Ефим Фиштейн: В Гатчинском районе Ленинградской области - один детский дом, он находится в поселке Сиверский, старинном дачном месте. Как живется его детям и тем, кому поручена их судьба? Как начинается в нем новый учебный год? У микрофона Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Это поют 4 взволнованных и, как на подбор, беззубых первоклассника - в начале сентября они были главными героями праздника в сиверском детском доме. Их поздравляют старшие ребята.
Малыши - "Теремочки" и "Чебурашки" - тоже расстарались.
Все они чистенькие, одеты с иголочки, но как подумаешь, что из этого актового зала они не побегут вприпрыжку к себе домой, к маме на кухню, за праздничный стол, не будут крутиться на табуретке - того хочу, этого не хочу, что их дом - тут же, этажом ниже, и вместо слова "семья" у них слово "группа", - так прямо голова идет кругом, и не понимаешь, на каком свете находишься. У директора, между прочим, голос дрожит и на глазах слезы - она говорит не о малышах, а о воспитанниках, которые завтра навсегда покинут эти стены.
Любовь Николаева: Я не могу говорить, Татьяна Сергеевна вообще убежала. Это наши дети большие, которые в понедельник поедут учиться. Остаются с нами буквально несколько девятиклассников. Самая большая гвардия, помощники наши, любимицы наши покидают нас.
Татьяна Вольтская: Вообще-то познакомиться с директором сиверского детского дома я решила не на празднике, а еще раньше, разговорившись с шофером. Спросила, не воруют ли на кухне продукты, и шофер ответил - да, было такое, но эту работницу новый директор сразу же прогнала. И я подумала, что хорошо бы поговорить с таким директором. Тем более что она здесь всего 3 года - срок небольшой, и, стало быть, глаз, как говорится, еще не замыленный. Директора сиверского специального коррекционного детского дома для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей зовут Любовь Николаевна Николаева. Вот как она рассказывает о себе и о своем детском доме.
Любовь Николаевна: Работаю в этом детском доме с 2004 года. Я пришла в этот детский дом из школы, работала учителем физики, алгебры, геометрии, соответственно, труд, рисование, потому что маленькая школа. Потом работала завучем, исполняла обязанности директора некоторое время. И когда произошло объединение детских домов, это был 2003 год, и ни одна из директоров, которые там работали, они знали объем работы, не согласились возглавлять. Предложили мне. 27 июля я пришла в детский дом. Практически весь персонал был в отпуске. В лагерях не было детей, все были в детском доме. Я даже не знала, с чего начать. Этот детский дом самый старейший на территории Ленинградской области, он был создан в 44 году. В январе было снятие блокады и все дети, которые были вывезены, ослабленные дети, их вывезли сначала в Лугу, там была старинная дача, там первый директор. Я когда была в архиве Гатчинском, я видела тетрадь за две копейки, тетрадь приказов по детскому дому, как он пишет: я назначен. Первые воспитанники прибыли в декабре месяце. Затем детский дом переезжает на улицу Красную, там стоит церковь, она раньше была Церковная улица. Маленькие детишки были. Там был очень большой контингент, там было 200 воспитанников. Был создан в 45-м 12 мая. И вот эти два детских дома, я считаю, что осколки войны, эти детишки, как раз поднимали их. Многие старые жители рассказывали, как они ходили в одинаковых пальто, шапочках, улочках. Недавно приезжала женщина, они живет сейчас на Волге, она писательница, работает в журнале и взяла себе псевдоним Сиверская. Она рассказывала, как они зимой на улице снегом обтирались, не болели никто. Наверное, эта закалка, мы цеплялись за жизнь. И очень душевно получилось, она перед детьми выступала и по детскому дому ходила, рассказывала, где какие были корпуса, вспоминала. Сейчас, когда я пришла, было 146 детей, конечно, все с трудной судьбой. Полных сирот было 49, остальные социальные сироты, либо мама в психушке лежит больная, либо лишены родительских прав. К сожалению, я работала в Кобрино и там получилось, что мой ученик бывший умер в 23 года, у него осталась жена и двое детей. И этой жене якобы было трудно воспитывать детей, она молодая, 26 лет было. Она пишет заявление о том, что трудности, пусть в детском доме побудут. И вот за три года, что я там, она их посетили раза три всего. Девчонки хорошенькие такие. Сейчас в мае ее лишили родительских прав. Привыкнуть, конечно, к этому невозможно. Потому что каждому хочется отдать кусочек своего сердца. Хочется сделать жизнь, одеть, обуть, накормить, досуг разнообразить. Всего не сделаешь, но делаешь много. Поездки и в театры, и культурные развлечения. На бюджетные деньги много не наездишь, поэтому хочется, чтобы спонсоры помогали. У меня сейчас со многими налажен контакт, потому что идет и на личном уровне, и через своих знакомых, с кем училась в Питере, подруги. Кто-то бизнесом занимается, агентства недвижимости, некоторые находят сами через интернет.
Татьяна Вольтская: Это давно отмечено - легко просить тому, кто просит не за себя, и обычно такие просители получают, чего хотят. Но Любови Николаевой, как видно, очень уж досталось при вступлении в должность - не даром желающих не находилось. Прежде всего, финансирование областных детских учреждений весьма отличается от финансирования в городе. Даже в Петербурге детские дома обычно не в силах сделать весь ремонт сразу - проходишь и видишь - так, в прошлом году крышу покрыли, а теперь вот стены красят, скоро возьмутся за лестницу и крыльцо. Пару лет назад меня потрясли фотографии гатчинского детского дома-интерната - ободранные стены, старые ломаные куклы, заплесневелые углы - короче говоря, нищета. В сиверском детском доме положение не было вопиющем, тем не менее, лицензию новому директору дали не на 5 лет, как положено, а только на 3, потому что санитарная комиссия нашла 13 крупных недочетов, которые нельзя было исправить сразу. Самые серьезные из них - это плохое состояние пищеблока и отсутствие душевых в 1 корпусе, из-за чего детям приходилось ходить в общественную баню со всеми ее гремучими тазами и прочими прелестями. Так что Любови Николаевой пришлось засучить рукава и прежде всего установить отношения с районной администрацией, с которой они теперь, судя по всему - не разлей вода. Между прочим, глава гатчинской администрации Александр Худилайнен не пожалел драгоценного чиновничьего времени и 3 сентября провел полдня с детьми сиверского детского дома.
Александр Худилайнен: Если еще лет 8-10 назад проблем было столько, что не знали, с какой стороны к ним подступиться, денег не было, то сейчас больше и больше средств тратится на подготовку школ, на их оснащение. Тот попечительский совет, который сегодня сформирован при нашем детском доме, он очень успешно работает и все организации и предприятия делают значительные подарки. И если эта тенденция будет продолжаться, будет очень здорово.
Татьяна Вольтская: Не знаю, так ли это, но у меня сложилось впечатление, что главная заслуга в этом принадлежит директору, Любови Николаевой, для которой залатывание каждой дыры, кажется, стало настоящей битвой, где было все - и планы стратега, и разведка боем, и наступление.
Любовь Николаева: Вот этот пищеблок строила строительная организация, у нее генеральный директор Рябов Николай Петрович, он сам бывший афганец, у него трое детей. И он мне говорит, что уменьшаю смету на сто тысяч. Мы с ним вместе идем к Александру Петровичу на прием, и он говорит, что я могу оплатить, потому что у меня в бюджете не было таких денег. И он строит пищеблок в течение месяца. Значит нужно решить проблему: персонал отправить в отпуск, детей перевести в тот корпус, чтобы они туда ходили кушать, там подготовить помещение для приема пищи. Соответственно, завезти материалы. Но пищеблок он евро сделал, там вообще классно, все здорово. В следующем корпусе тоже нужно детей мыть, а там малюсенькие детки, трехлетние. И там было начато еще до меня строительство помывочного комплекса, но я здесь выхожу на «Ахмад-чай» – это Москва. И они присылают мне денег. Я обращаюсь опять в «Маяк»: ребята, помогите. Они составляют бесплатно смету для нас. За пищеблок больше 150 тысяч не могли больше денег, полтора года «Маяк» ждал деньги. То есть в долг построили. Они построили нам и сауну сделали, вообще красивейшая. И СЭС сказал построить запасной выход. Я еще искала триста тысяч, чтобы рассчитаться. И на оставшиеся деньги я меняю всем детям кровати, сейчас спят на новых кроватях.
Татьяна Вольтская: Хозяйственная одиссея бесконечна, но никакая новая казенная кровать не заменит домашней, даже старенькой.
Любовь Николаева: Я с вами согласна полностью. Как бы мы ни старались накормить и одеть, и развлечь, все равно с мамой лучше. Я знаю, как и в других детских домах есть проблема, когда ребенок говорит – я не буду. Правда, сейчас нет побегов частых. У меня два года назад был мальчик: «Можно я на каникулы домой поеду?». Да, конечно. «Каникулы закончатся, я приеду». Каникулы заканчиваются, его нет. Он инвалид, в спецклассе учился, а уже летом ему было 17. Я сажусь за руль, мы с воспитательницей поехали. У дома крыша провалившаяся, снег, как раз зима была. И мы подходим туда, слышу, собака залаяла, видимо меня увидел и выскочил через черный ход и побежал в сад. Я иду: Леша, мы же с тобой дружим. Я с ним всегда по-человечески разговаривала. И он из-под куста, из-под снега выскакивает, кидается мне на шею, обнимает меня и начинает плакать. Чувствую, от него спиртным пахнет. Мы заходим домой, предбанник, сложенная печурка, на которой похлебка варилась. Сидел брат, безногий инвалид. В общем-то он и рвался помочь этому брату. А у него есть еще один брат, старший, который жил в Питере, и мать, которая выпивала, на рыке собирала отходы и этим питалась. И снег, который в дом через крышу. Так, надо ехать домой. Мы их одеваем в новые куртки, новые ботинки. Он приезжает, у него дома это все отбирается.
Татьяна Вольтская: Образцом того, как нужно помогать детям, для Любови Николаевой стали испанцы.
Любовь Николаева: Есть народы и люди, которые живут лучше нас в плане материальном. И когда человек умный и у него материально все хорошо, он начинает думать о том, чтобы так же хорошо было близким. Испанские люди объединились, сами семьи, у которых есть дети. Они пытались с нами контактировать, чтобы вывезти детей на отдых в Испанию. Испанские семьи проплачивают визы, проплачивают все, чтобы они могли на море вывезти. У них маленькие отпуска две недели, в отличие от нас. На следующий год пришло приглашение 19 детям. Из тех, что поехали туда, были две девочки сестры, и Сусанна забирает в одну семью. И она настолько к ним прикипела, что зимой, когда они приехали сюда, они с мужем приехали в Питер, в детский дом приезжали. Говорят, что так прониклись к этим девочкам, что хотят в дальнейшем им помочь. Узнали, что сестра третья есть, узнали, сколько стоит квартира. Хотели купить им квартиру и оплачивать учебу. Через месяц или полтора звонят и говорят: Люба, мы будем делать документы, удочерять их. Это нонсенс – троих больших девочек забирают к себе в семью. Но то, что сейчас перезваниваемся, сейчас уже третья поездка поехала туда, 15 детей там. Они встречали в аэропорту детей. Некоторые девочки общаются, приглашают в гости. И то, как испанцы любят своих детей – этому нужно учиться у этой нации.
