Разобраться с положением дел в современном спорте непросто. О возникающих в нем ситуациях по-разному судят менеджер и тренер, историк и политик, социолог и фармаколог. Социолог и историк Кристина Айзенберг вглядывается внутрь спорта. Объект ее исследований и размышлений – спортсмен.
Спортсмен рассматривается ею «как объект, подверженный влиянию переменчивых, отчасти противоречивых импульсов. Вследствие этого он – постоянно изменяющаяся социальная фигура». Далее – самое существенное: «Именно это позволяет предположить, что нынешний облик спортсмена является результатом многочисленных метаморфоз».
Историк совершает паломничество на родину современного спорта, в Англию XVIII века. В те времена богатые джентльменыбрали на службу и посылали на состязания бегунов, боксеров и наездников. И хозяева, и наемники именовались спортсменами. Но когда в социальной структуре Англии выделился и окреп средний класс, содержание этого слова существенно изменилось.
Представители гражданских профессий от адвоката до учителя и от генерального директора до служащего претендовали на признание себя джентльменами-спортсменами. Знатные джентльмены XVIII века занимались преимущественно скачками, крикетом и боксом. «Представители среднего класса “изобрели” греблю, плавание, легкую атлетику, гольф, лаун-теннис, борьбу, конькобежный спорт, – пишет Айзенберг и продолжает: - Вместо спорта все чаще стали говорить об атлетизме, и спортсмен превратился в атлета - персонажа, которым восхищались не только из-за его пропорционального тела, но и из-за самодисциплины и благородства. Признак благородства – неуклонное соблюдение восхитивших Кубертена правил честной игры».
В XIX веке английский спорт проникает в европейские страны и преодолевает Атлантический океан. Происходит огорчающая британцев метаморфоза. «Спортивную мораль местных жителей отличали два совершенно “неанглийских” признака: они не находили ничего оскорбительного в том, чтобы принимать в качестве спортивных наград наличные деньги, а также ценные кубки и медали с тем, чтобы при необходимости их продать. И они дали слову “рекорд”новое значение. Англичане понимали под этим документально подтвержденное достижение, на базе которого можно было рассчитывать шансы по ставкам. Для атлетов в странах-импортерах рекорд являлся высшим достижением, которое следовало превысить».
Еще одно огорчение: спорт начинает привлекать внимание националистов. В 1908 году Артур Мальвитц, немецкий ученый, врач и легкоатлет утверждает: «Через взаимодействие тела и духа спортивные тренировки вносят свой вклад в формирование характера, воли и личности, и, таким образом, способствуют достижению высоких целей позитивной народной и расовой гигиены». Самодисциплина и благородство уходят на второй план, активно пропагандируется образ спортсмена как могучего, энергичного «сверхчеловека».
В периоды после Первой и Второй мировых войн у спортсменов особое назначение. Айзенберг замечает: «Как только были возобновлены дипломатические отношения, лучшие спортсмены на спортивных мероприятиях за границей, и особенно на обещающих паблисити Олимпийских играх, должны были исполнять обязанности “дипломатов в спортивных костюмах”, а “массовый спорт” должен был увеличивать “народную силу”. При этом спортсмены должны были быть не знаменитостями или звездами, но самоотверженными, готовыми на жертвы “героями”, какими якобы уже проявили себя спортсмены-участники войны».
Социолог попадает в точку. Достаточно вспомнить официальные биографии и судьбы советских спортсменов первого олимпийского призыва.
Но впереди еще более значимые метаморфозы…
