«Здравствуйте, Анатолий Иванович! Вы признали, что США – страна контрастов, но не это моя основная тема. Основная тема та, что всё, в чём США обвиняет диктаторов, есть в ней самой. А вы найдите такое письмо из США, в котором бы на фактах доказывалось, что их система – справедливая.
Здесь человека любят за деньги. Но поговорите со студентами из бедных семей, которые учатся в дешёвых колледжах, пытаясь вырваться из бедности, и они вам скажут: They treat us like shit" (к нам относятся, как к дерьму). А радио "Свобода" врёт во всю глотку, что в США взяток в колледжах не берут. Действительно, не берут. Но у того, кто больше платит за учёбу, всё равно несравненно больше шансов окончить колледж, чем у бедного.
They treat us like shit – очень распространённое выражение. Есть ли в русском языке подобное широко распространённое выражение для характеристики отношений между верхами и низами? Так в чём же счастье демократии? В чём преимущество?», – пишет Пётр Иванов.
Письмо (уже второе) этого слушателя «Свободы» как будто списано из советской газеты пятидесятилетней давности, но такие письма всегда будут злободневны. Всегда будут люди – и не только бедные, а и богатые – которые будут требовать, чтобы человека любили не за деньги, а просто за то, что он человек. Христианство учит как раз этому. И всегда будут целые партии, требующие, чтобы богатство никому не давало никаких преимуществ. Более того, всегда будут если не партии, то кружки или отдельные проповедники, уверенные, что для всеобщего счастья лучше всего раз и навсегда упразднить имущественное неравенство. Всех поровнять – и вся недолга. Тогда уж никого не придётся убеждать, что бедный – тоже человек. Все будут человеки – голодные, правда, и злые, сами себя будут с отвращением называть «совками», но это уже другое дело. Социалистическим соревнованием не заменить конкуренции, а без конкуренции нет развития. Четверть века, от Хрущёва до Горбачёва, в Советском Союзе прямого голода не было только потому, что был хлеб в тех странах, в одной из которых сегодня живёт Пётр Иванов – живёт и поносит её за то, что богатым и здоровым там лучше, чем бедным и больным. Без американской пшеницы СССР представлял бы собою сплошное Поволжье в засуху. Это – факт. Он мучил нас до слёз, этот факт – так было унизительно его сознавать. И вот не стало Советского Союза, не стало советской власти. Справедливости, пожалуй, не прибавилось (она по-прежнему ждёт нас только на том свете), а своего хлеба россиянам сразу стало хватать. И Россия не покупает его, а продаёт, и Украина. И белорусам своего хлеба хватает, что показывает, что власть Лукашенко всё-таки лучше, чем советская. «Так в чём же счастье демократии?», – пишет из-за океана Пётр Иванов. Да в том хотя бы, что он смог оказаться в самом её «логове» и не собирается назад, и может оттуда без всякой опаски посылать на историческую родину свои благоглупости (выражаюсь так смело, потому что Пётр Иванов – выдуманные имя-фамилия, настоящих он не сообщает). Отличное слово: благоглупости. Глупости, продиктованные благими намерениями. Именно благие намерения часто мешают нам понимать самые простые вещи. Ведь ясно же: только потому, что сын состоятельного американца может учиться в дорогом колледже, где ему лучше, чем в дешёвом, – только поэтому Америка такая богатая, что в ней и нищие не бедствуют так, как северные корейцы.
Автор следующего письма всю жизнь был равнодушен к религии, потом вдруг уверовал во Христа, стал ревностным православным – таким ревностным, что принял монашество домашнего пострига, получил второе имя, и, как водится, положил себе обратить в свою новую веру всех, кого удастся обратить. «Что думаете по поводу дальнейшей (после земной смерти) жизни? Или не веруете в неё? – спрашивает меня, как мне кажется, не без отеческой строгости. – Как сейчас у вас с суетой (тщетой)? Всё в заботах?». Такие письма приходят довольно часто. Любят добрые христиане измерять глубину, на которую окружающие погрязли в суете и грехах, любят наставлять их на путь истинный. Ничего так не любят, ничего! И ничего так хорошо не знают, как: что – суета, а что – не суета. Пишут и староверующие, если можно так сказать, и новообращённые. Общее одно. Большое довольство собой и желание образумить ближнего и, по возможности, дальнего. У меня всё хорошо, я познал истину, я спасён, я, стало быть, теперь само совершенство, у меня поэтому все наставнические, воспитательные, судейские права в отношении остальных. Это у них называется: нести слово Божие. И ведь сами же читают, каждый день читают, кто-то все выходные напролёт читает: не судите, да не судимы будете. А получается, что готов претерпеть любой суд над собою, но не отказать себе в удовольствии и самому побыть судьёй. Позволь мне, Господи, ещё чуток посудить, попрокурорствовать (или попрокурорить), а там хоть и на раскалённую сковородку…
Следующее письмо: «У меня к вам, Анатолий Иванович, один вопрос, на который хочу получить прямой и аргументированный ответ. В странах Ближнего Зарубежья, особенно в Украине, много русскоязычного населения. Белоруссия, та почти сплошь русскоязычная. Россия пытается влиять на это население, используя экономические и культурные связи, как это делают на своих орбитах другие крупные государства. Франция, например, активно действует во франкоязычных частях мира. Почему Россия должна вести себя иначе, как того требует переучившаяся российская демшиза и вы с нею? Почему Россия должна желать, чтобы жители Украины и Белоруссии стали такими же нерусскими европейцами, как поляки, словаки, болгары? Какая ей польза от того, что все граждане Украины и Белоруссии будут смотреть на неё глазами эстонца или латыша? Речь не идёт о поглощении Россией Украины и Белоруссии, но пусть их население остаётся русско-евразийским и в добровольном порядке пополняет трудовые и военные ресурсы России, вытесняя азиатов и кавказцев».
В этом письме речь идёт о таких делах, на которые никак не может повлиять мнение даже президента России, не говоря уже о людях, которых называет автор (а называет он, в частности, Новодворскую, Алексееву, Ковалёва). Каким быть населением: русско-евразийским или европейским, будет решать – и на наших глазах решает – само оно, это население. Здесь тот случай, когда роль личностей, правительств, партий не так уж велика. Правда, Москва пытается направлять ход событий в свою пользу, а получается – во вред. Чем больше она старается влиять на ту же Украину, да и на Белоруссию, тем больше они сопротивляются, тем дальше отодвигаются от России, что для неё, конечно, не есть хорошо. И у некоторых людей в России возникает вопрос: а что в таком случае считать пользой? Если вы, стремясь к пользе, причиняете себе вред, не значит ли это, что у вас какая-то путаница в голове? Российских демократов можно называть как угодно: демшизой, пятой колонной, но не мешает иногда вслушаться в их речи. Что там главное? Россия должна вести себя со своими соседями порядочно. Вот что они говорят. Вот что главное. Не надо подличать. Не надо лгать. Не надо стравливать и запугивать людей. Не надо поднимать шум о мнимом газовом долге Украины в момент, когда решается, какое у неё будет правительство.
«Уважаемый Анатолий! Сначала я хотел написать злое письмо за то, что вы таки ввели в России свободный рынок, – говорится в следующем письме. – А потом решил, что лучше попрошу у вас денег. Только не надо сразу закрывать карман ладонью! Честное слово, ваши личные деньги мне не нужны».
Это не первый слушатель «Свободы», пытающийся вовлечь меня в свой бизнес в качестве посредника и партнёра. Докладываю всем вам, друзья, что предпринимателя из меня не вышло, и уже даже не стоит вопрос, в кого переквалифицироваться.
«Деньги стали богом жизни, – продолжает автор. – Отдать просто так другому свои кровные – всё равно как отрезать кусок мяса от собственного тела. Я вегетарианец, и таких денег мне не надо. Может, у вас в Москве остались знакомые генеральные директора. Если они сделают крупный заказ на оригинальные картриджи для принтеров и копировальных машин при моём посредничестве, это будет реальная поддержка моей работы. А может, порекомендуете меня знакомым издателям. Могу составить описания важнейших языков или что-либо перевести из классики интерлингвистики. К примеру, Отто Есперсен "Международный язык" или Чарльз Кэй Огден "Азбука Бэйсик Инглиш". Великие книги, а на русский никогда не переводились. Только без предоплаты в моём положении никак нельзя! Буду признателен за любую идею, как заработать немного денег, не отвлекаясь от моей главной работы. Беда в том, что свободный рынок не любит дилетантов, кругом одни угрюмые, опущенные профессионалы. Если бы мог я питаться на помойке, и там бы, наверное, столкнулся с профессионалами».
Таких знакомых, какие нужны этому слушателю, у меня нет, но я делаю для него больше: оглашаю перед микрофоном радио «Свобода» его коммерческое предложение, что вообще-то не положено и может быть оправдано только литературной надобностью. Перед нами – человек пятидесяти двух лет, ни жены, ни детей.
«В последний год достало меня безденежье, – пишет он. – Просто достало. Заработать могу только на еду. Чем платить за квартиру, свет, телефон? Правая кроссовка пропускает воду. Сплю на полу – в грудном отделе позвоночника какая-то хрень защемляет постоянно. Надо сходить в парную, да где ж взять 250 рублей, если у меня 15 тысяч долга? Что делать? Неужели и я попаду под асфальтовый каток свободного рынка? Поплыву кусочком дерьма в финансовых потоках?».
В чём же дело? Почему этот трудоспособный человек так бедствует? Потому что он не может заниматься ничем, кроме усовершенствования своего изобретения. Что это за изобретение? «Я двадцать лет искал пути введения общего языка на Земле и нашёл, – сообщает он. – Теперь уточняю алгоритм. Пожалуйста, постарайтесь реально подумать целых тридцать секунд и осознанно сформулируйте собственное мнение по вопросу об общем языке человечества. Под общим языком я понимаю язык всех людей, а не только язык господствующих классов. В этом смысле общего языка на Земле ещё не было. Вы скажете, что я ничего и никогда не продам. Пускай! Пускай! Продавать и думать – это разные занятия. Моё дело – думать».
К письму приложено всё, до чего этот слушатель радио «Свобода» додумался за 52 года. "Как и когда на Земле будет введён общий язык?" – так называется главное его сочинение. «В ближайшие 20 лет, – пишет он, – в бизнес общего языка будут вовлечены сотни миллиардов долларов. Техническая инфраструктура уже создана. А тотальная мотивация учить общий язык сама никогда не возникнет, её предстоит создать искусственно».
Участвовать в этом благом деле и призывает меня автор: или прямо ему сказать, что он обыкновенный «чайник», и пусть сдохнет вместе с его дилетантскими проектами, если ему так хочется. «Пусть сдохнет вместе с его дилетантскими проектами», – это его слова. Как-либо обзывать этого человека я, конечно, не буду, как ничего не скажу и о его труде. Это не по моей части. Я в этом ничего не понимаю. История науки знает случаи, когда изобретения и открытия людей, считавшихся «чайниками», в конце концов, приносили пользу человечеству. Этими случаями и вдохновляются непризнанные гении, и если кто думает, что нас больше всех не любят люди, жалеющие об исчезнувшем Советском Союзе, то он ошибается. Самые жгучие недобрые чувства к радио «Свобода» испытывают именно изобретатели – по мере того, как убеждаются, что обращаться к нам бесполезно.
«В августе сего года, – пишет один из них, – я письменно обратился к вам с просьбой прочесть приложенный к письму текст моих "Размышлений о причинах вековечной бедности российского народа". Я просил вас сообщить мне ваше мнение по сути затронутых мною проблем. Вы привели пару цитат из моего текста, но подлинную его суть полностью извратили. Вы упрекнули меня в том, что якобы я не объясняю, как убедить чиновников принять активное участие в перестройке российской экономики. Вы ухитрились не заметить двух страниц моего текста, где изложены два возможных варианта. Вы преднамеренно оболгали меня и поступили подло. Многие годы я с удовольствием слушаю вашу передачу. Но наблюдается странная закономерность. Наиболее разумные письма приходят из глубинки от авторов, не отягощённых высшим образованием, а наиболее неразумные – от столичных жителей, отягощённых не только высшими образованиями, но и учёными степенями. Ваш гнусный по отношению ко мне поступок не может быть направлен лично против меня, ведь мы с вами не знакомы даже заочно. Может быть, вы просто испытываете патологическую неприязнь к столичной интеллигенции? Я прекрасно понимаю, что усовестить такого бессовестного человека, как вы, невозможно. Но считаю необходимым уведомить вас, что вы меня оскорбили. Постараюсь оповестить о вашей непорядочности как можно больше ваших слушателей, принимающих всё за чистую монету. С искренним неуважением, Аршинников. Так вы изволили исказить мою фамилию. Спасибо, если это искажение вы сделали специально».
Конечно, специально. Когда человек невольно выставляет себя в смешном виде, нельзя этим пользоваться. Это был бы действительно гнусный поступок. Письма от слушателей «Свободы», уверенных, что ими установлены причины вековечной бедности российского народа, мы получаем каждый день. Многие видят главную причину в чиновничестве, предлагают его, чиновничество, пороть, а некоторые (в их числе и господин Аршинников) – не только пороть, но всячески подвигать его на служении общему делу и поощрять за это. Я, говорит, изобрёл не один, а два возможных варианта, посвятил этому целых две страницы, а вы не заметили ни одного. В чём особенность этих двух и множества остальных вариантов спасения России и человечества, которые мы получаем от таких почтенных людей? Не хотят ничего знать о том, что было сделано до них, какие варианты и способы были опробованы за последнее столетие, не говоря о тысячелетиях. Открывают Америки, изобретают велосипеды. Дело, однако, не в уровне образования. Не просиживает штаны над книгами и обыкновенный сельский житель, излагающий в письме на радио «Свобода» свой проект преобразования общества. Но он и не любит свой проект до самозабвения. Он просто выкладывает наболевшее. Поэтому, действительно, письма простых людей нередко живее и умнее, чем трактаты столичных докторов наук. Чем скромнее, тем умнее. В положении доктора наук быть скромным человеком намного труднее, чем в положении сельского плотника… И почти все изобретатели в области общественных наук осуждают свободный рынок, товарно-денежные отношения, роль денег в жизни людей. Почти все. Ясно почему. Потому что свободный рынок – это стихия. То есть, отсутствие начальства, власти. А все их изобретения рассчитаны на власть, на большого начальника, который прикажет: ну-ка внедряйте то, что предлагает господин Аршинников! А стихии кто прикажет? Никто. Стихия потому и стихия, что она не признаёт ничьих указаний, советов, она сплошной каприз. Как можно испытывать тёплые чувства к свободному рынку, если понимаешь, что тотальную мотивацию учить изобретённый тобою язык можно создать только искусственно, иными словами, волей начальства и воротил? А ведь их вон сколько – занятий, увлечений, привычек, от которых людей надо отучить, а как ты их отучишь, если всё решает стихия, а не мудрая власть?
Пишет господин Воскобойников из Костромы (письмо пришло по электронной почте): «Анатолий Иванович, дорогой! Что же теперь будет у нас в России, и что будет с нами, сирыми, при двух царях? Одним царём будет президент, за которого мы дружно проголосуем не знаю какого месяца и числа в следующем году, а другим царём будет Путин, за которого как первого в списке партии «Единая России» проголосуем в ближайшее время на выборах в Государственную думу. Первый гражданин – так уже сейчас называется его должность. Как вы представляете себе жизнь России с двумя царями?».
Никак, господин Воскобойников. Не будет двух царей, потому что двух царей не может быть никогда и нигде, а в России – особенно. О предстоящей должности Путина под названием «Первый Гражданин» путинисты говорят, что от этого вся русская власть приобретает мировой статус (как хочешь, так и понимай). Мы же видим другое. С появлением Путина во главе списка «Единой России», эта партия перестаёт быть партией, не успев ею стать. То же самое – со всеми остальными российскими партиями. Путин, по существу, пресекает становление не липовой многопартийной системы. Такое впечатление, что он не ведает, что творит. Отсюда следует вывод исторической важности. Путь постепенного изживания путинизма отныне закрыт. Не будет постепенного изживания. От путинизма Россия откажется (ей не привыкать) враз и с гиком. Один из путинских пропагандистов уже успел намекнуть на это. Он предупреждает Путина о большой опасности. Дескать, ещё один-два таких скачка цен, как в начале октября, – и население может взбелениться. Не окажется ли тогда «Первый Гражданин» козлом отпущения? В этом предупреждении мне послышалось предвкушение. Человек служит Путину вроде бы верой и правдой, но ему от этого так тошно, что он ждёт-не дождётся, когда хозяина потащат на Лобное место. Такие люди были среди верных сталинцев из числа образованных.
Пишет Валерий Заган: «Здравствуйте, Анатолий Иванович! Я киевлянин, бывший научный работник, а сейчас живу в Германии и поддерживаю интенсивную электронную переписку с одним из своих бывших коллег. Ему шестьдесят лет. По науке и технике у нас разногласий нет, а вот общественно-политические темы ставят нас на грань гражданской войны. Предлагаю вам для размышления одно из его писем. «Нашёл идеальное общество на Западе! – пишет он мне. – Забыл про отцов-основателей коммунизма, фашизма? Забыл Бухенвальд, Холокост, Парижскую коммуну с морем крови и пр., и пр.? Бомбардировки в ХХ веке в Европе защищаешь. Это ещё неизвестно, какое общество более "двойноморальное". Столетиями грабили, распинали несогласных, морили свой же народ непосильным трудом. Диккенса вспомни!».
Спасибо, Валерий! Интересная вещь случилась с вашим бывшим коллегой. Любовь к коммунизму прошла, а ненависть к Западу никуда не делась – не потому ли, что исторически она старше? Запад православные ненавидели задолго до семнадцатого года, задолго до того, как в России услышали про «Коммунистический манифест» Карла Маркса. Эту ненависть выжигал калёным железом Пётр Первый, но даже у него не хватило то ли железа, то ли ветра в мехах. Послесоветское время сдёрнуло с этой ненависти красный покров – и вот она перед нами в своём почти первозданном виде, только ещё более бессмысленная, потому что и православной подоплёки у неё, в общем, уже нет. «Диккенса, – говорит вам, – вспомни!». Надеюсь, вы не посоветовали ему вспомнить, к примеру, Радищева, Тургенева или Салтыкова-Щедрина? Не надо. Вы ничего таким людям не докажете. Заниматься перевоспитанием – это их любимое занятие. А мы их будем просто изучать.
