок заключения. За такой расстрел людей, с такими последствиями для нашего и боснийского общества, единственным наказанием может быть самое строгое наказание.
Айя Куге: Белградский журналист Деян Анастасиевич.
Деян Анастасиевич: Под тем, что сказал президент, могут подписаться все приличные люди в нашей стране. Невзирая на их политическую, национальную или идеологическую ориентацию. Мне кажется страшным то, что мы увидели на видеозаписи. Хотя я как журналист работал на фронтах в девяностых годах и разное видел, но меня лично потрясла лёгкость, беззаботность в поведении этих людей. «Скорпионы» вели себя, как будто вышли на пикник, шутили по пути, курили. Видно было, что они полностью расслабленны и занимаются чем-то, чем занимались много раз, что для них просто рутина. И это несмотря на то, что перед ними были голодные, измученные пленные, несколько несовершеннолетних мальчиков, связанные проволокой. Люди, которые, очевидно, не ели и не спали, и которых им нужно было просто убить. Они относятся к жертвам с меньшей эмоциональностью, чем мясник на скотобойне. Это ужасное спокойствие меня шокировало больше, чем сам расстрел и трупы. Из этого видно, что оправдания, что, дескать, вот, если в Сребренице и были расстрелы, то только потому, что сербский народ чуть «переборщил» - много страдал в войне, и появилось чувство мести, - эти оправдания просто не соответствуют действительности. Здесь дело не в мести, здесь - дерзкое убийство, и не потому, что убийцы испытывали какие-то эмоции в жертвам, им просто было сказано, что надо убить. И печально, что суд не настоял на том, чтобы выяснить, кто им отдал приказ и почему.
Айя Куге: Один из участников расстрела, Перо Петрашевич, получил 13 лет потому, что покаялся. Он единственный из обвиняемых признал свою вину, извинился перед семьями своих жертв и сказал: «Ваши дети ничем не спровоцировали и не заслужили свою смерть. Мы их убили только потому, что они были мусульмане. Я подчинялся приказу».
Но кто отдал приказ, суд установить и не пытался.
Журналист Деян Анастасиевич, который годами активно занимается темой военных преступлений, считает, что это не случайно – государство таким образом снимает с себя ответственность за военные преступления, совершённые его гражданами, даже тогда, когда преступники несомненно действовали от имени и при поддержке этого государства.
Деян Анастасиевич: Для меня в этом судебном процессе было удивительным то, что суд приложил немало усилий, чтобы доказать, что «Скорпионы» были военизированным формированием, что они не были под контролем вооруженных сил и действовали самостоятельно. Это просто невероятно. Тех пленных, которых мы видели в фильме, в плен взяли не они, их забрали другие во время захвата, по-сербски - «освобождения», Сребреницы. «Скорпионам» кто-то приказал отвести их подальше в лес и расстрелять. Это происходило не во время военных операций, они к тому времени уже давно закончились. Всё указывает на то, что «Скорпионы» действовали в рамках определённой системы. Точно известно, что этот отряд не мог действовать без приказа кого-то, кто стоял намного выше, но кого обвинение не охватило. Другое, что меня удивило – это как упорно суда, и даже прокуратура, настаивали на том, что речь идет о гражданской войне в Боснии. Не дело суда, который рассматривает дело о военных преступлениях, определять характер конфликта, достаточно, что вооружённый конфликт был. Однако такое твёрдое желание доказать, что в Боснии шла гражданская война, в которой Сербия не участвовала, показывает, что в суде обращали внимание на соответствующий политический контекст. Цель – доказать, что государство Сербия не имеет никакого отношения к этому преступлению. Но это просто не правда, учитывая историю отряда «Скорптоны», который, как и многие другие так называемые военизированные формирования, был основан, экипирован и оплачивался Службой госбезопасности Сербии.
Айя Куге: Любопытно, что суд, несмотря на свидетельства родственников жертв, якобы был не в состоянии установить, что убитыми действительно были юноши, взятые в плен после захвата Сребреницы. Просто для Сербии неудобно связывать это дело с геноцидом в Сребренице, где было расстреляно более семи тысяч мусульман.
Документальную видеозапись бойцов отряда «Скорпионы» нашла и обнародовала директор белградской неправительственной организации Фонд гуманитарных прав Наташа Кандич, которая годами занимается тем, чем на самом деле должно заниматься государство – расследованием военных преступлений. Кандич на судебном процессе защищала интересы семей убитых «Скорпионами» парней из Сребреницы.
Наташа Кандич: Обоснование приговора оставило такое мучительно ощущение, что я долго не могла посмотреть в глаза матери Азмира и на брата Юсы, Бехту Делича. До сих пор не могу забыть его слова в зале суда, после того, как он дал свои показания. Бехта сказал: видеозапись показывает, что поведение обвиняемых не похоже на поведение людей, испытывающих страх от того, как выполнить приказ. По их лицам видно, что эти люди хотят оставить себя в воспоминаниях, что у них - страшно важное задание. Никто из них не склонил голову, даже глаз не опустил. Нет! Все они держались как на параде со своим оружием, и видно было, что они полны решимости и энтузиазма выполнить приказ, что занимаются этим добровольно. А поскольку всё это видно из фильма, трудно понять, почему один из боевиков освобождён, другой приговорён лишь к пяти годам тюремного заключения. Есть в белградской газете «Политика» хороший комментарий. Его автор предупреждает, что осуждённый на пятилетний срок будет освобожден досрочно. Он вернется, погладит по голове чьего-то ребёнка, кого-то похлопает по плечу, с кем-то сядет рядом и спросит: как дела? Он будет между нами.
Суд проявил сочувствие к убийцам и счел смягчающим вину обстоятельством тот факт, что они - семейные люди. А то, что убиты три несовершеннолетних мальчика, что их семьи, матери остались без детей – в расчет не берется. Обвиняемые говорили о своих детях, как дети будут страдать, если их отцы попадут в тюрьму. И судья ни словом не упомянула ни страдания жертв, ни их матерей.
Айя Куге: В последние годы международное сообщество не раз официально признавало, что судебные органы в Белграде очень ответственно работают над процессами по обвинениям в военных преступлениях. Однако выяснилось, что несмотря на профессиональность специальной прокуратуры и большинства судей, Верховный суд Сербии всегда находит какой-то повод, чтобы отменить строгие приговоры преступникам, вынесенные судами низшей инстанции. Например, на днях Верховный суд отменил приговор участникам массового расстрела около двухсот хорватов из города Вуковар, потому что не установлено, сколько точно пуль было выпущено и с какого расстояния каждая из жертв поражена. Наташа Кандич.
Наташа Кандич: Я боюсь, что общественный климат в Сербии меняется в направлении, не позволяющем создать ответственное общество. Раньше мне казалось, что уже создано небольшое пространство для новых веяний, и суд и прокуратура по военным преступлениям казались мне таким оазисом. Теперь я опасаюсь, что начавшийся в последнее время политический регресс в стране влияет на то, что суд по военным преступлениям не в состоянии установить систему силы правды. У нас появилась растерянность: куда же должно двигаться наше общество, создадим ли мы демократию и гражданскую ответственность, будем ли мы судить за военные преступления, или попытаемся всеми силами замять их и скажем: забудем про массовые захоронения, путь они остаются в прошлом.
Айя Куге: Специальная прокуратура по военным преступлениям Сербии сообщила, что будет подавать жалобу на то, что один из обвиняемых бойцов отряда «Скорпионы» освобождён, а другой получил лишь пять лет заключения. Истина правосудия, к сожалению, часто отличается от истины настоящей, но истину достичь ещё тяжелее, когда суд руководится не юридическими, а политическими мотивами.
Почему Москва – не место для обсуждения проблем Северного Кавказа.
Ирина Лагунина: Группа российских общественных деятелей и правозащитников образовала оргкомитет по подготовке международной конференции по проблемам Северного Кавказа. Организаторы конференции намерены пригласить для участия в ней не только известных российских политиков, но и видных западных демократических деятелей. Однако демонстративное неприятие Кремля оппозиционных сил, как утверждают члены оргкомитета международной конференции, вынуждает выбрать для её проведения одну из восточно-европейских стран. Рассказывает Олег Кусов.
Олег Кусов: В ходе подготовки к международной конференции группа российских учёных и общественных деятелей проанализировала политическую и социально-экономическую ситуацию на Северном Кавказе. Руслан Кутаев, глава оргкомитета по подготовке «Международной конференции по поддержке и развитию демократии и мира на Северном Кавказе», изучив материалы исследований, пришёл к следующему выводу.
Руслан Кутаев: Коррумпированная российская власть не дает решать какие-то вопросы. На сегодняшний день у правительства Российской Федерации нет даже заявленной программы, где они бы хотели что-либо сделать, чтобы эти республики процветали. Я хочу вам напомнить, что Северный Кавказ – это единственная демографически развивающаяся часть России. То есть если во всех других регионах население убывает, то там население прибавляется. Простая логика вещей говорит, что если там количество школьников, студентов, рабочих увеличивается, значит надо увеличить и рабочие места, надо поддержать малый и средний бизнес, фермеров.
Путин уверяет, что на Северный Кавказ выделено девять миллиардов рублей. Но извините, из этих девяти миллиардов он не говорит, что только шесть миллиардов в Сочи вкладывается. То есть получается, что на национальные республики распределить, я сейчас точными цифрами не могу оперировать, 100-150 миллионов. А цифра внушительная. И вот русские, находящиеся во власти в Смоленской, Липецкой, Ивановской, слушая президента, возмущаются: ну как, нерусским выделяются такие деньги и они еще возмущаются. Не выделяются. А если какие-то средства выделяются, по признанию самих работников правительства, администрации этих северокавказских республик, они делают откаты от 10 до 20%. Если эти откаты разным уровням министерским они не делают, эти деньги эти республики не получают.
Из всего этого следует, что коррумпированное российское политическое руководство совершенно осознанно, совершенно четко предпринимает действия через свои спецслужбы, правоохранительные структуры, фискальные структуры, они делают все для того, чтобы поддерживать коррумпированные какие-то клановые режимы в этих республиках национальных, и они совершенно не собираются сделать что-либо для того, чтобы поддержать национальные интересы этих народов, национальные интересы этих республик, то есть они не собираются развивать их.
Олег Кусов: Обстановка на Северном Кавказе вызывает беспокойство не только российских правозащитников. Организаторы конференции убеждены, что проблемы безопасности в регионе должны обсудить влиятельные международные структуры и политики. Слово председателю Московской Хельсинской группы Людмиле Алексеевой.
Людмила Алексеева: Это вызвало наше беспокойство тем, что терроризм и насилие по отношению к мирному населению со стороны и бандитов, и властей распространяется по всему Кавказу. Если в Чечне сейчас стало несколько спокойнее, чем было, то в Ингушетии и в Дагестане ситуация резко ухудшилась, в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, неспокойно во всех северокавказских республиках. И нас это очень беспокоит. Мы полагаем, что ситуация на Северном Кавказе, где насилие не уменьшается, а расползается, это уже давно не наша внутрироссийская проблема – это проблема всего международного сообщества, прежде всего в связи с сотрудничеством по безопасности в Европе. Мы считаем, что этим должны заняться не только российские правозащитники, российские граждане.
Олег Кусов: Российские власти препятствуют представителям международных организаций в работе на Северном Кавказе. Кремль проводит политику изоляционизма в своей стране, считает лидер движения «За права человека» Лев Пономарёв.
Лев Пономарев: Чрезвычайно важно бороться с изоляционизмом, который наша власть проповедует. Просто очень опасно то, что происходит. Полицейщина, которую мы видим на улицах Москвы, - это грубейшее нарушение прав граждан на митинги, демонстрации, шествия. Неслучайно одновременно постоянно часы ненависти на российском телевидении к Западу, к Соединенным Штатам Америки – это все взаимосвязано. И Россия стала на путь изоляции от внешнего мира – это очень опасно. Поэтому проведение открытой конференции, открытое обсуждение проблем, которые существуют и в России, и на Северном Кавказе, и то, и другое очень полезно.
Олег Кусов: При этом официальная Москва не только не спешит самостоятельно решать эти проблемы, но и продолжает их множить, считает лидер общественного комитета «Голос Беслана» Элла Кесаева.
Элла Кесаева: Такая лживая политика, политика настраивания, натравливания друг на друга наций, это, конечно, разобщает. Прошло достаточно времени, чтобы понять, что творится на самом деле. То, что случилось в Беслане, то, что сотворили с бесланскими детьми федеральные силовики, никто бы не посмел сделать, если бы такой политики не было, которая поддерживается именно Кремлем. Если бы этого не было, ни один генерал не посмел бы сделать то, что было сделано. Конечно, мы считаем, что именно Кремль поддерживает все нарушения прав, которые сейчас происходят. Не было бы этого, было бы правосудие, было бы полное расследование этой трагедии. И не только Беслана, масса мелких трагедий, любая трагедия – это трагедия каждого человека. И все это скапливается, масса беспредела. И каждый для себя делает вывод такой, что это все поддерживается федеральными структурами, это все поддерживается Кремлем. Не было бы это, было бы все иначе.
Олег Кусов: Пострадавшие в бесланском теракте готовы принять самое активное участие в международной конференции по проблемам Северного Кавказа. Элла Кесаева убеждена, что ей и её коллегам по комитету есть, о чём рассказать представителям международных организаций.
Элла Кесаева: Конечно, хотели бы принять участие в этой международной конференции. Потому что мы как никто заинтересованы в том, чтобы правду о том, что происходит на Северном Кавказе, узнала вся общественность именно от людей, которые являются участниками все, что здесь творится. Мы, потерпевшие в бесланской трагедии, за все это время наталкиваемся на беспредел и на нарушение наших прав как потерпевших. Мы не можем достучаться. Мы уже убедились воочию, что правосудия нет, что прокуратура и суды не работают, что это круговая порука. В общем-то можно сейчас определенно сказать, что это преступная организованная группировка находится у власти, которая силой власти, данной ей, силой прокуратуры, судей, милиции подавляет и пресекает любые требования потерпевших, людей, граждан Российской Федерации на свободу слова, свободу правосудия, на отстаивание своих прав. Конечно, важно, чтобы в этой конференции участвовали мы и такие же пострадавшие. Их достаточно большое количество на Северном Кавказе. И чтобы между нами состоялся диалог и от нас услышали, что происходит на самом деле.
Олег Кусов: Кремлёвская власть приближает развал России, убеждён глава оргкомитета по подготовке «Международной конференции по поддержке и развитию демократии и мира на Северном Кавказе» Руслан Кутаев.
Руслан Кутаев: У нас есть серьезные подозрения, что именно Кремль собирается развалить Россию, а не народы Северного Кавказа, которые многократно заявляли, что они хотят находиться в составе Российской Федерации. Во главе со мной группа провела исследования. Мы говорим, что если подобное отношение российского политического руководства к Северному Кавказу не изменится, к 2015-2020 году Северный Кавказ, где будет царить хаос, ненависть народа друг к другу, убийства, похищения людей, насилие, регион будет выдавлен за границы Российской Федерации.
Олег Кусов: Организаторы международной конференции не намерены в ходе форума ограничиваться дискуссией о ситуации на Северном Кавказе. Продолжает Руслан Кутаев.
Руслан Кутаев: Мы хотим создать международный комитет, где проблемы Кавказа были бы обсуждаемы и в Совете Европы, и в ПАСЕ, и в Организации Объединенных Наций. Но мы прежде всего делаем ставку на самих кавказцев, на научную и творческую интеллигенцию, деятелей культуры и искусства, религиозных деятелей, молодежь. И мы говорим: мы все, дагестанцы, осетины, чеченцы, кабардинцы, карачаевцы, балкарцы и другие народы, русские казаки, мы все должны объединиться и сказать, что мы не допустим того, чтобы эти провокации продолжались.
Олег Кусов: Говорил глава оргкомитета по подготовке «Международной конференции по поддержке и развитию демократии и мира на Северном Кавказе» Руслан Кутаев.
СОЛО на клавиатуре или как, сидя у компьютера, сохранить время и зрение.
Ирина Лагунина: Общение посредством электронных писем стало обыденным делом. Однако часто деловая переписка отнимает неоправданно много времени. Во-первых, надо точно и вежливо изложить суть вопроса. Во-вторых, надо писать без ошибок. Но, постоянно переключая зрение с клавиатуры на экран монитора, человек не только работает медленнее, чем мог бы, но и утомляет глаза… Уменьшается работоспособность…
Можно ли полностью сосредоточиться только на тексте - подобно пианисту, который, вкладывая мысли и чувства в музыку – почти не смотрит на клавиатуру инструмента?
С Владимиром Шахиджаняном, психологом, журналистом, преподавателем МГУ, директором московской фирмы «Эргосоло», создателем обучающей программы «СОЛО на клавиатуре» беседует Владимир Ведрашко.
Владимир Ведрашко: Владимир Владимирович любит повторять одну притчу.
Владимир Шахиджанян: Идет человек по лесу и видит: лесник пилит дерево. Пилит минуту, две, 10, 15, потный, усталый. И человек спрашивает: «Ты чего так долго пилишь дерево?». «Так пила тупая». «Так наточи». «Так времени нет». А наточил бы лесник пилу и быстро бы, вжик-вжик, и спилил бы это дерево.
Владимир Ведрашко: Шахиджанян создал программу, которая, по его словам, могла бы оказаться полезной не только для частных лиц, но и для чиновников, предпринимателей.
Владимир Шахиджанян: На одну страницу текста полчаса, а если это пять страниц - вот и идет документооборот месяцами. Посмотрите, сколько дают времени на доработку того или иного документа – недели, месяцы, пока те или иные чиновники. Только у самых больших в «Газпроме», Сбербанке, начальников, руководителей, президентов есть личные машинописные бюро, секретари, референты, владеющие слепым десятипальцевым методом, а у остальных их нет.
Владимир Ведрашко: Владимир Владимирович, расскажите, пожалуйста, коротко историю появления на свет вашей программы.
Владимир Шахиджанян: Я сам когда-то купил пишущую машинку и тыкал в нее двумя пальчиками. Пишущая машинка «Москва». Потом я стал преподавать в университете и решил: негоже мне, преподавателю, тыкать двумя пальчиками и много написать хочется. А Мартин Иден, герой романа Джека Лондона, вроде как не за один день научился. Он тогда купил «Ремингтон», если я не ошибаюсь. Я нашел старые учебники обычные для секретарей и с трудом прошел эту программу, выполнил эти задания. Скука смертная, бросить хотелось все время. Но научился. Я решил: негоже мне читать студенческие каракули, я преподаю на факультете журналистики. Пошел к декану и говорю: «Давайте будем преподавать ребятам курс машинописи (компьютеров тогда не было)». «Давайте». Выдал я им учебники, и говорю – учитесь. А не хочу, скучно, тяжело, трудно. В школах тогда специальных, где готовили секретарей, занимались по таким учебникам полгода, а то и год. В МИДе два года, но там еще давали стенографию. Тогда я решил сам учить. Встал за их спинками и говорю, как надо учить. Вот это вам повар, надо представить этого повара. Вот это О, О не дается вам, а вы указательным пальцем правой руки, а левой рукой пробельную клавишу. Пошло дело, научил я их за полтора месяца. И в журнале «Студенческий меридиан» опубликовал свое «Соло на пишущей машинке». Все преподаватели нашей великой страны Союза Советских Социалистических Республик ополчились против меня. Так не учат, это дело серьезное, а я его в шутку-прибаутку превращаю. Нельзя! А я уговорил, даже в ЦК партии пришлось обратиться, там работал бывший главный редактор журнала «Студенческий меридиан» Попов. И главному редактору разрешили публиковать мою школу. Мы получили несколько сот, я не оговорился, несколько сот тысяч писем – спасибо!
Владимир Ведрашко: Но вскоре ведь появились компьютеры, и они многое изменили.
Владимир Шахиджанян: Я понял, компьютер – это вообще благо, это можно игровую форму придумать – раз, психотерапию проводить – два, человеку помочь осознать, что он человек, силен над машиной, что машина при нем, а не он раб компьютера, машины. И начал делать с программистами эту программу. На сегодняшний день есть восемь версий, сейчас работаем над девятой. Есть версия на английском, есть версия на итальянском языках. И мы поедем летом, наверное, в Прагу. Именно в Праге проводится чемпионат мира по скоростному набору на компьютере. И делаю детскую версию.
Владимир Ведрашко: После многолетней работой с клавиатурой пишущих машинок, когда вы создали первую компьютерную версию?
Владимир Шахиджанян: Первая компьютерная версия появилась в 2001 году.
Владимир Ведрашко: И сколько же человек, по вашим оценкам, с тех пор обратились к вашей программе?
Владимир Шахиджанян: Которые познакомились - огромное количество, я думаю, примерно миллиона полтора, включая страны СНГ, потому что я имею письма, а статистика такова – пишет один из пятисот. Но еще я знаю, что расходятся фантастическим тиражом все пиратские версии. Мы же страна, которая стремится вступить в ВТО, и одно из условий, что мы начнем бороться с контрафактной продукцией. Мы боремся, но отвратительно, скверно, ужасно. Если бы за нашу версию платили 150 рублей на русские деньги - это менее пяти долларов, это самая низкая цена в мире за подобные программы, мы были бы богатыми, я бы платил хорошую зарплату ребятам. Я руковожу фирмой, в 62 года я организовал эту фирму, все заново начал. Порядка миллион двести – миллион пятьсот тысяч. Научилось значительно меньше, многие бросают. А надо это 95% людей, имеющих дело с компьютером. Потому что, я проводил специальные исследования, только 5% умеют набирать слепым десятипальцевым методом. Раньше как было: в любом учреждении, редакции, фабрике, заводе, общественной организации, партийной и так далее, ЦК, горком, партком, райисполком всегда были машбюро. Там сидели милые славные девочки, все сотрудники приносили им рукописные тексты. А теперь сети, теперь компьютеры и сотрудник сам пишет справку, доклад, предложение и отправляет начальнику по внутренней почте. Тот вносит исправления, добавления и отправляет вышестоящему начальнику. И тот уже большему начальнику, президенту, вице-президенту, коллегам, совету директоров. Потом возвращается на доработку. Документ идет от компьютера к компьютеру и каждый двумя пальчиками, теряя полчаса на одну страницу машинописного текста, вносит свои поправки, замечания, предложения, создает тексты, творит двумя пальчиками. Двумя пальцами удобно ковыряться в носу: правым указательным в правой ноздре, левым указательным в левой.
Владимир Ведрашко: Владимир Владимирович, а существуют ли другие, кроме вашей программы, возможности освоить скоропись на клавиатуре?
Владимир Шахиджанян: Существуют. Как правило, на специальных очных курсах. Они есть в каждом городе, в Москве более ста курсов, где можно заплатить сегодня деньги и в колледжах, где готовят секретарей-машинисток. Выдают им скорость через полгода 120 знаков в минуту. Мы выдаем скорость, если нашу программу пройти два раза, 220 знаков в минуту, а если потренироваться, у нас на фирме работает 30 человек, они набирают 300-350, кто-то 400, есть даже 500 знаков в минуту. Сколько я писем получаю: спасибо, я стал увереннее, я стал бодрее, я стала внимательнее, у меня была депрессия. Я вложил туда психотренинг – вот этим и отличается наша программа от других подобных тренажеров.
Владимир Ведрашко: Но, вероятно, немало подобных программ и в других странах?
Владимир Шахиджанян: В мире более четырех тысяч тренажеров на английском, французском, немецком и русском языках. Я сам просмотрел примерно триста программ, на большее меня не хватило. В Москве, в России наши конкуренты - это 12 программ. Я о конкурентах говорю только хорошо. Дай мне только текст, я наберу и научусь. Ради бога. Но у меня есть эффект, я его добиваюсь. Я стараюсь каждому человеку внушить мысль: мы все люди, независимо от поста, заработка, физического состояния. И мы должны понимать друг друга, и мы должны себя развивать. Самому старшему ученику 82 года, самому младшему - 9 лет.
Забытая традиция русской благотворительности.
Ирина Лагунина: Помогать нуждающимся детям без благотворительности невозможно. Сейчас российская благотворительность, полностью уничтоженная в советское время, начинает понемногу возрождаться, но все же создается впечатление, что помощь детям со стороны частных лиц, компаний, предприятий могла бы быть гораздо больше. Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Известный русский историк Ключевский в своей работе "Добрые люди Древней Руси" писал о том, что раньше благотворительность была не столько вспомогательным средством общественного благоустройства, сколько необходимым условием личного нравственного здоровья. Благотворительностью занимались и купцы, и помещики, и цари, особенно царицы, строившие приюты для стариков, женщин и особенно для детей-сирот. Потом советское государство сказало всем, что оно само снабдит каждого его долей счастья, а прочих попросило не беспокоиться, точнее, приказало. Результат известен: социологические опросы показывают, что 15-20 лет после развитого социализма недостаточно, чтобы люди перестали считать ответственным за судьбу бездомного ребенка или ребенка-сироты исключительно государство. В то же время, социальное расслоение и, соответственно, напряжение в обществе растет, не умолкают сердитые голоса, призывающие богатых делиться. Но это не совсем правильная постановка вопроса, - говорит директор социально-реабилитационного центра для детей "Воспитательный дом" Галина Камаева, которая предлагает не призывать бизнесменов "делиться", а обратиться к опыту прошлого.
Галина Камаева: Как было все просто в России: были так называемые благодетели, почему они у нас сегодня стали спонсорами – не знаю, были благодетели. Благодетели давали большие деньги и за это получали только благодарности и чины, и ничего более. Они не требовали снижения налогов, они были счастливы только тем, что могут помочь детям. Но был пример императорской семьи, которая сама эти деньги давала. Поэтому, я думаю, что сегодня действительно надо поворачивать бизнес, и их мировоззрение должно меняться. И когда сегодня говорят, что делиться, я не очень понимаю, что такое делиться. Я думаю, что если бы каждый бизнесмен взял бы не в семью, а на обеспечение, скажем, 20 семей, сто семей, которые взяли детей и выводили бы этих детей в люди – вот это и есть делиться. А не вообще поделиться. С кем поделиться и чем поделиться?
Татьяна Вольтская: Благотворительность - особенно в отношении детей - дело непростое, совсем не все равно, откуда берутся деньги, - считает социолог Елена Воронова.
Елена Воронова: Не надо повторять прошлое, а надо в государственное сознание водить, как говорил Бисмарк, практическое христианство. Известные многие правители понимали эти вещи, именно благочестием славилась всегда и Россия. И даже в законодательстве Российской империи, когда деньги на благотворительность, всегда Министерство внутренних дел отвечало за эту отрасль, было прописано в указе, что надо проверять, откуда источник получения доходов этого человека, который дает деньги. И конечно, это мотивация личная. А сейчас путать спонсорство с благотворительностью нельзя. Такая тенденция: каждый за что-то должен получить. Хорошо, если лежит без кошелька и без сознания человек, и такой же мимо проходит, значит получается, что этот человек говорит: у него нет денег, зачем я его буду поднимать? То есть нельзя вводить на государственном уровне бесконечно понимание товар – деньги – товар, мы же люди, мы же не биороботы. К чему же мы тогда придем и какие примеры показываем своим детям, кого же мы воспитываем.
Татьяна Вольтская: Отлаженной, как часы, западной системе благотворительности в России, вероятно, предстоит складываться еще долгие годы, но некоторое движение в этом направлении все-таки есть. Говорит вице-президент благотворительного движения "Золотой пеликан" Александр Сылко.
Александр Сылко: Сейчас, наверное, по нашему опыту в том же детском доме достаточно еды, но не хватает не то, что жизненно важного, но такого же важного, как еда. Здесь важно, чтобы они поучаствовали в каком-то деле, которое считали для себя недосягаемым и никогда не может это произойти. Поэтому сейчас наши проекты более творческие.
Татьяна Вольтская: Например, дать детям-сиротам не просто поучаствовать, скажем, в рождественском или любом другом праздничном концерте, а еще и записаться в настоящей студии звукозаписи.
Александр Сылко: Дети, которые пели Рождественские песни - это не шедевр музыкального плана, но это шедевр того, что дети сами это спели. Потому что много стереотипов есть, когда кажется, что записать, хотя при современной технике это просто и большие композиторы делают дома в своей студии.
Татьяна Вольтская: Вот и дети хоть ненадолго могут почувствовать себя мастерами. Александр Сылко - в отличие от Елены Вороновой - считает благотворительность бизнесом и раскрывает о некоторые секреты успеха "Золотого Пеликана".
Александр Сылко: В основном в каждом организации, я с этим знаком, она идет во власть и говорит: дайте нам денег, мы будем их тратить. Мы никогда не брали у государства ни копейки, ни у депутатов, ни у администрации. Может быть поэтому нас приглашают в надежде, что мы будем изыскивать средства, мы будем тратить совместно. В принципе мы имеем хорошие отношения с администрацией, особенно образование, социальные вопросы, здравоохранение. Это наши комитеты, мы имеем прямой доступ, но опять же в роли помощников, наверное, не в роли просителей от них. Есть проблема, если брать западный образец, когда общественные организации тендер выигрывают, имеют деньги от государства, осуществляют социальную программу. У нас, хотя какие-то деньги кому-то дают, но пока я толком не могу понять, как это происходит, потому что мы никогда не пытались получить эти деньги.
Татьяна Вольтская: А где же вы изыскиваете деньги на вашу благотворительность для детей?
Александр Сылко: У нас очень много партнеров. Здесь суть, наверное, в том, насколько стабильно долго работает организация. Мы работаем 15 лет. Что делает «Золотой пеликан» – он продает социальный проект. Точно так же, как кто-то продает колбасу, кто-то продает яблоки. Мы продаем более качественный социальный продукт, который покупает компания и которая выделяет на это средства. Сейчас очень сложное время в том плане, что законов нет как таковых, льгот, которые жертвуют, и даже наоборот иногда налоговая инспекция может сказать: куда вы жертвуете? Вы налогов мало платите. Но у нас, поверьте, предприниматель не жадный. Если с ним нормально разговаривать и не скрывать какие-то вещи, которые пытаются скрывать, одевать рваную одежду, приходить, говорить. По моему глубокому убеждению, человек, который сам не заработал денег, он никогда не будет никак помогать. То есть нельзя работать без телефона, без факса, без компьютера, без помещения, это будет вранье, если я иду к кому-то и говорю: давай я выполню работу, а у меня этого ничего нет. Общественник вообще выступает как ангел, у него сзади растут крылья, он летает, он просто, ничего не хочет, альтруист такой. В это мало верят.
Татьяна Вольтская: То есть вы не скрываете, что вам нужна зарплата, вам нужно оплачивать помещение.
Александр Сылко: Почему, допустим, водитель, который возит детей, должен получать пять тысяч рублей, а водитель, который возит чиновников или большого буржуа, получает тысячу долларов. Чем они отличаются?
Татьяна Вольтская: Почему такой стиль общения, почему скрывают? Просто нет культуры еще?
Александр Сылко: Во-первых, общественная работа в нашем понимании – это старуха, которая ходит и побирается. И вообще вся благотворительность - это порыв души и больше ничего нет. Это просто бизнес, нормальная работа, человек от нее получает выгоду. Можно не равнять к деньгам, можно к возможностям. Можно иметь абонемент на «Зенит», еще что-то благодаря той работе, которую ты осуществляешь, если грубо говорить. Кроме благотворительных проектов я занимаюсь коммерческими проектами. И иногда реализация коммерческого проекта, возможно потому, что я занимаюсь благотворительностью. Потому что у меня много друзей, с которыми мы начинали, которые бизнесмены, которые понимают, что я не бедствую. И тем не менее, это мои партнеры, которые дают деньги на социальные программы. Даже в большей степени дают деньги, чем они давали бы, не зная меня, не зная жизнь тут.
Татьяна Вольтская: Совсем не так оптимистически смотрит на благотворительность, обращенную на детей, председатель петербургского общественного благотворительного фонда "Родительский мост" Марина Левина. Она считает, что сегодня делать детям добро могут только люди с особым жизненным опытом.
Марина Левина: Это, как правило, люди, которые сами являются верующими, и это люди, у которых есть личный мотив. Допустим, он сам приемный ребенок или у меня есть ребенок с проблемами поведения или я сам рос в семье, которая либо меня очень сильно любила, либо отвергала. Наш опыт очень горький показывает, что их очень немного таких компаний, таких людей. Мы разослали более тысячи обращений и писем в конце декабря и практически только в десятой части мы получили вежливые ответы или отказы и процента 2-3 сказали – мы посмотрим. На сегодняшний день я не могу сказать, что это эффективно. Благотворительность не существует сама по себе. Благотворительность – это люди, которые готовы что-то отдавать. И мне кажется, что имеет смысл пойти по пути сбора частных пожертвований. Потому что во всем мире такие организации как наша существуют не только за счет государственных средств или средств бизнеса, они существуют за счет маленьких, но постоянных пожертвований большого количества людей. И мы придумали целую акцию, программу донорскую, которая называется «Спаси и сохрани», спаси от сиротства и помоги сохранить кровную семью для ребенка, где мы будем обращаться к гражданам, чтобы они жертвовали 250 рублей ежемесячно. И если найдется две тысячи таких граждан, то мы сможем не просто вести нашу работу, помогая семьям, а даже ее расширить.
Татьяна Вольтская: К благотворительной деятельности людей надо приучать своим примером, - считает директор детского приюта "Вера" Георгий Шарков.
Георгий Шарков: Ребенок должен иметь семью. Я всегда думал: как же придти к этому? И я для себя делаю такую программу, я создаю маленькие квартирки, где живут от пяти до семи человек детей с воспитателем в жилом доме. Во-первых, я не разрушаю семейные отношения, формирую как наиболее приближенные формы семьи. И тем самым граждане, которые проживают в этом жилом доме, все-таки естественно чувствуют сострадание и они формируются таким образом, то есть я меняю их менталитет. Я пошел по такому принципу. На сегодняшний день четыре квартиры. Я пропагандирую, что в каждом новом строящемся доме должна быть построена социальная квартира, будь для стариков, для инвалидов, детей с ограниченными возможностями. Пример быстрее сформирует менталитет.
Татьяна Вольтская: Как благотворители помогают детям в других странах? Говорит наш польский корреспондент Алексей Дзиковицкий.
Алексей Дзиковицкий: В 2005 году, приступая к формированию нового правительства, нынешний премьер-министр и лидер правящей в Польше партии «Право и Справедливость» Ярослав Качиньский заявил, что первая проблема, которой займутся новые власти, будет проблема голодных детей. «Это позор Речи Посполитой и этот вопрос надо немедленно решить», - заявил Качиньский. По данным министерства образования, каждый пятый польский школьник нуждается в бесплатном обеде, а данные главного управления статистики говорят о том, что 16% польских детей живут в семьях, где доход на члена семьи ниже прожиточного минимума. В такой ситуации решить только одну проблему недоедания детей без помощи общественных организаций было бы нелегко. Между тем, по статистике деньги или вещи на благотворительные цели в минувшем году пожертвовал каждый третий взрослый поляк.
Мужчина: У нас тоже есть маленькие дети, и мы понимаем, что нужно помогать. Нашу семью богатой не назовешь, но все же каждый год мы стараемся помочь, сто злотых можно дать.
Алексей Дзиковицкий: Говорит варшавянин, который каждый год дает деньги в фонд «Большого оркестра праздничной помощи» - благотворительная организация, которая при безвозмездной поддержке звезд польской музыки собирает средства прежде всего на обеспечение медицинского обслуживания детей. В минувшем году «Оркестр» собрал около 10 миллионов долларов.
Юрек Овсек: Это были малые и большие концерты. В самой Польше, не считая заграницы, к нашей акции сбора средств присоединились полторы тысячи городов и городков.
Алексей Дзиковицкий: Говорит председатель фонда Юрек Овсек. Широкомасштабную помощь нуждающимся детям оказывает так же церковный фонд «Каритас». К Пасхе сотрудники фонда приготовили около двухсот тысяч подарков для бедных семей. Тысячи детей, родители которых не в состоянии купить путевки на летний отдых, ежегодно едут в детские лагеря благодаря фонду.
Мужчина: Я стал волонтером, поскольку «Каритас» очень помог моему двоюродному брату-инвалиду. Помощь пришла, когда, казалось, не было выхода. Поэтому я тоже решил помогать.
Алексей Дзиковицкий: Говорит один из многочисленных волонтеров «Каритас». Широко известна деятельность «Пища. Дар. Сердце» и других благотворительных организаций. Примечательно, что несколько лет назад каждый поляк получил право отдать один процент от своих налогов не государству, а выбранной им самим негосударственной организации. Это операция связана с заполнением дополнительных бумаг, поэтому таким правом поляки пользуются пока неохотно. Однако, из года в год количество тех, кто передает часть своих налогов организациям третьего сектора, растет.
