Недавно, с выходом в свет последнего тома «Словаря Академии Российской», уникального памятника российской словесности конца XVIII столетия, созданного стараниями княгини Екатерины Дашковой, завершилось его современное переиздание, причем, не просто факсимильное, а дополненное серьезным научным аппаратом.

Как заявляет ведущий научный сотрудник Института русского языка им. В.В.Виноградова Маргарита Чернышева, написавшая одну из вступительных статей, от простого воспроизведения пришлось отказаться — сказалось то, что создатели академического словаря были первопроходцами. В России до них никто за такой труд не брался. Было много творческих прозрений, но и несуразностей тоже хватало: «Хотя считается, что это словарь русского языка, на самом деле, словарь фиксирует два языка. Один язык, как они его называли, славенский».

— То есть то, что мы называет древнерусский?
— Нет, то, что мы сейчас называем церковно-славянским. А другой словарь русского или российского языка, потому что они по-разному говорили — и так, и так. Они сознавали, что в результате описывают два языка. Им нужно было каким-то образом выработать способы их различения.

— Они делали пометы?
— Они делали пометы. Одно и то же слово, например, существует и в русском языке, и оно сохранилось в так называемом славенском. Тогда может не быть пометы — значит, слово есть и там, и там. Если слово только в славенском, то появляется помета «сл» или «слав». Иногда слово имеет другое значение в русском языке, не такое как в славенском или, например, другая форма: «вран» и «ворон». «Вран» — будет «сл» или «слав». При этом там будут взаимные отсылки — смотри «ворон». Это будет российское или, иначе говоря, русское слово.

— А вот то, что эти пометы разные, не свидетельствует ли о том, что составляли статьи разные авторы?
— Во-первых, конечно, составляли разные авторы. Во-вторых, особенно для первых томов, очень интересно то, что пометы не унифицированы. Мы сейчас такой словарь не допускаем. Это абсолютно невозможно! Прежде, чем создать словарь, вырабатываются список сокращений, способ организации словарной статьи. Тогда все это вырабатывалось в процессе создания словаря. И особенно первые три тома в этом отношении очень интересны, потому что материал как бы дышит. Он все время разный. Поэтому филологам работать с этим словарем чрезвычайно интересно. Но с точки зрения современной лексикографии это невозможно.

— А что же вы, современные издатели, делали с этой разноголосицей? Вы ее как-то унифицировали или нет?
— Первый был вариант просто сфотографировать, то есть осуществить то, что называется факсимильное издание. Но оказалось, что бумага этого словаря современной техникой воспринимается как очень грязная. Нужно все ретушировать. Поэтому пошли по пути создания такого же шрифта и наборного текста. Разработали специальные шрифты, точно повторяющие шрифты «Словаря Академии Российской», точно повторяющие заставки.

— То есть в современном типографском арсенале их уже не было и пришлось создавать заново?
— Да, конечно.

— Но это же огромная работа!
— Да, это огромная работа, с точки зрения, и технической и, наверное, даже это искусство — воспроизвести вот эти начертания все. Когда текст стали набирать, картина оказалась для современного лексикографа тупиковая. Потому что в тексте издания, помимо того, что сплошные непоследовательности, кроме того, огромное количество опечаток, да еще и явление, которое непонятно как назвать. В результате я решила это явление называть «орфографической вариантностью». Это тоже показательно для конца XVIII века, потому что вырабатывается норма, особенно в первых томах. Слово пишут то так, то эдак. Нужно было решить тем, кто переиздает словарь — мы все правим? Что мы правим? А, может быть, мы ничего не правим? Но тогда ужасающая картина. Там опечатки лежат на поверхности. Иногда буквы перевернуты, иногда перепутаны номера страниц. Какие-то такие несуразности, которые воспроизводить в начале XXI века кажется смешным. Поэтому после очень долгих мучений и сомнений пришли к такому решению — очевидные опечатки (иногда трудно решить опечатка или это орфографическая вариантность), когда «момжевельник», вместо «можжевельник», или буквы перевернуты, или они переставлены (понятно, что наборщик нечаянно их переставил), то эти очевидные опечатки мы решили исправить.
Кроме того, вот этот словарь наш фактически лежит в основе целой лексикографической традиции. После него начинают появляться другие словари, которые следуют за этим словарем. Иногда можно по следующим словарям, например, по словарю 1847 года, тоже проверить этот словарь.

— А словарь Даля, который через 50 лет возник, он следовал этой традиции гнездового способа?
— Словарь Даля — для него фактически этот словарь явился образцом. Потому что Даль тоже для себя решал тот же самый вопрос — делать в алфавитном порядке или все-таки выбрать гнездовое деление? Даль пришел к выводу, что когда слова разорваны между собой, разорвана живая связь, словарь этот скучный и мертвый. У него, конечно, есть алфавитный принцип, также как и здесь. Здесь ведь некоторый алфавитный порядок присутствует. Но алфавитный принцип, как они говорил, для первообразных слов. Для того чтобы найти слово в этом словаре, нужно представлять себе хотя бы примерную этимологию слова.

— Каким тогда, в XVIII веке, представляли себе первообраз?
— Это то слово, от которого образованы другие. Если это «болван», то потом это будет «болванчик», «оболванить». Еще интересный поворот в этом словаре: Дашкова, и Екатерина II с ней согласилась, считали, что они должны в этом словаре отдавать предпочтения своей собственной лексике, а не иностранным словам. После наплыва иноязычных всяких слов, пришло осознание того, что в своем собственном языке есть достаточно ресурсов, и вполне можно избегать иностранных слов. Они специально этот вопрос обсуждали, и пришли к выводу, что они оставляют только те иностранные слова, которые либо уже давно вошли в русский язык…

— Стали привычными.
— Особенно это слова из Священного Писания, из богослужений. «Икона», к примеру. Невозможно от этого слова избавиться. Тем не менее, есть иностранные слова, от которых невозможно отказаться. Они обозначают специальные понятия. В таких случаях создатели словаря пытались подобрать для этого иностранного слова, как они тогда говорили, равносильное, то есть имеющее то же значение, но уже на русском, российском языке. Слово «аристократия». Они предлагают «вельможедержавие», хотя «аристократия» есть. «Арифметика» — «числословие» , «бадец» — а по-немецки «шпоры».

— А вот эти слова, варианты русские, они реально существовали? Потому что они очень уж незнакомые.
— А сейчас они не прижились.

— Но тогда они были?
— Они были. Но они употреблялись какое-то время наравне. Их предлагали активнее использовать в языке, но язык, как вы знаете, живет по своим законам — что-то остается, а что-то исчезает.

Маргарита Чернышева упомянула немало слов, которые уже давно стали архаичными. Для современного человека они звучат непривычно. И все же читать статьи Академического словаря — увлекательнейшее занятие, причем, не только для лингвистов, но и для людей, не имеющих специальные знания. Разобраться в особенностях языка двухсотлетней давности помогут помещенные в словаре многочисленные статьи современных исследователей.