На чемпионат мира по легкой атлетике не едут главный тренер сборной и мировая рекордсменка
Олег Винокуров: В преддверии чемпионата мира по легкой атлетике мы предполагали познакомить слушателей, в частности, с метательницей Татьяной Лысенко. Но из-за очередного допингового скандала она на чемпионат не поедет, как и главный тренер сборной России Валерий Куличенко. Послушайте нашего корреспондента Елену Приходько, Татьяну Лысенко и ее тренера Николая Белобородова.
Елена Приходько: Бессменный и многолетний руководитель российской делегации на всех турнирах, Валерий Куличенко, временно отстранен от должности. Виной тому небывалый допинговый скандал, разразившийся в Российской Федерации легкой атлетики. Уникальность его в том, что тренер спортсменок, обвиняемых в употреблении запрещенного препарата, Николай Белобородов, открыто, а не кулуарно, как это было раньше, обвинил главного тренера сборной в распространении пищевых добавок, содержащих допинг. Речь идет о метательницах молота - действующей рекордсменке мира Татьяне Лысенко и рекордсменке Европы среди молодежи Екатерине Хороших. Стоит правда заметить, что вещество, найденное в их крови, в список запрещенных препаратов не входит. И в деле Лысенко-Хороших против чиновников Всемирного Антидопингового Агентства еще точка не поставлена. Одним предстоит доказать, что вещество, найденное у россиянок, допингом является, у других есть возможность это утверждение опровергнуть. Вот только отстаивать свои интересы российские атлетики были вынуждены в одиночку. Неделю назад я разговаривала с Татьяной Лысенко, и вот как на тот момент обстояли дела.
Татьяна Лысенко: Я сейчас нахожусь в Мособласти. Я не уехала, как это пишется, ведется расследование, я все время находилась на сборах, со всеми, 11 месяцев в году, и что случилось, почему пришла положительная проба, нужно разобраться в этом.
Елена Приходько: Вы с тренером отказались от вскрытия допинг-пробы Б. Это с чем связано?
Татьяна Лысенко: Во-первых, удлиняется срок дисквалификации, и то, что нашли в пробе А, обязательно найдут в пробе Б. И только юридически сейчас можно бороться, потому что вещества, которое у меня нашли, нет ни в одном списке запрещенных препаратов. Почему они прислали положительную пробу, тоже нужно разобраться. Мне сразу позвонили, сказали, чтобы я покинула срочно территорию базы. Мне это тоже непонятно, если ведется расследование, меня исключили из сборной страны. То есть в течение часа после того, как пришло уведомление о положительной пробе. «Прячься». Почему я должна прятаться? Я ничего не употребляла, кроме того, что мне давали в сборной. А наше руководство, наша Федерация, говорит: «Роди ребенка, например». Я говорю: «Когда мне нужно рожать, я сама решаю, я хочу выступать на чемпионате мира, на Олимпийских играх». Как это вещество у меня оказалось, я знаю. Я знаю, кто мне давал препараты восстановительные, у кого они брались. А что меня делать? Получается, что я сама пошла, сдала добровольно допинг-контроль, я знала, что меня будут брать на допинг-контроль на соревнованиях, и то, что у меня перед выездом будет допинг-контроль. Я сама пришла, я могла сделать в другой день.
Елена Приходько: Вам предоставили юриста, адвоката, кто сейчас ведет ваши дела по защите?
Татьяна Лысенко: Адвоката пока мы никакого не нанимали. Защита? Тренер, Хороших и Лысенко - вот мы боремся. Но, естественно, родители, все знакомые поддерживают меня. Но это должен быть хороший специалист именно в области химии, должен доказать им, что это вещество не входит, в запрещенных его нет. А мне сказали, что в России такого специалиста нет. По крайней мере, мне так сказали. Мы боремся, пытаемся, надежда умирает последней. Но пока ведется расследование. Если никто ничего не будет делать, то это тяжело, если честно. Они нашли, они прислали, все остальное должна делать наша Федерация. Никаких договоров нет, никаких юристов у сборной нет. Попался, - говорят, иди, через два года мы тебя ждем.
Елена Приходько: Впрочем, специалист-химик, о котором говорит Татьяна Лысенко, на прошедшей неделе был найден. Директор Российской антидопинговой лаборатории, кандидат химических наук Родченков, на запрос Всероссийской Федерации легкой атлетики ответил, что структурные особенности молекулы препарата, за присутствие которого в организме российские метательницы молота получили обвинение в применении допинга, не позволяет отнести его к запрещенным.
После выступления Белобородова несколько изменилась и позиция руководства сборной России. Валерий Куличенко, комментируя обвинения в свой адрес, заметил, что находится в больнице с инфарктом, который случился у него во время чемпионата России. Это, правда, не помешало ему присутствовать в Лужниках, и весьма бодро ходить по стадиону.
Также Куличенко напомнил, что еще никто не доказал, что вещество, найденное у Татьяны Лысенко и Екатерины Хороших, является допингом. «Почитайте Устав ВАДА», - призывает отстраненный главный тренер сборной. Там есть пункт, что если спортсмен докажет, что ему дали препарат намеренно и укажет на этого человека, срок его дисквалификации сократиться вдвое. Не исключаю, что кому-то захотелось меня убрать, а тренер и его подопечные пошли на все ради смягчения приговора».
На чьей стороне правда, должна разобраться специально созданная при Российской Федерации легкой атлетики Комиссия. Но, несмотря на весьма реалистичные предположения Валерия Куличенко, слова Татьяны Лысенко звучат более убедительно. Ведь одно дело - обнаружение препарата из списка запрещенных, другое - компонента, воздействие которой на организм человека еще не доказана. В этом случае позиция руководства сборной, мягко говоря, удивляет. В какой еще стране будут разбрасываться действующими рекордсменами мира? Вот и тренер Лысенко и Хороших Николай Белобородов утверждает, что никакой революции производить не собирался, просто понял, что бороться с властью в одиночку им не по силам. А чтобы обратить на себя внимание руководства сборной пришлось открыть неприятные факты внутренней жизни российской королевы спорта. Расчет, правда, Николая Белобородова оказался не совсем верен.
Николай Белобородов: Когда нам объявили приговор, что у нас нашли допинг, то до оглашения прошло три недели. А когда мы сказали, откуда взяли, вы видите, какая сразу началась, на следующий день уже уволили. Я, честно говоря, думал, что система чуть-чуть подольше продержится. Получается, что, грубо говоря, как от нас сборная избавилась, так и от Куличенко. Мне даже его в каком-то плане жалко. Проработал столько лет, и он был нужен с медалями. А сейчас просто взяли человека и выкинули. Я думал посадить его в свою лодку и бороться, чтобы вся система, вся страна боролась.
А что получилось? Они просто что нас выкинули, что теперь Куличенко выкинули. Я думаю, что не так должно все быть. Если мы эти медали добывали, то как-то вся страна должна нас отстаивать и бороться. Не доказано, да. Тогда почему человека уволили, если не доказано, что это допинг? Я не готов к комментариям, потому что все это нужно осознать, что произошло. Мы пытались искренне бороться, а я смотрю, что против нас используются методы чиновничьи. Надо просто по-другому. Мы пытались от души, от сердца, а против нас совсем другие используются игры. Хочется все это перевести в правовое поле, обратиться в суд, и уже попытаться разобраться, кто прав, кто виноват.
Елена Приходько: Получается, что сейчас вы хотели посадить в одну лодку с собой руководство Федерации, чтобы оно помогло вам отстаивать свои интересы на международной арене и перед ВАДА. Получается, что ваш план провалился, просто убрали Куличенко, и ничего не происходит?
Николай Белобородов: В общем-то, да. Знаете, есть корабль, мы подплыли к кораблю в лодочке с веслами. Я думал, что нас возьмут на корабль, и будут защищать. Нет, оказывается, людей с корабля высаживают по очереди. Я ввязался в такую войну, в которой надо победить. А для того, чтобы победить, надо, конечно, не раскрывать все свои тайны, которые я мог бы использовать. У меня не было задачи, чтобы Куличенко понес ответственность. Не только Куличенко виноват. Это просто исполнитель. Он же тоже хотел как лучше.
Как он дальше себя поведет, я не знаю. Сейчас обращаются адвокаты к нам, которые нас хотят защищать, но я им тоже сильно не верю, потому что есть люди, которые просто хотят на каком-то горе сделать деньги. Хотелось бы найти такого хорошего, грамотного адвоката, который бы разобрался в этом по-человечески. У вас таких там нет случайно? Мы потихонечку тренируемся, потихоньку дальше живем, готовимся к чемпионату мира 2009 года. Вот то, что говорят, что это не допинг.
Мы только в России можем для себя, для успокоения, так говорить, а международная организация так не считает. С чем это связано, я немножко не пойму. Почему они тогда нам в России этого не говорят? Чтобы не было скандала? Я думаю из-за этого. Кому нужна Лысенко с этими мировыми рекордами? Никому. На фоне тех заработков, которые люди получают, есть она, нет ее… Мы же не хотим революцию устраивать. Это ни к чему не приведет. Но, может быть, где-то надо что-то говорить, чтобы кто-то чего-то боялся. Потому что пришло к тому, что никто ничего не боится, никто ничего не говорит. Единственное, что, может быть, многие могут спросить, почему я раньше молчал? Потому что это меня не касалось. А теперь я говорю, потому что это меня касается. И хочется урок кому-то преподать, что кто-то попадет в такую ситуацию, он бы, может, даже подумал, когда тебе предлагают такие варианты, что ты сам будешь за это отвечать, сам будешь из этой грязи вылезать, никто тебе помогать в этом не будет.
Экономика спорта: цены в Сочи растут не по дням, а по часам
Дмитрий Морозов: Перейдем к Зимней Олимпиаде 2014 года. Наш эксперт Роберт Воскеричян пообещал мониторить процесс подготовки к сочинской Олимпиаде. Вам слово, профессор.
Роберт Воскеричян: Выполняем обещание полуторамесячной давности мониторить, как вы выразились. Что касается процесса подготовки, то он, по сути дела, еще не начался с точки зрения строительства и выделения средств на те или иные объекты. Потому что полтора месяца это очень короткий срок.
Дмитрий Морозов: Но все-таки цены успели взлететь прилично.
Роберт Воскеричян: Совершенно верно. Цены метнулись. В панельном доме, в «хрущевке», до трех тысяч долларов квадратный метр, а элитное жилье - десять тысяч. Они сравнялись с Москвой, что, конечно же, ненормально.
Дмитрий Морозов: А частный сектор сноситься уже?
Роберт Воскеричян: Во-первых, не стоит так уже сильно драматизировать события. Во-первых, частный сектор будет сноситься в плановом порядке, если будет принят новый генплан Сочи. Что касается генплана Сочи, то предстоит его «полное переформатирование», как выразился главный архитектор этого города. Что значит переформатирование? Люди, которые бывали в Сочи, знают, как выглядит этот город - довольно узкая полоска вдоль побережья. И все хорошие места, кто же тогда знал, в советское время, что такое капитализация, акции, биржа… Ругательные слова были. Была одна статья, 88-я, за валютные операции. Можно было получить высшую меру социальной защиты – расстрел.
Тогда строили пятиэтажки на берегу моря, Черемушки считалось элитное жилье. А сейчас, как посмотришь, я боюсь, что все эти пятиэтажки могут пострадать. Это - что касается планового сноса, реконструкции. Через год примерно будет новый, глубоко переработанный, модернизированный план Сочи, который, конечно же, должен быть. Он всегда был нужен, но сейчас, в связи с Олимпиадой, без него уже никак нельзя. В прошедшую пятницу собирались начать снос.
Нашли 76 зданий незаконно построенных. Это не какие-то шалаши и времянки, а семи-восьми этажные здания. Как это делалось в сочи? Это же южный город, там очень сильный перемес населения в этническом смысле, сильно развито кумовство, клановая система. Хотя и в Москве, я думаю, не меньше развито. Там закрыли глаза, он построил двухэтажное здание. А где два этажа, там и семь этажей. И таких гостиниц несколько десятков. И в летний период люди на этом зарабатывают. Вот это, скорее всего, будут сносить.
«Есть ложь, наглая ложь и статистика». Тот, кто это сказал, наверное, не знал, что еще есть социология. Потому что когда читаешь, то все такие счастливые, все замечательно в Сочи. И в Сочи есть люди, которые счастливы. Те, кто во время подсуетился, будут на подрядах, на перепродаже участков. А те, вторые, сидят и думают, что им даст генплан – ничего неизвестно.
Я был в Сочи недавно. Хотя я не социолог, и это такая вульгарная, народная социология, но я встречался с самыми разными людьми, и я ни одного счастливого лица не видел. Это одна сторона. С другой стороны, никто не негодует, потому что люди понимают, что такое случается раз в жизни, это шанс для города выбраться из этого захолустья, это шанс вырваться из нищеты, как ни странно. Потому что люди живут пять-шесть месяцев, и то, что заработали, потом проедают зимой. То есть глобально люди понимают, но локально они думают: а что мне-то, ведь это все впереди, может быть, я воспользуюсь этими плодами, лакомствами?
Дмитрий Морозов: Жить-то надо сейчас!
Роберт Воскеричян: Мой дом могут снести, пришли какие-то непонятные бизнес-структуры из Москвы. То есть, понятные нам, а им непонятные. Я почему думаю, что все обойдется? Наш человек как устроен, на мой взгляд? Если, допустим, надо выйти в пикет против неправильной системы приема в вузы, гражданских прав - не допросишься. А если на карман наступили, то они могут дорогу перекрыть.
А там, знаете, какая дорога? Между горами и морем. Перекрыть ничего не стоит. Власти это знают. Вы помните, со льготами, как бабульки перекрыли на Шереметьево? А что касается непосредственного строительства, то все нормально, Дерипаска полным ходом Олимпийскую деревню начинает, проводит изыскательские работы. «Роза Хутор» - проект Потанина. Все будет нормально. Чем бы хотелось закончить? Всегда надо искать положительное зерно. Есть уже положительное зерно во всей этой сочинской неразберихе. Что приятно. Олимпийский стадион, пока проект не утвержден, или тридцать, или сорок тысяч мест. На территории, где сейчас располагается, не знаю, как его помягче назвать, сарай - это бывший городской стадион.
Дмитрий Морозов: Это где «Жемчужина» играла?
Роберт Воскеричян: Да. Прекраснейший уголок города Сочи, на берегу моря, в центре города. И там построят стадион, на котором будет церемония открытия и закрытия. А потом стадион, после закрытия Олимпиады, перейдет во владение сборной России по футболу. Там будет Всероссийский футбольный центр.
Мы постоянно говорили, зачем строить в Москве еще один стадион за 200 миллионов долларов, да еще и в Москве, где зимой кругом снега и морозы, не лучше ли в Сочи? Вот, пожалуйста, услышали наше мнение. Не только мы об этом говорили. Возможно, общественное мнение как-то возобладало. Возможно, общественное мнение какое-то значение имеет в сегодняшней олимпийской ситуации с Сочи-2014.
