Вероника Боде: Здравствуйте, Виктор.
Виктор Шендерович: Добрый вечер. Мой сегодняшний гость Рустем Адагамов. Добрый вечер, Рустем.
Рустем Адагамов: Добрый вечер.
Виктор Шендерович: У Рустема в визитной карточке написано 15 слов, ни одного не знаю – служба мультимедиа блогов. Поэтому просто скажем, что он шеф-редактор фотослужбы компании, которая обслуживает «Живой журнал». Мы будем сегодня говорить о русском интернете. Когда я по наущению дочери год с лишним назад, два года, пожалуй, почти назад влез в «Живой журнал» и завел свой «Живой журнал», я понятия не имел, что это такое. Мне это казалось каким-то детским развлечением молодняка, который так развлекается, переписывается. Я понимал техническое удобство этого, но понятия не имел о том, в какую вселенную я влезаю. Расскажите, как вы влезли в эту вселенную и когда поняли ее размеры?
Рустем Адагамов: Во вселенную эту я влез в 1996 году, когда уехал в Норвегию и единственная коммуникация, которая у меня была - это был…
Виктор Шендерович: …интернет.
Рустем Адагамов: Да, это была гостевая книга вечернего интернета, которую вел Антон Носик. Я в этой гостевой книге писал, наверное, года четыре, очень активно принимал в этом участие и стал интернетным человеком именно через нее. И когда Роман Лейбов завел первый журнал, первый свой дневник в «Живом журнале»…
Виктор Шендерович: Первый был Роман Лейбов?
Рустем Адагамов: Да, конечно.
Виктор Шендерович: Это замечательно, что значит – мир тесен. Роман Лейбов живет в Тарту, он лотмановский ученик, где мы с ним и познакомились, когда года четыре назад мы снимали фильм про Эстонию.
Рустем Адагамов: Большая умница, и он был у нас таким Колумбом, и с этого все началось.
Виктор Шендерович: Это только десять лет назад фактически?
Рустем Адагамов: Нет, это был 2000 год.
Виктор Шендерович: 2000?
Рустем Адагамов: Да.
Виктор Шендерович: То есть этот взрыв совсем недавно произошел?
Рустем Адагамов: Да. И потом это все понеслось как снежный ком, и Антон Носик рассказал мне об этом чуде. Я завел себе дневник так же, как и вы, и так же, как и вы, в него очень долго не писал. Потом у меня появилось такое желание показать людям ту страну, в которой я живу. Я жил в заполярной Норвегии. То есть я, городской житель, на пять лет попал в условия, когда вокруг меня были горы, надо мной было северное сияние, в море ходили косяки рыбы. Я съездил на Шпицберген. Я, в общем-то, пять лет чувствовал себя Нансеном.
Виктор Шендерович: А как, это уже не имеет отношения к интернету, но жутко любопытно, а как занесло-то?
Рустем Адагамов: Совершенно случайно. В 96 году я был на графическом конкурсе в Брно, меня там увидели, мою работу шведы, которые имели бизнес в Норвегии и позвали меня туда поработать.
Виктор Шендерович: Возвращаемся к интернету. Собственно говоря, я должен представить, самую важную часть представления Рустема я пропустил: для тех, кто живет в интернете, надо просто сказать, что это блогер « Drugoj ». Это скажет гораздо больше жителям интернета, я думаю, чем его фамилия. А тебя не веселит, что тебя не знают по фамилии многие люди, а что ты «другой»?
Рустем Адагамов: Мне это нравится. Мне это нравится, потому что так короче.
Виктор Шендерович: Ну, немножко да.
Вероника Боде: А почему «другой»?
Рустем Адагамов: Потому что очень легко пишется латинскими буквами и не имеет как бы, это очень легко написать.
Виктор Шендерович: То есть никаких экзистенциальных отсылов?
Рустем Адагамов: Абсолютно нет. Хотя можно придумать что-то такое красивое, когда человек живет в чужой стране и чувствует себя в какой-то степени другим.
Виктор Шендерович: Ты москвич?
Рустем Адагамов: Да, я москвич, я вырос в Москве.
Виктор Шендерович: Это очень интересно, это ощущение заполярного жителя Норвегии на пять лет. Это было ощущение смены жизни, я сейчас не про интернет говорю?
Рустем Адагамов: Смены жизни.
Виктор Шендерович: Просто начал жить другую жизнь.
Рустем Адагамов: Это совершенно новая жизнь, новые люди, новый климат, он там мягкий такой достаточно, там нет зимы.
Виктор Шендерович: В заполярье в Норвегии нет зимы. Во устраиваются!
Рустем Адагамов: И это такой вызов, это был такой большой челендж для меня, потому что нужно было быстро выучить язык.
Виктор Шендерович: Это какой-нибудь Тронхейм?
Рустем Адагамов: Нет, это Тромса. Это 70 параллель, то есть мы были ребята с 70 параллели.
Виктор Шендерович: Так вот ЖЖ как разновидность, по факту там получилось, что это СМИ, средство массовой информации. Ты можешь рассказать, ты выпускаешь, собственно говоря, газету, о том, как живешь в Норвегии. Переводя на русский язык, ты живешь в Норвегии и выпускаешь стенгазету о том, как живешь в Норвегии. У нее какое-то количество читателей, потом постепенно твой блог, я слышал там шестизначные цифры какие-то.
Рустем Адагамов: Нет, все-таки я считаю, что блог как СМИ - это его развитие, это развитая форма. Потому что изначально блог – это дневник живого человека. Я думаю, что большая часть популярности моего блога связана именно с тем, что это изначально был дневник живого человека, которого видели, жизнь которого была на виду. То есть я писал о семье, о дочери, как она учится, что делаю я.
Виктор Шендерович: Это «За стеклом», такое шоу.
Рустем Адагамов: Да, это было реалити-шоу. И когда блог появляется в «Живом журнале» только как СМИ, у него нет души, за блогом «Другого» есть живой человек. Мне кажется, поэтому он стал популярным.
Виктор Шендерович: Ты фотографировал до того?
Рустем Адагамов: Да, я фотографировал, занимаюсь много лет, просто она была связана с моей профессией, то есть съемка в студии, модельная съемка и т.д. И вот... О чем мы сейчас говорим?
Виктор Шендерович: Как раз про то, как ты стала фотографом интернета.
Рустем Адагамов: Это - страна.
Виктор Шендерович: Тебе было неинтересно снимать то, что было раньше?
Рустем Адагамов: Потому что нельзя было описывать на бумаге, написать, какие тут красивые горы или как я сегодня поймал зубатку такого размера - это все нужно показывать.
Виктор Шендерович: Покажи еще раз, нас не видят.
Вероника Боде: Большая зубатка. На наш форум в интернете пришел такой вопрос: «Что такое мультимедиа-блог? Что продает компания? То есть на чем делаются деньги? Когда непонятно, то возникают подозрения, не отмываются ли? Или деньги только тратятся? Как-то влияют русские блоги на общественную жизнь? Вот телевизор влияет». Это пишет нам Шура Аляковский из города Милово.
Рустем Адагамов: С чего начать, там несколько вопросов?
Вероника Боде: Что такое мульти-медиа блог? Что продает компания? На чем делаются деньги?
Виктор Шендерович: Самый животрепещущий вопрос.
Рустем Адагамов: Мульти-медиа блог, если человек у себя в дневнике показывает и фото, и видео, и музыку, те виды медиа, которые может – это он есть мульти-медиа блог.
Виктор Шендерович: А денежки, животрепещущий вопрос Шура задал, чем деньги зарабтываете?
Рустем Адагамов: СУП?
Виктор Шендерович: Да.
Рустем Адагамов: СУП зарабатывает деньги на размещении рекламы в «Живом журнале».
Виктор Шендерович: Это интересно, я понимаю, что это немножко не по твоему профилю, наверное, но я так понимаю, что это стало бизнесом совсем недавно, то есть к этому как к развлечению долгое время относились или деньги…
Рустем Адагамов: У нас. Потому что в мире блоги, блог-сервисы и отдельные блоггеры зарабатывают деньги уже очень давно.
Виктор Шендерович: Вот на размещении просто рекламы. Я говорю: вот смотрите, я при вас разденусь или сыграю Бетховена. И я говорю: кто хочет это увидеть, я привлекаю рекламодателей, что сейчас ко мне хлынет вал.
Рустем Адагамов: Примерно да, так можно сказать условно. Сидит такой молодой человек, у которого ник Перес Хилтон в Штатах, в Калифорнии, он сидит в кафе и печатает свой, ведет свой блог на краешке стула в кафе. У него примерно миллионный бюджет в год. Он пишет о знаменитостях сплетни, все, что мы связываем с этим понятием.
Виктор Шендерович: Если я правильно понимаю, в интернет-сфере возникают те же и нравственные и организационные дилеммы, которые возникают у телевидения и радио.
Рустем Адагамов: Конечно.
Виктор Шендерович: То есть желтый интернет уже появился.
Рустем Адагамов: Конечно, он всегда был.
Виктор Шендерович: Я понимаю, что он появился.
Рустем Адагамов: На нем и вырос – на порно, на этих делах.
Виктор Шендерович: Обнадежь меня – динамика, пропорция такая же?
Рустем Адагамов: Я думаю, что динамика сейчас с появлением большого количества блог-сервисов, я так вижу, что идет отток в сторону все-таки народного журнализма.
Виктор Шендерович: Семь тысяч, мы тут были в Рустемом Адагамовым давеча на приеме у английского посла, как в песне, и там Антон Носик приводил... Встреча была как раз посвящена развитию русского интернета и пригласил он как раз блогеров самых разнообразных. Так вот Антон Носик назвал цифру: семь тысяч журналистов – сказал он.
Рустем Адагамов: Семь миллионов.
Виктор Шендерович: Семь миллионов.
Рустем Адагамов: Семь миллионов, конечно. В «Живом журнале» русском один миллион блогов, которые читают семь миллионов человек.
Виктор Шендерович: А, читают семь миллионов человек. То есть это не семь миллионов журналистов – это семь миллионов читателей.
Рустем Адагамов: Один миллион журналистов – это тоже неплохо.
Виктор Шендерович: Миллион журналистов, пожалуй что. Это, между прочим, вполне сопоставимые цифры по объему с телекомпаниями.
Вероника Боде: Вопрос по теме, Александр из Берлина спрашивает: «Уважаемый Рустем, дайте, пожалуйста, вашу оценку конкурентоспособности сети ЖЖ по отношению к официальным СМИ. Имеется в виду возможность получения информации о событиях из живых дневников».
Рустем Адагамов: Я думаю, что единственное преимущество – это отсутствие цензуры. И отсутствие цензуры не только властной, а цензуры еще редакторской.
Вероника Боде: А всегда ли это хорошо?
Рустем Адагамов: Не всегда. Но это такая особенность.
Виктор Шендерович: Нет, это особенность, я скажу так, это особенность свободы, что на свободе люди проявляются. В казарме они одинаковые, а на свободе они разные.
Вероника Боде: Я имею в виду редакторской цензуры отсутствие всегда ли хорошо.
Виктор Шендерович: Всегда хорошо в том смысле, что ты видишь человека такой, как он есть. Ты же понимаешь, что если он пишете «молоко» через «а», то ты понимаешь, с кем ты имеешь дело – это тоже полезно.
Рустем Адагамов: Конечно. Просто это нужно уметь отсеивать.
Вероника Боде: Вопрос от слушателя: «Скажите, вы часто просматриваете сайты неофашистов?». Подпись «Добрый».
Рустем Адагамов: Нет, вообще их не просматриваю. Они мне неинтересны ни с какой точки зрения.
Виктор Шендерович: А ты вообще в таком смысле неполитизированный человек?
Рустем Адагамов: Я либерал, но…
Виктор Шендерович: Не воинствующий.
Рустем Адагамов: Да, совершенно. Меня политика в том виде, в котором она сейчас присутствует, она меня никак не интересует.
Виктор Шендерович: Тем не менее, раз уж вопрос был задан по интернету, кстати, мы говорили про порно-сектор и всякий такой. Но я знаю, что огромный сектор, интернет – это всего лишь инструмент. Ясно, что там контент, как говорится, тот же, что у пивной. Это же не другие люди. Как ни странно, наше представление о том, что человек продвинутый грамотный с клавиатурой у компьютера, что это какой-то другой человек, по моим наблюдениям не оправдалось – это то же самое.
Рустем Адагамов: Это еще даже еще хуже.
Виктор Шендерович: Твоя фраза мне напомнила у Горина: «Это народ? Это хуже народа – это лучшие люди города». А в чем еще хуже?
Рустем Адагамов: Это хуже, потому что человек, который снабжен клавиатурой и у него есть больше возможностей высказать свое…
Виктор Шендерович: Накопившееся.
Рустем Адагамов: А лучше бы этого не было.
Виктор Шендерович: Нет, свобода, она свобода и есть.
Рустем Адагамов: Я не за цензуру, но я за здравый смысл.
Вероника Боде: Максим из Курганской области спрашивает: «А что делать с регионами? Там информационное голодание – 1-й и РТР».
Рустем Адагамов: Развивать интернет. Будет на местах интернет, будет…
Виктор Шендерович: Как это делается, ты говоришь, будет интернет. Про телевидение я понимаю.
Рустем Адагамов: На самом деле очень просто.
Виктор Шендерович: Нет, ну вот, понимаешь, развивать интернет. Последний случай – Ходорковский в рамках проекта «Открытой России», помню, массовая интернетизация библиотек, школ и так далее.
Рустем Адагамов: Чем больше будет интернета в стране, тем людям будет легче жить.
Виктор Шендерович: В каком-то смысле они будут, по крайней мере, адекватнее понимать, где они живут – это точно.
Вероника Боде: Юрий Владимирович из Волгоградской области нам дозвонился. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер.
Виктор Шендерович: Добрый вечер.
Слушатель: Скажите, пожалуйста, вы затронули вопросы цензуры. А какие государства сейчас по вашим наблюдениям ввели цензуру интернета у себя, скажем, я имею в виду политическую цензуру?
Рустем Адагамов: Это в первую очередь Китай.
Виктор Шендерович: Я даже слышал, что в Северной Корее есть у одного человека интернет. Какой-то член политбюро, который за это отвечает.
Рустем Адагамов: В Китае, например, не доступен «Живой журнал». Если вы приехали в Китай, вы не можете посмотреть на свой дневник в «Живом журнале».
Виктор Шендерович: Подожди, а новости можно узнать из интернета?
Рустем Адагамов: Наверное, агентство «Синьхуа».
Виктор Шендерович: Я понимаю. Что их больше волнует, я имею в виду власть китайскую, по твоим знаниям об этом предмете – возможность высказаться наружу или возможность получения информации китайцами?
Рустем Адагамов: Я думаю, возможность… это и то, и то. Потому что как у нас было раньше, когда я был еще маленький, то мы тоже очень мало знали о том, что происходит снаружи.
Виктор Шендерович: То есть китайцы находятся в нашем детском возрасте?
Рустем Адагамов: Конечно, думаю, да.
Виктор Шендерович: А как это объясни, мне, правда, это вопрос не к тебе, скорее к каким-то экономистам, политологам, как же это совмещается с экономическим ростом, с огромным количеством программистов, всякого такого?
Рустем Адагамов: Загадка. Для меня это загадка. Я думаю, что если бы наше политбюро в свое время сделали бы то же самое у нас, то есть открыло рынок, у нас было бы все то же самое.
Виктор Шендерович: Мы из всего китайского опыта переняли только Тяньаньмынь.
Рустем Адагамов: Это да.
Виктор Шендерович: Это мы умеем.
Вероника Боде: Эдуард из Московской области спрашивает: «Как вы представляете себе участие кандидатов от реальной оппозиции в президентских выборах? Не кажется ли вам, что Кремль просто не допустит их регистрации?».
Виктор Шендерович: В интернете? Регистрация где? Это вопрос не по интернету. Кремль может для потехи и допустить регистрацию. Я думаю, что там несколько, я не могу отвечать за Суркова и компанию, но исходя из здравого смысла, я думаю, что Кремль может всерьез беспокоить либо очень яркий кандидат, либо... Два условия – это должен быть яркий кандидат и это должен быть один кандидат. Вот когда это один кандидат, он представляет опасность. Когда их пять, шесть, семь, то для потехи выпустить, более того, они еще восьмого и девятого от себя запустят, чтобы превратить просто в позорище. Разумеется, я думаю, что оба варианта рассматриваются. Но, конечно, например, такого человека как Буковского никто в эфир не пустит. И не потому, что он победит, а просто потому, что пятимесячный, трехмесячное присутствие в эфире ежедневное Владимира Буковского, в прямом эфире с какими-то текстами в общем, победит, не победит, но пошатнет умы основательно.
Рустем Адагамов: Это не формат.
Виктор Шендерович: Это не формат. В каком смысле?
Рустем Адагамов: В прямом. Сейчас себе представить Буковского в телевизоре.
Виктор Шендерович: В нашем телевизоре совершенно невозможно. Так что, конечно, они этого не допустят. Там главный вопрос в другом на самом деле, как мне кажется. Главный вопрос и главная наша, как ни парадоксально и печально звучит, головная боль заключается в том, что они между собой в Кремле не договорились до сих пор и не похоже, чтобы договорились. Потому что когда вместе свели Иванова с Медведевым, они что-то бурчали совершенно невнятное кроме того, что они не пиарятся и так далее. То есть они сами не знают, одним словом. И это означает, чем ближе к марту, тем больше это означает, что консенсус они могут найти только на одном кандидате, которого зовут Путин Владимир Владимирович. Вот это означает консенсус реальный для них и, видимо, некоторую другую историческую эпоху для нас.
НОВОСТИ
Вероника Боде: Нам дозвонился Сергей из Петербурга. Здравствуйте, Сергей.
Слушатель: Добрый вечер, Виктор.
Виктор Шендерович: Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер вашему гостю.
Рустем Адагамов: Здравствуйте.
Слушатель: Виктор, у меня к вашему гостю такой вопрос: как вы смотрите на следующие вещи: на Селигере вновь собрались «Наши». Все высшие иерархи от политики и от РПЦ, в том числе, их посетили. В частности, митрополит Кирилл, который каждую субботу нам вещает с Первого канала. И вот эти люди, коммерсанты от РПЦ, совершают какой-то накат на Нобелевских лауреатов. Что это такое? Я лично очень поддерживаю Виталия Гинзбурга, очень, и Алферова и так далее. Наука – это наука. То есть Гинзбург четко объяснил с научной точки зрения, что такое теология, что такое наука. Что этим людям надо? И они в суд подали, представляете? Прокомментируйте, пожалуйста, этот маразм.
Виктор Шендерович: В общем, вы все прокомментировали. Рустем, твое мнение.
Рустем Адагамов: Если речь идет о том письме Путину, то я не очень понял, причем здесь «Наши».
Виктор Шендерович: Нет, на Селигере они собирались, там же на Селигере были церковные иерархи. Это просто совпало по времени с их накатом, как выразился Сергей, на Виталия Гинзбурга, Нобелевского лауреата.
Рустем Адагамов: Я целиком и полностью на стороне Гинзбурга, тут говорить не о чем.
Виктор Шендерович: Вообще надо сказать, что я рад этому накату. Мне кажется, как сказано у Островского, гиря до полу дошла уже.
Рустем Адагамов: Я рад тому, что появилось наконец-то такое письмо людей, чей авторитет не может быть оспорен никак.
Виктор Шендерович: Все-таки пора уже как-то решать, в каком мы веке живем. При всем уважении, пора и меру знать. Мне кажется, что любая религия как частная вера, да будет свято право всякого человека верить во что ему хочется. Но когда эти люди начинают растопыривать пальцы, завладевать федеральными телеканалами, учреждать свои органы при президенте и втаскивать страну, будем называть вещи своими именами, в мракобесие, то замечательный Виталий Гинзбург, который внятно сформулировал. И я повторяю, я рад этому накату, потому что общество должно все-таки немножечко встряхнуться, как мне кажется, и сообразить насчет того времени, в котором мы желаем жить. Потому что православная разновидность Ирана уже замаячила у нас на горизонте. Далеко нам, конечно, до этих аятолл, но тем не менее.
Рустем Адагамов: Не хотелось бы.
Виктор Шендерович: Не хотелось бы. Причем не хотелось бы совершенно ни при какой религии. И я должен сказать, что я тысячу раз это говорил и не я один, название религии в данном случае не имеет никакого значения, с моей точки зрения.
Рустем Адагамов: Не имеет никакого, абсолютно.
Виктор Шендерович: Вопрос только в том, можно ли побивать камнями по законам шариата или не шариата. Может ли в этом государстве служитель культа определять жизнь людей, которые не хотят, чтобы он их определял – вот главный вопрос. В этом смысле мне, что РПЦ, что Ахмадинеджад, совершенно по одному барабану, честно говоря, как человеку, ориентирующемуся на Виталия Гинзбурга.
Вероника Боде: Сергей из Москвы нам дозвонился. Здравствуйте, вы в эфире.
Слушатель: Рустем, здравствуйте. Мой вопрос заключается в следующем: при поисках интересной и нужной информации на радиоволнах, а теперь и по телевизору, который сто каналов, всегда возникает проблема, как найти именно ту станцию или тот сайт, который правдив и который интересно читать. Это вопрос времени и умения. Скажите, каким образом решать эту проблему, в частности, с «Живым журналом», на котором несколько миллионов «Живых журналов», но может быть среди них есть не очень много на самом деле действительно интересных и полезных. Спасибо.
Рустем Адагамов: Я в своем поиске всегда ориентируюсь на авторитет того или иного издания, той или иной информационной службы, то есть если речь идет о информации, которая пришла от, например, «Ройтер» или «Ассошиэйтед пресс», значит она будет достоверной и она вызовет у меня какой-то интерес. То есть если эта информация будет из какого-нибудь желтого листка или еще чего-то, я просто…
Виктор Шендерович: Вот смотри, какая штука, я разовью вопрос Сергея: репутация средств массовой информации для людей, которые, по крайней мере, внутри работают, более-менее понятна. Условно говоря, есть «Коммерсант», есть газета «Жизнь», и мы понимаем, в какой газете мы будем получать, мы с вами хотим получать информацию, допустим. Вот в пространстве ЖЖ, в пространстве интернет-информации, тоже интересная тема, степень достоверности, мы знаем, что уже вбросы через интернет тоже осуществляются. Причем, скажем так, мера достоверности может быть поболее, чем на первом канале, но все равно надо проверять. Есть какая-то ваша личная градация репутационная?
Рустем Адагамов: Да, конечно, у людей есть уже, у тех людей, которые на виду, есть какая-то репутация, о ней знают и знают, кто чего стоит. Но любой какой-то анонимный вброс, он будет исследован, конечно. И нужно какое-то время, чтобы понять, что это такое на самом деле.
Виктор Шендерович: Для людей новых в интернете может быть назовешь несколько, скажем, страниц, куда стоит ходить за информацией, кому можно верить и кого просто интересно и от кого можно по этой ниточке паутинной пойти дальше в поисках интересной информации.
Рустем Адагамов: Можно придти, если интересен «Живой журнал», то можно придти на сайт «Живого журнала» Livejournal . ru , где аккумулируются все те новые, какая-то новая информация, которая приходит из «Живого журнала», ее можно легко понимать, кто за чем стоит.
Виктор Шендерович: Никто не пробовал, не было этой идеи сделать прямо журнал, то есть на основе этой журналистики самотечной, которая идет таким образом, я понимаю, что семь миллионов и даже миллион – это несусветная цифра, но тем не менее, отобрать.
Рустем Адагамов: Вот мы сейчас этим и занимаемся, СУП сейчас и занимается. То есть на сайте «Живой журнал.ру» вся эта информация собирается, то есть журналисты, которые ее отслеживают, делают из нее выжимки и ее всю можно читать на этом сайте.
Виктор Шендерович: Я полагаю, что это вполне конкурентоспособное средство массовой информации в итоге получается.
Рустем Адагамов: Конечно.
Вероника Боде: Михаил из Москвы у нас на линии. Здравствуйте.
Слушатель: Господа, добрый день. Я человек из прошлого тысячелетия, тут мне немножко не знакома ваша страна, очевидно, там много народу. Я хотел бы хотя бы такое сориентироваться: по каким интересам образуются какие-то общества? Собиратели марок, может быть какие-то политические предпочтения, может быть искусство и науки. Что-нибудь можно содержательно, но кратко ответить.
Рустем Адагамов: Да в общем-то по тем же самым, что и раньше. Только раньше собиратели марок стояли на Таганке около магазина, а сейчас у них есть свое сообщество в интернете.
Виктор Шендерович: Нумизматы стояли на Таганке.
Рустем Адагамов: Ничего не изменилось в этих людях, все то же самое и осталось.
Виктор Шендерович: Я скажу больше. С нами за одним столом с британским послом сидела замечательная девушка Таня, которая организовала вокруг себя женское сообщество, чрезвычайно популярное, как выясняется.
Рустем Адагамов: И очень интересное.
Виктор Шендерович: Значит вплоть до таких сообществ. Конечно.
Вероника Боде: Тут такой интересный вопрос: «Интернету присущи черты живой системы, он растет, информация циркулирует. Есть ли у него сознание?». Спрашивает Сергей.
Рустем Адагамов: Сознание?
Виктор Шендерович: У самого интернета. Это Айзек Азимов.
Рустем Адагамов: Это что-то такое уже…
Виктор Шендерович: Помнишь, у него был робот, который требовал, чтобы ему сказали «плиз».
Вероника Боде: Звонок. Антон из Москвы, здравствуйте, прошу вас.
Слушатель: Здравствуйте. Я хочу задать вопрос: почему вы считаете, что навязывать атеистическое мировоззрение можно, а извещать свою собственную культуру детям нельзя.
Виктор Шендерович: Антон, вопрос понятен.
Рустем Адагамов: Кто навязывает атеистическое сейчас?
Виктор Шендерович: Тут большая путаница. Антон, вы своим детям можете читать Старый завет, Новый завет, Коран, Тору, Камасутру – это ваше личное дело, каждого человека, что он читает своим детям, в какой традиции он их воспитывает. Мы говорим только о том, к чему пришел давно весь цивилизованный, по крайней мере, европейский мир, – что это должно быть отделено от государства. Точка. Вот и все. Не должна одна религия какая-то, одно учение доминировать. Что касается атеизма, то это где имение, где наводнение. Речь идет не о пропаганде атеизма, а речь идет о том, чтобы общество, скажем так, точно понимало приоритеты – это не должно быть вместо. Страшный знак показывает мне Вероника. Есть звонок?
Вероника Боде: Валерий Иванович из Москвы, здравствуйте.
Виктор Шендерович: Валерий Иванович.
Вероника Боде: Прошу вас, Валерий Иванович.
Слушатель: Добрый день, Виктор Анатольевич.
Виктор Шендерович: Добрый день.
Слушатель: Мне кажется, что этим указом или законом относительно введения Закона Божьего в классах, первых тем более, думцы поставили в очень щекотливое положение Путина.
Виктор Шендерович: Не привыкать.
Слушатель: Как ваше мнение, подпишет он указ или нет? Мое мнение, что не подпишет. Ответьте, пожалуйста.
Виктор Шендерович: Я за Путина не ответчик. Думаю, что не подпишет. Потому что, во-первых, нам нужно сохранять какое-то приличие, приличное выражение лица в Европе, а во-вторых, любимая игра Путина, для этого такая дурная дума есть, на фоне этого идиотизма выходить во всем белом. Это уже неоднократно проводилось. Сначала по отмашке со Старой площади дума сгоряча принимает какую-нибудь ерунду, потом выходит Владимир Владимирович и говорит: ну как же так, товарищи? И все понимают, кто здесь настоящий умный, современный, продвинутый и честный.
Вероника Боде: Вопрос нашему гостю с пейджера: «А что умного вы привезли из Норвегии? Или только воспоминания о фьордах и рыбалке?». Константин спрашивает.
Рустем Адагамов: Я привез себя изменившегося, прежде всего. Потому что тот человек, который уезжал туда, и тот, который вернулся – это два разных человека в большой степени хотя бы по тому, как я стал думать о своей жизни. Я увидел, как люди живут, как люди заботятся о своих близких, как люди существуют в большом мире. Маленькие норвежцы очень любят всем помогать. Они это умеют делать и хотят.
Виктор Шендерович: Хорошая национальная идея.
Рустем Адагамов: Меня в этом смысле беспокоит: может быть наша отделенность от, мы как-то, я так чувствую, в последнее время стали окружать себя врагами. Может быть, стоит посмотреть, как те же самые норвежцы умеют…
Виктор Шендерович: Окружать себя друзьями.
Рустем Адагамов: Делать себе друзей.
Виктор Шендерович: Я хочу перед тем, как будет следующий звонок, вернуться к вопросу Антона. Потому что был следующий звонок, меня поторопила немножко Вероника.
Вероника Боде: Антон дозвонился нам снова.
Виктор Шендерович: Подождите, ответим на прошлый вопрос.
Рустем Адагамов: По поводу…
Виктор Шендерович: По поводу религии, пропаганда атеизма.
Рустем Адагамов: Я бы еще мог сказать по этому поводу, что, касаясь той же самой Норвегии, в которой церковь принадлежит государству – это часть этого аппарата. Но при этом школьники в Норвегии изучают историю религии, они не учат Закон Божий, соотносясь к той официальной религии, которая существует в стране. Они учат все. То есть моя дочь сидела и учила.
Виктор Шендерович: То есть знания, а не вера. На основе знаний, потом ставши взрослым, ты можешь осознанно выбирать себе веру. Так вот, Антон, никто, просто мы не договорили в тот раз, никто не пропагандирует атеизм ни на каком канале. Пропагандируют, что угол падения равен углу отражения - это должны знать дети, попозже, что Е равно МС квадрат.
Вероника Боде: А теорию Дарвина?
Виктор Шендерович: Теорию Дарвина должны знать. Включая проблематику теории Дарвина, включая некоторые пробелы, которые существуют в этой схеме. Обязательно надо это проходить, надо накапливать знания. А потом, верь ты или не верь – это твое личное дело.
Вероника Боде: Снова нам дозвонился Антон из Москвы. Здравствуйте еще раз. Прошу вас.
Слушатель: Здравствуйте. Мне кажется, что вы очень сильно путаете две большие разные вещи – культуру и религию. Никто не говорит, что в церкви, пардон, в школе нужно изучать религию.
Виктор Шендерович: Как никто не говорит?
Слушатель: Я категорически, сам категорически против этого. Я исключительно ратую за изучение культуры России, за изучение культурообразующей части. То есть православной религии не самой по себе, а то, что она сделала для России. Вся культура России основная – это православная культура. Чтобы дети, проходя мимо храма, знали, что это храм, а не мечеть, не ротонда, не просто красивое здание.
Виктор Шендерович: Спасибо, Антон. Мнение понятно. Я не видел детей, которые думали, что это ротонда или мечеть. Как-то отличают пока что. Не знаю, где вы видели, может быть, по разным улицам ходим. Хорошо, что вы, это приятно, что вы не предлагаете преподавать в школе Закон Божий, а за культуру. Я только хочу по поводу образующей, что религия образует культуру, я бы сказал, что может быть наоборот культура образует религию. Та или иная культура выдвигает какую-то религию в доминирующую, потому что культура шире религии, потому что культура в широком смысле включает в себя те или иные религиозные предпочтения, как мне кажется.
Рустем Адагамов: Конечно, именно так. В свое время художникам нельзя было рисовать сюжеты из такой жизни светской и можно было, у них были каноны и рамки. Но это не вытекает одно из другого.
Вероника Боде: Сергей из Москвы у нас на линии. Здравствуйте, вы в эфире.
Слушатель: Добрый вечер. Сергей, поселок Туголесский бор. Вы знаете, я, наверное, очень долго был в отъезде и как-то остался совершенно не в курсе вещей, в курсе которых должны быть по идее все российские граждане. А поскольку вы два человека, имеющие отношение к информации, к интернету, может быть вы мне на них ответит. Я только спущусь с небес на землю бренную. Вы не подскажете, когда Владимир Владимирович Путин вступил в ряды КГБ, когда вступил в ряды КПСС, что сейчас делается с его партийным билетом? Где учатся его дети? И каков размер его состояния, личного я имею в виду? В преддверии выборов мне это очень интересно.
Виктор Шендерович: Я думаю, что сейчас Рустем, он записывает, выйдя из студии, напряжет интернет и через какое-то время мы будем иметь информацию по этому вопросу. Я думаю, что, полагаю, что с его благосостоянием лучше, чем с его партийностью, скажем так, в сравнительных категориях. Но вопрос содержал в себе ответ, я думаю. Применительно к информации штука в том, что, конечно, это должно быть предметом изучения. Это же не звезд изучать, не в карман соседу залезать, а президент демократической, подчеркиваю, страны, безусловно, должен быть предметом, и его карман, потому что его карман – это наш карман. Иногда рядом карманы, иногда рука путает, мы знаем, я не имею в виду персонально президента, но в принципе рука чиновника часто путает. Мы вправе поинтересоваться, в чем именно кармане рука. Есть разные сведения по этому поводу. Я уже хожу в Гагаринскую прокуратуру как раз по поводу разжигания розни, я больше не хочу ходить в прокуратуру, поэтому мы эту тему временно закроем.
Вероника Боде: Такая ремарка с пейджера: «Недаром Антон оговорился – нельзя школу превращать в церковь».
Виктор Шендерович: Тоже не хотелось бы.
Вероника Боде: Другой Антон из Зеленограда нам дозвонился. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте.
Виктор Шендерович: Добрый вечер.
Слушатель: У меня вопрос к Рустему, наверное, больше, чем ко всем остальным. Ваш СУП планирует как-то, даже не планирует, а как осуществляется его взаимодействие, если оно, конечно, осуществляется, со службой блогов «Яндекса», если оно, конечно, есть.
Рустем Адагамов: Мы дружим с «Яндексом» и у нас было с «Яндексом» соглашение по поводу размещения системы «Яндекс поиск» и «Яндекс директ». Это все, что я могу сказать. Это не моя епархия.
Вероника Боде: С пейджера: «Как же господ Гинзбургов корежит при мысли о возрождении утраченной на десятки лет великой православной имперский культуры. Вы вместе с ним, Шендерович, снова спотыкаетесь о крест. Ну, ничего, переживете в крайнем случае». Наталья.
Виктор Шендерович: Мы с этой Натальей, по-моему, в постоянном диалоге довольно давно. Господи, боже мой, я обратил бы в этом письме внимание на стиль. Мне кажется, что стиль говорит очень обо многом.
Рустем Адагамов: По-моему, отличный стиль.
Вероника Боде: О чем говорит?
Рустем Адагамов: Человек, по крайней мере, пишущий хорошо.
Виктор Шендерович: Если не отшучиваться, я хочу сказать, не буду говорить о своей персоне скромной. Академик Гинзбург не может споткнуться о крест, понимаете, как он не может споткнуться ни о полумесяц, ни о шестиконечную звезду. Он немножечко над этим, Наталья, подозреваю. Он немножечко больше знает о мире и представляет устройство этого мира, чем все теологи РПЦ вместе взятые.
Вероника Боде: Слово Константину из Петербурга. Здравствуйте, Константин.
Слушатель: Добрый вечер. Интересная беседа, все не можем по поводу письма никак успокоиться. И вот сегодня я хотел сказать, что, конечно, упоминали верующих и с другой стороны тех, кто проповедует атеизм. Если смотреть по-философски свысока на это дело, то те, кто проповедует атеизм, тоже верующий. Потому что, не имея никаких естественно фактов, они утверждают, что бога нет, точно так же, не имея никаких фактов, верующий утверждает, что бог есть. Опора у них только Священное писание. Ну, у других не знаю, что у атеистов опора, но по существу одно и то же.
Виктор Шендерович: Это мне напоминает фразу пастора из «Берегись автомобиля»: одни верят, что бог есть, другие верят, что бога нет. Понимаете, какая штука, давайте не путать.
Рустем Адагамов: Будете пересчитывать?
Виктор Шендерович: Да, буду. Знаменитая. Так вот по поводу того, что атеизм – это религия, разновидность религии. Я хочу сказать, что когда атеисты сносили церкви и мечети и расстреливали священников и гноили людей в лагерях за веру, они были представителями атеистической религии воинствующей. Они делали ровно то, что сегодня делают муллы, то, что делали, дай им волю, некоторые чины РПЦ – они подавляют свободу других людей. В этом смысле те атеисты, которые… При слове «атеист» возникает в моем воображении не академик Гинзбург, а те люди, которые кресты срывали с церквей в 19, 20 и дальше годах, вот эти люди абсолютно работали на той территории, на которой сегодня работают мулла Омар и Махмуд Ахмадинеджад. Одна цена совершенно.
Вероника Боде: Михаил из Москвы нам дозвонился. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте, добрый вечер. Я как раз являюсь и научным работником с 50-летним стажем и православным. Но я вижу во вторжении церкви нечто иное, не относящееся даже к православию. В том отношении, что революция в России произошла, на мой взгляд, из-за симфонии церкви с государством. Потому что церковь подпевала всем безобразиям, которые творило государство, что привело к взрыву. И как бы ни обвиняли там злостных людей, церкви разрушались руками народа. Церковь должна быть совестью. А мы слышали, чтобы церковь выступила в защиту наших братьев православных грузин, чтобы она выступила против массовой коррупции и в том числе в высших эшелонах власти, от которых она получает награды? Чтобы церковь, которая вклинивается в армию, восстала против дедовщины, хотя под руководством нашего патриарха имеется армия священников?
Виктор Шендерович: К сожалению, подходит к концу время нашего эфира. Но я хочу сказать, что такое личное православие, которое мы сейчас услышали, в общем в каком-то смысле равное понятию совесть, оно меня абсолютно устраивает. Я должен сказать, Наталья, что об этот крест я совершенно не спотыкаюсь.
