«Дмитрий Медведев: Сегодня особенный день – мы выбираем путь развития. И у нас есть шанс развиваться так, как мы развивались в последние годы. Я хотел бы поблагодарить всех, кто проголосовал за меня. Вместе будем двигаться дальше. Вместе победим! Ура!
- Ура!
Владимир Путин: Вы замерзли?
- Нет!
Владимир Путин: Вы даете мне одну минуту?
- Да!
Владимир Путин: Выборы президента Российской Федерации состоялись. И наш кандидат Дмитрий Анатольевич Медведев уверенно лидирует. Я поздравляю Дмитрия Анатольевича Медведева и желаю ему успехов!»
Анна Качкаева: Этой кодой под музыку группы «Любэ» завершился телевизионный марафон по передаче власти. Парный выход учителя и ученика к ликующей толпе поклонников в выборную ночь был их звездным триумфом. Они шли по брусчатке Красной площади с непокрытыми головами под снегом и лучами софитов. В сценарии могла бы быть ремарка: навстречу будущему.
Шоу «Две звезды», запущенное на «Первом», когда еще страна гадала на преемника, оказалось провидческим. Экранный образ Дмитрия Медведева весь февраль лепили по счастливому лекалу Владимира Путина: Медведев и очки, Медведев и мальчик, Медведев и лыжи, Медведев и фанатки, Медведев и стадион, Медведев и сторонники, Медведев и военные, Медведев и патриарх, Медведев и экономический форум, Медведев и КВН, Медведев и родильные дома. Экранного Медведева одновременно старались сделать и созидателем, и заматеревшим. Брутальная лексика двора ученику, в отличие от учителя, не свойственна, поэтому прорывавшееся смущение, а особенно – в улыбке, старались ретушировать, и пастельных красок оставили минимум, штришок – вальс с почтенной дамой.
Победную энергию движения Владимир Путин зримо передавал своему наследнику, все время подстраховывал, вводил в курс дела, представлял соседям, устраивал смотрины. И переменчивая народная любовь чуть было окончательно не переметнулась к Дмитрию Медведеву. Владимир Путин на прощание напомнил о себе почти 5-часовой пресс-конференцией, продемонстрировал такую публичную форму, до которой преемнику еще далеко.
Как на телевизионном экране выглядела завершавшаяся кампания, дни тишины и ночь после выборов? Что было видно и слышно, а о чем можно было только догадываться, глядя на экран? Какой будет телевизионная стилистика нового правления? И имеет ли смысл сегодня говорить о будущем телевидения? Об этом мы сегодня будем разговаривать с вами, уважаемые слушатели, и моим коллегой – обозревателем «Московского комсомольца» Александром Мельманом.
И вопрос вам, уважаемые слушатели, простой: как вы думаете, как изменится телевидение при Дмитрии Медведеве? Ну, для кого-то это простой вопрос, а для кого-то, наверняка, сложный. Мы опять будем гадать. Но все-таки, как вы думаете: изменится ли, и если изменится, то как, телевидение при Дмитрии Медведеве?
Ну что, Александр, на что вы обратили внимание вот во всем этом, в общем, телевизионном шоу последнего месяца и последней недели?
Александр Мельман Александр Мельман: Ну, много на что обратил, на самом деле. И действительно, разновекторная такая картина у меня получилась. А главное, что мне было наиболее интересно, после выступления господина Медведева в Красноярске и его такой либеральной речи о том, что... ну, он до этого еще сказал, что свобода лучше, чем несвобода, сказал об отсутствии правосознания у российских граждан, что с этим надо что-то делать. И я так понимаю, что отдельные либерально настроенные товарищи на телевидении немножко воспрянули духом. То есть они, мне показалось, почувствовали это как некий сигнал, что «вот пришел новый Михаил Сергеевич Горбачев, и мы сейчас начнем некую перестройку».
И здесь я увидел вот такие подтверждения моих слов. Например, в программе Киры Прошутинской «Народ хочет знать» я увидел, скажем, Юлию Латынину, не так часто появляющуюся в последние годы на телевидении, которая говорила, ну, примерно то, что она обычно и говорит. А господин Радзиховский в этой же программе, который появлялся все это время, и тем не менее, человек достаточно осторожный, но уважаемый мною, он сказал то, что не вырезали. А именно, он сказал, когда был вопрос «а Путина можно критиковать?», он сказал: «Нет, вот как раз именно Путина на телевидении критиковать нельзя», - и это все осталось в эфире, что меня порадовало. И мне было достаточно интересно, чем это закончится.
Дальше. Программа «Времена» предпоследняя. И наш многоуважаемый Владимир Владимирович Познер в конце, в своей «прощалке» высказался в таком духе, что государству следует вообще уйти из средств массовой информации, покинуть и никогда туда не заходить больше, что все нужно отдать частникам, а государство должно как-то, ну, если не выпрашивать, то договариваться со СМИ, в частности с телевизионными, чтобы там как-то озвучить свою точку зрения. Потому что ведь раньше у нас была какая идея либеральная, основная? Ее высказал давно еще господин Лесин, как мы помним, что все-таки государство должно иметь хотя бы один канал, хотя бы одно печатное издание, одну радиокомпанию и так далее. А теперь вот Владимир Владимирович Познер пошел еще дальше. И мне это было тоже очень интересно, чем все это закончится.
Анна Качкаева: Давайте уже эту тему завершим, потому что в ночи на НТВ трое наших с вами коллег – Кондратьев, Колесников и Сванидзе, – обсуждая, собственно, те же самые вопросы о возможной «оттепели», либерализации и надеждах (или не надеждах), тоже говорили о том, о чем невозможно было представить пару месяцев назад. Например, Андрей Колесников говорил о том, что чудовищно, что все телевидение встроено во властную вертикаль, и хорошо бы, чтобы у власти была оппозиционная пресса, потому что дело прессы – указывать на недостатки и критиковать. А Сванидзе говорил о необходимости вообще нормальных дебатов, в которых участвуют все, в том числе и фавориты предвыборной гонки. Это был такой вот, что называется, после коды выдох или перед кодой тоже выдох.
Но если говорить о самой кампании и о двух последних днях, и о том, как это осуществлялось, вот я и говорю, что это ощущение, что, с одной стороны, дали вот эту форточку, она чуть-чуть открылась, а с другой стороны, все, как это выглядело, совершенно не дает, на мой взгляд, никаких оснований считать, что что-то должно поменяться.
Александр Мельман: Конечно, я и говорю, что это такая многовекторная вещь. Я просто сам (может быть, и не только я) немножко ностальгирую по временам перестройки. Другое дело, понимаю, чем это может закончиться – Форосом, ГКЧП-2 и дальше... Византия есть Византия. Ну, что тут говорить?.. Просто, действительно, были и другие коды. Вот то, что вы сказали (вы об этом говорили и раньше на Радио Свобода) по поводу того, что это просто было выдохнуто, потому что уже победили, уже можно, уже ничего страшного. Тем более, Владимир Соловьев может умело справиться с любыми оппозиционно настроенными товарищами. Например, там же еще был Марк Урнов, который тоже старался говорить. И господин Злобин, который занимал, может быть, срединную позицию. И тем не менее, почему-то Марк Урнов замолчал в конце. И не потому, что Соловьев ему не давал слова. Мне кажется, что Соловьев его убрал достаточно такими точными и едкими вопросами. И здесь надо, в общем, было как-то парировать, а Марк Урнов почему-то этого не делал.
Другое дело, что, действительно, на «Первом» канале в ночь выборов и на «России» все было чинно, благородно, все было без неожиданностей. Все те же самые, как я их называю, «12 разгневанных мужчин» – вот эти кремлевские товарищи, которые постоянно приходят, и от всех них просто некуда деться уже. Не буду даже их называть. И они говорили примерно все то же самое. То есть это было тиражированием того, что говорилось и полгода назад, и так далее.
И я еще заметил, когда Дмитрий Медведев вдруг начал выступать с такими либеральными воззваниями, Аня, а вы сейчас дали такую озвучку того, что он сказал на этом митинге, а ведь он уже ничего такого либерального не сказал. Он говорил, что «вы проголосовали за то, чтобы мы жили так же, как жили в предыдущие годы». То есть мне так кажется, может быть, я ошибаюсь, что господина Медведева немножко подправили, подрихтовали, что называется, как-то он немножко стал выбиваться, играл роль такого хорошего парня. А получается, плохим парнем был кто?.. И как-то это не комильфо. И здесь вот Дмитрий Медведев как-то перешел на те же самые рельсы, обозначая, что он будет продолжать то же самое, что было у нас и раньше на телевидении.
Анна Качкаева: И мы закончим с Александром обсуждать образ Дмитрия Медведева, потому что, конечно, за месяц он изменился. Если за два года вот такой очевидной разницы между тем, как он технологически осуществлял инспекции от роддомов до сельскохозяйственных угодий, мы не наблюдали, в общем, по большому счету, то в этот месяц его, конечно, вдохновляли, видимо, сильно разными способами.
Александр Мельман: Накачивали.
Анна Качкаева: Ну или накачивали, да. Поэтому он был разным все-таки. И в нем энергии и жесткости было достаточно уже на всех этих стадионах и больших мероприятиях. Хотя, как мне кажется, он не лишен еще пока этого смущения перед камерами. И это было особенно заметно на милом, в его пользу сыгранном КВНе, с замечательными, добрыми пародиями, шутками, вот этими пассами, которые все команды в его сторону отправляли. Но, тем не менее, он как-то пока еще, по-моему, не очень ловко себя чувствует в роли человека, которому так много уделяется внимания на сцене.
Александр Мельман: Аня, я в целом с вами согласен. Другое дело, что как раз на КВНе мне его реакция очень понравилась. Она была, мне кажется, адекватной, человек смеялся над собой. И даже вот это смущение, притом, что он смеялся над собой, мне тоже очень понравилось. Как и понравилась пародия на встречу одноклассников Дмитрия Медведева с ним. По-моему, это все было очень хорошо, очень точно поставлено. И здесь у меня никаких претензий, как у человека со стороны, пишущего о телевидении и о том, как оно подается с точки зрения президентской кампании, нет.
Анна Качкаева: Хорошо. Ну, тогда, смотрите. Очевидно навязываемая ему стилистика некоторой брутальности, которая ему не свойственна, она не может пока возобладать. Но, с другой стороны, мы и не можем сказать, какой он на самом деле. Вы вот что-то про него понимаете больше того, чем пока в таком лекале Путина он существует?
Александр Мельман: Да. Мы же все-таки наблюдатели, и мы смотрим его по телевидению. И когда он, скажем, только стал главой администрации вместо господина Волошина еще, то вот такой показатель у господина Кононенко вот в этих «Куклах», там был господин Волошин, но господина Медведева не было. То есть считалось многими, что господин Медведев – это такой проходной персонаж. И вот решили, действительно, его накачать, и то, что он станет президентом. И дальше я наблюдаю, дальше я смотрю детали. И мне, действительно, как и вам, стал интересен Путин со временем, потому что, действительно, его интересно изучать, известны его реакции. У Медведева они... Но мы помним, как начинал Путин – это тоже было все достаточно сковано. И вопрос: «Кто вы, мистер Путин?»...
Анна Качкаева: Но ему хватило гораздо меньше времени. Он за полгода справился, так сказать, оседлал телевизионный ресурс. А Медведева два года приучают к камере.
Александр Мельман: Не знаю, Аня, мне не кажется, что он справился за полгода. Мне кажется, что все-таки немножко больше прошло времени, прежде чем он стал легко себя чувствовать в контакте с журналистами и с другими политиками. Мне кажется, все-таки он обучаем очень хорошо, господин Путин, но времени прошло больше.
Я думаю, что и у Дмитрия Медведева есть некий потенциал, но пока вот мы следим за его реакцией, за тем, например, как он... Вот мне было интересно, уже после первого подсчета голосов ночью он приехал в свой штаб. И вот он поднимается по лестнице вместе с женой. И вы знаете, я так понимаю, что, скажем, американцы на своих выборах, они очень внимательно всегда следят за какими-то семейными коллизиями у кандидатов в президенты, как он на нее смотрит, она на него, и так далее.
Анна Качкаева: Держатся ли за руки или не держатся.
Александр Мельман: Да. И вот здесь, в отличие от того, как Дмитрий Медведев шел на выборы под ручку со своей супругой, здесь они шли как-то отдельно. Они не держались за руку.
Анна Качкаева: Они и на выборы шли, не держась за руку.
Александр Мельман: Нет, по-моему, они под руку шли.
Анна Качкаева: Нет, они тоже шли... И это тоже меня смущает, потому что такое ощущение, что и опять не будет введена в публичное пространство семья, что не делает человека гораздо более современным и модернистским в данном случае. Хотя мне кажется, что Светлана Медведева – она женщина очень властная. И то, как она стояла рядом с ним около урны... он так мило про весну, а она так уверенно смотрела на журналистов, что вот дай ей волю – она бы сейчас им все сказала. Вот у меня создалось такое впечатление.
Александр Мельман: Ну, может быть, она еще скажет, и придет ее время. И пиарщики все-таки как-то посмотрят, и будет все-таки такой симбиоз...
Анна Качкаева: Парень, в конце концов, у них уже вполне взрослый. И почему его было не взять на выборы?.. Боятся наши политики демонстрировать... Уже то, что он сказал про маму в ночи, что он общался с мамой, - это вообще уже большое дело для российских президентов.
Александр Мельман: Да. Но, тем не менее, вот я говорю, что когда они поднимались отдельно, меня это немножко смутило, хотя, наверное, не знаю, стоит ли так глубоко нам входить вот в эти коллизии.
Анна Качкаева: Безусловно, нет. Мы же наблюдаем исключительно за картинкой, ничего другого мы не делаем.
Александр Мельман: Да. И вот то, что заметили, я знаю, слушатели Радио Свобода, то, что господа Медведев и Путин в сопровождении других высокопоставленных чиновников пошли праздновать эту победу в один из ресторанов, ну, мужской такой компанией, и тоже как-то считается: «А где же их вторые половины?». То есть в России пока нет вообще такой традиции делить все...
Анна Качкаева: Нет-нет.
Александр Мельман: Михаил Сергеевич Горбачев был «белой вороной» в этом смысле.
Анна Качкаева: Да. И сильно невзлюбили его за это. Но мне кажется, что время прошло, поколения сменились, уже можно, но вот не решаются. Может быть, боятся... я все время думаю, это уязвимость большая, конечно, когда появляются семьи рядом с главами таких стран.
Александр Мельман: Я просто боюсь, что мы здесь входим... получается, что мы обязаны, как наблюдатели, об этом говорить, в некую тонкую такую сферу системы взаимоотношений мужа и жены. А она может быть разной. А мы хотим, чтобы нам правильно показали этих людей, как нам хочется. А это люди, и у них, может быть, совершенно нормальные, разные отношения. И поэтому как-то вот здесь... все-таки мы не американцы в этом вопросе, наверное.
Анна Качкаева: Ну, безусловно. Никто ни на чем не настаивает. Но все-таки раз Светлана появляется в кадре, значит, она зачем-то появляется, иначе бы она не появлялась и не обозначалась. И как-то она с ним бывает, в том числе, и на вполне официальных церемониях. И с патриархом вот они были вдвоем на встрече. Это очевидно, что ее все-таки позиционируют рядом с ним.
Александр Мельман: Ну да. Тем более, 2008 год – это Год семьи. И мне как раз тоже казалось, что именно Дмитрий Медведев будет часто появляться с супругой и в кругу семьи. Но пока этого не происходит. Но я говорю, что это еще все впереди, возможно.
Анна Качкаева: Читаю пейджерные сообщения.
«Удивительно, как на телевизионном экране сошлись выборы у них и у нас». Ну, имеются в виду американские выборы, за океаном. «Там все настоящее, а у нас – какой-то плохой театр», - Надежда пишет. Там просто с этим театром очень давно умеют работать. Но там-то и политики в этот театр умеют играть. А главное, что там есть эффект интриги, конечно. И это самое главное.
Александр Мельман: Ну да. Между прочим, так совпало: наши самые скучные выборы за последние много лет совпали с американскими самыми интересными и веселыми выборами. Потому что там реальная борьба появилась в этот раз, а в прошлые годы этого не было.
Анна Качкаева: Да, не было такой ажитации. Ну, здесь эффект еще дают, конечно, женщина и замечательный Обама.
Александр Мельман: По крайней мере, когда я начинаю следить, слушать или смотреть какие-то передачи об американских выборах, мне страшно интересно. Ну а то, что здесь, действительно, ну, кому это может быть по нраву, я не знаю.
Анна Качкаева: Да-да. Вот только КВН и посмотришь с пародиями.
«Анна Александровна, думаю, что телевидение наше станет еще более плохим», - пишет Вера.
«Из двух зол обычно выбирают меньшее, а посему, видимо, положительный на телекартинке наследник лучше, чем себе на уме президент». Не поняла до конца мысль. Василий Данилович, может быть, ее лучше сформулирует.
«Ничего не изменится. Либералы и демократы все равно все заболтают», - Раиса из Москвы.
«При Медведеве телевидение станет цифровым, будет больше программ, и это даст возможность зимней спячке».
«Впереди полнейший пессимизм. Каналы заполнились боевиками, герои ездят на авто и живут в особняках», - Ирина пишет.
«Соловьев сегодня в прямом эфире страшно возмущался, когда его действия в эфире называли фарсом», - Николай пишет.
«Когда я услышал, что Медведев предлагал 12 лет, Иванов – 8 лет, а Путин дал 3 и 5 лет «нацболам», штурмующим зурабовский Минздрав, у меня возник вопрос: «Кто же вы, мистер Медведев?», - пишет Надежда.
Вот такие реакции на простой вопрос: как вы думаете, каким будет телевидение? Ну, видимо, разным. И уж вряд ли с надеждами на сильно лучшие изменения.
Александр Мельман: Но все равно остается только гадать пока что.
Анна Качкаева: Да, безусловно, остается пока только гадать.
И короткий вопрос вам, Саша. А программная политика вас не удивила в эту ночь, из того, как она была собрана?
Александр Мельман: Ну, мне понравилось, что «Первый» канал дал фильм «В начале славных дел» о Петре I. И конечно же, это был прямой намек... тонкий намек на толстые обстоятельства. Ну что ж, пожалуйста. Посмотрим, какие это будут славные дела. А в остальном все, в общем-то, было по стандарту.
Анна Качкаева: Да. «Россия» дала «Судьбу», а НТВ, поскольку про юриста у нас ничего нет и про Римское право, то дали нон-стопом сериал «Адвокат». И это тоже вполне знаково. Это теперь уже телевидение научилось делать.
Итак, сегодня мы обсуждаем, как выглядело телевидение в конце политических баталий предвыборных, в выборную ночь, с каким триумфом и как зрелищно выходили Владимир Путин и Дмитрий Медведев к своим поклонникам, что осталось за кадром и что можно считать по тому, как выглядят на экране главные лица страны и их близкие. А вам, уважаемые слушатели, мы задали вопрос: как вы думаете, как изменится телевидение при Дмитрии Медведеве? И об этом мы тоже сейчас будем говорить, потому что любопытно, какой будет телевизионная стилистика нового правления и, вообще, каким будет телевидение будущего. Пока вот, судя по тому, как Александр Мельман говорит о том, что ему так же, как и многим из моих коллег, кажется, что существенных стилистических перемен пока не будет, но какие-то, может быть, детали или намеки, или полутона все-таки появятся. Я так вас понимаю, Александр. Вы на это рассчитываете или нет?
Александр Мельман: Ну, просто мне кажется, что сейчас идет... ведь телевидение – это главный медиа-ресурс власти, и власть всегда дает понять, что она небезразлична к нему, и это понятно. И мне кажется, идет некая борьба различных групп за этот ресурс и за возможную подачу того, как это будет. Потому что все-таки, так или иначе, приходится возвращаться к каким-то аналогам, в данном случае я возвращусь к перестройке опять. И Михаил Сергеевич Горбачев, когда ввел гласность, он, наверное, ее ввел потому, что он, по сути, считал, что она нужна, и он – дитя ХХ съезда и так далее. Но потом, когда это все пошло, относительная свобода...
Анна Качкаева: Это стало проблемой.
Александр Мельман: ...стала неким орудием в борьбе тех же самых группировок, в борьбе либералов КПСС, Горбачева и Яковлева, и консерваторов.
Анна Качкаева: Ну, конечно, Горбачев тоже закрывал программы, тот же «Взгляд», мы все это хорошо помним.
Александр Мельман: Ну, понятно, что он всегда колебался. Но, тем не менее, по сути. То есть в данном случае опять же если будут какие-то проблемы у Дмитрия Медведева со стороны тех, кто не очень доволен тем, что он стал президентом, я думаю, что СМИ тоже могут быть использованы в этом смысле.
Анна Качкаева: Вот-вот! Вы выходите на одну из самых важных тем, которая, я думаю, будет сейчас пристально рассматриваться, и будут смотреть всякие подковерные и не подковерные истории в этой связи. Потому что, конечно, информационные ресурсы всегда для всех президентов были очень существенными, и безусловно, телевидение. Неслучайно пошли слухи буквально в течение этого месяца о том, что каналы теперь в этом дуумвирате перераспределят свое внимание между Путиным и Медведевым. Например, «Первый» канал будет за Медведева, а «Второй» - за Путина. Хотя я думаю, что это не так, не так грубо. Но такие разговоры ходили. Затем опять всплыла тема общественного телевидения, и что, возможно, наконец, над «Первым» сделают опять же вполне имитационную демократическую надстройку, оставят прежних менеджеров, но, тем не менее, обозначат некий фактор. Вот это все мы имеем в виду. С другой стороны, агрегирование медиа-ресурсов около друзей Путина в Питере, у Банка «Россия», там, где и РЕН, и «Пятый» канал, и через «Газпромбанк» Банк «Россия» контролирует кусок активов «Газпром-Медиа», то есть это НТВ и вся вот эта информационная империя практически. То есть, в общем, неизвестно, дадут ли Медведеву во все это поиграть, если он захочет быть посильнее.
Александр Мельман: Да, это как такая рекогносцировка, дислокация перед боем. И каждый, действительно, концентрирует свои медиа-ресурсы под себя, и дальше уже будет смотреть, насколько их можно, во-первых, бросать в бой. Потому что, действительно, мы можем, кстати, опять присутствовать при реинкарнации борьбы различных группировок, скажем, уже олигархических опять, как было: Березовский против Гусинского. Может быть, и такое, кстати.
Анна Качкаева: Ну, правда, непонятно, кто и с кем в этой ситуации будет бороться.
Александр Мельман: Там достаточно много противоречий между ними.
Анна Качкаева: А, если только внутри...
Александр Мельман: Да, внутри. Но я просто говорю, набрасывая какие-то возможные сценарии. Мы тоже должны как-то все это проследить и подождать, что это будет. Но общественное телевидение... Просто мне бы хотелось понять: хорошо, вот если оно будет создано... Аня, как вы сказали, это будет создано на базе «Первого» канала или...
Анна Качкаева: Никто же не знает.
Александр Мельман: ...да, или это будет отдельно. А если отдельно, то каким техническим образом это все будет.
Анна Качкаева: Я думаю, что вот отдельно уже никто ничего создавать не будет. А особенно на пороге «цифры» еще там городить огород, я думаю, что никто не будет. И «цифра» - это еще отдельная история. Только-только начинается настоящая война за ресурс, бюджет, подходы. Для потребителя это уже все не имеет значения, или еще не имеет значения, потому что для него транспорт, в принципе, не имеет значения. А любая технология – это транспорт. А вот то, что будет происходить внутри и кто окажется около этого крана или ресурса, - это, конечно, важное обстоятельство.
Александр Мельман: И она уже идет. Все время, когда говорят о цифровом телевидении, уже эта борьба очень серьезная, и под ковром она идет между руководителями, менеджерами различных федеральных каналов.
Анна Качкаева: И не только каналов, но и отраслей, я бы уже сказала.
Александр Мельман: Да-да.
Анна Качкаева: Виктор из Московской области, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. У вас такой диалог, что даже перебивать неловко.
Анна Качкаева: Да ладно! Вы нам сейчас и поможете.
Слушатель: Я считаю, что будет примерно так, как... Вот вы помните, дозировали информацию о двух преемниках – Медведеве и Иванове?
Анна Качкаева: Слушайте, замечательно, что вы про него вспомнили!
Слушатель: Теперь будет вот так же точно на всех каналах очень дозировано и строго взвешиваться на весах, чтобы не обвинили в чем-то редакцию, вот эта информация о Путине и о Медведеве. И я вот что хочу сказать. Это, конечно, будет шагом вперед, потому что вольно или невольно, но сотрудники наших СМИ и каналов, несмотря на все эти акценты новые при Путине, они все-таки не изменили своих убеждений, и многие умы тяготеют к либерализму. И они с удовольствием и охотно будут все это делать. И в этом плане будут и такие программы, как «Судите сами», и «Постскриптум» Пушкова, а с другой стороны, будут программы в стиле оценочных суждений и монологов Юлии Латыниной или «Свободы слова» Савика Шустера. И в этом будет какой-то, я думаю, шаг вперед и интерес. Вот таково мое мнение.
Анна Качкаева: То есть у вас такой оптимизм налицо.
Слушатель: Нет, это не оптимизм.
Анна Качкаева: А, это констатация, реальность.
Слушатель: Это реальность. И когда два человека такого калибра, как Путин и Медведев, то неизбежно будет переформатирование и будут уже... Ну а на чем они будут разниться? Конечно, одна будет более консервативная какая-то линия, ассоциированная с Путиным, и одна – более либеральная, ассоциированная с Медведевым. И это будет такая игра, точно такая же игра, как и в Соединенных Штатах Америки, когда одна партия разделяется, две головы у нее, и они разыгрывают вот этот спектакль.
Анна Качкаева: Это все с точки зрения расклада хорошо. Жизнь бы еще немножко поменять – и было бы...
Александр Мельман: Ну, у нас телевидение первично, а жизнь вторична.
Кстати, Аня, я хотел бы сказать, что, действительно, наш слушатель очень точно, по-моему, сделал ремарки и расставил акценты. Но вот мне кажется, что на том митинге, который вы процитировали для радиослушателей, когда там молодежь начала кричать «Путин! Путин!», и как я понимаю (может быть, это не так), вам показалось, что это потому, что Путин ведет себя более органично, когда он спросил «вы не замерзли?», а мне, честно говоря (может быть, я уже настолько циничен), показалось, что это такая засланная молодежь, которая должна была в этот момент кричать именно «Путин!», когда президентом выбирают Медведева, мне так кажется.
Анна Качкаева: Ну, может быть. Медведева еще неудобно кричать, и я это уже объясняла. Вот произнесение двух или трех слогов – это важное обстоятельство.
Александр Мельман: Я согласен. Но еще мы говорим ведь о каких-то человеческих потенциалах этих людей, и понятие...
Анна Качкаева: Конечно. А вы обратили внимание, что наш слушатель сказал: «два таких крупных...», - он их уровнял уже.
Александр Мельман: А их уже давно уравняли.
Анна Качкаева: А я думаю, что Владимиру Владимировичу это не сильно нравится, и вчерашняя картинка демонстрировала, когда он поздравлял Дмитрия Анатольевича уже в Кремле, давал ему поручение и собирался встречаться, он сидел как вальяжный хозяин и давал указание пока еще ученику.
Александр Мельман: Конечно, да. По Конституции...
Анна Качкаева: Ну что ж, он для себя играет тоже... вызов какой-то для себя устроил.
Александр Мельман: Да. То есть он проявил эту инициативу. Но человеческие характеристики, они никуда не деваются. И поэтому понятие «ревность» тоже может быть.
Анна Качкаева: Слушайте, и наш слушатель вовремя вспомнил господина Иванова, которого мне уже даже жаль, экранно жаль. Вы представляете, вот что продемонстрировал телевизор. Про это никто не говорит. Это же показательно – экранное небытие, такая могила, в которую он сгинул. Вот он был два года, абсолютно равноценно делил эфир с Медведевым, и сгинул за полтора месяца. Все даже забыли, как он выглядел. Вы понимаете, что такое телевизионная машина?
Александр Мельман: Простите, а вы канал «Спорт» и баскетбол там смотрите?
Анна Качкаева: Ну, иногда я смотрю. Я знаю, что там...
Александр Мельман: Он там очень хорошо смотрится на баскетболе, на матчах ЦСКА. Я просто хочу сказать, что уже с точки зрения такой общеполитической и, может быть, философской, что завидовать-то Медведеву не стоит. И может быть, господин Иванов... Да, есть, конечно, у каждого человека, тем более – у мужчины, амбиции, но он понимает, что, может быть, он, что называется, хорошо отделался, и будет себе спокойно копать свою грядку при верхушке власти, и у него будет все нормально, как, скажем, у господина Зюганова. Я понимаю, что это немножко другой пример, но тем не менее.
Анна Качкаева: Ольга Ивановна, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Ну, у меня театральное образование, и мне хотелось бы чисто внешнюю оценку дать, свои впечатления женские. К сожалению, самая элегантная и самая очаровательная жена президента ушла из жизни. Это была Раиса Максимовна Горбачева. А по мимике и жестам, по голосу, по манере говорить, держаться очень напоминает... вот вылитый Чубайс. У меня такие впечатления.
Анна Качкаева: Дмитрий Анатольевич?
Слушатель: Да.
Анна Качкаева: Да что вы?! Надо же, как интересно!
Слушатель: Я давно это заметила. И мне странно, что этого никто не заметил.
Анна Качкаева: Спасибо вам большое.
Александр Мельман: Будем думать. Спасибо.
Анна Качкаева: Очень любопытно!
Мария, район Селижарово, Тверская область. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Я вам хочу сказать, что сейчас уже Путин отслужил, и он передал свою власть, так скажем. И во всех программных заверениях вновь избранного нашего президента звучит обещание улучшения русской жизни, улучшения благосостояния, русской экономики. И обо всем этом только и говорят, в общем-то... Сейчас у наших политиков, что обидно... Я воспитатель-учитель. И поэтому на все, на что я смотрю, мне очень немножко горько, что вот то, что я у них слышу, а не вижу на самом деле.
Анна Качкаева: Понятно: слова расходятся с делами.
Слушатель: Да. Вот у нас в Тверской области, конкретно в Селижарово не работают предприятия, нет зарплаты, некуда пойти работать, пьянство... молодые спиваются, погибают...
Анна Качкаева: А как у вас с национальными проектами?
Слушатель: И то, что мы сейчас видим, вот эти национальные проекты, где показывают ухоженных малышей в благоустроенных кроватках, где они родятся, мы все смотрим, и слава Богу, что хоть это есть у кого-то. Вы меня поняли?
Анна Качкаева: Поняли.
Слушатель: А то, что как мы сейчас живем... Зарплата средняя, я вам не буду даже ее называть, она мизерная, пенсии нищенские…
Анна Качкаева: Приблизительно предполагаем, что там, в Тверской области.
Слушатель: Мы на все продукты... вот вы меня поймите, я вам не лгу, мы на все продукты только смотрим. Это же не по-человечески. И когда мы видим, что наш президент празднует в Кремле свой день рождения, - это для нас... вы знаете, такое ощущение, как вот пир во время чумы. Там – все, а мы на все только смотрим.
Александр Мельман: Простите, пожалуйста, можно вам задать вопрос? А вы ходили на выборы?
Слушатель: Я ходила на выборы.
Александр Мельман: А голосовали, если это не секрет, за кого?
Слушатель: Вы знаете, я голосовала за Богданова.
Александр Мельман: Понятно.
Слушатель: Вот Медведеву я не доверяю.
Анна Качкаева: А Богданову?
Слушатель: Ну, а Богданову... Просто кому-то нужно было голос отдать.
Анна Качкаева: Понятно, Мария. Мы вас понимаем. Спасибо большое. Ясно, что вам не до мыслей о том, как изменится телевидение при Дмитрии Медведеве.
Александр Мельман: Но с другой стороны, Аня, почему я спросил. Вот Мария говорила о том, как все плохо в Тверской губернии, а обычно люди так говорят и при этом голосуют за того, на кого покажет телевизор, в данном случае – Владимир Владимирович Путин. Вот я и подумал: за кого голосовала Мария? Но все-таки она не голосовала за Медведева, то есть все-таки такое протестное голосование она выразила.
Анна Качкаева: Не доверяет. Протестное, да, безусловно. И очень хочется, чтобы как-то и совсем уж близенько от Москвы жизнь-то наладилась. Тем более что люди этого вполне заслуживают. Ну, тем не менее, телевизор в данном случае ничего Марии, в ее представлениях о жизни, не изменил, какой бы ни была кампания изощренной.
Александр Мельман: Да. Но вот по поводу образов, скажем, я, например, не очень... Мы как бы здесь говорим со слушателями, на кого похож Медведев, на чей образ. Мне-то кажется, что он очень равнозначен, по крайней мере, скажем, образу господина Касьянова. То есть мало отличий я вижу между Касьяновым и Медведевым. Но так как Касьянов у нас стал теперь оппозиционером, телевидение его, в лучшем случае, игнорирует, а в худшем – подает определенным образом, а Медведева пиарит вовсю, и получается, что у нас президент Медведев, а Касьянов маргинал. А при другом стечении обстоятельств, которое могло бы быть, у нас бы был президентом Касьянов, потому что я различий между ними почти не вижу.
Анна Качкаева: Татьяна нам пишет: «На этом междусобойчике после победы за столом сидели Путин и Медведев, Собянин. А кто был четвертым? За Собяниным его не было видно».
Александр Мельман: Грызлов, по-моему.
Анна Качкаева: Во всяком случае, там был Грызлов и, как говорят, был Александр Волошин, бывший начальник господина Медведева. И сегодня опять же газеты очень активно стали обсуждать... «Ведомости» опубликовали, а все подхватили, что Александр Стальевич может оказаться в числе тех, кто получит какой-то пост. И тогда это тоже одна из надежд на некую гораздо более сложную конструкцию, в смысле идеологии.
Александр Мельман: Ну, я думаю, что это далеко не всем понравится во власти.
Анна Качкаева: Безусловно.
Александр Мельман: Поэтому вся борьба впереди.
Анна Качкаева: А еще там был и Владислав Сурков, насколько я понимаю, поздравлявший Медведева с победой.
«Вид у мадам Медведевой на выборах был крайне недовольный и сердитый. И создавалось впечатление, что она заплачет», - инженер какой-то нам пишет. Слушайте, сколько людей – столько и мнений. Увидели на 30 секунд – и все по-разному совершенно читали картинку.
Александр Мельман: Может быть, господин инженер является специалистом по женским лицам и женским характерам.
Анна Качкаева: Да-да.
«Скажите, на каком основании Светлана Медведева, супруга нового президента, вмешивается в дела православия? Ни в одной стране мира не делят на православных и католиков. Это несправедливо», - Иштван, Москва. Ну, во-первых, она пока еще, слава Богу, никуда не вмешивается. Ее право – в какого Бога верить. И то, что она поддерживает какие-то проекты, связанные с православие и с образованием, - это ее, безусловно, личное и индивидуальное дело. Пока это никак не сказывается, как мне кажется, на... Она только вот к патриарху вместе с Медведевым, с мужем, на встречу пришла, и была на службах, показывали их на Пасху вместе, а более ничего, собственно, пока не происходит. Поэтому упрекать ее в этом не приходится.
«На телевидении нужно вводить общественные советы, чтобы покончить с этой пахабщиной», - Геннадий Георгиевич.
«Премьер-министр Зубаков голосовал в какой-то дачной одежке, без галстука. И этим поступком он подает сигнал работникам телевидения Соловьеву и Познеру: «Ребята, на экране можно появляться и без галстука». Русский народ галстука не заслуживает», - Виктор Эмильевич. Ну, это...
Александр Мельман: Сейчас фантазия наших слушателей зайдет очень далеко, я чувствую.
Анна Качкаева: Да, с галстуками. А мне, например, понравился очень Лужков, который был правильно одет: в белом свитерочке, в джинсах неформальных. И я бы считала, что и все остальные кандидаты в президенты могут так прийти и проголосовать.
Александр Мельман: А мне, Аня, кстати, понравился... я, конечно, не голосовал вообще, но, тем не менее, мне понравился вот этот пиар Богданова, когда он шел на матч «Спартака». Хоть я и болельщик ЦСКА, но мне это понравилось. И когда он ехал в метро. Я понимаю, что все это искусственно, но как-то это вот было хорошо.
Анна Качкаева: Ну, ладно, у нас тоже многие ездили в троллейбусах.
Александр Мельман: Да, Борис Николаевич, конечно. Я и говорю, что мы тогда за него и голосовали.
Анна Качкаева: «Говорят, что Медведев из интеллигентной семьи». Не говорят, а он, действительно, из семьи ученых-преподавателей.
Александр Мельман: Из профессорской семьи.
Анна Качкаева: «А на концерте «Газпрома» была одна попса», - Сергей. Ну, что поделать?.. На концертах этих больших вообще было что-то жуткое, честно говоря. И 23 февраля, и все, что было под «Вперед, Россию», и смесь Вебера с Чайковским на стихи...
Александр Мельман: Да. А вот на митингах все-таки... на митинге промедведевском был Андрей Макаревич и был «Чайф». Видите, как рок пошел и в эту сторону. А на митинге несогласных в Питере был Шевчук. Вот так, да.
Анна Качкаева: Ну, вообще, да, знаковая история, что Макаревич, певший про поворот и про изменчивый мир... и если мы с вами вспомним, когда эти песни звучали, некоторое количество десятилетий назад, то вот это такие аберрации. Молодежь, конечно, их уже не понимает.
Александр Мельман: Да, те аберрации не понимает. Тем не менее, группа «Машина времени» по-прежнему популярна и имеет влияние на молодежь. Но просто Андрею Макаревичу хорошо в этом времени. И он пришел поддержать вот этих людей, которые дают ему вот эту нормальную жизнь.
Анна Качкаева: Раиса Николаевна, я вас невзначай, видимо, обидела, но как была подпись «Раиса», так я и прочла. Раиса Николаевна просит ее называть по имени и отчеству. Обычно я это делаю, если у меня стоит подпись на пейджере.
«Картинка Путина с Медведевым дорогого стоит, не стыдно вставить в ролик. Почти как возвращение первых космонавтов», - Александр пишет.
Александр Мельман: Аня, кстати, на вашем радио уже демонстрировали... и эта песня, очевидно, есть в Интернете, она такая альтернативная: «Кто победит? Володька и Медвед». Мне она очень понравилась. Хорошая песня.
Анна Качкаева: Хорошая песня. А роликов сколько появилось в Сети, и под «Бриллиантовую руку» сделали кусочек, переозвучили, и уже какую-то нарезку слепили. В общем, да, эти кадры...
Александр Мельман: Ну, острословов у нас много.
Анна Качкаева: Нет, кадры на Красной площади, безусловно, будут потом включены в документальные фильмы, как исторические кадры. Это тоже будет такой кодой...
Александр Мельман: То есть когда господин Сванидзе дойдет до 2008 года, то он все это покажет.
Анна Качкаева: Да-да, это, наверняка, будет.
«Медведев ясно сказал, на чем сосредоточится. Внешняя политика – дело президента. Он будет для «западников» собеседником приятным во всех отношениях. А решать, что подписывать, а что нет, будет «наш национальный лидер», - Александр.
«За время правления Медведева рекламы на нашем телевидении станет меньше. Владимир Познер разлюбит одноэтажную Америку и станет защищать Россию на всех каналах. Появятся новые народные каналы, как радиостанции на FM », - господин Добрый.
Александр Мельман: Ну, это вы желаемое, наверное, за действительное, господин Добрый, принимаете.
Анна Качкаева: «Медведев выглядит несерьезно. У Путина в начале царствования был взгляд контуженного, но постепенно он поправился и выглядит державным мужем. А Медведев – пока лакированный Винни-Пух. И сколько ему понадобится на эти метаморфозы, непонятно». Александр, ну, фантазия наших слушателей не имеет предела. Очень интересно!
Александр Мельман: Да. Аня, ну, такая тема...
Анна Качкаева: Минзад, Тюмень, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Вот у меня есть один вопрос. Медведев к нам в Тюмень три раза приезжал, ну, в одну и ту же деревню, можно сказать. У нас новый поселок Молодежный строится. Посмотрел национальный проект «Доступное жилье», ему вот показывали. И остальные деревни у нас есть такие, которые даже...
Анна Качкаева: Остальные не показали. И телевизионная камера туда, наверное, не доехала.
Слушатель: Почему? По тюменскому телевидению показывали, даже в виде рекламы, как он дает интервью тюменским журналистам. А у нас здесь невдалеке есть такие деревни заброшенные, даже дорог нет и света, а почему-то его туда не возили.
Анна Качкаева: Понятно, Минзад.
Александр Мельман: Вы, Минзад, сами можете ответить на этот вопрос очень легко. Вы же жили в этой стране много лет, как и мы. И мы же знаем, как это делается.
Анна Качкаева: И всех остальных обычно не возят. А я все время помню сюжет из Владимирской области, где-то несколько лет назад, уж не помню, при котором президенте, но, в общем, наверное, при Путине, при втором что ли правлении. В общем, короче говоря, его туда собирались подвезти, заасфальтировали дорожу, вкопали столбы фонарные, а поскольку он не заехал... бабульки очень по этому поводу переживали, что дорога-то осталась, а столбы выкопали, потому что они там были не нужны. В общем, был замечательный на этот счет сюжет.
Николай из Москвы, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Ушел Иванов – мы его забыли. И не жалко. А вот жалко, что Парфенов ушел, Млечин ушел из «живых» эфиров, Попцов ушел. Вот когда Попцов привел в первый раз... был свидетелем, когда Ельцин пришел в кабинет, встал у окна величественно, и Попцов сказал: «Борис пришел, царь Борис, Борис II ». А что мы можем сейчас, глядя на нынешнего, пришедшего, приходящего президента, сказать? У нас Дмитрий уже был. Ну, вы помните, как он назывался. Он был Лжедмитрием. Может быть, это Лжедмитрий-2 пришел?.. Интересно было бы знать. И после КВНа, когда он присутствовал, все как сорвались. Вот несколько дней мы слушаем анекдоты. И хочу, чтобы все тоже послушали, посмотрели, зашли... очень много интересного. Спасибо.
Александр Мельман: Мне просто игра с именами... Действительно, я говорю, политологи, им тоже нечем заняться, и они думают: «А кто такой будет Медведев? То ли это будет Кириенко, новый «киндер-сюрприз» (это говорят коммунисты, понятно), то ли это будет Леонид Ильич Брежнев, значит, «застой»...
Анна Качкаева: Но в отсутствии других интриг, несодержательной повестки дня и другой информации, и серьезного разговора о будущем страны, вот мы занимаемся тем, что обсуждаем, какой галстук, на кого он похож и как он будет разговаривать.
Владимир Денисович, Московская область. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Вот хочу вам высказать свое впечатление от показа по телевидению, как шли Путин и Медведев по Красной площади на Васильевский спуск. Вот падает снег, и вообще, такая погода, вы знаете, мне показалась очень зловещей.
Анна Качкаева: Ну вот, пожалуйста!
Александр Мельман: Ну вот, дошли до чего в финале.
Анна Качкаева: Спасибо, Владимир Денисович. В общем, короче говоря, декодировать эти картинки мы можем еще очень долго. И чем быстрее Дмитрий Медведев начнет давать внятные ответы на разные вопросы, тем быстрее, конечно, вся эта дымовая завеса спадет. Если, конечно, нужно кому-то, чтобы она спала.
Александр Мельман: Нет, дело в том, что внятные ответы давал и господин Путин, но просто для него слава – это отдельно, а то, что потом делается, - отдельно. Для него слова – это уже элемент пиара. И у нас такая культура новой политической системы, начиная, наверное, с 2000 года, прежде всего, когда вот этот пиар, действительно, идет впереди всего, и он побеждает, как мы видим, на этих выборах. Поэтому, с точки зрения Кремля, все успешно. С точки зрения реальной ситуации в стране, мне кажется... вот то, что говорила наша слушательница из Тверской губернии, вот так живет страна. Но об этом никто ничего не говорит серьезно.
Анна Качкаева: Саша, а вам как кажется, каким будет телевидение при Дмитрии Медведеве?
Александр Мельман: Ну, смотря на то, какая группировка победит. Мне кажется, что будет такое болото, будет качаться туда и сюда. И те, кто побежит впереди паровоза и, скажем, покажет очередную Латынину и очередное высказывание, не вырежет сам и, может быть, на свой страх и риск он будет действовать, это пройдет. А другие, более охранительные товарищи на «Первом» канале и на «России» будут вести вот эту политику «чего изволите?». И я думаю, что вот это сочетание, вот этот баланс, он будет, таким образом...
Анна Качкаева: ...и присутствовать.
Александр Мельман: Да-да.
Анна Качкаева: В общем, поживем – увидим. Спасибо.
