Европейский суд по делам человека в Страсбурге огласил решение по делам трех чеченских женщин против России. Cуд усмотрел нарушения двух статей Европейской конвкенции по правам человека.
По свидетельству потерпевших, во время «зачистки» в Старопромысловском районе Грозного в январе 2000 года солдаты расстреливали мирных жителей. Елена Гончарюк и Хейди Махаури получили тяжелые огнестрельные ранения, у Патимат Гойговой погибли мать и брат. Представители России на суде заявили, что истцы не располагают никакими доказательствами того, что преступления были совершены российскими военнослужащими, а расследование военной прокуратуры не подтверждает заявления чеченок.
Однако пострадавшим удалось доказать, что к моменту зачисток Старопромысловский район Грозного находился под полным контролем федеральных сил, и никто другой этих преступлений совершить не мог. Дела «Гончарюк против России» и «Махаури против России» были представлены в суде юристами правозащитного центра «Мемориал» и Европейского центра защиты прав человека. Дело «Гойгова против России» представляли юристы проекта «Правовая инициатива» по России.
Решение Страсбургского суда по правам человека Радио Свобода прокомментировала глава Центра содействия международной защите известный адвокат Каринна Москаленко:
- Суд признал нарушение статьи 2-й [Европейской конвенции по правам человека] - это право на жизнь, и статьи 13-й - это право на то, чтобы иметь возможности эффективно защищаться в своей стране. Это дело было соединено , оно было подано в разное время в 2000 и в 2001 год ах . Возникла необходимость соединить эти дела, потому что они были сходны по своим типологическим, характерным чертам. У нашего Центра содействия международной защите тоже достаточно большое количество подобных дел. У нас еще нет принятых решений, но по некоторым из них уже закончены коммуникации (продвинутая стадия рассмотрения дела – РС). Большинству из них Европейский суд дал приоритетное рассмотрение.
- В этих делах есть очень важные для всех так называемых «чеченских» дел характерные особенности. Во всех этих случаях имело место то, что мы называем безнаказанностью. Если бы государство на уровне своей юрисдикции правильно расследовало бы дело, выявило и наказало виновных, - может быть, эти дела никогда не попали в Европейский суд. Ведь Европейский суд - это такая дополнительная мера защиты, это не основное средство защиты. Основные средства защиты все расположены у нас, в нашей стране или в любой другой стране - члене Совета Европы. Но когда государство манкирует своими обязанностями, когда оно не придает значения такого рода страшным делам, то и получается, что люди вынуждены искать защиту в Страсбурге. Двое заявителей проживают сейчас не в России - Норвегия, Бельгия, и только один заявитель проживает в Ингушетии. И никто - в Грозном. Потому что вернуться после таких событий туда просто невозможно.
- Речь в этих делах идет о т.н. зачистке, проводившейся в Грозном?
- Да, это так называемые зачистки. И Европейский суд понимает, что в ходе операции военных действительно кто-то может погибнуть. Но исходя из конкретных обстоятельств дела, исходя из, как суд пишет, характера примененной силы, он делает вывод, что право на жизнь нарушалось. Это не случайная смерть, это не смерти, которые произошли из-за неосторожности или каких-то неумышленных действий. Исходя из конкретных обстоятельств дела, суд делает вывод: это прямое нарушение права на жизнь.
- Статья 2-я не очень проста для понимания. Видимо, в какой-то степени и наши (российские – РС) власти недооценивают значение этой статьи. Статья 2-я говорит не только о негативных обязательствах по праву на жизнь, не только о том, что государство не может, не должно, не имеет права само лишать жизни кого-то. В этом деле задействовано еще и понятие позитивного аспекта права на жизнь, то есть когда все-таки убийство произошло, не смерть, а именно убийство - так характеризует эту ситуацию Европейский суд.
- У государства есть возможность не доводить дело до Европейского суда. Расследовать эффективно и всесторонне, полно, объективно убийство, установить виновных, наказать, выплатить жертвам компенсацию - тогда жертвы не имеют права на обращение в Европейский суд. Но мы видим во всех подробностях, как люди десятки раз обращаются в прокуратуру, потом обжалуют действия прокуратуры в суд, потом пытаются восстановить каким бы то ни было образом справедливость в своей стране, и только не достигнув этого, они обращаются в Европейский суд. Европейский суд неслучайно признает нарушение статьи 2-й применительно к убийствам (как он их расценивает), а также нарушения статьи 2-й применительно к тому, что государство не выявило виновных, не наказало их, и таким образом как бы приняло на себя эту ответственность, эту вину за случившееся. Это дело имеет вот такое очень важное прецедентное значение.
Таких дел у наших родственных организаций накопилось уже много, и это может просто вылиться в большое количество решений. Здесь дело даже не в деньгах, хотя в этот раз можно сказать, что все-таки жертвы должны быть удовлетворены, был взыскан и материальный ущерб по статье 41-й Конвенции, был взыскан еще и моральный ущерб, и он был значительный, и для России эти суммы становятся все более чувствительными. Самым чувствительным может оказаться то, что если таких дел будет больше, и Россия будет не признавать этих нарушений, Европейский суд может дойти до той точки, когда количество перерастет в качество, и будет просто признана неправильная административная практика (со стороны России - РС). А если признается неправильная административная практика, то для государства это чревато довольно серьезными последствиями, - хотя бы выражающимися в том, что каждый следующий обращающийся в Европейский суд может не просто ссылаться на предыдущее дело как на прецедент, а говорить, что это общая такая не нормальная, но обычная практика. Это для государства очень чувствительно, такое бывает очень редко.
- Сколько именно таких дел?
- Рассмотренных - десятки, получается. Там есть просто объединенные дела. У нас и у наших коллег это все-таки десятки дел. Некоторые же обращаются и сами, уследить за [точным] количеством реально невозможно. По моим данным, это все-таки десятки и десятки дел. Эти решения должны быть вынесены вскоре.
