Дмитрий Волчек : Человек дня Радио Свобода 5 июня - Александр Солженицын, которому указом Владимира Путина была присуждена российская Государственная премия за выдающиеся достижения в области гуманитарной деятельности.
Человека дня представляет Петр Вайль.
Петр Вайль : В XIX веке были две книги, повлиявшие на жизнь миллионов людей, - "Хижина дяди Тома" Бичер-Стоу, которая сыграла колоссальную роль в отмене рабства в Америке, и "Что делать?" Чернышевского, из-за которой тысячи людей пошли в революцию.
А в ХХ веке такая книжка была всего одна - "Архипелаг ГУЛАГ". После ее прочтения одни говорили: "Все, кранты, пора уезжать из этой страны". Другие: "Здесь больше нельзя жить, эту страну надо переделать". Третьи: "Здесь жить страшно и опасно, давайте не будем высовываться и переждем". То есть миллионы людей, прочитав "ГУЛАГ", изменили свою жизнь - притом, что после Сталина и Гитлера все идеологии затрещали по швам. И вдруг появляется такая книга. Вот торжество литературы, равное которому трудно найти во всей истории мировой словесности.
Александр Солженицын, в первую очередь, именно писатель. Больше того, я уверен, что к своей поздней роли публициста-пророка он пришел именно через литературные поиски. Он ведь очень долго пробовал разные стили и жанры - об этом забыли. Стоит перечесть его ранние вещи - "Один день Денисовича", "Захар-Калита", "Случай на станции Кречетовка", "Матренин двор", "Для пользы дела", чтобы увидеть, как по-разному они написаны - в разном жанре, стиле, манере. Вот когда Солженицын нащупал стиль архаики и ощутил его подходящим себе - он и пришел к роли этакого библейского пророка. Но никак не наоборот.
Как его читали раньше - понятно: правда на фоне неправды. А сейчас пошла иная жизнь, и - увы! - Солженицына уже используют в государственных интересах. Вот недавно огромными тиражами напечатали его соображения о Февральской революции только ради того, чтобы обозначить важность сильной руки в управлении государством. Прежде Солженицын был равновелик России, а теперь он оказывается среди прочих.
Но его писательское время, надо надеяться, еще придет.
То, что сейчас он скорее некий образ, портрет, чем реальный автор - беда не его, это беда России, не желающей ни осмыслять что-либо в настоящем, ни каяться за прошлое.
