Анна Качкаева: Сегодня наш гость – глава Россвязьохранкультуры Борис Боярсков.
И мы сегодня будем говорить, начнем, конечно, с выборов, это актуально. Еще с одного политического-медийного скандала тоже начнем, потому что очень много сейчас комментариев господина Шварцмана - на двух радиостанциях как минимум, «Коммерсант» собирается подавать в суд на человека, который дал 30 ноября скандальное интервью о бархатной приватизации и о целой группе связанных с администрацией президента, как говорит господин Шварцман людей, которые аккумулируют некие средства, которые мучают и нагибают неправильных олигархов и так далее. Уже мы не один раз обсуждали эту ему, и, в общем, пока государственные чиновники не откликались. И я благодарна Борису, который готов прокомментировать эту тему. И, наконец, конечно, цифровизация, потому что два дня назад премьер Зубков подписал распоряжение правительства о том, что концепция развития телерадиовещания до 2015 года вступает в силу, ее надо развивать, принимать, указы дополнительные, постановления, и, в общем, страна должна уверенно двигаться в эту сторону. И вот о том, что ждет нас с вами, зрителей, слушателей, граждан, не потеряем ли мы в этой связи, и что в этой концепции содержится, об этом мы тоже сегодня будем говорить.
Борис Боярсков Борис Боярсков: Добрый вечер, Анна. Добрый вечер, уважаемые радиослушатели. Я благодарен вам за предоставленную возможность пообщаться в эфире Радио Свобода по актуальным вопросам сегодняшней жизни нашей. И я бы, знаете, предложил начать, по законам жанра, с таких наиболее мягких тем, постепенно повышая накал нашего общения. Ну, например, с концепции телерадиовещания.
Анна Качкаева: Нет-нет, это нас сейчас уведет далеко в подробности, мы будем это обсуждать. Давайте все-таки начнем с актуального и политического, а потом плавно перейдем к вашей специальности.
Борис Боярсков: Ну, давайте попробуем. Хотя я не претендую на осведомленность.
Анна Качкаева: Безусловно, я просто спокойно вас спрашиваю, как человека, который (хотя вы не любите, что я вспоминаю ваше прошлое) имел отношение к спецслужбам, вы имели отношение к бизнесу, сейчас вы государственный чиновник. Вот все, что вы прочли и слышали за эти два дня, теперь уже вас и как государственного чиновника, и как гражданина наводит на какие-то размышления?
Борис Боярсков: Ну, конечно, наводит. Прежде всего с позиции простого жизненного опыта. Я бы сказал, что это событие я не отнес бы к разряду случайных. Это запрограммированное действие, и те, кто готовил его сценарий, нам на сегодняшний день не известны.
Анна Качкаева: Сценарий возможного интервью вот этого господина малоизвестного, который возглавляет этот венчурный фонд, да?
Борис Боярсков: Я вам скажу прямо, когда скандалов нет, их надо придумывать, и именно такая ситуация и случилась накануне выборов. И дата, с моей точки зрения, выбрана неслучайно, так же как и интервью с женой Шварцмана, о котором вы говорили, опубликованное в тот же день.
Анна Качкаева: Да, когда вышло интервью.
Борис Боярсков: Вообще, это говорит о спланированности всей этой акции.
Анна Качкаева: Со стороны кого?
Борис Боярсков: Со стороны инициаторов, мне неизвестных, так же как и вам неизвестных.
Анна Качкаева: То есть только не надо предполагать, что это журналисты. Потому что из слов может следовать именно это.
Борис Боярсков: Ну, журналисты – это как бы механизм, способ доведения информации, правильно? Всегда есть кукловоды, которые используют и журналистов, и государственных деятелей, и простых граждан в своих целях. И на сегодняшний день они нам неизвестны, я теряюсь в догадках и не буду строить по этому поводу какие бы то ни было предположения. Единственное, что могу сказать, не завидую гражданину Шварцману. Он оказался более чем в сложном положении, и его непоследовательное поведение, так же как и непредсказуемость, они могут свидетельствовать об одном: ни в одном лагере таких людей не любят.
Анна Качкаева: Это да, это человек знающий сказал, получается. Хорошо, а вы верите в то, что… Во всяком случае очень многие бизнесмены, комментируя этот эпизод, говорят о том, что, собственно, государство, к сожалению, себя так ведет. Рейдерство, или вот эта «бархатная реприватизация», силовики, которые, в общем, становятся новыми олигархами, - это уже факт нашей жизни.
Борис Боярсков: С моей точки зрения, это литературные фантазии, и определения этому процессу можно употреблять разные, а как человек, немножко работавший в сфере экономики, могу сказать другое. Любой российской компании выйти с мелкими активами на мировой рынок невозможно, и логика самого развития бизнеса такова, что для достижения серьезных успехов, завоевания передовых позиций компании как в стране, так и в мире необходима консолидация активов. И с этой точки зрения их объединение в нефтегазовом секторе, в сфере энергетики, транспорта, так же как, кстати, и в медийной сфере, предопределено. Компании будут укрупняться. Наверное, в какой-то ситуации кто-то может сказать, что это «бархатная реприватизация», но для этого нужен просто определенный угол зрения и желание это увидеть.
Анна Качкаева: Ну, хорошо, а такая, я бы сказала, просто откровенность о том, что всем этим процессом управляет господин Сечин, один из руководителей президентской администрации, что в компании представлены интересы членов семей людей, которые работают в администрации, высокопоставленных людей. Вообще, с точки зрения вас, как человека, который возглавляет ведомство, обязанное стоять на охране, у нас и другие есть ведомства, которые охраняют закон, вообще, это не повод всерьез с этим со всем разбираться? Там серьезные, вообще-то, вещи.
Борис Боярсков: Аня, скажите, пожалуйста, если бы подобного рода политика, а это политика, как вы говорите, по реприватизации, проходила бы, в том числе, во всех сферах жизни и затронула бы медийную сферу, она бы затронула вас, и я бы знал об этом?
Анна Качкаева: Ну, наверное.
Борис Боярсков: Наверное, то есть были бы какие-то установки, направленные на то, чтобы подмять, забрать, приватизировать…
Анна Качкаева: Вы хотите сказать, что у нас за это время ничего не происходило в медийной сфере ровно в этом ключе?
Борис Боярсков: Происходило в этой сфере, и достаточно много, но политических установок на эту тему не было, подобного рода указаний никому не давали, и мне не известно, чтобы была какая-то за ширмой политическая сила, которая бы подобного рода работу распространяла на те или иные сферы деятельности нашей экономики. Поэтому я подобного рода оценки Шварцмана отношу к его, ну, как бы сознанию, в каком бы состоянии оно ни находилось (смеется). И, наверное, он и далее будет давать столь же путаные объяснения, как вчера и сегодня, до тех пор, пока не найдутся желающие, а я надеюсь, что будут желающие среди журналистов в первую очередь, они обязательно докопаются до истины. Ведь припереть его фактами к стене позора и определить, где правда, а где ложь, - это дело техники и времени.
Анна Качкаева: И теперь плавно перейдем к теме выборов. Ваше ведомство как-то не сильно фигурировало - видимо, для вас к счастью, а может быть, вы просто как-то в тени наблюдали за этим процессом, - в процессе предвыборной кампании. Жалобы, тем не менее, были, вам пришлось делать какие-то выводы?
Борис Боярсков: Анна, мы в предвыборной кампании действительно не участвуем, но мы упомянуты в постановлении правительства, которое было нацелено на обеспечение этих выборов, и занимаем в нем свою скромную, но достаточно четкую позицию. Позиция заключается в том, что мы должны были дать сведения о тех средствах массовой информации, которые обязаны бесплатно размещать агитационные материалы. Мы должны были обеспечить соблюдение законодательства по СМИ в период предвыборной кампании, а также реакцию на те случаи нарушения закона о выборах, которые выявляли избирательные комиссии и сообщали нам для принятия мер к тем или иным средствам массовой информации.
Анна Качкаева: Ну, что, кого предупредили?
Борис Боярсков: Я вам скажу, что, на самом деле, это работа достаточно напряженная. Мы установили, во-первых, контакты здесь, в Центральной избирательной комиссии, проходили там регулярно все совещания под их руководством. Так же как и на территориях установили контакты с избирательными комиссиями в субъектах Федерации, входили в состав ревизионных комиссий, для того чтобы обеспечить быстрейшее рассмотрение дел, связанных с возможным нарушением законодательства о средствах массовой информации. Мы выявляли как сами нарушения закона о средствах массовой информации, так реагировали и на действия правоохранительных органов, и ЦИК. Нарушения такие были. Я бы сказал, что их можно было бы разделить на три большие группы. В первую очередь то нарушение сроков проведения агитации. И у нас были средства массовой информации, которые в запале своей работы начали агитационную деятельность до старта специального это предвыборной кампании.
Анна Качкаева: А закончили позже. Например, канал НТВ.
Борис Боярсков: Ну, наверное, плавно перешли…
Анна Качкаева: Это у нас в «день тишины» господин Павловский все показывал-показывал Владимира Владимировича. Ну, конечно, тут у вас не будет, я думаю…
Борис Боярсков: Что там агитация, а что не агитация, я не знаю, это тема отдельной экспертизы. Вторая группа нарушений – это нарушения предвыборной агитации с нарушением правил опубликования результатов опросов общественного мнения. Это тоже инструмент воздействия на избирателей, и мы трижды фиксировали случаи неполного опубликования результатов опросов общественного мнения тремя средствами массовой информации.
Анна Качкаева: А что вы с ними сделали-то? Предупреждения вынесли или что-нибудь аннулировали?
Борис Боярсков: Нет, мы им написали письма о необходимости прекращения подобного рода деятельности или возбуждал административные производства, которые могут закончиться после решения суда различного рода штрафами. И третья группа выявленных нарушений – это распространение незаконных агитационных материалов. К нам это непосредственного отношения не имеет, но мы по выходным данным удостоверяемся в том, что у нас такие средства массовой информации не зарегистрированы, значит, печатные материалы под видом различного рода газет выброшены незаконно тем или иными людьми. И к расследованию этих инцидентов привлекались правоохранительные органы, которые определяют, кто это делал, и принимают к ним меры в соответствии с законом. Но я вам скажу, что эта предвыборная кампания, для меня она первая, мне трудно сравнивать с предыдущими годами. В этот раз мы досконально фиксировали все случаи нарушений. У нас круглосуточно работал штаб, кстати, и мы зафиксировали около 60 серьезных нарушений законодательства. Много это или мало? Ну, с моей точки зрения, мизер.
Анна Качкаева: Конечно, федеральные каналы в перечень нарушителей не попали, я подозреваю.
Борис Боярсков: В перечень нарушителей у нас федеральные каналы, по-моему, не попали.
Анна Качкаева: Сомнений даже у меня нет.
Борис Боярсков: В основном печатные СМИ.
Анна Качкаева: Ну, правильно, что там, по мелочам, так, орешки…
Борис Боярсков: Это не орешки, нет, бросьте вы.
Анна Качкаева: Ну, например, то, что у нас превалировала агитация за одну партию, и главным образом… Я понимаю, это не вы.
Борис Боярсков: Контроль за правильностью распределения агитационного времени находится на Центральной избирательной комиссии.
Анна Качкаева: Или, например, вот скажите мне, Борис, считать ли незаконной агитацией, например, ролик, который был показан в последнюю неделю предвыборную государственным каналом «Россия», псевдоролик о правых, где якобы Никита Белых говорил о том, как они якобы придут к власти и как… В общем, ролик человека, похожего на… В предыдущих историях уже все это было, такие камуфляжи, у нас так якобы Скуратов или человек похожий появлялся. Конечно, вы сейчас скажете, что это отдельная экспертиза, чем это считать, но государственный канал показал это в ночи, один раз. Якобы это был ролик другой партии. Ясно, что еще пока нет никаких судебных исков. Но как к этому относиться?
Борис Боярсков: Анна, я к этому отношусь так, что вас, в общем-то, можно уже брать на работу к нам в службу. Вы правильно совершенно говорите, что до результатов экспертизы неправильно делать какие-то выводы.
Анна Качкаева: Ясно. Тем не менее, там 60 штук газеток вы наказали, как я понимаю.
Борис Боярсков: Не наказали. Мы где-то ограничились мерами предупредительными, сказали: друзья, аккуратнее с этим. В единственном случае, по-моему, у нас было обращение в суд с вопросом о снятии с регистрации какого-то средства массовой информации. В общем, я вам скажу, с моей точки зрения, достаточно скромная такая система нарушений.
Анна Качкаева: Скромный улов.
Борис Боярсков: Мы анализировали и по партиям, и примерно равным образом распределяется между всеми участниками этих выборов в том, кто больше, кто меньше использовал эти нарушения в свою пользу. Так что результаты довольно скромные.
Анна Качкаева: А вы-то… Как чиновник, вы опять же мне не ответите, как вы сами оцениваете…
Борис Боярсков: Ну, давайте отвечу как человек тогда.
Анна Качкаева: Ответьте как человек, вот как вы оцениваете уровень предвыборной кампании на телевидении, главным образом на федеральных каналах?
Борис Боярсков: Я вам скажу, что он был очень хорошо организован. Этот уровень достаточно высок, с моей точки зрения. И то, что не было опять же никаких акций тех, помните, сложных дискуссий, связанных с оскорблениями и обливаниями жидкостью в период кампаний…
Анна Качкаева: Соком? Ну, это зачем? Мы прошли уже этот период.
Борис Боярсков: Это, конечно, нехорошо.
Анна Качкаева: Конечно. У нас зато блестящее, прекрасное просто шоу типа «Лужников» или вдруг обращений, которые никак не могут назвать, что это такое – ответы на вопросы или обращение. Здесь все очень хитро. Нет, конечно, все стало очень эффектно, профессионально выстроено, грамотно.
Борис Боярсков: Я вам скажу, растет и уровень работы самой избирательной комиссии. И чем дальше будет больше выборов, тем, естественно, работа будет более организованна. Вы даже в этом плане не сомневайтесь. Не понимаю, почему это вызывает у вас смех.
Анна Качкаева: Нет-нет, я просто даю вам возможность ответить как человеку, а не как государственному чиновнику. Сергей Митрофанов из Москвы вас спрашивает. Он, видимо, решил, раз есть такая возможность, чиновники наши слушатели не часто слышат в эфире, спросить вас: «Как вы считаете, уступит ли Зубков в 2012 году Путину президентское кресло?» Почему-то уже, видимо, Сергей Митрофанов решил, что Зубков – это наш следующий президент.
Борис Боярсков: Честно говоря, я бы не стал торопиться с выводами и дождался бы сначала президентских выборов в марте следующего года, а потом уже думал, кто кому будет уступать кресло.
Анна Качкаева: Я просто хочу, чтобы мы потом перешли спокойно к цифровизации, но другого типа вопросы возникают. Тут вот господин Добрый спрашивает: «Как вам нравится ледовый каток на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге? Разделяете ли вы мнение в этом вопросе Пиотровского, который против катков?»
Борис Боярсков: Вы знаете, не факт, что подобного рода мероприятия наносят реальный ущерб памятникам. А возможность общения в центре города, у Смольного, например, у Кремля, несомненно, доставляет огромное удовольствие всем гражданам. И я не думаю, что Дворцовой площади будет нанесен ущерб подобного рода мероприятием.
Анна Качкаева: «Если это правда, что уходит министр культуры, кем его заменят?»
Борис Боярсков: Он не уходит.
Анна Качкаева: Хотя я так понимаю, что все равно все готовятся к весне.
Борис Боярсков: Я думаю, что вообще большие замены будут в составе правительства. Незаменимых у нас, кстати говоря, нет, и вообще, ротация подобного рода полезна.
Анна Качкаева: Смешной вопрос: «Используете ли вы 25-й кадр для зомбирования населения?»
Борис Боярсков: Не используем. Тем более что мы не готовим никакие материалы. Не выявили за последние годы ни одного подобного случая.
Анна Качкаева: Послушаем Евгению Витальевну, которая у нас на связи. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. Я, вы знаете, хотела пойти от цели. Мне так показалось, что Путин за неделю до выборов поставил такую цель, что надо уже кончать разрушать Россию, надо ее строить. А то, что вы говорите, что «бархатная реприватизация», - вы не говорите слово «национализация». А реприватизация – это ведь вор у вора дубинку украл, это будет опять такая штука, ну, это передел собственности – бархатная реприватизация.
Анна Качкаева: Евгения Витальевна, так это господин Шварцман так сказал. И, в общем, с ним некоторое количество экспертов, в том числе бизнесменов, в этом соглашаются, что процесс этот идет, и это не национализация, а реприватизация. У одних, которых раньше называли олигархами, теперь отбирают другие, которые теперь гораздо больше сращены с властью, поскольку силовики корпоративно себя чувствуют компактнее и определеннее. Вот что нам господин Шварцман рассказал. Про что все боялись сказать, он рассказал. Поэтому это ведь не я так говорю про эту национализацию или реприватизацию, это он ее так называет. Господин Боярсков просто старается от этого дистанцироваться, потому что полагает, что это все-таки провокация.
Борис Боярсков: Да нет, я от этого не то что стараюсь дистанцироваться, а я просто убежден, что усилия нашей власти направлены на обеспечение стабильности и развития нашей экономики. Поэтому какие бы то ни было шарахания в сторону реприватизация будут губительны, так как отпугнут большое количество людей, зарабатывающих своим трудом сейчас, имеющих нормальную собственность, обеспечивающих стабильность общества, на самом деле, от сотрудничества с властью.
Анна Качкаева: Я думаю, что, между прочим, это тоже такой звоночек-то от тех людей, которые как раз – крупные бизнесмены – не побоялись прокомментировать это все. И, в общем, в детали не вдаваясь, они как раз согласились, что это возможно. Я уже не говорю о том, что это урон и репутации государства, потому что и израильский фонд, и ЕБР отказались от участия в этой кампании.
Надеюсь, мы плавно перейдем, наконец, и к концепции телерадиовещания до 2015 года, которую два дня назад премьер Зубков подписал. И, в общем, это совсем не лишено интереса для всех граждан страны, потому что там много интересного. Например, будет ли это телевидение все-таки не монетизировано, как мы будем получать декодеры, что такое каналы открытого доступа, условного доступа, кто в эти каналы войдет и так далее. Об этом мы будем говорить далее.
Сергей Владимирович из Москвы, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. Вы знаете, хотел бы спросить именно по тематике нашего ведомства. Очень остро стояла проблема защиты в России интеллектуальной собственности. Скажите, пожалуйста, как она решается сейчас? И есть ли те моменты, которые необходимо решать на уровне нового состава Государственной Думы? Спасибо.
Борис Боярсков: Спасибо, Сергей Владимирович. Эта тема несколько выходит за объявленный, Анна, вами набор…
Анна Качкаева: Ну, ничего, вы же отвечаете за все, так уж и в этой сфере отвечайте.
Борис Боярсков: Вообще, вопрос защиты интеллектуальной собственности – это вопрос очень комплексный, затрагивающий интересы многих ведомств, организаций. Он является предметом обсуждения на правительственной комиссии, которую ведет Дмитрий Анатольевич Медведев на эту тему. Мы в этой работе задействованы обеспечением прав авторов и исполнителей, и необходимостью соблюдения лицензионных требований при произведении аудиовизуальной продукции. Борьба с контрафактной деятельностью, вы знаете, является предметом обсуждения и одним из условий вступления нашей страны в ВТО. Пытаемся наводить порядок вместе с органами милиции в работе тех производство, которые занимаются этой самой деятельностью, производством CD и DVD -дисков. Не сказал бы, чтобы успехи стали ошеломляющими, прямо замечу. Уровень производства контрабандной продукции в этой сфере снижается, но таким медленными темпами, что, я думаю, это связано больше с переходом к получению необходимо музыкальной информации из Интернета, чем с успехами нашей совместной борьбы. Хотя время от времени такие производства закрываются.
Другая часть – это защита авторских прав. Это уже не совсем интеллектуальная собственность, а авторские права, связанные со вступлением в силу с 1 января этого года четвертой части Гражданского кодекса. Огромнейшая работа нам предстоит для того, чтобы аккредитовать авторские общества, для того чтобы обеспечит реальную выплату авторам вознаграждения за их творческий труд. В общем, адекватной оплаты до сих пор они не видят, и возможности различного рода злоупотреблений после введения этой деятельности должны сократиться. Это основные моменты, остальное – отдельная тема.
Анна Качкаева: Это отдельная тема, да, и мы не будем так уже совсем на ней сосредотачиваться. Игорь из Петербурга, здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. Вот так послушать вашего гостя – получается все гладко, бархатно, все в рамках закона. Закрыли такую газету – «Новый Петербург», единственную, можно сказать, правозащитную газету на две столицы. Газета не была создана к этим выборам, не была создана к «Маршам несогласных», она существовала 17 лет в Петербурге. И все эти 17 лет она занималась правозащитной деятельностью, то есть защищала граждан от этого, так сказать, государства. И сейчас ее прихлопнули, если можно так сказать, опять-таки выразиться, как муху газетой прихлопнули – одним ударом. И сразу закрыли. То есть было вынесено предупреждение за то, что была публикация о «Марше несогласных», который проходил 25-го (как он проходил, не будем этого касаться, я на нем был и видел, это просто безобразие, то проявление чисто фашистского режима). Предупреждение можно обжаловать в суде, но газету закрыли сразу же, то есть, не дожидаясь обжалования этого предупреждения в суде, Роскомпечати, или как он там сейчас называется…
Анна Качкаева: Это как раз ведомства Бориса Антоновича, вы просто по адресу.
Слушатель: Да-да, и вот оно обратилось сразу в суд за закрытием газеты, и газета была закрыта с момента обращения в суд под предлогом того, что ее деятельность приостановлена. То есть газета закрыта за один раз.
Борис Боярсков: Ну, я, честно говоря, очень сомневаюсь, Сергей, в подобного рода ситуации. Ни одна публикация о «Марше несогласных» не может быть основанием для вынесения предупреждений. Уж поверьте, проводится экспертиза каждой статьи, и там, видимо, были не просто сведения хронологического порядка об этом событии. Посмотрю обязательно материалы. В любом случае решение о снятии газеты с регистрации осуществляется судом, и для этого должны быть серьезные основания, не менее двух предупреждений. Не было такого, чтобы по одному предупреждению сразу закрывали газету. Думаю, что для этого должны быть иные, более веские основания. Если оставите свои координаты на Радио Свобода, я вам пришлю ответ по этому поводу.
Анна Качкаева: Михаил из Москвы, мы вас слушаем, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Мне нравится, в общем-то, ваш собеседник. Естественно, он чиновник, он прекрасно отстаивает интересы властей, все это понятно. И все, что власти делают, по выборам я имею в виду, что Путин выступает, все это нормально. То, что грязь льют на демократические силы, все это нормально, это все проходит. То, что избирательная кампания была, в общем-то неправильная, не все в равных условиях были, что были подложные бюллетени – все это нормально, все съедается и судом, и, соответственно, всей избирательной комиссией. То есть никаких претензий… то есть, претензии есть, но они не будут никогда рассмотрены, они будут в пользу. Почему? Потому что даны указания, все слушаются чиновников. И все это красиво смотрится, собака лает – караван идет. Им совершенно безразлично мнение и демократических сил, и Запада. И вопрос у меня такой. Ведь кто-то же должен трезво оценить это и дать ответ на все эти вопросы. Или вы все равно, как говорится, вам сказали – и вы будете делать то, что вам сказали?
Борис Боярсков: Объясняю, если вопрос на этом закончился. Мне, конечно, не нравится, что меня называют чиновником. Я вот себя отношу к государственным служащим, потому что по сути своей работы не просто мы карандашом по бумаге водим, получая за это зарплату.
Анна Качкаева: То есть вы чувствуете служение. А служение чему тогда?
Борис Боярсков: В первую очередь обществу, второе – аппарату государственного управления, к которому мы принадлежим. Смотрите, если бы сотрудники нашей службы руководствовались какими-то политическими пристрастиями, убеждениями, то, наверное, поле для различного рода критики было бы гораздо большим, чем сейчас, когда мы исходим из буквы, даже не духа, а буквы закона. Каждое принимаемое нами административное мероприятие, оно сопровождается штрафами чаще всего, предупреждениями, которые мы даем газетам, печатным электронным СМИ. Под каждое из подобного рода административных действий мы подкладываем экспертизу, осуществляем процедуры. И я тщательным образом слежу за тем, чтобы эти процедуры соблюдались от и до. Для меня единственное – закон. Нет каких-либо указаний сверху или звонков «срочно закрыть такую-то газету, до 24 часов», потому что выполнить эти указания в рамках закона чаще всего невозможно. Найти основания для этого нельзя. И когда мне говорят, что «Новый Петербург» закрыли в течение 24 часов, я отношусь к этому с огромнейшим сомнением.
Анна Качкаева: Борис, а как вы относитесь к тому, что многое еще в сфере телерадиовещания, например, регулируется указами президента?
Борис Боярсков: Ну, например, какими указами?
Анна Качкаева: А вот, например, Пятый канал сделали общероссийским.
Борис Боярсков: Ну, это прерогатива президента, ну и что?
Анна Качкаева: Безусловно, но все время говорили о том, что хорошо бы уже отменить эту историю, а у нас четвертый канал туда приверстали.
Борис Боярсков: Я тоже скажу, хорошо, когда все законами определено, понимаете, а не решениями должностных лиц, это правда так. Но в законе эта процедура не предусмотрена. И когда мы говорим о телевидении…
Анна Качкаева: Это к разговору просто о том, кто равнее. Потому что каналы принадлежат очень хорошим знакомым нашего президента, господам Ковальчукам, это их бизнес.
Борис Боярсков: Там достаточно большой состав учредителей, насколько мне известно.
Анна Качкаева: Ну, там немцев чуть-чуть, нефтянки чуть-чуть…
Борис Боярсков: Всех хватает. Поэтому говорить, что это было единственным мотивом, неправильно.
Анна Качкаева: А, ну, да, скорее всего, не единственным мотивом, потому что есть прецедент: по другому указу три других государственных канала практически…
Борис Боярсков: Это тоже целая процедура принятия решений, которая была связана с согласованием различными министерствами подобного решения. И был расчет территории покрытия, количества выданных и освоенных лицензий, соблюдения концепции вещания, в том числе и региональной составляющей
Анна Качкаева: Хорошо, тогда скажите, пожалуйста, вы говорите, что вам никто не звонит, во что я, конечно, в общем, верю, но вы можете кому-нибудь звонить. Вы на последнем конкурсе не дали… Уж вроде и президент у нас говорит, и два канала создавали, этих детских, с таким трудом, столько на это сил было потрачено, и у вас был конкурс вот сейчас, последний декабрьский, на котором вы, вернее, комиссия, вами возглавляемая, так и не дала им развиваться в эфирном диапазоне. Насколько я знаю, по концепции телерадиовещания, предусматривается с 31 декабря не выдавать на аналоговые частоты или, во всяком случае, приостановить… Ага, значит, это не так, то есть будет равнее… Но почему вы детским каналам, никакому, так и не решились дать возможность развиваться?
Борис Боярсков: Очень высоко оценивают ваш плавный переход к обсуждению проблем цифрового вещания, сделано филигранно. Но дело в том, что как раз именно по этой причине у нас конкурс не состоялся. Была принята концепция, было определено, что основная цель реализации этой концепции – составление частотно-территориального плана, который гарантирует прием установленного пакета информационных программ для всех граждан России, и именно по этой причине, из-за больших проблем с формированием частотно-территориального плана и серьезными заявками на освоение частот в детском формате вещания нам не дали возможности провести этот конкурс технические условия прежде всего. То есть мы могли таким образом поставить под сомнение возможность подготовки этого плана в те короткие сроки, которые нам поставило правительство. Вы правы, Аня, мы, видимо, отойдем от практики решения вопросов распределения частот пулами.
Анна Качкаева: То есть по 40 штук больше не будете выдавать.
Борис Боярсков: И в скором времени вообще на какой-то период прекратим лицензирование, прием и рассмотрение заявок на частоты в аналоговом и цифровом режиме.
Анна Качкаева: Потому что вы суд проиграли, это я знаю, в связи с цифрой.
Борис Боярсков: Да нет, это не про то совсем.
Анна Качкаева: Как, вам же лицензии цифровые…
Борис Боярсков: Это вы уже переходите к GSM , наверное, проблемам.
Анна Качкаева: GSM – это отдельная история, да-да.
Борис Боярсков: Да, это к телевидению не имеет отношения. Поэтому именно задача поставлена – создание частотно-территориального плана. Это серьезная исследовательская работа, в которой будут задействованы и радиочастотные центры, и радио, Министерство информационных технологий…
Анна Качкаева: Хорошо, тогда давайте просто скажем. Значит, после 31 декабря вещатели больше не смогут подавать…
Борис Боярсков: Уточняю, Аня, это не так. Даты не поставлены, этот вопрос станет, скорее всего, предметом обсуждения государственной комиссии по радиочастотам, где будет принято взвешенное решение и определена подобного рода дата.
Анна Качкаева: Все равно, тем не менее, вы как руководитель комиссии, которая занимается лицензированием, скорее всего, как и все ваши члены, будете стремиться к тому, чтобы минимизировать выдачу частот и лицензий.
Борис Боярсков: Совершенно верно, для того чтобы не осложнять эту ситуацию. На радиоэфир это не повлияет, телевизионный – да.
Анна Качкаева: Да, не повлияет на радиоэфир?
Борис Боярсков: Абсолютно.
Анна Качкаева: Это я просто из корыстных соображений, пользуясь служебным положением. Потому что нам тоже лицензию летом получать.
Борис Боярсков: Нет, для Свободы никакой угрозы в связи с этим не возникает.
Анна Качкаева: Тогда у меня такой вопрос: зачем лицензирование, если будет… Ну, сейчас понятно, пока еще лицензирование будет оставаться, но если ресурс цифровой не ограничен, зачем вообще лицензирование?
Борис Боярсков: Ну, во-первых, он в любом случае ограничен. Будут просто установлены иные правила доступа. Например, одному СМИ можно будет на одну территорию транслировать не два, а гораздо больше программа, и это ограничение мы, скорее всего, снимем.
Анна Качкаева: То есть будет такая универсальная лицензия, которая будет давать много возможностей.
Борис Боярсков: Вопросы об организации трансляции в разных средах – кабельное, проводное, эфирное – скорее всего, оно исчезнет. Оно технически исчезло, включая Интернет и все прочее. Поэтому это уже устаревшее понятие будет ликвидировано.
Анна Качкаева: Хорошо, тогда давайте разберемся с каналами условного доступа. Чтобы не погружать в детали этой концепции обычных слушателей которые, конечно же, не должны совсем уже в нее погружаться, есть два вопроса, которые потребителя в данной ситуации будут интересовать. Цифровое телевидение все равно платное – это ведь так?
Борис Боярсков: Ну, бесплатного не бывает вообще ничего. Естественно, за распространение определенного пакета программ платит государство.
Анна Качкаева: Вот этого самого открытого, где будет 5-6 каналов, да.
Борис Боярсков: Сказано, что это будет примерно 6 телевизионных каналов и 3 программы радио…
Анна Качкаева: Радио определены: «Маяк», «Юность» и «Россия».
Борис Боярсков: … плюс местное, региональное вещание, телевизионные каналы и региональные радиоканалы.
Анна Качкаева: Вот, кстати, из радиоканалов цифрового доступа культура уже выпала. Хотя нас все уверяют, что она не будет закрыта, но она как-то выпала из этого перечисления.
Борис Боярсков: Решение еще не принято. То, что говорится, это предположительные варианты.
Анна Качкаева: Я скажу нашим слушателям, что указ и вообще реализаций этой концепции намечена на весну 2008 года.
Борис Боярсков: На несколько лет.
Анна Качкаева: Ну, начало. И указ о том, какие каналы войду в этот так называемый социальный пакет… вернее, он не социальный, а он теперь называется «общего доступа»..
Борис Боярсков: Каналы обязательного бесплатного доступа.
Анна Качкаева: Вот это мы узнаем тоже по указу президента. И я так понимаю по тому, как вы уверенно себя ведете, вы, в том числе, будете тем ведомством, несмотря на то, что президент говорит, что у нас будет тотальная смена власти, которая будет все-таки эту концепцию реализовывать.
Борис Боярсков: Обязательно будем. Это дело ряда ведомств, серьезный коллективный труд, в нем ведущую роль, несомненно, будет играть Министерство информационных технологий и связи, Министерство культуры и массовых коммуникаций будет определять, оно будет головным в определении этого пакета программ, поскольку за ними выработка политики средств массовой информации. Мы, поскольку занимаемся регулированием этой сферы деятельности, несомненно, где-то будем лидирующим ведомством, где-то согласующим, но обязательно на всех этапах будем выражать свое мнение, несомненно. Так же как и на этапе разработки этой концепции.
Анна Качкаева: Да. Но уже в концепции заявлено, что в перечне будут определенной тематики эти 5-6 каналов, и по набору этой тематики там, конечно, просматривается ВГТРК: спорт, дети, культура, «Вести-24» как информационный канал, и, видимо, развлекательный – телеканал «Россия».
Борис Боярсков: Мы с вами опять переходим в область предположений. Не надо торопиться. У нас полгода впереди, для того чтобы принять уравновешенное решение по этому поводу. И поверьте мне, жарких дискуссий, в том числе открытых дискуссий будет достаточно много, мы их услышим и узнаем результаты.
Анна Качкаева: Борис, а вы мне в предварительном разговоре сказали как-то в сердцах: «Как мне надоели эти шулеры вокруг этой концепции!» Это кто такие?
Борис Боярсков: Не знаю, кого вы имеете в виду.
Анна Качкаева: Это вы мне сказали. Нет? Никого нет… Кто борется сейчас и в чем там, собственно, проблема, кто борется за возможность распределять, в том числе, и бюджетные деньги?
Борис Боярсков: Единственное, за что там можно бороться, так это за средства, вы совершенно правильно сказали.
Анна Качкаева: Связисты, кабельщики…
Борис Боярсков: Там много организаций. Естественно, операторы связи все, какие только задействованы в этой схеме. Это и частные операторы связи, и им обязательно должна быть представлена возможность реализовать свои замыслы в этом цифровом вещании, это несомненно, потому что только рынок может серьезным образом и быстро продвинуть цифровизацию страны. Да, это операторы связи, кабельщики. Государственный оператор РТС, у которого свои интересы по этому поводу имеются. Ну, и те, кто занимается программным обеспечением, все эти работающие телевещатели, естественно. Там много.
Анна Качкаева: В концепции ничего не сказано о приставках и декодерах, ничего. Как их вводить, во сколько это обойдется людям, какая логика, через ваучеры или бесплатно, или через поддержку социально-обеспеченных слоев. Во всех странах, где это происходило, это одна из самых важных тем, не говоря уже о формате для населения.
Борис Боярсков: Да, она очень серьезно повлияет на скорость внедрения цифрового телевидения, но говорить о механизме их распространения пока преждевременно, поскольку очень быстро падает скорость этих приставок. Ими насыщается рынок уже в связи с тем, что появилось очень много производителей, которые выпускают их в достаточно большом количестве и дешево. В зависимости от того, какой форма, уплотнение сигнала пойдет, и будет стоимость меньше существенно.
Анна Качкаева: А какой формат – еще не решено? По-моему, там должно было в распоряжении быть зафиксировано, что…
Борис Боярсков: Ну, MPEG -4, конечно, подороже, MPEG -2 подешевле, но под принятие решения по этому поводы нужны соответствующие исследования. Должны институты делать свои выводы по этому поводу,
Анна Качкаева: А концепция будет означать, что, например, ввоз на территорию телевизоров и приемников, которые не оборудованы цифровыми тюнерами, будет запрещен?
Борис Боярсков: Когда-то будет ограничен, так скажем.
Анна Качкаева: Но даты тоже нет пока.
Борис Боярсков: По-моему, 2009 год, если не ошибаюсь, принято решение об ограничении. Но это тоже во всем мире так и делается.
Анна Качкаева: Лилия Васильевна из Москвы, мы вас слушаем, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я была наблюдателем на участке избирательном, 2989 в Тушино, и вот меня волнуют такие вопросы. До выборов постоянно звучали в транспорте, везде призывы быть открепительные талоны. Вот я пришла, и первым делом мне показали погашенные открепительные талоны. Председатель вырвал все это из рук и сказал: «Не смейте ей ничего давать, никаких сведений. Получит она их в 8 часов». Через 2-3 часа я попросила, чтобы они мне дали их сведения, потому что я стояла и отмечала, кто проголосовал. Не давали. Ну, постоянная грубость, провокации. Но меня вот что волнует. Как вы считаете, если бы было электронное голосование, повторно по одному паспорту нельзя было проголосовать? Потом, в автобусе привезли огромное количество людей, наверное, около 50, они толпой вошли, и я их спросила, откуда они, сказали – из Подмосковья. А чего они приехали в Москву голосовать? И голосовали бы в Подмосковье.
Анна Качкаева: Понятно, Лилия Васильевна.
Борис Боярсков: Я в этом вопросе вижу озабоченность избирательной комиссии тем, что результаты голосования могли быть наблюдателями опубликованы или поняты ранее, чем наступило время официального подведения итогов. Получилась цифра до 20 часов. У нас были случаи, когда до 21 часа публиковали данные об итогах голосования, в том числе и телекомпании, они за это тоже понесли наказание, я думаю, в связи с этим.
Анна Качкаева: Это кто это у нас из телекомпаний раньше опубликовал?
Борис Боярсков: Были такие, да.
Анна Качкаева: То есть они знали заранее? Ну, у нас технический эфир ночью пошел одного канала, это да.
Борис Боярсков: Они начали публиковать сведения о результатах голосования на востоке до 21 часа, до разрешенного времени.
Анна Качкаева: Ну, наша слушательница больше говорит, конечно, о том, что люди привозили, фальсифицировать пытались. Но меня это лично не удивляет. Потому что, Борис, вы должны были даже в эфире видеть, как господин Чуров отмахнулся от показанного ему факта вброса бюллетеней. РЕН ТВ в 2:30 показало это в ночь выборов.
Анна Качкаева: Так что, поскольку вы не отвечаете за избирательное законодательство и проведение выборов, то и…
Борис Боярсков: По-моему, далее последовали объяснения самого РЕН ТВ, как организовывался этот сюжет, если не ошибаюсь. Были разъяснения. Это не так.
Анна Качкаева: Ну, не знаю, не знаю, так это или не так. Но, во всяком случае, подозреваю, что и это тоже могло быть.
Виктор Иванович из Москвы.
Слушатель: Здравствуйте. Ваш собеседник сказал, что закрывают газеты – это как-то не так. Я приведу три четких и конкретных примера. Первый пример – с Владимиром Молчановым, когда на телевидение он вел передачу, и передача эта была закрыта.
Анна Качкаева: Это вы про ток-шоу Молчанова?
Слушатель: Нет-нет, это совсем другая передача, она касалась ФСБ.
Анна Качкаева: Подождите, а при чем здесь Молчанов? Молчанов никаких программ про…
Слушатель: Он вел передачу с бывшим сотрудником КГБ, и там многие факты открылись.
Борис Боярсков: В любом случае, это не закрытие средства массовой информации.
Слушатель: Хорошо, дальше скажу. Появилась статья в «Комсомольской правде» Князева – ему запретили писать дальше.
Анна Качкаева: Может быть, у вас есть какие-то для этого основания. Может быть, тогда эти люди должны были подать в суд? Вы это знаете конкретно?
Борис Боярсков: Как в условиях Интернета можно запретить человеку писать?
Анна Качкаева: Нам надо, собственно, завершать. И я, Борис, спрошу вот о чем. Не знаю, скажете вы или нет, но интересуется один из наших слушателей: «За кого вы голосовали, если не секрет?»
Борис Боярсков: Скрывать не буду, за «Единую Россию» голосовал.
Анна Качкаева: Ну, вот…
Борис Боярсков: Но это, кстати говоря, «ну, вот» не должно звучать удручающе. Потому что я действительно вижу, что без серьезной консолидации всех усилий нам не достичь результатов.
