Тамара Ляленкова: В сегодняшней программе речь пойдет о женской доле в политике, точнее, о составе будущего российского парламента. Дело в том, что до недавнего времени в его работе участвовало меньше 10 процентов женщин, и этот факт ставил Россию на 80-е место среди 183 стран мира, где есть парламенты. Чтобы изменить это унизительное положение, ряд общественных организаций во главе с Общественной палатой предложили внести поправку в избирательное законодательство, которая гарантировала бы представительство не менее 30 процентов кандидатов в депутаты одного пола, неважно - мужского или женского. Поправка эта позволила бы реализовать заложенные в конституции и в Федеральном законе о политических партиях возможности женщин, которые и там и там признаются равными. То есть законное обоснование для участия женщин в управлении государством вроде бы есть, однако все политические партии, как одна, стараются его не замечать.
Я попросила Светлану Айвазову, главного научного сотрудника Института сравнительной политологии Российской академии наук, прокомментировать эту ситуацию.
Светлана Айвазова: Это, между прочим, один из устойчивых мифов, что женщины не хотят идти в политику. Во-первых, никто не промерял, сколько мужчин в процентном отношении хочет идти в политику. На улице таких опросов никто не делал. По миру специальные службы опросов общественного мнения дают такой показатель: 4-5 процентов мужчин и женщин в равной мере хотят идти либо в большую политику, либо в крупный бизнес. А у нас делают замер только среди женщин и говорят: вот, не больше 5 процентов женщин туда хотят идти. Правильно, это общемировая тенденция, но она касается и мужчин.
Вся проблема заключается в том, какой процент женщин политические партии включают в число номинантов на пост депутатов Государственной Думы. Скажем, включают 10 процентов в списки - 10 процентов там и оказывается. Так действует мужская политическая каста. Представители абсолютно всех политических партий с левого до правого фланга, любая оппозиция и любая партия власти поддерживает эту систему. Норма современной демократии, которая ограничивает представительство одного пола, монополию пола на власть, если хотите. И мы попытались с этой точки зрения демократизировать российское избирательное законодательство. И натолкнулись на ярое сопротивление депутатов всех мастей. Существует закон о политических партиях, статья 8-я, часть 4-я которого предусматривает, что мужчины и женщины тоже имеют равные возможности на представительство в списках кандидатов в депутаты.
Тамара Ляленкова: Но вы сами-то верите, что партии прислушаются?
Светлана Айвазова: Мы обращаем внимание Центральной избирательной комиссии на этот факт. Когда они будут анализировать списки кандидатов в депутаты, они это тоже должны учитывать. До этого времени ЦИК не принимал в расчет это положение конституции и закона "О политических партиях". Заворачивали списки, в которых неправильно оформлялись какие-то подписи, ерунда какая-то, и ни разу не было такого случая, чтобы ЦИК обратил внимание на состав этого списка с точки зрения представительства мужчин и женщин, равноценного представительства, согласно закону и конституции. Кроме того, обращалось внимание политических партий на то, что в принципе современная демократия невозможна без участия женщин, без их привлечения в структуры власти.
Во-первых, женщины такие же налогоплательщики, как мужчины, и значит, они должны иметь право участвовать в распределении национального богатства, которое формируется в результате этих налогов. Может быть, у них другие приоритеты, чем у мужчин. Может быть, они считают, что нам не бомбу какую-то уникальную надо разрабатывать, а детские сады строить. Правительство активизирует демографическую политику, а у нас миллион мест не хватает в детских садах для уже живущих детей. А ведь это политика, это формирование государственного бюджета.
Я думаю, что если бы в Государственной Думе было не 9 процентов женщин, а 30, если бы их было больше, и они обладали бы солидарностью внутренней и хотели бы реально представлять интересы женщин, они бы на эти вещи обращали внимание. А что получается в тех условиях, когда их мало? Они боятся выступать иначе, чем мужчины, ведут себя по мужскому стандарту и голосуют, прислушиваясь, приглядываясь к тому, как голосуют мужчины. Ну, как женщина ведет себя в семье - вот эта вот зависимость традиционного типа сохраняется и в сфере политики даже тогда, когда женщина, преодолевая все барьеры, туда попадает. Потому что она там редкая птица, ей не хочется отличаться, она хочет быть такой, как все, и тогда она будет успешной. А если она себя начнет вести иначе, то тут возможны санкции. Вспомните, что произошло со знаменитой Галиной Старовойтовой, которая осмеливалась занимать особую позицию, или с той же Политковской. Это же тоже сфера политики. Сегодня для женщин эта сфера и опасна в тех случаях, когда они ведут себя как-то иначе. А вот если их там 30 процентов, как предлагает та поправка, на которой настаивают женские организации, их уже много, и они могут настаивать на своем коллективно.
Тамара Ляленкова: Разумеется, 30 процентов женщин-депутатов в Государственной Думе, как и 10, вовсе не отражают реального соотношения мужчин и женщин в России. Однако трудности достижения даже этой цифры вполне отчетливо свидетельствует о другом: Россия - страна откровенно патриархальная. Мужчины-политики, не включая больше 10 процентов женщин в списки кандидатов, тем не менее, утверждают, что женщины в Думу должны прийти естественным, выборным путем, квота им не нужна.
Мой следующий собеседник - руководитель отдела сравнительных политических исследований Института социологии Сергей Патрушев - так не считает.
Сергей Патрушев: Я, например, сторонник квоты избирательной, но сформулированной не в пользу женщины и не в пользу мужчины, а - как она сейчас формулируется - чтобы не было больше двух третей одного пола. Вообще, любая норма утверждается очень долго. Считается, что есть два пути - сверху и снизу. Снизу - это обобщается повседневный опыт, и если он оказывается удобным, эффективным, он сохраняется как образец и становится нормой. А второй - сверху - то есть, ее спускает тот, кто норму производит, законодатель, скажем. И дальше начинаются очень сложные вещи. Либо ты ее будешь внедрять насильственным образом, считая, что она эффективнее, чем та, которая до нее была... Если вообще никакой нормы нет - вообще проблем нет, а если снизу идет другая - здесь начинается конфликт. Насилие? В известном смысле да. Надо посмотреть, это работающая вещь, даст она какой-то результат? Если выяснится, что она вообще, действительно, никакого результата не дает, что, напротив, в результате функционирование законодательного органа ухудшается, - тогда зачем ее вводить?
Но если ее не вводить, то, наверное, со временем нарастится доля женщин среди законодателей. Наверное. А почему ни попробовать это ускорить немножко? И таких примеров много, на самом деле. И потом, если ты ничего не делаешь, то ты ничего не делаешь. Если ты не борешься за права женщин, ты не будешь бороться и за права мужчин, и ты не будешь бороться за права граждан, человека.
Ну парадоксы сплошные! Замечательное высшее учебное заведение, типа МГИМО, где установка - и вполне обоснованная, на самом деле, на то, чтобы обеспечить хотя бы формальное равенство представителей того и другого пола. Потому что если этого не будет, то 80 или 90 процентов российских дипломатов, по крайней мере по образованию, будут женщины. То же самое я наблюдаю в Академии внешней торговли, где преподаю, там та же самая ситуация: большинство студентов - женщины. Это же оборотная сторона дела. Что, мы можем здесь говорить о том, что у них низкий уровень образования или низкий уровень подготовки? Ничего подобного. Но здесь получается очень странное распределение ролей. Если институт, готовящий кадры фактически для реальной политики, вынужден сдерживать приток женщин в свои стены, то чем это объясняется? Тем, что эти женщины не востребованы в политике? Наверное, да, на самом деле.
Но с другой стороны, я не знаю, что произойдет, если весь этот массив женщин и молодых девушек ринется в дипломатию, разного рода политическую деятельность. Я не знаю, что тогда произойдет, какие здесь правила установятся. Дело в том, что они еще несколько раз подумают, надо ли им это делать в условиях ясного распределения ролей.
Чем выше уровень власти, тем меньше там женщин. Я не исхожу из того, что если женщины придут, займут 90 процентов политических позиций - мир изменится, общество поменяется и так далее. Я просто не знаю, что произойдет.
Тамара Ляленкова: А предположить интересно. Национальные вопросы все-таки, наверное, куда-то сдвинутся. Или не сдвинутся?
Сергей Патрушев: Ну, наверное, сдвинутся. Когда были "выборы" в советские парламенты, в верховные советы, устанавливалась квота, и женщины шли. И, кстати, что-то там делали. Мы знаем достаточно много женщин, которые по сей день продолжают эту советскую карьеру уже в новых условиях. Как только сняли эту квоту, сразу произошел обвал, потому что выяснилось, что, в общем-то, мужчины в женщинах не нуждаются. Это очевидный факт. Почему нет представительства женщинами женщин? Потому что женщины не голосовали за женщин. "Женщины России" - феномен 90-х годов - не имели базового электората среди женщин. Конечно, женщины участвовали, но в той степени, в которой участвовали и мужчины. Это нас выводит на проблему, какой здесь правовой порядок, в какой степени система эта нуждается в участии граждан. Есть, конечно, исключения, мне на ум приходит имя Джохан Поллыевой - женщины феноменальной с точки зрения политической карьеры. О ней мало кто знает, но это человек, который находится очень высоко, помощник, советник президентов, начиная с конца 80-х годов. И она по сей день занимает эту позицию. Но это исключение. Если мы не имеем нормального нормативно-правового порядка, где действительно востребованы права и свободы человека и гражданина, то почему должны быть востребованы особым образом права и свободы женщин?
Тамара Ляленкова: И здесь Сергей Патрушев, безусловно, прав. Ведь женщины, которых, собственно, половина населения, получили свои гражданские права наряду с малоимущими, которых, надо полагать, было не меньше. Спустя почти сто лет ситуация в России почти не изменилась. Хотя, с другой стороны, еще Катон заметил, что «как только женщины будут поставлены вровень с нами, они станут выше нас». Иначе чем объяснить мужское единодушие самых разных в политическом отношении партий России.
Об этом в сегодняшней программе говорили главный научный сотрудник Института сравнительной политологии РАН Светлана Айвазова и руководитель отдела сравнительных политических исследований Института социологии Сергей Патрушев.
