Елена Фанайлова: Свобода в клубе «Квартира 44». Второй Московский международный открытый книжный фестиваль только что закончился, и мы о нем поговорим с официальным блогером фестиваля, поэтом и критикой Юлией Идлис; с писателем и критиком Марией Галиной; с Максимом Павловым, заместителем директора Музея кино и человеком, который, в общем, отвечал до определенной степени за организацию программы кино на книжном фестивале; за нашим столом Майя Кучерская, писатель, литературный критик и обозреватель газеты «Ведомости»; мы ожидаем программного директора фестиваля Александра Гаврилова, по совместительству главного редактора газеты «Книжное обозрение».

Друзья мои, самые яркие впечатления фестивальные? Юлия Идлис…

Юлия Идлис: Поскольку я официальный блогер и имела отношение не столько к организации фестиваля, сколько к наблюдению за организацией фестиваля, то мои впечатления по большей части такие изнаночные. Я, наверное, о них скажу в процессе нашего разговора, а сейчас скажу о том, какое это удивительно радостное событие. Несмотря на погоду, на то, что отменялось или переносилось, на общую эту чехарду, несмотря на все это все равно есть ощущение праздничности этого события. Непонятно, из чего оно складывается, потому что если разобрать по частям, ни одна часть не такая уж яркая и счастливая, а вместе они составляют некий праздник длинных выходных дней. И это хорошо.

Елена Фанайлова: Спасибо, Юлия Идлис. Мне кажется, что немаловажная часть этого праздника связана с тем, что он происходит в палатках во дворе Центрального дома художника. Очень поднимает настроение, мне очень нравятся эти романтические названия: «Гурзуф», «Ялта», все, что напоминает о Крыме. Может быть, Максим Павлов выступит?

Максим Павлов: Да, но я, к сожалению, на этом фестивале меньше всего наблюдатель, потому что в основном приходилось бегать с площадки на площадку. Так получается, что кинопрограмма, она все равно оторвана от основного фестивального пространства, потому что в шатрах ее показывать невозможно по техническим причинам. И мы все время себя чувствуем такими обделенными, и когда у нас выдается маленькая пауза, мы все время выбегаем во внутренний двор, буквально как собачки, высовываем язычки и дышим, дышим, дышим, вдыхаем эту атмосферу. И иногда жалуемся, что до нас люди не доходят, основная жизнь там, во дворе. Но, мне кажется, в этом году программа была слишком большая, киношная. 32 сеанса у нас было, не до конца были уверены вплоть до последних дней, получится или не получится, но, по-моему, получилось.

По крайней мере, три вещи, за что мы себя можем похвалить. Это программа «Москва во времени. Немое кино. Живая музыка» - под московским ночным небом мы показывали Москву 1927 года с современными музыкантами самого разного направления. А то, что мы привезли Олега Николаевича Каравайчука - это, вообще, такое большое событие. Да, из Питера. По его данным, он официально последний концерт открытый, публичный, в Москве давал в возрасте 9 лет, еще при Сталине. В Питере он тоже довольно редко выступает. И третье - это то, что нам удалось надстроить над премьерой «Зимнего дня», этого знаменитого японского анимационного фильма, специальную программу фестиваля «Хайку», которая вылилась в такой мини-фестиваль японской письменной культуры. Это выставка каллиграфии, это мастер-классы по каллиграфии, это приезд одного из авторов фильма «Зимний день», режиссера-аниматора японского Коди Ямамуры и его мастер-класс. Это два семинара: один семинар был посвящен поэтике хайку и русской литературной традиции, и второй семинар был посвящен поэтике хайку в кино.

Елена Фанайлова: Спасибо, Максим. Майя Кучерская, может быть?

Майя Кучерская: Вот Юля сказала, что у нее было ощущение праздник, может, это связано с юным возрастом Юлиным. Потому что, мне кажется, это ощущение должно было родиться у детей. Веселее всего, шумнее всего и как-то адекватнее всего ты чувствовал себя рядом с детскими павильонами. Там били молотком огромным. Там устроили такой аукцион: дети конфетки протягивали, чтобы книжки себе за эти конфетки приобрести. Там все время было как-то ужасно весело. Когда я шла мимо, я слышала взрывы смеха. Я совершенно туда не собиралась заходить, но я не могла пройти мима. Заглядываю - действительно, дети там хохочут, перед ними Михаил Ясно с ними шутит. То есть вот так, около этих двух павильонов - «Артек» и «Бахчисарай», праздник был точно.

Я себя все-таки не отождествляю сейчас с этим возрастом, и мне лично немножко было некуда деться. Не говоря о том, что я пришла туда, вообще, по профессиональным причинам, чтобы про него писать. Вот такие общие впечатления: для детей праздник.

Елена Фанайлова: Да, это наблюдение Майя Кучерская. Но мне кажется, что прекрасно себя чувствовали там те люди, которые укладывались в гамак, когда им некуда было пойти. Да, еще зеленые качели, но они скорее были для детей, но разные товарищи там прекрасно проводили время. Юлия Идлис хотела что-то добавить.

Юлия Идлис: Да, я хочу сказать, что я, будучи блогером, должна была писать понемножку обо всем, что происходило на фестивале. Но я игнорировали два больших куска - это кинопрограмма и программа для детей, потому что мне она как-то была совсем не близка. Так вот, про кинопрограмму сейчас было сказано, что те, кто организовывал кинопрограмму, они в свободную минутку выбегали туда, где настоящая жизнь, то есть к литературе, и дышали этим воздухом. На самом деле после фестиваля «Воздух», который был устроен в рамках книжного фестиваля… Это фестиваль поэзии, в котором участвовали пары - поэт и его известный читатель - поэт Вера Павлова и Татьяна Куинджи, оперная певица, Андрей Макаревич и поэт Михаил Генделев и так далее - вот несколько пар таких. А потом должна была быть дискуссия на тему поэзии, чтения, известности, неизвестности, которую должен был вести Дмитрий Кузьмин, ведущий фестиваля «Воздух». Так вот, Дмитрии Кузьмин задержал дискуссию где-то на полчаса, потому что надеялся, что сейчас все разойдутся и можно будет пойти послушать Каравайчука, и он откровенно ныл, что «ну, подождите, ну, все равно на нас никто не придет, давайте пойдем посмотрим кино и послушаем Каравайчука, это великое событие, пойдем все туда».

А про детскую программу я слышала отголоски, и отголоском явился верблюд, которого привели детям, и который гораздо больше, конечно, понравился взрослым. Во внутреннем дворе ЦДХ целый день провел верблюд, такой большой, двугорбый, так вот детей вокруг него не было, а были сплошные взрослые люди, которые затискали бедное животное до полусмерти.

Елена Фанайлова: Спасибо, Юлия Идлис. Давайте Машу Галину послушаем.

Мария Галина: Там бывали такие, да, перерывы, когда можно было посидеть, выпить кофе во двориках. Там стояли столики во дворе, и можно было сидеть, наблюдать за людьми, которые проходят мимо. Я там пила кофе как раз с Натальей Перовой, главным редактором и издателем «Гласа», и говорю: «Посмотрите, какие красивые лица». Действительно, что называется, «чужие здесь не ходят». На этот фестиваль приходят люди, которым действительно интересная какая-то культурная программа, книги, и, что поразительно, они все действительно очень красивые. Видимо, именно потому что это не те люди, которые ходят в другие места. И еще, конечно, приятно, что там можно сделать очень много всяких важных дел, потому что опять же все свои. В принципе, этот фестиваль - это же не только развлечение, тут сидят все люди, которые, так или иначе, делали какие-то дела, связанные с книгами, с информацией и так далее.

Елена Фанайлова: Спасибо, Мария Галина. Я, знаете что вспомнила, где, собственно, была площадка, где можно было посмотреть что-то похожее на кино, но очень быстро, - это прямо в фойе Центрального дома художника группа «Синие носы» показывала, наверное, шесть видео-гэгов своих, каких-то смешных сюжетов, связанных и с литературой, и с политикой, и с медиа. И вот здесь, мне кажется, это было интересно и взрослым, и детям. Максим, это вы готовили эту программу?

Максим Павлов: Это была часть выставочной программы, которую Константин Бохаров курировал. Но это такие были своеобразные пропилеи, через которые проходили все практически посетители фестиваля. Но это скорее все-таки территория того, что называется актуальное искусство, а не того, что называется кинематограф.

Елена Фанайлова: Я к тому, что, вообще, уже второй года на фестивале очень важна тема визуального, тема связи кино и литературы. И я бы вас попросила подробнее рассказать о том, как была связана ваша программа с программой литературной. По каким принципам вы ее отбирали?

Максим Павлов: Мне сразу хочется сделать один акцент. Все-таки фестиваль называется не «литературным», а «книжным». И для кинопрограммы это очень принципиальное развитие, в отличие от того, если бы это был чисто литературный фестиваль, потому что книга - это более широкое понятие. И книга, в том числе, подразумевает определенную традицию визуальной культуры, книжной визуальной культуры. И в этом смысле кино - абсолютно органичная часть. И понимание того, что кинопрограмма книжного фестиваля связана только с литературой, сузило бы невероятно эту программу. Мы как раз исходили именно из вот этого приоритета книжности, и поэтому в программе, если вы обратили внимание, не так было много экранизаций, не так много было, собственно, литературы, но в ней было очень много того, что связано с книжной культурой, с письменностью вообще.

И второй очень важный аспект - то, что это фестиваль московский, фестиваль, который, как показал первый фестиваль, по большому счету, это такой московский летний фестиваль искусств и литературы. Поэтому вот этот синтетический характер придавал нам какую-то уверенность в том, что мы должны все больше и больше продвигать мифологии, в том числе, конкретно в нашем разделе киномифологию Москвы. И огромная часть программы была связана именно с этим. Неслучайно программа «Москва во времени дополнялась программой «Немое кино. Живая музыка», которая тоже была частью этой программы. Мы показывали меняющуюся Москву в кинематографе, начиная с фильма Евгения Бауэра 1914 года и заканчивая «Июльским дождем» Марлена Мартыновича Хуциева. Тоже долго думали, где остановиться. Москва - она какая-то удивительная актриса, она в какие-то периоды любит сниматься, потом вдруг она закрывается и говорит: «Нет-нет, сейчас я немножко подожду». В 30-40-е годы она как-то совсем не хотела сниматься или выставляла себя не в лучшем виде. И потом то же самое произошло в 70-е годы. И чтобы поставить как бы такую точку хорошую в последний день, мы решили: ну, в 70-80-е годы, когда Москва слишком ходульная, не будем мы ее показывать, закончим мы Хуциевым. В конце концов, я думаю, это правильно.

А программа «Москва во времени», связанная с 1927 годов, здесь тоже, в общем, очень понятные ассоциации. Это не только потому, что 80 лет назад, это не только потому, что 1927 год - это расцвет золотого века советского кинематографа немого, который, на самом деле, вся его история - это пять лет, с 1924 по 1929-30 годы. Но еще, мне кажется, по ощущению, 1927 и 2007 годы очень похожи, это какое-то ощущение - накануне: мы еще немножечко молодая республика, но мы уже немножечко в каком-то другом состоянии. И мне кажется, это тоже очень хорошо чувствовалось и витало в воздухе ночной Москвы. И самая разнообразная была палитра внутри кинематографической палитры 1927 года, от Владимира Мартынова и Татьяна Гринденко с неоакадемизмом до диджея Спуки, который сделал, по-моему, великолепный саундтрек к «Проститутке» Олега Фрелиха. Мы так немножко боялись, думали, что это будет совсем запредельно, но, по-моему, очень симпатично было. Великолепный Псой Короленко, который сделал «Третью Мещанскую». И Бикапо, Герман Виноградов, который сделал свой вариант к «Москве» Кауфмана и Копалина.

Елена Фанайлова: Спасибо, Максим Павлов. Может быть, поговорим о том, что Майе Кучерской чего-то не хватало на фестивале?

Майя Кучерская: Дело в том, что я себя почувствовала обманутым вкладчиком. Я написала во всех, где я только могу, газетах про то, что начинается прекрасный праздник, нас ожидает радость, нас так приятно культурно развлекут. И я сама в первых рядах на этот праздник отправилась. Меня встретили пустынные павильоны, ветер, который треплет желтый листочек около одного павильона, желтый листочек около другого, около третьего, а на листочках написано: «Встреча с таким-то отменяется… Встреча с таким-то переносится на…» Я никак даже это не отрефлексировала, подумала: ну, бывает. Но эта история повторилась на второй день, на третий, на четвертый. Может быть, как раз в последний день было иначе, я не знаю, на пятый день я не была. То есть даже те, кто перенеслись, понятно, что их как бы и не было, потому что их не было в зафиксированный день. Зачем же книжечка красивая такая выходила, было потрачено столько бумаги красивой, глянцевой, книжечка с программой, если оказалось, что эта программа вся совершенно перевернута? Кто в этом виноват, конечно, хочется понять, в чем тут дело. Это плохая организация или это плохие участники? И тут, конечно, нам не хватает Саши Гаврилова, у него, наверное, есть ответ на этот вопрос.

Елена Фанайлова: Я знаю, что вариант ответа есть и у Юли Идлис, мы просто с ней вчера об этом разговаривали. Юлия Идлис, пожалуйста.

Юлия Идлис: Да, у меня есть вариант ответа на этот вопрос. Я думаю, что дело в распорядке дня. Потому что я на фестивале практически жила, я приезжала с утра, уезжала поздно вечером, и так все дни. И, видимо, именно такой способ взаимодействия с фестивалем наиболее ограничен. Потому что когда ты там проводишь целый день, если бы друг за другом шли бесконечные мероприятия, на которые непременно нужно пойти, можно было бы рехнуться уже в первые полдня. А так меня, например, очень радовало, когда что-то отменялось, можно было пойти в этот момент пообедать и вообще как-то расслабиться. А что касается того, почему все отменялось, ну, не все, там некоторые вещи отменялись.

Майя Кучерская: 50 процентов.

Юлия Идлис: На самом деле, нет, 50 процентов переносилось.

Майя Кучерская: Это почти то же самое. Люди пришли, а встречи не было.

Юлия Идлис: Нет, на моих глазах в последний день фестиваля с утра, в 12:30 должна была быть встреча Андрея Макаревича с детьми, на которой Макаревич собирался рекламировать им книгу про подводное плавание. В 12:30 появилась табличка, что встреча переносится на шесть вечера. На моих глазах подошли какие-то люди, причем не дети, ясно за автографами к Макаревичу, увидели эту надпись и сказали: «А, на шесть часов… Ну, ладно, погуляем, значит, до шести». И гуляли до шести, а потом вернулись. То есть на том, что переносилось, все равно были какие-то люди. Может быть, не те, кто собирались изначально туда, но все равно встречи были.

А вот то, что отменялось, оно отменялось потому, что вообще литераторы слишком серьезно к себе относятся или, наоборот, недостаточно серьезно. Вот, в частности, я знаю про писателя серии «ЖЗЛ», который сказал: «А что, все равно на меня никто не придет. Я лучше посижу на даче» - и не приехал. А то, что какие-то другие люди, которые относятся к себе менее… я даже не могу определить…

Елена Фанайлова: Менее трагично.

Юлия Идлис: … да, обладают менее трагическим мироощущением, они пришли в дождь и холод, в 11 утра, например, телеведущий Андрей Малахов, написавший две книжки и представлявший себя в качестве звезды-писателя такого, он пришел, отсидел свой «Завтрак со звездой», отработал.

Елена Фанайлова: Это, видимо, для него все-таки вопрос дисциплины. Все-таки у телеведущих, наверное, есть дисциплина.

Максим Павлов: Я пришел рано, потому что мы начинаем тоже рано, и он пришел задолго до официального открытия фестиваля, так вот понуро, молодой человек какой-то вместе с ним был, сидели как раз эти пропилеи, где были шабуровские, так тихо, спокойно, никто к ним не подходил, вокруг были пустые стулья. Я так прошел, посмотрел - по-моему, Малахов сидит. Ну, наверное. Неужели он кино пришел смотреть к нам? Абсолютно без пафоса…

Юлия Идлис: В том-то и дело, весь пафос, он как-то исходил от людей, которые считают себя профессиональными писателями и из-за этого испытывают какую-то неловкость от самой ситуации, когда литературой развлекают, даже не литературой, а какими-то действиями вокруг литературы. Например, в «Живом Журнале» я прочитала недавно отзыв какого-то посетителя фестиваля о том, что фестиваль разочаровал - «как же, ни одной практически книжки там не продавалось, был только маленький павильон…» Зачем же все…

Майя Кучерская: Книжки - это хорошая тема, но давайте я вам отвечу, потому что это был как бы ответ на вопрос риторический, на который у меня есть ответ, не совпадающий. Мысль первая, прозвучавшая: если на фестивале жить, то совершенно не важно, отменяется или нет. Хорошая мысль. Вспоминается Древняя Греция: в античном театре в дни работы античного театра всем зрителям выдавали заработную плату, чтобы они не думали ни о чем, а только назидались с помощью театрального искусства и сидели, смотрели Эсхила и Софокла. Я не думаю, что Саша Гаврилов в те два рабочих дня, которые были рабочими, смог был заплатить зарплату всем участникам. Вторая мысль - почему писатели не захотели прийти, многие. Ну, понятно, не знаю, потому, почему вы сказали, но я знаю, что есть места, куда они бегут. Когда человека зовут на какую-нибудь радиостанцию или на телепрограмму - все отменяется, и они идут. То есть статуса еще у этого фестиваля нет такого, чтобы на него побежали, бросив свою дачу, все дела и довольными оставались даже одним зрителем, который будет сидеть. Так что дело просто в наращивании такого веса некоторого и статуса фестиваля.

Мысль про книжки тоже хорошая, но это, наверное, другой круг. И еще была какая-то мысль, что-то вы еще сказали, что меня глубоко возмутило, уже не помню что (смеется).

Максим Павлов: О том, что на фестивале нужно жить все дни, вот у меня она все время витает в голове, и я уже, честно говоря, даже прогнозировал, что когда мы будем собираться организационным комитетом, подводить итоги, нужно ввести какую-то систему абонементом, чтобы человек мог купить на все пять дней со скидкой и ходить. Потому что в этом году вход на фестиваль был платный, что, в общем, в принципе, нормально, как вход на любую выставку или ярмарку, а все мероприятия, большей частью литературные и киношные, были бесплатные. Нужно как-то поощрять людей. Если каждый день - 100 рублей, ты покупаешь на пять дней - за 300 рублей, и уже чисто психологически человеку будет легче. Но я согласен целиком и полностью с тем, что это такой формат, на котором интересно, когда ты там постоянно. Но это ни в коей мере не оправдывает то, что было так много изменений и отменялись какие-то мероприятия. Потому что все-таки программа существует, и если человек идет на конкретное событие, а таких людей я знаю, в общем, довольно много было, они должны быть уверены в том, что они приходят на это событие и они его получают. Иначе это самый обыкновенный обман, потому что он уже заплатил 100 рублей, он вошел на территорию фестиваля, а ему говорят: «Прости, дорогой, у нас тут еще восемь площадок, но то событие, на которое ты пришел, оно, к сожалению, не состоится.

Майя Кучерская: А раз уж так, присутствует, что называется, человеческий фактор, кто-то может заболеть, не приехать, захотеть остаться на даче, - значит, надо создать очень мощный фон. Если отменили что-то - тебе есть куда деться. Куда тебе деться? Вот Юля скептически сказала про книжки, а по-моему, это нормально - на книжном фестивале хотеть и книжку купить. Это безусловный плюс Московского книжного фестиваля, что были букинистические отличные книжки.

Максим Павлов: Ой, а как тяжело пробивали эту идею.

Майя Кучерская: Купила я несколько книжек с радостью, потому что их нет ни в Интернете, ни в «букинистах». Сбила цену в два раза, была очень довольна - с 1200 до 600 рублей, и купила Ольгу Фрейденберг. В общем, одним словом, там было много и других прекрасных книжек. Были какие-то бессмысленные и непонятные, а были очень хорошие. Понятно, что каждый для себя там мог найти книжку. Так вот, таких мест, куда можно прибиться, когда у тебя пауза, когда тебе некуда пойти, должно было быть больше. И магазина «Москва» с бестселлерами только, которые и так везде продаются, было мало явно людям, им еще хотелось книжек попокупать. Может быть, надо издателей подтянуть как раз, пусть будет еще какая-нибудь такая небольшая ярмарка.

Елена Фанайлова: Спасибо, Майя Кучерская и Максим Павлов. Вы знаете, вопрос, который на раз возникал во время фестиваля: надо уж так развлекать людей, чтобы привлечь их внимание к книге. Помнится, на этапе обсуждения фестиваля «Воздух», то есть поэтического фестиваля, где какие-то известные люди читают поэтов, критик и поэт Данила Давыдов выступил с возмущенной речью, он сказал: «Не нуждается поэзия в том, чтобы ее пропагандировали такими простодушными средствами». Может быть, и литература вообще не нуждается в том, чтобы развлекать читателя, для того чтобы приблизить его к книге? Какие будут мнения? Юлия Идлис...

Юлия Идлис: Поскольку у меня такой статус - рассказывать байки с фестиваля, я в ответ расскажу такую байку. Вот было два мероприятия, одно из них - это встреча писательницы Татьяны Устиновой со своими читателями. Писательница, мягко говоря, популярная. Другое мероприятие устраивал проект «Эшколь», и называлось мероприятием «Съешь «Бабеля», это был кулинарный мастер-класс, устроенный шеф-поваром ресторана «Шафран» Романом Гершуни по мотивам еды, которую едят в произведениях Исаака Бабеля. Бабель, конечно, тоже популярный писатель, но все-таки не до такой степени сейчас, как Татьяна Устинова. Ну, так вот, на «Бабеля» шатер буквально чуть не снесли, там внутри было негде встать, не хватало тарелок, люди выбегали с едой, которую они просто зажимали в руках, потому что больше негде, а все это время им, вот в течение часа, Илья Кукулин, редактор «Нового литературного обозрения», читал просто лекцию, академическую лекцию про Бабеля, про тему еды, про то, как были устроены отношения Бабеля с историей, с журналистикой и так далее, и так далее, очень содержательную филологическую лекцию, которую прослушало бешеное количество народа. Сложно себе вообразить, что кто-нибудь из них пошел бы в магазин, например, и купил бы такое исследование, посвященное Бабелю, или вообще пошел на лекцию по Бабелю в Московский государственный университет. А на Устиновой, которая просто встречалась с читателями в качестве писателя, было человек 20 от силы. И вот это ситуация, в которой литература не развлекает: вот тебе писатель, пожалуйства, встречайте с ним. И оказалось, что даже для такого популярного писателя, как Устинова, этого недостаточно. И снаружи шатра стоял генеральный директор издательства «Колибри» Сергей Пархоменко, который с тоской повторял: «Ну что же... Почему же... Она же популярная писательница, что же на нее так никто не пришел-то?» И когда Устинова вышла в сопровождении своих немногочисленных поклонников, он с тоской уже протянул: «Эх, Устинова, Устинова, ну, что же ты...»

Елена Фанайлова: Спасибо, Юля, за этот рассказ. У меня есть два замечания. В то же время происходила лекция Александра Архангельского, который, кроме того что является литературным критиком, является и популярным телеведущим, и лекция называлась – не много, не мало – «Культура и политика». Вот так было негде яблоку упасть. Вот такие феноменальные истории.

Юлия Идлис: Потому что это тоже была не только литература, это была не встреча с читателями, это была книжка плюс что-то еще. Точно так же в то же время была презентация романа братьев Пресняковых «Изображая жертву», на которой присутствовала Людмила Гурченко и говорила про новую пьесу Пресняковых, в которой она собирается играть, то есть, там все были мероприятия не только литературные.

Елена Фанайлова: Литература плюс что-то... Мария Галина, пожалуйста.

Мария Галина: Мне кажется, что фестиваль как бы до конца не определил свой статус, то есть: это фестиваль для интеллектуалов, для людей, которые интересуются именно как бы книжками и текстами, или это фестиваль для людей, которым важны какие-то популярные медийные фигуры? И вот этот вот конфликт между этими двумя направлениями как раз очень чувствуется. Потому что я как раз этот книжный фестиваль рассматриваю скорее как интеллектуальный во многом. И вот как раз то, что на Устиновой народу было не очень много, это, в общем-то, скорее именно потому, что поклонники Устиновой на этот фестиваль не пришли, потому что им показалось, что общая программа эта не для них. Что касается Бабеля и еды, это очень близкая мне тема, особенно тема еды, я рассматриваю это просто как извечное желание тусовочной публики поесть на халяву. И что они там услышали из этой лекции, борясь за свой кусок штруделя, я, в общем-то, не знаю. И если вернуться к фестивалю «Воздух», организованному Димой Кузьминым, мне кажется, что лично для меня, например, поэт - это фигура гораздо более знаковая, чем рядом с ним человек другой профессии, безусловно, как бы профессионал замечательный, читающий стихи этого поэта. Вот здесь я воспринимаю поэта как медийную фигуру. Я не уверена, что это опять же было адресовано к нужной аудитории, вот эта вот программа.

Елена Фанайлова: Майя Кучерская, пожалуйста.

Майя Кучерская: Мне кажется, действительно, даже вопрос это не статуса фестиваля, а вопрос аудитории. Совершенно очевидно, что такой элементарной и, казалось бы, напрашивающей вещи, как маркетинговое исследование, проведено не было. И не проведено опять, хотя сейчас это можно было сделать: покупаешь билет - заполняешь анкетку, сколько тебе лет и кто ты. Ясно, что там были молодые люди в основном, но там была такая стратегия выбрана: всего понемножку - и что-то выстрелило, а что-то нет. Так что вопрос аудитории, мне кажется, стоит очень остро. И из того, что выстрелило, я хочу подхватить лекционную тему, потому что я присутствовала на двух лекциях: на одной - Виктора Марковича Живова, человека статусного, известного в гуманитарном мира, говорившего о грехе, ко мне подошла женщина и спросила: «Кто это выступает?» Я говорю ей: «Живов». – «Кто-кто?» - «Живов». – «Шилов?!» - обрадовалась она. И было очень немного народу на Живове. И было очень много народу на человеке по имени Александр Марков, который рассказывал про эволюцию и про Дарвина. Народу набилось, вопросы сыпались, было необыкновенно все оживленно.

То есть, вопрос так не стоит - надо развлекать читателя или не надо? Вопрос стоит так: надо учиться с читателем разговаривать, надо искать форматы этого разговора. Вот публичная лекция - отличный формат! Нужно ли при этом подкармливать его, грубо подкупая, или можно какими-то другими способами привлечь его, например, говорить на интересные ему темы (о Дарвине) - это вопрос уже другой. Но, конечно, способы разговаривать с читателем искать необходимо.

Елена Фанайлова: Спасибо, Майя Кучерская. Давайте Максима Павлова послушаем, что он думаете.

Максим Павлов: Знаете, я вот сижу, у меня такой эффект дежавю, потому что все, о чем мы сейчас говорим, это все, о чем мы говорили на рабочей группе после окончания первого фестиваля. И организаторы очень четко осознают все эти проблемы. Мне кажется, почему этот фестиваль живой, потому что он, во-первых, ищет свой формат, во-вторых, все себе отдают отчет в том, что происходит, в том, что мы еще пока не очень представляем... Концепции самые разные, начиная от «нон-фикшен лайт». Что такое Московский международный открытый книжный фестиваль? Это «нон-фикшен лайт», такой летний вариант, дачный вариант. И заканчивая концепцией: действительно, давайте сделаем книжку модной, сделаем развлекуху. И они одновременно как бы, все эти составляющие, присутствуют в этом фестивале. И в зависимости от того, какую ты стратегию выбираешь, стратегию хождения по шатрам и по площадкам, те себе можешь найти и то, и другое, и третье. Я не хочу сейчас говорить, хорошо это или плохо, но вот пока объективно так. Неслучайно Гаврилов, когда мы в этом году, практически все кураторы настаивали: «Саша, давайте мы определимся, какой у нас концепт, какая у нас будет тема, чем мы будем заниматься». Потому что легче программу собирать. Вот Музей кино просто себе выбрал сам программу и на нее все стал нанизывать. Гаврилов очень хорошо сказал: «У нас концепция винегрета». Вот эта концепция винегрета, она может быть вот той самой питательной средой, из которой что-то потом вырастет и выкристаллизуется в конце, будет.

Майя Кучерская: Не работает концепция винегрета!

Максим Павлов: Почему? Всего второй фестиваль...

Майя Кучерская: Да потому что некоторые пустовали шатры, потому что на Устиновой было пусто, на Живове было почему-то пусто.

Максим Павлов: И в прошлом году пустовали некоторые шатры.

Майя Кучерская: Значит, надо сделать так, чтобы не было пусто почти нигде.

Елена Фанайлова: Для этого нужна, я боюсь, постоянная и агрессивная реклама. Потому что когда ты приходишь на большую коммерческую ярмарку, тебя на ту же Устинову за шиворот волочет призывный громкий голос человека, который говорит: «Товарищи, через 15 минут великая писательница земли русской будет встречаться с народом» - и, соответственно, собирается там сто человек. Мне кажется, принципиальное отличие этого фестиваля в том, что он такими приемами не пользуется, что это действительно формат «лайт», это формат некоего пленера, если хотите, для тех людей, которые не уехали на дачу, имеют возможность провести время приятным для себя образом. Кстати, огромная толпа же была, толпа желающих посмотреть мультфильм японский «Зимний день». Это означает, что люди все-таки изучили где-то программу и пришли совершенно сознательно.

Максим Павлов: Что касается «Зимнего дня», то здесь - я просто отвечаю целиком за это, потому что я это все делал, - была четко продуманная стратегия. Буквально на каждой программе Музея кино, предшествующей, а «Зимний день» - это была последняя, финальная точка, это российская премьера, действительно, очень известного анимационного фильма и финальная точка кинопрограммы, эта программа анонсировалась. Я работал с той аудиторией, которая приходила. Причем одни приходили на программу «Литературная сказка на экране», и я подвязывал это как экранизацию, другие приходили на анимационную программу. И вообще, наши программы все пересекались, и это было задумано. И плюс все-таки не случайно этот фестиваль «Хайку», спецпрограмма, вернее, фестиваля, она родилась из идея, когда мы захотели показать «Зимний день», Музей кино, попросили у японцев, и когда они ответили согласием, мы решили надстроить над премьерой «Зимнего дня», то есть подготовить зрителя к этой премьере в силу опять-таки особого жанра этого мультипликационного фильма. Кто его видел, наверное, знает, что он не так просто для восприятия. И, с одной стороны, это была цель - подготовить зрителя, с другой стороны - подготовить аудиторию. Вот здесь разница - между подготовленным зрителем и широкой аудиторией, которая пришла и целиком 600-местный зал был полный. Потому что и выставка каллиграфии, мастер-класс, и кинопрограмма - все это собирало этого зрителя, и он, в конце концов, к нам пришел. И это, я считаю, в общем, продуманная стратегия была. Но на других программах Музея кино такого не было, потому что для нас, например, очень большой вопрос: стоит ли начинать в 11:30 показывать? Потому что в 11:30 3, 5, 10, если 20 человек - это почти грандиозный успех. А, скажем, в тот же день, когда вечером показывался «Зимний день», утром показывался чешский тоже альманах анимационный «Фимфарум-2», и это тоже была российская премьера, и это не менее интересная мультипликация, но народу было человек 15-20. И это очень печально, потому что это тоже абсолютно эксклюзивное событие, и когда мы его повторим в следующий раз, у нас появится такая возможность, неизвестно.

Елена Фанайлова: Спасибо Максиму Павлову. Мне тоже как-то жаль, что вся чешская программа стояла утром, а там была масса интересного. Там же приезжал еще и довольно замечательный, легендарный фактически поэт, представитель андеграунда чешского, такой настоящий хулиган, можно сказать, панк. И то, что не дошли, потому что это было слишком рано для выходного дня, вот это очень обидно. Юлия Идлис хотела что-то добавить.

Юлия Идлис: На чешском поэте было очень много народу, и с ним общались очень активно, задавали ему вопросы. Естественно, его спросили про пиво. Он поставил рядом с собой бутылку с «Сибирской короной» и заявил, что он много повидал в России, но вот «Сибирская корона» типа «рулит». На самом деле удивительным образом люди откуда-то все узнавали. Вот я, будучи официальным блогером фестиваля, должна была по роду деятельности своей знать обо всем, что происходит, хотя бы чтобы вовремя куда-то прийти. Я не могу сказать, что я обо всем знала. Например, вот сейчас то, что Максим сказал о российской премьере чешского мультфильма, явилось для меня новостью. Я, вообще-то, даже в первый раз сейчас слышу о том, что это было. И такого было, действительно, много. Но раз какие-то люди все-таки туда доходили, значит, информация где-то была. И мне кажется, что это не недостаток и не достоинство фестиваля, а это часть формата, что то, что случается, не все, но часть этого, оно случается как бы само по себе и произойдет вне зависимости от того, будет там народ, не будет народа. Это как бы такое колесо, которое едет само по себе, а ты можешь его догнать и что-нибудь с ним сделать, прицепиться как-нибудь.

Елена Фанайлова: Спасибо, Юлия Идлис. Что происходит на фестивале? Давайте немного о содержательной части поговорим. Вы, Максим, хотели что-то чрезвычайно важное сказать?

Максим Павлов: Я просто хотел сказать, что вот эта уникальность формата, что событие состоится при любом количестве зрителей, вот я всю полноту этого почувствовал на сеансе, когда мы показывали «Королевство алмазов» Сатьяджита Рея. Уже 11:30, никого нет, это абсолютно очаровательная сказка великого индийского режиссера, и вдруг приходит семья, причем, судя по всему, это дедушка, мама и внук. Внуку, как я потом выяснил, 6 лет. В зале никого. Они сажают мальчика ровно в середину зала и уходят. Я спрашиваю: «А вы куда?» Они говорят: «Ну, он останется смотреть». Я говорю: «По-моему, ребенок не очень большой... Вы не боитесь?» Они говорят: «А разве может что-то произойти?» Я говорю: «Нет, ну, кроме того, что будут показывать кино, ничего не произойдет». Они оставили этого мальчик, я подсел к нему, рассказал ему про Сатьяджита Рея, оказался очень толковый паренек, более того, он уже бывал в Индии. И родители, когда уходили, сказали: «Ну, если будет неинтересно, то ты выйдешь из зала и вот здесь вот сбоку тетенька, которая отрывает билетики, постоишь. Мы минут через 20-30 каждый раз будем подходить». Я специально подошел в конце и спросил у смотрительницы: «Он досидел до конца?» - «Да, он сидел до конца». И это тоже, в общем, составляющая формата. Я не знаю, правильно ли я понял то, о чем вы говорили, но это, наверное, не плюс все-таки организации.

Елена Фанайлова: Спасибо, Максим Павлов. Давайте поговорим о содержательной части фестиваля. На нем объявляется некоторое количество премий, и я бы попросила Марию Галину рассказать об одной из них.

Мария Галина: Я, в принципе, могу даже о двух рассказать. Это «Московский счет» - премия, которая вручалась Московской Думой, один из организаторов - это Евгений Бунимович. Это премия по опросам поэтов Москвы, по-моему, 150 человек опрашивается, и в результате называют лучшую книжку года, поэтическую, которая вышла в Москве же. Эта премия уже проводится четвертый раз, и сейчас эту премию получил Юлий Гуголев за свою новую книжку. И его близкие соперники, получившие спецпремии, - это Борис Херсонский и Владимир Строчков. И также дается за первую дебютную книжку, ее получил Саша Сорока за книжку «Тутырь».

Еще одно очень приятное событие - это часть международной программы фестиваля - премия Академии Россика, которая занимается пропагандой русской культуры в Великобритании. И существует единственная, по-моему, в мире премия, которую дают за перевод на английский язык русского произведения, называется она «Россика Интранслейшн». В прошлом году ею получил переводчик за перевод Юрия Буйды рассказов, а в этом году ее получила замечательная, очень красивая женщина, ее зовут Джоан Тернбелл за перевод «Сигизмунда Кржижановского», издательство «Глас» выступило книжку «Семь историй Сигизмунда Кржижановского». Кржижановский - замечательный, недавно как бы переоткрытый писатель, и то, что в Англии им интересуются, это, по-моему, прекрасно. В принципе, есть еще обратная премия, которую дает Британский совет за переводы с английского на русский, эта премия «Единорог и лев», она тоже вручалась. Одна из лауреатов - это Марина Бородецкая, прошлого года, за перевод стихов.

Елена Фанайлова: Спасибо Марии Галиной. Майя Кучерская хотела добавить?

Майя Кучерская: Я хотела только подхватить поэтическую тему и заодно сказать о том содержании, которое присутствовало. Мне кажется тоже очевидным - набережная букинистов, публичные лекции и поэзия. Поэзия тоже была очень хороша, и как бы свою эстрадную природу, не только такую комнатную, интимную, но и эстрадную обнажила. И я вот уже давно об этом думаю, на этом фестивале в очередной раз это было заметно. И на фестивале «Воздух», когда читали парами поэты, и когда читал Родионов свои стихи, и человек по имени Степанцов - стихи странными мне показались, но количество народу мне понравилось. То есть слушать стихи - это очень по-фестивальному и очень хорошо. Все поэтические события были очень приятными.

Елена Фанайлова: Спасибо, Майя Кучерская. А мне еще очень понравилось зажигательное выступление поэта Лены Костылевой и кинокритика Алексея Васильева - это было настоящее кабаре! Юлия Идлис хотела выступить?

Юлия Идлис: А мне очень понравились «Завтраки со звездами». Это вообще такое уникальное событие. Я не видела ни на одном другом фестивале, посвященном чему угодно - литературе, кино, яхтам, - такого формата, когда в 11 утра приходит очень какой-нибудь известный человек, садится за стол, ему наливают кофе, дают булочку в зубы, и всем присутствующим наливают кофе, дают в зубы булочки, и они разговаривают. Мне кажется, это очень живая вещь, которой не достает всем фестивальным событиям, в Москве во всяком случае. На этих завтраках, действительно, люди как-то сходят с официальных катушек и говорят вещи какие-то очень человеческие. Писательница Макс Фрай - Светлана Мартынчик - рассказывала какие-то удивительные истории из своего детства, которых нельзя прочитать в интервью, даже очень длинных и подробных, потому что это не тот формат. Выяснилось, что она страшно ненавидит фотографироваться, ну, и так далее. Про каждого такого завтракающего выяснялись какие-то очень человеческие, милые подробности.

Елена Фанайлова: Спасибо, Юлия Идлис. Давайте сейчас Максима Павлова послушаем.

Максим Павлов: Вот речь зашла о звездах, не знаю, можно ли назвать Олега Николаевича Каравайчука звездой в буквальном смысле этого слова, закрепившемся сейчас в русском языке, но, тем не менее, мне кажется, это одно из очень важных событий фестиваля. Хотя впрямую он не имеет отношения к литературе, он появился в киношной программе, и это вполне логично, потому что он - автор музыки более чем к 150 фильмам. И сам его приезд в Москву - это почти звездная история. Я упомяну это имя - Петр Верзилов - который выступил просто... не знаю, кто тут был Вергилием, тяжело определить, тем не менее, в общем, человек, который вошел в контакт, поехал в Комарово, никогда в жизни до этого не общавшись с Каравайчуком, вытащил его оттуда, привез его в Москву. Здесь огромную организационную помощь оказал, в Центральном доме художника, Василий Владимирович Бычков, который еще маленьким мальчиком снимался в фильме у своего папы Владимира Бычкова «Город мастеров», где музыку писал Каравайчук. И, кстати говоря, именно с этого фильма мы открывали фестивальную программу, еще одна такая перекличка. Когда Каравайчук приехал сюда, в принципе, это связано с тем, что несколько лет назад он пересмотрел эйзенштейновские фильмы, они ему очень понравились, немого периода, и он начал писать активно музыку. Он написал уже к «Броненосцу Потемкину», к «Бежиному лугу», реставрацию которой делал как раз Наум Клейман, теперь вот - к «Октябрю». Он приехал, правда, отказался играть вживую под «Октябрь», но зато потом он устроил полуточасовой концерт, уже переходя все границы расписания, и бедный диджей Спуки сидел и ждал, а люди неистовствовали, которые пришли на Спуки. Но потом, по-моему, все были поражены. Это такое событие, и я очень рад, что оно удалось, потому что до последнего момента так и не было понятно, будет он играть, не будет играть. Но это человек, который выстроил уже свою художественную стратегию, и если вспомнить, что, по его рассказам, последний раз он играл при Сталине, то это действительно событие.

Елена Фанайлова: Спасибо, Максим Павлов. Я бы хотела Юлю Идлис еще послушать с рассказами о музыкальной программе.

Юлия Идлис: Формат фестиваля таков, что большая часть музыкальных событий происходит на открытой сцене, во внутреннем дворе ЦДХ, и это значит, что музыканты неизбежно перемешиваются с людьми, пришедшими их послушать. И это тоже очень хорошо, потому что неожиданно оказывается, что музыканты - это живые люди, так же как и писатели - это живые люди, и вообще все вокруг живые люди. В частности, когда был концерт бельгийского человека по имени Арно, как мне его определил композитор Матецкий - пост-пост-панк бельгийской и мировой музыки, в первых рядах слушателей сидели Андрей Макаревич, Матецкий, Александр Скляр и так далее, то есть вот пришли простые слушатели. Эти простые слушатели потом дожидались около часа, мялись под покосившейся дверью комнатушки за открытой сценой, в которой Арно со своей музыкальной командой праздновал успешное завершение концерта. Было очень холодно и темнело, люди не расходились. Арно вышел, начал фотографироваться с девушками, которые его все-таки дождались. Прочие слушатели в лице Скляра и всех остальных перечисленных остались топтаться вдалеке, стесняясь подойти и пофотографироваться. Кому-то это удалось, но кому-то так и не удалось постоять рядом с мэтром.

Елена Фанайлова: Еще один удивительный рассказ, который утверждает то, что звезды тоже люди.

Юлия Идлис: Да. Мне кажется, что это самая важная часть фестиваля: на фестивале выясняется, что все живые люди, всех можно потрогать, на ногу всем наступить. И это очень хорошо.

Елена Фанайлова: Майя Кучерская...

Майя Кучерская: Хочу, чтобы книжный фестиваль каждый год проходил, улучшался, украшался, делался все более адекватным своей аудитории, наконец, определился с этой аудиторией. И я буду первая на него ходить не только как журналист, но и как гость.

Елена Фанайлова: Спасибо, Майя Кучерская. Мария Галина...

Мария Галина: Это очень приятное именно летнее событие. Когда люди не сидят на дачах, им приятно заняться чем-то в городе хорошим, то это, пожалуй, одно из немногих хороших и приятных занятий в летнее время. Так что я всецело приветствую.

Елена Фанайлова: Спасибо, Мария Галина. И Юлия Идлис, пожалуйста.

Юлия Идлис: Книжный фестиваль - это единственное на сегодняшний день в Москве событие, на котором общение с людьми, о которых ты читал в книжках, видел их в кино или в театре, слушал их музыку, не загнано в какие-то рамки дресс-кода, непременных коктейлей, прогуливания по дорогим ресторанам, террасам и закрытым верандам. Поэтому мне кажется, что формат фестиваля уже до некоторой степени найден, он вот такой. Это такая безумная толпа, которая живет своей жизнью, в которой своей жизнью живут разные известные тебе люди, любимые и не очень любимые.

Елена Фанайлова: Спасибо, Юлия Идлис.