Анна Качкаева: Спустя три года после реализации административной реформы в марте 2007 года решением президента Российской Федерации Росохранкультуры и Россвязьнадзор преобразованы в Федеральную службу по надзору в сфере массовых коммуникаций, связи и охраны культурного наследия, сокращенно – Россвязьохранкультура. В официальном сообщении Белого дома говорилось, что слияние двух надзорно-охранных ведомств происходит ради ликвидации межведомственных противоречий и административных барьеров на пути развития информационных технологий. Месяц назад появилось положение об этом суперрегуляторе, под которым теперь не только связь, коммуникации, информационные технологии, в том числе почта, средства массовой информации, в том числе электронные, конкурсы и продление лицензий на связь и вещание, все вопросы культурного наследия, ввоз и вывоз культурных ценностей, реестры, архивы, вопросы авторских прав, ну, и возможность вносить проекты федеральных законов и самостоятельно принимать нормативные акты. Других надзорных ведомств, похожих на министерство по своей сути и функциям, в России нет. В Россвязьохранкультуры учреждено 5 управлений, 11 отделов, у руководителя этого ведомства трое замов. К 2008 году в Россвязьохранкультуре (теперь еще правильно выговаривать надо научиться) и в региональных представительствах должно работать более 3 тысяч сотрудников.
И руководит этим меганадзором Борис Боярсков, который, наконец, успел до нас доехать, просто практически вбежал в студию. Так вот, Борис сегодня наш гость. И вместе с Ариной Бородиной и вами, уважаемые слушатели, мы будем с Борисом разговаривать.
И первый вопрос. Поскольку мы с вами в новом качестве давно не виделись, не знаю, поздравлять вас?
Борис Боярсков Борис Боярсков: Я думаю, что скорее выражать соболезнования.
Анна Качкаева: Да, но, тем не менее, никому до вас, в общем, не удавалось добиться объединения под одной крышей такого количества и объема функций и возможностей в разных сферах. Вам как это удалось?
Борис Боярсков: Во-первых, это не моя личная инициатива, а, видимо, осознанная всеми необходимость, поскольку уже не первый год говорится не только в нашей профессиональной среде, но и среди общественных организаций о необходимости объединения в одном органе вопросов вещательной и связной деятельности. Те проблемы, которые испытывают участники рынка, желающие заняться вещанием, настолько сложны, а доступ к реальной, практической работе в этой сфере настолько долог, процедуры так сложны, что многие выражали мнение о том, что ситуация упростилась бы, если бы все эти разрешительные процедуры и вещательной, и связной деятельности были сосредоточены в одних руках. Но стечением обстоятельств эти руки оказались нашими, то есть нашего славного коллектива.
Анна Качкаева: А что все-таки перевесило? Дело в том, что на вашем месте или на месте министра Соколова были и другие вполне эффективные люди, но это как-то не случалось. Понятно, вы говорите, что обстоятельства, а может быть, все-таки ваши связи где-то в высшем руководстве, может быть, ваше умение выиграть в аппаратной борьбе. В конце концов, только вы переиграли всесильного министра связи Реймана. Или я не знаю кто, потому что выделенная связь теперь отдана в ваше ведомство.
Борис Боярсков: Нет, мы, конечно, не состязались в таком плане, кто кого переиграет. Я думаю, это продолжение административной реформы, которая, с моей точки зрения, действительно вывела все разрешительные процедуры просто на иной, более эффективный уровень.
Анна Качкаева: То есть, Борис, министерство неэффективно – через три года вы можете об этом сказать.
Борис Боярсков: Я говорю о том, что система функционирования надзорных органов в рамках министерств не самая эффективная система. Потому что надзор, который несвободен от ведомственного влияния, не имеет возможности заниматься нормативно-правовой деятельностью, это птица без крыльев. Видимо, эту ситуацию оценили все, в том числе авторы административной реформы, когда подобного рода предложение сформировалось.
Анна Качкаева: Но ведь вашему ведомству теперь вменено право формировать проекты законов и даже формировать свои нормативные акты. По сути дела, вы – это не говорится, но – дублируете министерство.
Борис Боярсков: Нет, мы распределили с ними сферу своей нормативно-правовой деятельности, и, кстати, лично министр информационных технологий и связи принимал самое активное участие в разделении этих функций, и у нас очень серьезные дискуссии по этому поводу состоялись, в первую очередь с Мининформсвязи. И очень квалифицированно мы разделили сферу своего нормативно-правового регулирования. Потому что закон о связи – это, естественно, закон ведомства, которое является флагманом в этой сфере, Мининформсвязи, а вот вопросы надзора в сфере связи, да, остались за нами. То есть вопросы лицензирования, присвоения частот мы будем согласовывать с министерством, как это и положено по административным процедурам, но инициировать внесение этих актов будет надзорная служба. Я в этом, кстати, не вижу ничего плохого. Во всяком случае, те, кто непосредственное отношение к этой практической работе имеют, знают ее особенности и тонкости, наконец-то получают возможность…
Анна Качкаева: … ходить в одно окно.
Борис Боярсков: … инициативы нормативно-правового регулирования.
Анна Качкаева: И думать об этом. Тем не менее, это очень показательно: вы опять говорите о Министерстве связи, а не о Министерстве культуры. Я как раз имела в виду неэффективность этого второго министерства в части, которую вы отщипнули.
Борис Боярсков: Когда мы дойдем до темы, связанной с охраной культурного наследия, - а у нас там не много вопросов, которые мы занимаем от Министерства культуры и массовых коммуникаций, а именно, закон о СМИ и 73-й закон в части, касающейся охраны культурного наследия, - мы тогда об этом тоже поговорим.
Анна Качкаева: Хорошо. Я сейчас дам возможность Арине Бородиной задать вопрос, но прежде чем вы спросите Бориса, я все-таки хочу понять. Все спрашивают, если такое суперведомство создано, суперрегуляр, супернадзиратель… (Борис Боярсков смеется) Вот-вот, я ждала этой реакции, чтобы возмутился или засмеялся. Вот по сравнению с предыдущей Росохранкультурой обновится ли ваш арсенал «черных меток», «желтых флажков»? Потому что история с «Коммерсантом» (мы сейчас к этому вернемся), так называемое предостережение – у нас были предупреждения, отзыв лицензии, суд, а теперь у нас такое предостережение, а дальше будет, видимо, по классике, предуведомление (их раньше не было) – вы такой набор собираетесь новый создать?
Борис Боярсков: Да нет, конечно. Закон не меняется, не меняется и набор средств административного воздействия. Все, что предусмотрено законом, использовалось ранее и использовалось теперь. Ничего нового не будет до тех пор, пока закон не изменят.
Анна Качкаева: А вот эти слова – предостережение в связи с публикацией стенограммы допроса Ахмеда Закаева – это что за новая форма?
Борис Боярсков: Кто вам сказал, что это новая. Ничего нового в этом нет. Дело в том, что на все органы исполнительной власти, занимающиеся надзором, возложена обязанность заниматься профилактической работой. И там, где мы видим…
Анна Качкаева: Как с подростками.
Борис Боярсков: Да, как с подростками, так и со СМИ, которые подходят к границе такой, к красной черте, за которой может последовать нарушение закона. Мы практикуем такую методику активнее, чем предупреждения. На территориях письма в редакцию в связи с возможными нарушениями, которые мы не хотим квалифицировать как нарушения и не можем в силу экспертиз проведенных. Это обычная практика. А по поводу суперведомства, о котором вы говорили, не могу не заметить, что бывают такие ситуации, когда, казалось бы, долгое время наше сообщество боролось за создание единого регулятора, а когда он, наконец, появился, мы сами этого испугались. Ничего нового, кроме новых информационных технологий, совершенно иного кадрового и, вы правильно сказали, численного состава мы не получаем. Мы получаем еще возможность инструментального замера, что называется, который был у Россвязьнадзора ранее, и его не было у Росохранкультуры. Ведь там многие мероприятия или многие выводы делались на основе таких не всегда объективных критериев. Инструмента замера не было.
Анна Качкаева: А сейчас что это за инструментарий замера? Очень интересно, вы, значит, еще исследовательскую работу будете вести и мониторинг или что?
Борис Боярсков: Дело в том, что в Россвязьнадзоре всегда существовали объективные критерии при фиксации нарушений, в первую очередь чисто технические.
Анна Качкаева: Ну, да, звук не тот, параметры не те, перекрывает чего-нибудь, все понятно.
Борис Боярсков: Да. В Росохранкультуре вопросы формирования доказательной, так скажем, базы для принятия административного воздействия были гораздо ниже даже по тому, что не было такого понятия, как организация протокола по вещательной деятельности. Вы знаете, что по закону о СМИ электронные СМИ обязаны в течение месяца хранить свои передачи, и, как правило, этот срок недостаточен для того, чтобы принять меры административного воздействия к СМИ даже в случае, если они нарушили закон. Это касается не только свободы слова, это касается в первую очередь тех передач, которые нарушают нашу нравственность. Так вот, теперь мы надеемся, что нам удастся с использованием технических возможностей Россвязьнадзора обеспечить архивацию этих материалов, для того чтобы со временем вернуться к их исследованию.
Анна Качкаева: То есть все под колпаком.
Борис Боярсков: Какой колпак? Вот немножко опять же вы завышаете масштабы как бы злоупотреблений в сфере электронных СМИ. На самом деле у нас нет случаев массовых нарушений законодательства в сфере электронных СМИ.
Анна Качкаева: Борис, тогда зачем вам 11 отделов, 5 управлений, 4,5 тысячи человек, если нет таких массовых нарушений?
Борис Боярсков: Так дело в том, что все это – результат сложения Россвязьнадзора и Росохранкультуры, там ничего нового не появилось. А вопросы надзорной деятельности за операторами связи – это действительно актуальные вопросы, и за телефонной связью, и за эфирным нашим вещанием. И там все очень строго документируется, это правда.
Арина Бородина Арина Бородина: Мне, конечно, по ходу того, что вы говорите, сразу несколько раз хотелось какие-то уточняющие вопросы вам задать и, безусловно, спросить вас об этом: это не предупреждение, а предостережение, которое было вынесено журналу «Коммерсант-Власть», в издательском доме которого я работаю так же, как выходит этот журнал. Но, вы знаете, я по ходу все-таки хотела про другое вас спросить. Во-первых, мне действительно кажется, что это большая аппаратная победа ваша, я тут согласна с Аней, потому что у нас много надзорных структур в правительстве, но такой не было. И теперь, собственно, вы единственная такая мощная и такая обличенная властью именно в самой, я бы сказала, влиятельной сфере коммуникации – это связь, телевидение и электроника, все средства массовой информации. Это моя такая ремарка. Вы одну вещь сказали, что вы будете следить (просто меня очень зацепила) за программами, нарушающими нашу нравственность. То есть это тоже будет входить в ваши регулирующие функции, вашего ведомства?
Борис Боярсков: Это всегда входило.
Арина Бородина: Но я не припомню примеров, чтобы вы выносили предостережения, предупреждения, порицания федеральным телеканалам за отсутствие нравственности. Вообще, как выработать этот критерий нравственности?
Борис Боярсков: РЕН ТВ и фильм Тинто Брасса, 2006 год.
Арина Бородина: Тинто Брасс был на НТВ.
Борис Боярсков: РЕН ТВ получило предупреждение у нас.
Арина Бородина: На НТВ тоже были…
Борис Боярсков: РЕН ТВ получило предупреждение. НТВ приняло меры, они изъяли часть видеоматериалов из этого фильма – и не получили. НТВ-Плюс совсем недавно получил предупреждение за свой канал… не помню его наименование, такой тоже оригинальной направленности. Сейчас его, по-моему, тоже в эфире нет.
Арина Бородина: А как вы этот критерий вырабатываете – нравственности, – по какой шкале? У вас есть какая-то методичка, что является нравственным в эфире, а что нет?
Борис Боярсков: Арина, есть проблема экспертизы этих материалов. Так вот, мы ее решаем путем определения органа, полномочного такую экспертизу проводить. Проблема очень большая. На сегодняшний день только одно из специализированных подразделений институтов системы Министерства внутренних дел в Санкт-Петербурге согласилось такого рода экспертизы, заключения давать с привлечением психологов, различного рода специалистов, работающих в этой сфере. И их экспертиза принимается в суде как доказательство.
Арина Бородина: То есть они разрабатывают, что нравственно, а что есть нет.
Борис Боярсков: Свою методику. Я думаю, что обсуждение это для наших радиослушателей может быть не очень интересным, то такая методика действительно существует, она утверждена Министерством внутренних дел и, самое главное, принимается судами. И мы пользуемся этой экспертной оценкой.
Анна Качкаева: Интересно, знают о ее существовании.
Борис Боярсков: Знают. Они знают о результатах этих заключений, могут оспаривать их или не оспаривать в суде, это их право. Мы с РЕН ТВ, вы помните, отсудились по полной программе и доказали свою правоту.
Арина Бородина: Это вы про «Симпсонов» имеете в виду?
Анна Качкаева: Нет, Тинто Брасса.
Борис Боярсков: Тинто Брасса, да-да. И я думаю, что результаты судебных рассмотрений сами за себя свидетельствуют.
Арина Бородина: Я понимаю, что под эту историю подпадает, наверное, большая половина программ, на мой взгляд, исходя из того, что вы сказали, того же канала НТВ. Не только художественное кино Тинто Брасса, и, например, программа «Сука любовь», которая сейчас исчезла, на мой взгляд, тоже. Вот такие вещи вы тоже собираетесь всерьез регламентировать и принимать там какие-то меры и все-таки замахиваться на программную политику федеральных телеканалов, особенно в предстоящий сейчас период, который совпадает с выборным периодом? Вы всерьез на это рассчитываете?
Борис Боярсков: Ну, конечно, влиять на программную политику каналов мы не в состоянии…
Арина Бородина: Ну, через борьбу с безнравственностью.
Борис Боярсков: Нет, мы не в состоянии, и не будем. Но я могу вам привести пример подобного влияния, осуществленного нашей федеральной конкурсной комиссией на заседании в июне месяце. Тогда на рассмотрение был выставлен пул частот, инициатором разработки которых был РЕН ТВ. Концепция, заявленная для этого вещания, была информационно-политическая. Единственным участником конкурса оказалась РЕН ТВ. Но Федеральная конкурсная комиссия не приняла решение об объявлении РЕН ТВ победителем именно в связи с тем, что в их программе в вечернее время в пятницу выходят блоки, мягко скажем, эротического содержания, на которые и ранее Федеральная конкурсная комиссия указывала каналу как на вызывающие сомнения в плане обоснованности их вещания в открытом эфирном канале. Так вот, результатом голосования по этому вопросу стал отказ в объявлении победителя по этому пулу частот, что для самого канала РЕН ТВ очень ощутимое, как мне кажется, поражение. Это фактор, который должен, с моей точки зрения, оказать отрезвляющее воздействие на руководителей канала…
Арина Бородина: А на владельцев, на Юрия Ковальчука?
Борис Боярсков: … в их выработке информационной политики. То есть в данном случае конкурсная комиссия не поддержала расширение сферы этого вещания под эгидой информационно-политического именно из-за тех сомнений, которые вызвало содержание их передач. Я думаю, это нормально.
Анна Качкаева: Я думаю, поскольку мы вроде бы так слышали, что указ о присоединении пятого канала к общефедеральным каналам где-то уже лежит в Кремле и ждет своей подписи, то я думаю, что это небольшая потеря для владельцев того и другого канала. Ну, не получили они пул…
Арина Бородина: Тем более что у них общий Юрий Ковальчук – и на РЕН ТВ, и на пятом канале.
Анна Качкаева: … частот на РЕН ТВ, получит пятый канал и статус общефедерального. А уж пулы частот он получал в прошлом году просто пачками.
Борис Боярсков: Ну, не стал бы я связывать одни события с другими. А по поводу пятого канала из вашей статьи, Арина, наслышаны.
Арина Бородина: Только статьи, да (смеются)?
Борис Боярсков: Да. Никаких иных документов по этому поводу не видел. Придет время – узнаем, видимо.
Анна Качкаева: То есть вы хотите сказать, что вот обычно считается, что когда глава такого ведомства, собственно, наблюдает за всей отраслью, с ним по меньшей мере согласовывают такие существенные вещи или ставят в известность о сделках, покупках, продажах. Вы хотите сказать, что с вами не разговаривали?
Арина Бородина: И вы только из газет об этом узнаете?
Борис Боярсков: Преувеличиваете, друзья. Дело в том, что знай сверчок свой шесток. Да, создана надзорная служба с широким кругом полномочий. Заниматься надо надзором. А выработкой информационной политики должны заниматься другие, в первую очередь владельцы каналов.
Анна Качкаева: У вас там написано: нормативные акты, возможность внесения проектов… Практически можно консультировать.
Арина Бородина: И вы член Федеральной конкурсной комиссии, с вас никто не снимал эту обязанность. А все-таки статус канала – как минимум там же лицензионные вопросы, в том числе.
Борис Боярсков: Статус канала не определяется Федеральной конкурсной комиссией, вы знаете это.
Арина Бородина: Но, как минимум, должны быть проинформированы и согласовано, наверное.
Борис Боярсков: Абсолютно нет. Вы посмотрите, что входит в состав полномочий конкурсной комиссии. Определение победителя конкурса программных концепций. И ничего другого. Каждый должен заниматься своим делом.
Арина Бородина: Я так понимаю, что вы сознательно, на мой взгляд, отходите от того, что вы в каких-то отношениях и информированы с той сферой деятельности, которая завязана на Кремль.
Анна Качкаева: От идеологии старается, да-да.
Арина Бородина: И от идеологии. Я специально хочу задать такой провокативный вопрос, он связан уже конкретно с издательским домом «Коммерсант» и с этим предостережением. Вот нам говорят о том, что, прочитав интервью Ахмеда Закаева, пресс-секретарь президента Алексей Громов, что вполне объяснимо, оно вызвало у него негодование. Придраться вроде бы формально не к чему, но будто бы вас попросили каким-то образом пристегнуть «Коммерсант», точнее, его журнал «Коммерсант-Власть» за это довольно громкое такое интервью господина Закаева. Я не выношу оценок, а просто констатирую факт. А вы, в свою очередь, как бы, что называется, умыли руки. Вам не хотелось выполнять какие-то команды Кремля, но не отреагировать на это вы не могли, поэтому ограничились таким вот предостережением. Правда ли это?
Борис Боярсков: (смеется) Друзья, ну…
Анна Качкаева: Я вам могу только сказать, что Борис Боярсков кивает головой, вы слышите смех. И сейчас мы, наверное, получим ответ.
Борис Боярсков: Конечно. Арина, вы вот опытный журналист, вы не первый год уже по коридорам власти маршируете.
Арина Бородина: По коридорам власти не хожу (смеется).
Борис Боярсков: Но, во всяком случае, мы всегда слышим друг друга, когда хотим услышать.
Арина Бородина: Да, это правда.
Борис Боярсков: Вас очень хорошо знают и в министерствах, и в правительстве, у вас надежные источники. И вы, конечно, знаете, Арина, что жизнь нашей страны и все ее проявления, конечно, не дирижируются из Кремля, поскольку заниматься этим бессмысленно, делать это невозможно. Каждый занимается, как я уже говорил, своей работой на своем участке. Да, могут проходить различного рода импульсы от людей, которым нравятся, не нравятся те или иные передачи, статьи, но никогда решение по правоприменению не останется за тем, кто рекомендует принять те или иные меры.
Арина Бородина: А импульс такой вы получали вот этого недовольства, о котором вы сказали, из Кремля или из другой какой-нибудь организации?
Борис Боярсков: И сейчас, и впредь «Коммерсант» будет находиться под особым нашим наблюдением, потому что я сам читаю «Коммерсант» каждый день (смеется), очень люблю эту газету и смотрю все издания издательского дома вашего. Поэтому, конечно, эта статья не могла остаться незамеченной.
Арина Бородина: Но ведь там нет нарушений. Просто очень важно эту тему закончить. Там действительно нет нарушений, тем более что вы ссылаетесь на Уголовно-процессуальный кодекс, а журнал «Коммерсант-Власть» не является участником никаких следственных действий и не разглашал никаких тайн допроса.
Борис Боярсков: Арина, я еще не уверен, что там нет нарушений. Потому что соответствующее заключение к нам поступит из Генеральной прокуратуры по поводу того, является или не является нарушением разглашение содержания тех или иных протоколов допрашиваемых лиц. Это не наша сфера деятельности. Мы просто обратились в прокуратуру за соответствующими разъяснениями. Мы их получим и примем решение, принимать или не принимать к издательскому дому меры большие, чем мы приняли сразу же.
Анна Качкаева: Борис, вы все-таки не юрист, и как внимательный читатель вы вряд ли в этом интервью Закаева усмотрели нарушения процессуального кодекса. Уж точно кто-нибудь намекнул.
Борис Боярсков: Я припоминаю и наше предыдущее общение с «Коммерсантом» по поводу интервью Масхадова, если не ошибаюсь.
Арина Бородина: Масхадова, да, было предупреждение вынесено тогда, не предостережение.
Борис Боярсков: Интервью Масхадова, которое было расценено как оправдание террористической деятельности. Тоже, я вам скажу, проблема была с экспертизой, достаточно серьезная, и мы тоже с вами отсудились, помните?
Арина Бородина: Конечно.
Борис Боярсков: Мы не хотим принимать меры, которые будут и иными вещателями, изданиями расценены как бы неоднозначно. На самом деле доказательность этих мер должна быть очевидна для всех, в первую очередь для наказуемых. Поэтому мы, действительно, предпочитаем принимать такие меры, как предупреждения, штрафы тогда, когда убеждены в том, что суд нас поддержит. Там, где мы в этом не убеждены…
Арина Бородина: Вы переводите стрелки на Генпрокуратуру.
Борис Боярсков: Нет, но мы не можем, действительно, не предупредить редакцию о том, что она находится в красной зоне. Мы используем другие, профилактические меры. Я вам говорю, таких писем у нас тысячи. То есть попытка представить это явление как уникальное, она неоправданна.
Арина Бородина: А что это значит - это касается не только «Коммерсанта», а сферы СМИ, - красная зона? Профилактические меры – это в данном случае предостережение или обращение в Генпрокуратуру?
Борис Боярсков: Профилактические меры – это направление писем, предупреждающих о возможном нарушении законодательства.
Арина Бородина: И о возможных последствиях.
Борис Боярсков: О возможных последствиях, да. То, что было предпринято в отношении «Коммерсанта». Совершенно рядовая и обычная мера.
Анна Качкаева: Да, в общем, людям будет работа перед выборами, во время выборов.
Борис Боярсков: Я думаю, что в период выборов эти ситуации обострятся, так как будут, естественно, разные силы, попытки влияния различных партий на те или иные СМИ, для того чтобы публиковать выгодные для себя сведения. И конечно, это будет более жесткая обстановка. И мы, кстати, с Центральной избирательной комиссией сейчас координируем свою работу в связи с этим. Опять-таки для того, чтобы местные избирательные комиссии не пытались нашими руками решить свои проблемы и сами давали оценку тем нарушениям законодательства, которые связаны с законом о выборах. Потому что бывает желание руками других, в том числе, правоохранительных органов, милиции решить вопросы с конфискацией тех или иных изданий, арестом типографий.
Анна Качкаева: Вот вам ответ про импульс.
Борис Боярсков: Так вот я вам и говорю, что подобного рода ситуации можно избежать, когда каждый определит сферу своей работы. Вот мы с ЦИК, например, сейчас очень плотно контактируем, участвует в подготовке соответствующего постановления правительства о порядке организации работы в этот период, для того чтобы нам выполнить свои обязанности, необходимые по закону.
Анна Качкаева: А что, у вас специальный будет нормативный документ? У вас тоже, помимо ЦИКа?
Борис Боярсков: Будет постановление правительства, которое будет регламентировать организацию работы по выборной кампании, как это делается всегда. Опять же это не какая-то новая мера.
Анна Качкаева: Нет, это не новость, но я про вас говорю в данном случае.
Борис Боярсков: И нам будет отведена там своя работа. То есть мы должны своевременно дать сведения о тех СМИ, которые обязаны бесплатно предоставлять свои полосы для проведения избирательной кампании. Всем зарегистрированным партиям и участникам выборов в связи с тем, что они имеют долю государственного участия и получают дотации и гранты от органов государственной власти. Это, я вам скажу, тоже неприятная для СМИ работа, когда им придется бесплатно предоставлять подобного рода эфирные возможности или полосы своих газет. Вот наша работа заключается в этом.
Анна Качкаева: Я перед нашим с вами разговором позвонила доктору наук теперь уже, руководителю Института проблем информационного права Андрею Рихтеру и еще раз поинтересовалась его мнением по поводу вашего ведомства, как бы вам ни нравилось, что оно суперведомство, но это правда. Он, поскольку далеко, не стал комментировать широко, хотя, в общем, изумлен действительно средоточием всех функций в одних руках. Но он сказал только об одном, что вынесение предупреждений – это анахронизм для современного законодательства и современной коммуникационной среды, как-то, в общем, с этим надо не методом кнута, погоняла и желтых флажков работать. Что вы на это скажете?
Борис Боярсков: Я скажу, что наши мнения в очередной раз совпадают. И предупреждение, с моей точки зрения, это не самая эффективная мера. Я вообще бы рассматривал и электронные, и печатные СМИ в первую очередь как бизнеса, а бизнес надо наказывать не административно, а экономически.
Арина Бородина: То есть?
Борис Боярсков: Штрафами. Так же как это делается во всем мире. Штрафами и еще раз штрафами. Не тем, что погрозил пальчиком и сказал, что если еще раз попадешься, мы тебя лишим регистрации СМИ. В то время как, собственно, регистрация производится у нас в уведомительном, по сути, порядке, и эффективность этой меры, на самом деле, у меня вызывает серьезные сомнения.
Арина Бородина: А вы где-то всерьез уже обсуждали, чтобы наказывать СМИ экономическими способами? Или это ваше личное мнение?
Борис Боярсков: Это мое личное мнение. Когда мы дойдем до принятия решений по этому поводу, конечно, все общественные обсуждения будут пройдены, как и положено.
Арина Бородина: А как вы себе представляете, например, штраф Всесоюзной государственной телерадиокомпании, то есть ВГТРК?
Анна Качкаева: (смеется) Мне слушатели пишут про Лапина и вы теперь – про Всесоюзную государственную компанию…
Арина Бородина: Всероссийскую, да. Ну, по Фрейду оговорилась. Вот как можно, например, государственную компанию наполовину, с выделяемым финансированием из бюджета, штрафовать за нарушением каких-то законодательных норм?
Анна Качкаева: За отсутствие чего-нибудь.
Арина Бородина: Да. И вообще, я с трудом представляю предупреждение каналу «Россия» или всей компании ВГТРК, а уже тем более экономические.
Борис Боярсков: А у нас такие случаи были?
Арина Бородина: Да в том-то и дело, что я с трудом могу себе представить. А вы реально это можете представить в нынешних политических реалиях?
Борис Боярсков: Арина, пока таких случаев не было. При чем тут политические реалии? Были бы с их стороны нарушения, они бы получали предупреждения так же, как все остальные.
Арина Бородина: То есть они не получают нарушений, поскольку они государственные компании или потому что они такие безгрешные?
Борис Боярсков: Я думаю, это в связи с тем, что у них достаточно серьезная юридическая служба.
Арина Бородина: На ВГТРК.
Борис Боярсков: Да.
Арина Бородина: А Первый канал и другие каналы менее юридически квалифицированные?
Борис Боярсков: Да и у Первого канала, по-моему, только одно предупреждение у нас было за все эти годы. Не так уж много. Я и говорю, что нет у нас массового нарушения законодательства в сфере телерадиовещания.
Анна Качкаева: Давайте народ послушаем. Борис Павлович из Новочеркасска, вы в эфире. Добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. Вот вы там сделали представление Тинто Брасса, а вот, например, в нашем городе с утра до вечера этот блатной шансон гремит из всех дырок. Я разговаривал с ребятами с нашей радиостанции, и они говорят, что это им из Москвы, сверху спускают, что транслировать. В прошлом году они транслировали «Русское радио», а в этом году им сказали: «Будете «Шансон» транслировать». Что, у них даже выбора нет, все завязала на себя Москва?
Борис Боярсков: Да нет, конечно, выбор есть у всех и всегда. И Москва далеко не все на себя завязала. А вот с изготовлением регионального радиовещания, на самом деле, плохо. И каждый день мы сталкиваемся с тем, что те, кто берет на себя инициативу по организации регионального вещания, в очень скором времени, столкнувшись в реальными творческими в первую очередь трудностями, именно творческими, готовы продаться сетевым компаниям. Именно поэтому и возникают проблемы с большим количеством московским или центральных каналов, которые организуют свое вещание в регионах. Это палка тоже о двух концах. С одной стороны, это позволяет поднять уровень профессиональной подготовки, если в регионе организуется редакционная студия центральных каналов; а с другой стороны, конечно, делает это вещание менее интересным для регионов, как мне кажется.
Анна Качкаева: Это безусловно. Уже раз вопрос о региональном вещании радио возник, давайте и про телевидение поговорим. В последние месяца два, по моим сведениям, крупные сети взяли курс на повсеместное сворачивание классических новостей в регионах, что называется местные новости, заменяя их аналогами своих развлекательных программ. Не знаю, с чем это связано. Часть людей говорит, что связано с выборами, потому что надо зачистить пространство, другие говорят, что связано с грядущей цифровизацией, вообще с наступлением сетей. Ну, не важно. И, видимо, сети рассчитывают, настаивая на этом, что при переоформлении лицензии, где у регионального вещателя вписано информационное вещание, с вашим ведомством проблем не будет. Означает ли это, что вы одобрите сворачивание вот этих самых классических новостей и переход на развлекательные форматы, условный шансон? Или нет? Или как?
Борис Боярсков: Вы имеете в виду – одобрите как физическое лицо или как служба?
Анна Качкаева: А как вам нравится? Давайте и так и так вы сейчас скажете. Ну, как физическое сейчас не скажете…
Борис Боярсков: Мне кажется, здорово мы преувеличиваем роль личности в истории. Конечно, влияния на редакционную политику каналов служба не имеет, не имела и иметь не должна.
Анна Качкаева: Но у вас же есть ФКК, она же сейчас будет, наверное, переформироваться в связи с тем, что служба вновь создана.
Борис Боярсков: В наши планы не входит изменение коренным образом ее роли.
Анна Качкаева: А не коренным?
Борис Боярсков: И не коренным не входит.
Арина Бородина: Но ведь председатель Федеральной конкурсной комиссии Леонид Надиров, заместитель министра культуры, куда раньше входила ваша предыдущая служба, а сейчас вы все-таки самостоятельный орган, и это нелогично, что возглавляет ФКК чиновник, который входит в Минкульт.
Борис Боярсков: (смеется) Странная у вас логика. То есть, захватил власть – смени все, начиная с первого лица. Возглавь сам, да? Не входит в планы наши менять председателя конкурсной комиссии или вносить изменения.
Анна Качкаева: Хорошо, не меняйте председателя. А других членов ФКК – входит в планы?
Борис Боярсков: Пока нет.
Арина Бородина: А вот в августе у вас состав прежний останется? У вас будет довольно заметный конкурс, серьезный, и это будет прежний состав?
Борис Боярсков: Прежний состав будет.
Анна Качкаева: Но что-то нашим слушателям все равно мерещится запах цензуры. Они вот тут все пишут.
Борис Боярсков: Это всегда, когда мы с вами начинаем разговор о свободе прессы, вы говорите, что вот, надзор пришел. И, естественно, возникает вопрос, как это отразится на свободе самовыражения. С моей точки зрения, свобода самовыражения – это в первую очередь понятие, актуальное для самого журналиста, а не для надзорного органа.
Анна Качкаева: А все-таки про классические новости, Борис, вот если будут приходить с лицензиями, в которых будут просить об изменении форматов, как ФКК к этому отнесется?
Борис Боярсков: Вот я как физическое лицо на голосованиях Федеральной конкурсной комиссии поддерживал блок регионального вещания, потому что для местных жителей, конечно, гораздо интереснее иметь актуальную информацию о своих земляках и о местных новостях, чем о чем бы то ни было другом. Но это требует серьезной работы. Найти талантливых людей, способных организовать эту журналистскую деятельность, и создать хороший технический комплекс, конечно, стоит энергии и денег.
Анна Качкаева: Там, где они есть и будут в компаниях 10-12-летних менять, я думаю, это будет сильно заметно.
Геннадий из Кингиссепа, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. Борис Антонович, у меня вопрос следующий. Я хочу, чтобы у нас в Кингиссепе с согласия руководства Радио Свобода можно было слушать в диапазоне FM . Можно ли это сделать и каким образом? Может быть, установить ретранслятор или какая-то частная радиостанция согласится транслировать Радио Свобода в диапазоне FM ? Будут ли препятствия со стороны Россвязьохранкультуры? И второй вопрос. Почему Радио Свобода на коротких волнах периодически подвергается глушению? Спасибо.
Борис Боярсков: Вот хотел бы знать по фактам глушения. Поскольку эта процедура, с моей точки зрения, финансово более емкая, затратная, чем сама передача, никогда не слышал ни о чем подобном уже с начала 90-х годов. Практика эта ликвидирована, а технические устройства не используются.
Анна Качкаева: Просто плохое вещание на средних волнах.
Борис Боярсков: Да. Что касается организации вещания в Кингиссепе, вот мы с вами можем вместе обратиться в первую очередь к Анне Качкаевой с предложением подать заявку на использование…
Анна Качкаева: Не к Анне Качкаевой, а к руководству Русской службы Радио Свобода. Подать заявку на Кингиссеп.
Борис Боярсков: На Кингиссеп, да, разработать частоту и подать заявку.
Анна Качкаева: В FM ?
Борис Боярсков: Легко. И, кстати, по-моему, вы участвовали в конкурсе, и не один раз.
Анна Качкаева: Да, участвовали, только не выиграли.
Борис Боярсков: Ну, что делать? Понимаете, из 15-20 участников у нас один победитель, и всегда будет 19 недовольных результатом. Но почему вы не участвуете далее в этих конкурсах, я не знаю. Почему не разрабатываете, не приходите с предложением оформить лицензию в установленном порядке…
Анна Качкаева: Нет, как это, здравствуйте!
Борис Боярсков: Слушатели требуют, а вы не работаете.
Анна Качкаева: А у вас письма, между прочим, лежали из крупных городов, типа Самары, на которых было написано (не вашей, правда, рукой): «Нецелесообразно». Когда подавали на возможность ретранслировать Радио Свобода.
Борис Боярсков: Нет, я знаю Нижний Новгород, который тоже хотел бы слушать Радио Свобода. И ваши же радиослушатели зачастую пытаются сказать, что это результат деятельности нашей службы, которая закрыла там… А не так.
Арина Бородина: То есть, вы, наоборот, благоприятствуете развитию Радио Свобода в регионах.
Борис Боярсков: Мы благоприятствуем развитию вещания в рамках существующего законодательного поля. Когда у Радио Свобода не конспиративные отношения с местными вещателями, и они по своему усмотрению указывают в программной концепции «Русское радио», а по факту вещают, например, Радио Свобода. Это нарушение.
Анна Качкаева: Так нет, вам же некоторые, действительно, предъявили, когда вы эту амнистию там объявляли, что «мы хотим вещать», но вот было же несколько писем, на которых было написано «нецелесообразно».
Борис Боярсков: Вы отлично знаете эту историю, мы все эти вопросы выносили на конкурсную комиссию и с результатами этой конкурсной комиссии принимали решения. Если бы вы активнее подавали заявки на лицензирование в регионах, я не сомневаюсь, что у вас были бы иные результаты.
Анна Качкаева: Я ловлю вас на слове. Хорошо, Борис Антонович, я ловлю вас на слове, и руководство просто уже вынуждено в прямом эфире это услышать.
Арина Бородина: Я просто, как лицо не заинтересованное, поскольку я не являюсь сотрудником Радио Свобода, могу только сказать, что мне доводилось писать заметку по этому поводу. И я лично общалась с несколькими вещателями в разных крупных регионах, которые в неофициальных разговорах, Борис Антонович, говорили о том, что им намекают, а иногда просто прямо указывают, чтобы они сворачивали вещание Радио Свобода и вещали либо «Русское радио», либо «Шансон», упомянутый уже, потому что у них будут проблемы. Там, где импульс тоже улавливают, видимо, наверху. Может быть, не в вашем ведомстве, но думаю, что в вашем тоже. И они жаловались вполне открыто. К сожалению, я вынуждена была цитировать их анонимно. Поскольку я лицо не заинтересованное, но я вынуждена сказать по этому поводу тоже несколько слов.
Борис Боярсков: Аня, слабые люди: намекнули – и они сразу прекратили. Что это за жизнь, а? Это мы в свободных условиях живем или в несвободных?
Арина Бородина: Но все-таки намекали, да, Борис Антонович?
Борис Боярсков: Я не знаю. Я не намекал.
Анна Качкаева: Не колется, Арина.
Борис Боярсков: Чьи намеки слушают наши вещатели в регионах, я не знаю. У них есть право подать заявление с программной концепцией Радио Свобода. Заявлений таких я не видел.
Арина Бородина: Пользуясь эфиром, у меня есть к вам один такой, что называется, производственный вопрос, но он тоже должен входить в компетенцию Федеральной конкурсной комиссии и вашу тоже. В августе у вас будет довольно заметный конкурс, там будет выставляться целый пул частот с концепцией спортивного вещания и лицензии МНВК.
Анна Качкаева: Это бывший шестой канал.
Арина Бородина: Шестой канал, многострадальная эта история со сложной юридической судьбой. А меня интересует еще такой вопрос. Вот канал 7ТВ поменял собственника, им стал Алишер Усманов, бизнесмен и группа его компаний. А не подавала ли вам компания 7ТВ заявление в Федеральную конкурсную комиссию о новой концепции этого канала? Допустим, не станет ли он вдруг неожиданно детским, например?
Борис Боярсков: Пока не подавала.
Арина Бородина: А вы ожидаете таких заявлений? Потому что это должно случиться, на мой взгляд, если случится, как раз на августовской комиссии.
Борис Боярсков: Я ожидаю, что такое заявление может поступить.
Арина Бородина: Именно по детской концепции?
Борис Боярсков: Не думаю, что по детской, я ничего подобного не слышал.
Арина Бородина: А вы ожидаете заявки о смене концепции этого канала?
Борис Боярсков: Объясняю почему. Концепция канала 7ТВ с ее рыбалкой и устаревшими спортивными новостями вряд ли прибыльна для их владельцев.
Арина Бородина: Это безусловно.
Борис Боярсков: Так же как, обращаю ваше внимание, вряд ли прибыльна для региональных вещателей концепция Радио Свобода. Потому что она работает в информационном составе, в информационном таком масштабе, который интересен для людей интеллектуально развитых, заряженных на политические мероприятия…
Арина Бородина: То есть вы считаете, что они не интересны рекламодателям.
Борис Боярсков: Но этот сегмент для рекламодателя не самый выгодный на сегодняшний день. Я думаю, вы со мной согласитесь.
Анна Качкаева: Ну, поздний вечер и ночь – не страшно.
Борис Боярсков: Именно поэтому, как правило, это у нас «Европа-Плюс», «Шансон» и прочее, прочее.
Арина Бородина: Нам трудно проверить, потому что Свобода не вещает. А что касается 7ТВ, я с вами согласна.
Борис Боярсков: Не самый выгодный канал. И 7ТВ – их нынешний формат тоже невыгодный. Я не сомневаюсь, что они придут к нам с предложением по изменению программной концепции. Когда это будет, я не знаю, но порядок рассмотрения будет тот же самый – на Федеральную конкурсную комиссию.
Анна Качкаева: Москва, Светлана Дмитриевна, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я хочу сказать по поводу глушения. Москва, Восточный округ, район Гальяново. Вот в вашем эфире сейчас присутствует высокий чиновник – разумеется, никто не глушит. Но стоит появиться какому-нибудь «криминалу» - жутко просто.
Анна Качкаева: Это вы кого имеете в виду?
Слушатель: Вот пусть этот высокий чиновник найдет передачу, где выступает или Каспаров, или Рыжков, или вот правозащитники, и пусть он сам убедится, что глушат на всю катушку, как говорится. И пусть он не сомневается.
Борис Боярсков: Сомневаюсь, все равно сомневаюсь. Потому что работа таких технических устройств требует денег. Сам я по-разному слушаю Радио Свобода, и на небольшом удалении от Москвы, и действительно, качество здорово ухудшается.
Анна Качкаева: Да, конечно, «огородное радио» - я всегда говорю после 70 километров. Кстати, по поводу Рыжкова. Сегодня во «Времени политики», в 22 часа, выступит депутат Государственной Думы Владимир Рыжков. В присутствии большого государственного чиновника об этом сообщаю.
Борис Боярсков: Посмотрим, это как эксперимент. Внимание тем, кто глушит! Не глушить в 21 час (смеется)!
Анна Качкаева: Мы не успеваем ничего уже, к сожалению, выяснить и спросить по поводу вашей второй сферы, связанной с культурным наследием и с проблемами, где тоже их масса. Скажите, может быть, коротко, что в этой сфере вас сейчас особенно беспокоит?
Борис Боярсков: Я скажу вам, Аня, и вам, уважаемые радиослушатели, что ситуация не катастрофическая, и я приду всегда, когда вы пригласите меня, Аня, вновь для обсуждения именно этой темы. В сфере культурного наследия от прошедших реорганизаций, на самом деле, здорово выиграли. В Росохранкультуре было 200 человек на всю территорию страны, из которых, наверное, человек 40 занимались культурным наследием.
Анна Качкаева: То есть вы хотите сказать, что теперь гореть будет меньше, новоделов будет меньше, наблюдения за этим будет больше.
Борис Боярсков: Я хочу сказать, что за это будут наказывать активнее.
Анна Качкаева: И тогда, может быть, последний вопрос. Я все время люблю успеть задать, если вы успеете ответить, мне всегда любопытно, ваша профессия очень сказывается на характере? Вы теперь совсем большим надзорным органом руководите, вы стали подозрительнее к людям?
Борис Боярсков: Я думаю, изменения вы можете увидеть сами и сделать выводы (смеется), насколько мы изменились с изменением названий, должностей и всего прочего.
Анна Качкаева: Спасибо.
