В век войны с террором, когда наше главное оружие — информация, вопрос о ее достоверности становится центральным в борьбе с фанатиками. О важности этой темы говорят бурные споры о том, как эту самую информацию добывать, не теряя, при этом, лица цивилизации. Конечно, как считают утописты, идеальным средством тут стала бы «машина правды», способная взять на себя механику допроса. И действительно, следуя за мечтой и необходимостью, ученые-нейробиологи сейчас заговорили о разработке действенных методов, использующих новые достижения в области сканирования мозга. Уже даже появились первые агентства, где за немалые деньги специалисты готовы провести проверку искренности своих клиентов, которые таким образом хотят доказать свою невинность — жене или начальству. Юридической силы, однако, такие опыты не имеют. И понятно — почему. Вековая история знаменитого детектора лжи так и не сумела убедить мир в возможности создания безошибочного аппарата правды.
Об этом рассказывает книга Кена Адлера «История американской одержимости детекторами лжи», — о ней рассказывает обозреватель Радио Свобода Марина Ефимова.
Ken Adler. The Lie Detectors. The History of an American Obsession — Кен Адлер «История американской одержимости детекторами лжи»
Начать с того, что люди испокон века понимали, что когда человек лжет, его организм может его выдать. В племенах Западной Африки подозреваемых во лжи заставляли передавать по кругу сырое яйцо. Лжецом считали того, кто разбивал это яйцо — потому что нервозность делала его неуклюжим. На судебных процессах в древнем Китае подозреваемые держали во рту по горсти риса. У того, кто говорил неправду, рот пересыхал от волнения и рис во рту оставался сухим. Легко себе представить, сколько невинных, но нервных людей были осуждены такими методами.
Первый механический детектор лжи, примененный на практике, создал в 1921 году профессор Калифорнийского университета в Беркли доктор Джон Ларсон. Он назвал его «кардио-пневмо-психограф». Прибор отмечал непроизвольные изменения нескольких функций организма: повышение давления крови, учащение пульса, перебои в дыхании. Коллеги Ларсона пришли в восторг и пытались использовать прибор для поимки вора, который орудовал в общежитии. В книге «История американской одержимости детекторами лжи» ее автор, чикагский историк Адлер, рассказывает о том, как от этого изобретения пришла в восторг вся Америка:
Это было время поклонения науке, время введения научного управления всем: индустрией, медициной, армией, полицией, образованием, время введения теста на коэффициент интеллекта IQ. Поэтому при первых же упоминаниях в прессе о новом приборе, его окрестили «инструментом будущего». Какая грандиозная идея — отделить правду от лжи, используя замеры давления и пульса! По мнению тогдашних энтузиастов, главной сферой применения прибора должна была стать работа полиции, где прибор сможет заменить все прочие методы дознания. И детектор лжи, в его младенчестве, совершил головокружительный тур по Америке, делая остановки в университетах и тюрьмах, в исследовательских лабораториях и в полицейских участках Чикаго, где его действие наблюдал писатель Честер Гулд, а потом использовал эти наблюдения в популярном комиксе о детективе Дике Трэси…
Равно как и два других знаменитых автора детективов — Дэшэл Хаммет и Раймонд Чандлер. Но серьезнее всех принял новый прибор начальник полицейского управления города Беркли Август Воллмер. Этот честный энтузиаст решил с помощью детектора лжи извести коррупцию в самой полиции… Воллмер привлек к работе над усовершенствованием прибора второго молодого исследователя — механика Леонарда Килера. Его задачей было сделать прибор более компактным и надежным. И оба — создатель Ларсон и энтузиаст-полицейский Воллмер — сделали одну и ту же ошибку — пренебрегли сложностью человеческой психики:
Доктор Ларсон и механик Килер, оба люди темпераментные, упрямые и нервные, стали фактически двумя приемными сыновьями полицейского Воллмера, но сыновьями трудновоспитуемыми. Они яростно воевали друг с другом за контроль над будущим своего прибора, который, кстати сказать, несколько раз менял названия: от «эмотографа» до «респондографа». У Ларсона и Килера выработались совершенно разные взгляды на прибор. Ларсон, чем больше занимался им, тем более скептически смотрел на его возможности. Килер же летел на крыльях беспечной самоуверенности. Он видел прибор могучим инструментом в борьбе с преступностью, энергично рекламировал его, добровольно вызывался участвовать в решении шумных преступлений и наслаждался растущей известностью.
Детектор лжи разбудил воображение публики. Появились десятки имитаторов. Самый скандально известный — чикагский врач Орландо Скотт с его «детектором мысли», который якобы реагировал на изменения электрического поля мозга. Когда подозреваемый начинал потеть и дергаться от смущения, стрелка на приборе двигалась от надписи «правда» по направлению к надписи «ложь». Своей лаборатории Скотт дал громкое название «Национальная лаборатория определения обмана», и она работала под наглой вывеской, где под двумя словами «правда» и «ложь» было написано: «Диоген их искал, а мы нашли».
Невзирая на шарлатанов, вроде Скотта, детектор лжи прокладывал себе дорогу к легальному применению и даже к респектабельности. Переломным пунктом был акт 1923 года, запретивший применять детекторы лжи в судах (в том числе и в военных судах), но разрешавший применять его в банках, на предприятиях и в государственных учреждениях. По словам иронически настроенного рецензента книги Уильяма Граймса:
Детектор лжи создал-таки себе репутацию «магической машины, предлагающей чистое технологическое решение путаных человеческих проблем. Рекламщики играли с детектором лжи, чтобы определить реальную популярность сигарет, сортов бензина и бритвенных лезвий. Голливудские менеджеры играли с ним, определяя наиболее подходящий конец фильмов, на которые точили свои ножницы цензоры (например, фильмов «На западном фронте без перемен» и «Франкенштейн»). Во время Холодной войны применение детектора не было столь невинным: с его помощью Госдепартамент пытался найти людей, симпатизировавших коммунистам, а чаще — выявить гомосексуалистов.
Справедливости ради надо добавить, что тест на детекторе лжи (который теперь называется в Америке «полиграф-тест») играет некоторую защитную роль в запугивании и даже в выявлении потенциальных шпионов. Например, сотрудник ЦРУ Гарольд Николсон, шпионивший в пользу России, проходя в 1995 году очередной, повторяющийся раз в пять лет, «полиграф тест», возбудил такое подозрение, что за ним началась слежка. И, в конце концов, он был разоблачен и арестован.
А, скажем, в последнем случае — со шпионом Робертом Ханссеном, тоже сотрудником ЦРУ, — выяснилось, что за 25 лет службы он ни разу не проходил тест на детекторе лжи. И во время следствия по его делу он признался, что если бы его обязывали проходить такой тест, он бы дважды подумал, прежде, чем заниматься шпионской деятельностью. Впрочем, начиная с 1945 года, по крайней мере шесть американцев, шпионивших в пользу других стран, при прохождении теста на детекторе лжи показали безупречные результаты.
Изобретатель детектора лжи доктор Ларсон в конце жизни признался: «Мой прибор оказался франкенштейновским монстром, на создание которого я потратил 40 лет». Однако идея не умерла: появились приборы, регистрирующие изменения в выражении лица, в тоне голоса, даже в температуре кожи вокруг глаз! Однако, по мнению автора книги, ни одна из них не решает проблемы, которую пять столетий назад сформулировал Монтень: «обратная сторона правды имеет сотни тысяч форм и не знает границ».
