Сергей Сенинский: В конце сентября в Ираке должен возобновиться суд над одним из самых известных военных стратегов Саддама Хусейна – Али Хасаном аль-Маджидом, более известным под именем «Химический Али». На судебном процессе, который прервался в конце августа, «Химическому Али» предъявили обвинение в убийстве 10 тысяч шиитов после восстания 1991 года, когда шииты юга страны решили присоединиться к силам коалиции, освобождавшим Кувейт. Вместе с людьми были уничтожены и обширные болота между реками Тигр и Евфрат. Мы продолжаем начатую в прошлом выпуске тему, которую подготовила Ирина Лагунина.
Ирина Лагунина: За три тысячи лет до нашей эры в древней Месопотамии, на аккадском, то есть ассиро-вавилонском языке было написано самое раннее из известных истории произведений изящной словесности - сказание о Гильгамеше. Написано оно было в непосредственной близости от тех мест, которые еще недавно покрывали топи, болота, общей площадью в 30 тысяч километров. Ученые говорят, что вряд ли те люди, которые жили в болотах еще десять лет назад, были предками тех первых провозвестников человеческой цивилизации пять тысяч лет назад. Слишком притягательны были болота для самых разных групп населения. Утверждается, например, что в какой-то момент в болотах укрылись беглые черные рабы после восстания Занжей в 9 веке нашей эры. В любом случае, поскольку водные буйволы были завезены в эти места в эпоху раннего Ислама, считается, что быт болотные люди сохранили с доисторических времен. Дома - личные и общественные, - построенные из камыша и болотного ила, стояли на островах из того же камыша. Круглые своды красноватого оттенка. Передвижение - на лодках или по настилам, если в деревнях или небольших городах. В этих же краях останавливались на отдых или зимовали перелетные птицы, летящие из Сибири в Африку. После осушения болот, другой такой удобной территории, другого такого рая, птицы не нашли. Исследования, как изменилась из миграция, все еще продолжаются. Но вот в этом году впервые на арабском языке была опубликована книга «Птицы Ирака». Данные собирали сотрудники небольшой неправительственной организации «Природа Ирака» во главе с Аззамом Олвошем. Эти же люди сейчас восстанавливают иракские болота. Аззам, так за последние два года, когда удалось восстановить хоть часть болот, птицы вернулись?
Аззам Олвош: Для любителей птиц у меня замечательные новости. Природа гибкая, как пружина. Да, с иссушением болот тем птицам, которые останавливались в болотах для передышки или которые зимовали здесь, пришлось искать другие места. Но болота восстановились – и они опять здесь, причем в огромных количествах. Мы обнаружили 12 видов птиц, которые внесены в список исчезающих. Каждый раз, когда наши группы возвращаются из болот, они привозят с собой новые открытия, которые просто приводят в исступление международную организацию «Жизнь птиц». Именно поэтому они помогли нам создать эту первую на арабском языке книгу «Птицы Ирака». Кстати, развивает и это хобби – наблюдать за птицами. К сожалению, правда, большинство наблюдателей за птицами – это охотники, но коль скоро они ценят болота как место, куда прилетают те самые птицы, на которых они могут охотиться, мы это приветствуем. Я понимаю, что странно слышать, что в стране, где идет гражданская война, люди наблюдают за птицами, но это – факт. Более того, мы развиваем этот проект и на севере страны тоже, проводим исследование птиц Курдистана. Мы обнаружили, что Курдистан – это вообще удивительное место. Там столько болотистых районов, столько пристанищ для птиц. И к счастью, большинство людей живут кучно – либо в деревнях, либо в городах. Огромные районы остаются нетронутыми промышленностью и сельским хозяйством. Это абсолютно дикая природа, что, конечно, замечательно для птиц. Их там столько! И столько разных видов, мы не успеваем их регистрировать. Потрясающе!
Ирина Лагунина: Прекрасно понимаю и полностью их разделяю эти чувства. Насчитав у себя во дворе 12 видов птиц, включая семейство фазанов, я поняла, насколько интересно и увлекательно наблюдать за их жизнью. Но мы с вами беседовали в прошлом году и говорили о том, что люди тоже начали возвращаться в болота, причем настолько активно, что даже начали представлять определенную угрозу только возрождающейся еще природе, особенно рыбам. Как обстоят дела сейчас?
Аззам Олвош: Люди продолжают возвращаться, особенно после того, как обстановка в Багдаде стала столь опасной. Насилие в столице вызвало новую волну исхода в болота – люди покидают свои развалюхи в пригородах и перебираются на свое прежнее место жительства. Конечно, рыбы в болотах стали ловить больше. На самом деле люди даже сами пытаются увеличить площадь болот. У нас есть документы, что 3 мая, например, группа поселенцев взорвала правобережные заграждения вдоль Евфрата, чтобы увеличить площадь отлова рыбы. То есть я хочу сказать, что восстановление болот производится и самими коренными жителями в зависимости от их экономических потребностей. Это интересный процесс, потому что в любой другой части мира болота, наоборот, уничтожаются – люди осушают их, чтобы отдать земли под сельское хозяйство, а в Ираке все наоборот. Впрочем, это еще и потому, что в свое время люди поняли: иракские болотные земли не совсем пригодны для сельского хозяйства. Можно получить больше прибыли, ловя рыбу в болотах, чем возделывая эти почвы. И вот тогда начался процесс уничтожения отводных каналов и дамб, которые Саддам Хусейн построил в этом районе, чтобы осушить болота. Так что борьба между тем, что может предоставить природа и что требует для себя человек, нарастает. Но я должен сказать еще, что и количество водных буйволов тоже значительно возросло.
Ирина Лагунина: Поясню слова Аззама Олвоша. Сельскохозяйственная деятельность болотных арабов не отделима от разведения водных буйволов. В свое время они на треть снабжали страну молочными продуктами. А без особого сыра, сделанного из молока буйвола и запеченного на огне, не обходилось утро ни в одной багдадской семье. Когда болотные арабы были изгнаны из мест проживания, часть этого народа – около 100 тысяч человек - перебралась в Иран. Мы тогда беседовали с баронессой Эммой Николсон, которая занималась судьбой этих беженцев. Она описывала из одного из лагерей, что семьи пришли вместе с водными буйволами – это тоже практически члены семей. Известно, сколько сейчас водных буйволов в болотах Месопотамии?
Аззам Олвош: Мы даже не знаем, сколько точно. В какой-то момент мы насчитали 6 тысяч и бросили считать. Кстати, стоимость одного водного буйвола – полторы тысячи долларов. Представляете, какое богатство! Если умножить полторы тысячи на несколько тысяч животных, то вы поймете, какой экономический вклад вносят буйволы. Так что да, с одной стороны, меня беспокоит тот стресс природе, который порождают рыбаки, а с другой, я рад, что люди берут дело в свои руки, взрывают плотины и каналы и развивают экономику и свое благосостояние. Мы даже начали специальную программу год назад совместно с университетом Басры, где – на деньги итальянского правительства – нам удалось развести 3 миллиона мальков, которых мы выпустили в болота, чтобы немного подтолкнуть природу. Мы растили их 6 месяцев, чтобы они могли выжить в природных условиях. Посмотрим, как будут обстоять дела в ближайшем будущем. Я надеюсь, что по мере того, как в стране будет создаваться больше условий для предпринимательства и экономической деятельности, нагрузка на болота снизится, и природа получит передышку и время, чтобы полностью себя восстановить.
Ирина Лагунина: Просмотрев материалы вашей организации «Природа Ирака», я наткнулась на проект деревня «Новый рай»? Аззам Олвош, в чем этот рай будет состоять?
Аззам Олвош: Деревня «Новый рай» пока в планах, мы по-прежнему ищем деньги под этот проект. Но мы уже разработали окончательный дизайн. Ее создание обойдется в 55 миллионов долларов, поскольку это – первая проба, первый проект такого рода. Мы пытаемся убедить иракское правительство взять расходы на себя. Но они не могут построить одну деревню и на этом остановиться – в болотах начнется война, каждый захочет ее для своих родственников. Но мы продолжаем лоббировать, чтобы этот проект попал на рассмотрение иракского правительства – Министерства экологии и Министерства по делам болот - на 2008 год.
Ирина Лагунина: Так что она собой представляет? Новое слово в обустройстве деревни на воде?
Аззам Олвош: Концепция «Нового рая» основана на использовании традиционных местных материалов для строительства – тростника. Люди в болотах в последние 5000 лет строили свои жилища из тростника. И именно поэтому мы взяли за основу этот строительный материал, добавили к нему современные технологии и спроецировали дома, которые внешне выглядят абсолютно как традиционные хижины, но внутри оснащены всем современным. Мы разделили их на комнаты, отделили кухню, ванную комнату. Одну часть этого проекта мы берем на себя – а именно, создание очистительных систем для воды – чтобы вода из домов фильтровалась, а не выливалась просто в болота. Мы также включили в проект домов солнечные батареи, которые бы давали достаточно энергии, чтобы можно было включить вентилятор. Более того, в деревне будет и общий генератор – для тех, кто захочет установить у себя кондиционер. Иными словами, мы предоставляем людям технологии современной жизни, а это именно то, чего хотят женщины. Знаете, когда мы проводили первое исследование о том, хотят ли люди вернуться в болота, мужчины сказали однозначно: «Да!» А женщины отвечали: «Да, в принципе, хотели бы, но там нет телевизора, там нет телефона, света, школ, больниц…» Знаете, запросы женщин и мужчин очень различны. Так что мы попытались создать сообщество, которое основано на традициях, на местных материалах, которые воспроизводят сами себя практически бесплатно, и предоставить людям услуги и современную жизнь, с современными условиями, которые отвечали бы нуждам окружающей среды.
Ирина Лагунина: Помню, когда мы говорили в прошлом году, самой большой проблемой для людей, которые возвращались в болота, было полное отсутствие всяких условий для жизни. Сейчас что-нибудь изменилось?
Аззам Олвош: К сожалению, эта проблема по-прежнему существует. Но люди все равно возвращаются в болота. Повторяю, по-моему, это больше связано с насилием в Багдаде, чем с их желанием вернуться. Но могу дать абсолютные гарантии того, что если бы здесь предоставлялись хоть минимальные услуги, волна обратной миграции была бы очень мощной. Почему люди ушли из болот? Потому что болота осушили, и у людей исчезла возможность зарабатывать себе на жизнь рыболовством и стоить дома из тростника. Они перебрались в Багдад и в другие большие города, чтобы найти хоть какие-то средства к существованию. Если сейчас у них будут современные условия жизни в болотах и если эти болота дадут им средства к существованию, то они покинут города – их ничто не связывает с городами. Я привез с собой несколько фотографий тростниковых хижин со спутниковыми тарелками на крышах. Это прекрасно! То есть, я имею в виду, что тарелки, конечно, смотрятся безобразно и уродски, но они показывают, что деревня посреди болота больше не находится в изоляции от остального мира, от нашей планетарной деревни.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с Аззамом Олвошем, директором неправительственной организации «Природа Ирака».
