Екатерина Пархоменко: Сегодня темой для нашей передачи мы выбрали отчеты наблюдателей и участников избирательных комиссий в блогах. Их было много, и, как это ни удивительно, ни одного позитивного отчета найти нам не удалось, ни мне, ни моим гостям. У нас в гостях блогер и участник избирательной комиссии Юрий… А где вы были, на каком участке?
Юрий: 94-й. Это Пресненский район.
Екатерина Пархоменко: Роман, который был наблюдателем на участке, чей пост был самый популярный.
Роман: Ну да, топ «Яндекса» - два дня.
Екатерина Пархоменко: Был наблюдателем на участке, где разворачивались невероятные события, вплоть до воздушной тревоги. И Арина, которая была наблюдателем на соседнем с Романом участке, она тоже ведет блог.
Мне бы хотелось, чтобы вы по очереди коротко рассказали, какой у вас мотив был. Вы не профессиональные политики, насколько я понимаю?
Юрий: Нет.
Екатерина Пархоменко: Вы люди заинтересованные в общественном процессе, и это заставило вас пойти и поучаствовать в избирательном процессе непосредственно?
Юрий: Ну, политика мне интересна, я даже об этом как-то написал, почему. Что побудило? Побудила статья Михаила Делягина в «Ежедневном журнале» ( www . ej . ru ). Там он написал очень просто, что если вы любите демократию не просто, как севрюгу с хреном, а как общественное устройство, то, пожалуйста, не пожалейте двух дней, вы можете потратить из своей жизни два дня, и это может принести пользу. Не 10 минут, чтобы прийти на участок, а два дня, чтобы записаться в наблюдатели и потратить на это один день, второй день провести на участке и пресекать возможные нарушения.
Екатерина Пархоменко: А теперь вы, Роман, расскажите, что у вас там творилось. Вы с Ариной были участниками практически одних и тех же событий, да?
Роман: Мы попали под один и тот же воздушный налет на Печатники, можно сказать так. Я тоже согласен с Юрием, что нужно участвовать в выборах, как ты можешь, – наблюдателем, избирателем, членом комиссии, не важно. Это же твоя страна, в конце концов. В данные президентские выборы так называемые вообще не собирался ни участвовать, ни наблюдать. Всегда ходил наблюдателем, а в этот раз не хотел. У меня есть друг Павел Шайкин, он в муниципальные кандидаты баллотировался, поэтому он меня по-дружески уговорил применить мои навыки для его пользы. Так что это совершенно случайная ситуация.
Екатерина Пархоменко: То есть вы опытный наблюдатель?
Роман: Я опытный.
Екатерина Пархоменко: А заинтересованы были в местных выборах?
Роман: Даже в местных я не заинтересован. Моя позиция такая, что, когда я прихожу на участок, я нейтрален, какие бы ни были у меня взгляды, моя задача - чтобы буква закона соблюдалась, поэтому в своем блоге, когда я описывал все эти невероятные приключения наблюдателя в России, я пытался фактического материала придерживаться, не давая никаких оценок, не делая никаких выводов. Собственно, и все, вот почему я пришел.
Екатерина Пархоменко: У нас есть звонок от Александра из Москвы.
Слушатель: У меня два вопроса. Первое. Вчера в передаче Шендеровича говорилось об открытии музея выборов имени Чурова, и там один из экспонатов – снимок сломанной руки избирателя, который пытался вынести бюллетень. Стоит ли в таких условиях демонстрировать любовь к демократии? Это первое. И второе, что вы думаете о законе, который предлагает так называемый сенатор Слуцкер, о том, что облагать блоги и сайты в интернете, как средства массовой информации, налогами? Если бы за это брали деньги, тогда понятно. А так ведь можно любую надпись на законе облагать налогом – идет мимо человек, читает.
Юрий: По второму вопросу, я думаю, ответ уже слушатель сам дал.
Екатерина Пархоменко: Пожалуй, да. Что касается упомянутого вами Шендеровича, то, боюсь, вы его слушали на другой радиостанции, хотя идея мне кажется очень симпатичной.
Юрий: В музее первый экспонат будет маска лица Чурова без бороды.
Роман: На эту тему в интернете гуляет шутка, что в таком случае нужно все публичные туалеты приравнять тоже к СМИ, потому что в течение дня то, что написано на стене в туалете, видят более тысячи человек.
Екатерина Пархоменко: Ну, таких шуток было много – ценники тоже надо объявить средствами массовой информации и так далее. Тут беспредельное поле для упражнений, где еще найти средства массовой информации. Лифты, например, посещаемость высокая.
Роман: А первый был какой вопрос слушателя?
Екатерина Пархоменко: Первый как раз по поводу выборов…
Роман: А-а… насчет сломанной руки и нужно ли любовь к демократии показывать. Я не знаю. Демократия такая вещь, она существует тысячелетия, с моей точки зрения.
Екатерина Пархоменко: У нас есть еще один звонок от Олега из Москвы.
Слушатель: Наблюдатели заметили, с какой интенсивностью, по какому временному графику шел народ? Потому что я пришел на свой избирательный участок уже после обеда, и в листе, где расписываются зарегистрированные в данном округе люди (он размером где-то с наволочку), моя фамилия была всего лишь третьей или четвертой.
Роман: У меня просто такая ситуация. Вот этот ролик безумный про воздушную тревогу… Знаете вы или нет, нас просили рассказать, но мы отвлеклись. У меня на участке была объявлена воздушная тревога вечером, а утром там был вброс. Весь день мы караулили эту урну, опечатав, с милицией. И никак не могли до вечера нас отодрать от нее. В конце концов, объявили воздушную тревогу и, после сопротивления, нас выкинули с этого участка. Потом произошла такая ситуация, что эту урну увезли после того, как мы вернулись. Все это есть в ролике на http :// romanik . livejournal . com . Это предыстория. А вот насчет явки, то, что вас так заинтересовало. У нас явка медленно росла. Это участок 1513 в Печатниках, Москва. Это данные официальные, они каждые, по-моему, два-три часа подаются в центр. И она плавно растет до 48%. 48% - объявляется воздушная тревога, нас эвакуируют. Она объявляется в 18.30. Мы сопротивляемся минут десять, потом двадцать минут нас нет, и в 19 мы возвращаемся. С 19 до 20, до момента закрытия участка явка выросла до 80,1%.
Екатерина Пархоменко: То есть за тот час, когда вы лишились возможности это наблюдать?
Роман: Я не могу никого обвинять. Я просто цитирую официальные данные. После авианалета на Печатники явка у нас возросла до 80%.
Екатерина Пархоменко: Можно как-то дофантазировать, что, услышав вой тревоги, люди бросились голосовать за родную власть.
Роман: Скорее, наоборот, люди, увидев пожарников, увидев кинологов, просто пожимали плечами и уходили.
Екатерина Пархоменко: У нас есть еще звонок. Иван Васильевич из Орловской области.
Слушатель: Я женщин радиостанции поздравляю с Восьмым марта! Я наблюдатель от КПРФ. Эти выборы – игра в полном смысле. Я наблюдал такую картину. Я нахожусь наблюдателем на участке. Все так, как положено. Урну проверили и прочее. На территории этой расположен дом престарелых, и я случайно изъявил желание туда прийти понаблюдать. Прихожу.
Екатерина Пархоменко: А там отдельный участок был, в доме престарелых?
Слушатель: Да. Ну, знаете как? Он к населенному пункту, а он располагается в другом месте. Прихожу, такую я картину вижу. Собрали их в общий зал, каждого подзывают и говорят: вот распишитесь, за кого вы будете. Они преподносят какой-то плакат, цифра 10 нарисована. Я говорю: а что это такое? А они говорить не умеют, они глухонемые. Вот они проголосовали и уходят. Смотрю, они и разговаривают, и смеются. Я поднимаю вопрос: что это за комедия? Они говорят: знаете что, мы сейчас позвоним в прокуратуру, и они с вами поговорят.
Екатерина Пархоменко: То есть вам же еще и угрожали за то, что вы обнаружили нарушение?
Слушатель: Да, угрожали. Там проголосовали всего-навсего за КПРФ… и в доме престарелых, и на избирательном участке 290 человек, проголосовало 32 человека. Я некоторых знал, спрашивал: за кого голосовали? За коммунистов. Потом стали подсчитывать…
Екатерина Пархоменко: Ваш рассказ вполне в струе того, о чем мы прочли в блогах и слышали от наших наблюдателей и участников избирательных комиссий.
Юрий: Я еще добавлю про явку. Мы, наблюдатели, можем рассказывать про вброс, то, что мы видели, но этому люди могут не очень верить. А про явку – это достаточно зайти на сайт ЦИКа, посмотреть явку по своему участку. По моему участку в Москве на Пресне на улице Васильевская, дом 13, явка, по официальным итогам, составила 93%. Я работал членом комиссии, то есть с утра я выдавал бюллетени. Я сидел, подменял кого-то на избирательных книгах, а в час мы с еще одним членом избирательной комиссии от коммунистов, хорошим дяденькой, поехали с переносной урной по квартирам. Так вот, на 13.00, по моим подсчетам, ориентировочно, где-то 300 человек проголосовало. Вечером, к 20.00 проголосовало уже 1900. Мне в это не верится.
Екатерина Пархоменко: Мне еще хочется включить наконец-то в наш разговор… несмотря на женский день, Арина у нас сидит и молчит. Расскажите-ка нам, что происходило на вашем участке, Арина.
Арина: На моем участке внешним образом было все благополучно, хотя тоже явка была огромная. Я не заметила, как наблюдатель, каких-либо нарушений, то есть наглого вброса у нас не было. Но Павел Шайкин рассказывал, как подвозили к участку автобусы (я была внутри, мне этого не было видно) и одни и те же люди голосовали по много раз, это и объясняет такую посещаемость участка.
Екатерина Пархоменко: Хорошее слово «посещаемость» в отношении к выборам.
Роман: Я могу добавить к уважаемому наблюдателю от КПРФ насчет прокуратуры, которой его пугали и возвращаясь одновременно к блогам… Есть такая блогерша i_hare , что-то вроде «я зайчик», она была секретарем УИКа и сказала своему начальству, что - я подпишу, только если будет все по закону. Комиссия была вся в панике, но было поздно менять, потому что было 1 марта. Так они сделали, что она не видела нарушений, подписала все документы и сейчас сидит и думает: что же мне за это будет? Также нервничает ее начальница, уиковский председатель. То есть складывается интересная ситуация.
Екатерина Пархоменко: Я задам вам пару уточняющих вопросов, потому что я, честно говоря, запуталась. Она накануне опубликовала запись, что подпишет только…
Роман: Нет. Она опубликовала запись после выборов, что наконец-то я отоспалась, уже почти неделя прошла, вот были выборы, я была секретарем, перед началом выборов я сказала своему начальству: я подпишу, только если будет все по закону. Переполошенная комиссия пыталась ее заменить. Но, так как это было 1 марта, заменить они не успели. Соответственно, она была официально секретарем, который сказал, что подпишет, только если все будет по закону. В своем посте она пишет, что она теперь сидит и боится, думает о последствиях: что за это будет? То есть человек, который старался соблюдать закон, боится последствий, прокуратуры, как вы говорите, еще чего-то, а люди, которые нарушают, их по головке погладят.
Екатерина Пархоменко: А почему? Я не понимаю, почему она боится.
Роман: Почему? А помните, было сообщение о том, что представитель КПРФ в России нашел с двойным дном или двойными стенками…
Арина: 400 бюллетеней там было, по-моему.
Роман: Да. Он нашел. Так против него заводится дело прокуратурой за воспрепятствование против голосования… я боюсь запутаться в этих статьях, но как-то так прозвучало, что его могут привлечь. Меня могут привлечь. Там такие мысли были, что то ли мы вбросили, то ли мы позвонили про эту бомбу, что школа заминирована. То есть придумать они могут, что угодно.
Екатерина Пархоменко: Здесь надо просто сохранять здравый смысл и стойкость, по-моему, просто не бояться и не поддаваться.
Роман: Благо есть блог. Мы пришли и первое, что сделали, все зафиксировали. Мы выложили там все ролики, мы выложили все там фотографии, потом, когда нашлось время, мы эти фотографии обработали. Поэтому я сижу и думаю: что же они могут придумать, чтобы выкрутиться?
Екатерина Пархоменко: Я не знаю, что они могут придумать. Как известно, фантазия богатая у правоохранительных органов, в частности, особенно если им наступают на мозоли. Я вот еще хотела о чем спросить. Юрий у нас тоже опытный человек, работал и на парламентских выборах. И не только от вас, Юрий, но и от других людей, которые работали наблюдателями, у которых была возможность сравнить, как шли выборы в декабре и как шли выборы 2 марта… делитесь вашими наблюдениями.
Юрий: Ну, как было на парламентских? Я пришел просто наблюдателем, пришел с энтузиазмом, я думал, что народ не очень любит «Единую Россию», и нужно это проконтролировать. Я просто все 12 часов сидел возле урны и ставил квадратики и точечки, считал всех людей, которые пришли. Я хотел для себя знать, совпадет ли число бюллетеней с количеством людей, которые реально проголосовали. Так получилось, что совпало. Та комиссия, куда я попал, в Черемушках, она оказалась честной. Они, может быть, не очень приятные люди были, они тоже пытались протокол в начале не выдать, но считали все честно. Меня это поразило, что те люди, которых я видел, я смотрел в их лица, они голосовали за «Единую Россию», они ставили галочки. Но это были честные галочки, крестики, нолики, это были их голоса, все было правильно. Поэтому я решил для себя, что просто народ так выбирает и как-то раскручивать тему фальсификации здесь не нужно. 50% на моем участке было, а по России «Единая Россия» получила 63%. Поэтому на эти выборы я пришел без такого энтузиазма, без огня. Мне просто хотелось уже поработать в комиссии.
Екатерина Пархоменко: То есть вы не ожидали таких…
Юрий: Совсем. Я и не готовился, это моя проблема, я теперь виню себя в этом, что я не подготовился, я мог бы все это понять, я мог бы их прищучить, не получилось. Мне просто хотелось походить по квартирам, посмотреть, как живут люди. Думал раньше, что в Центральном округе живут олигархи в квартирах, но оказалось, что очень разные люди. Но все очень хорошие. Почему меня это волнует? Потому что когда мы вернулись в 20.00 с этой переносной урной, в которой 26 бюллетеней… Это каждый раз нужно зайти, поговорить с этой бабушкой, помочь ей заполнить это заявление, отказаться от чая, отказаться от угощения, распрощаться. Я по опыту прошлых выборов знал, что все будет нормально, их голоса будут честные, будут включены в общий счет. Но когда я пришел и узнал, что количество бюллетеней и количество пришедших избирателей разнится на тысячу, и когда я увидел эти пачки сложенных, рассортированных отдельно президентских, отдельно муниципальных…
Арина: К восьми часам уже были рассортированы?
Юрий: Они уже были там. То есть с 13 до 20 председательница, как я полагаю, периодически подходила, когда избирателей не было на участке, и бросала туда пачки. Поэтому, когда выбросили из урн ворох, оказалось, что есть ворох помятых бумажек, причем пачка только президентских, пачка только муниципальных. Они не могли в урне сами собой так рассортироваться. И когда мы считали голоса, я озвучивал цифры, где стоят галочки, я видел, что и галочки поставлены одной и той же рукой, причем видно было, как человек придумывал: здесь ему ставить только галочки, здесь – только точечки. Но почерк-то один и тот же. Меня убило спокойствие комиссии. Но больше всего я думал об этих 26 людях, которые засовывали бюллетени в урну, а я их обманул, их 26 голосов по сравнению 1900 обратились в ноль.
Екатерина Пархоменко: Как-то хочется напомнить себе, участникам избирательных комиссий, наблюдателям, избирателям, что на самом деле фальсификация на выборах – это уголовное преступление. Интересно, дойдет ли хоть один случай этих нарушений до суда.
Юрий: Я про себя, про планы расскажу, что я уже отправил всю эту информацию членам МГИКа (Московская городская избирательная комиссия).
Роман: Кому, если не секрет?
Юрий: Это Андрей Бузин.
Роман: Мы с ним тоже работаем. Единственный человек, который…
Юрий: Это мой бывший преподаватель и тоже по блогам выяснилось, я давно с ним не общался, оказалось, что у него тоже есть блог. Я не знал никогда, что он занимается выборами, а он занимается.
Роман: Пропиарим?
Юрий: Да. Журнал его abuzin. Более того, если бы я раньше с ним подружился, если бы я подготовился к фальсификациям, то я бы узнал, что этот 94 участок и эта же председательница Дедок Елена Владимировна…
Екатерина Пархоменко: Извините, ребята, у нас еще один звонок, человек давно уже ждет. Сергей из Петербурга.
Слушатель: Как вы умудрились попасть на участок, потому что у нас в Питере даже не пускали корреспондентов местной газеты, их просто выставляли.
Юрий: Как попали в состав комиссии?
Екатерина Пархоменко: Один из наших гостей – член комиссии и два наблюдателя. Кому вы задаете ваш вопрос?
Слушатель: Нет, ну как можно войти? Потому что у нас просто не пускали туда, и наблюдателей, даже с корреспондентскими удостоверениями. И вот еще такой технический вопрос. Мой хороший знакомый сделал такой фокус: он развернул систему наблюдения на вход в избирательный участок. Там плавно рос процент посещения. А когда мы все это прокрутили…
Екатерина Пархоменко: Вы имеете в виду – видеокамеру просто нацелил?
Слушатель: Да, охранная система. А когда рапортовали 40 – до 18-ти не дотягивал процент.
Роман: А как можно увидеть эти данные в интернете?
Слушатель: А в интернете нет. Мы сами любовались этим делом. В принципе надо подсказать.
Роман: Подскажите ему выложить. Казалось бы, что проще – поставил у себя в квартире, если у тебя окна смотрят на вход в школу…
Екатерина Пархоменко: А камеры сейчас стоят буквально на каждой галерее в московских дворах.
Давайте вернемся к вопросу, который задал наш слушатель, - как люди попадали в наблюдатели?
Арина: У меня проблем с присутствием на участке не было. Я пришла, естественно, до восьми часов на участок, я предъявила бумаги от моего муниципального кандидата. Председательница сначала спросила, почему нет печати. Я сказала, что это частное лицо и печать у него просто отсутствует. И больше проблем не было. Я была на участке с самого начала и до самого конца. Меня не выгоняли. Единственное, когда была воздушная тревога, естественно, нас всех вытеснили. Легко всех с нашего участка прогнали. Я пошла охранять опечатанную урну на соседний участок к Роману. Меня вывели первой, потому что говорили, что я наблюдатель не с этого участка. Я пошла наблюдать дальше за этой урной с улицы. Я залезла по дереву на высокий забор, потому что участок был на втором этаже, и, чтобы быть на уровне второго этажа, я стояла на заборе и наблюдала, как сначала выводили Романа, и после того, как там не стало посторонних людей, посторонних для фальсификаторов, там осталась одна председательница, все остальные члены комиссии ушли, какие-то мужчины незнакомые появились не в форме, в гражданской одежде, и после этого стали урны туда и сюда носить и потом бросать и бросать бюллетени пачками. Конечно, я с улицы не видела, что это были именно бюллетени, потому что была видна лишь белая бумага, но тем не менее махинации с урнами и с бюллетенями можно было очень очевидно наблюдать с улицы. На улице было уже темно, где-то 19 часов.
Екатерина Пархоменко: То есть наблюдателям пришлось работать, стоя на заборе, в темноте, заглядывая в окно второго этажа.
Роман: Это я называю уотергейт в масштабах района Печатники. Там же тоже журналисты что-то разглядели.
Екатерина Пархоменко: Масштабы, конечно, потрясают. Скажите, то, что вы теперь еще и сами себе журналисты, вам не нужно какого-то корреспондента на участок, вы сами можете все описать в своем блоге, вас увидят ваши друзья, вообще, прочитать может кто угодно, это как-то способствует улучшению атмосферы в обществе в том смысле, чтобы как-то бороться с этим безобразием?
Роман: У меня в ЖЖ… он провисел, к несчастью для меня, в топе «Яндекса», завалил мне весь почтовый ящик, он очень смешной…
Екатерина Пархоменко: Роман, это слава.
Роман: Нет, эта слава мне не нужна, потому что никак не связана с моей работой, которая меня интересует.
Екатерина Пархоменко: Но вы же были заинтересованы в том, чтобы вашу историю прочло и увидело как можно больше людей?
Роман: Я был заинтересован зафиксировать, потому что, если у меня сейчас прокуратура отнимет эти данные, я не смогу даже ничего доказать. Но самое интересно не это. Он достаточно смешной, все комменты – народ хохочет. Получилось так, что очень много людей написало мне комменты, причем я знаю, что они политически не ангажированные, они приходили по ссылке от друзей, чтобы посмеяться. И 90 или 95% в ужасе. Это мне нравится. Потому что мы думали, что эту власть поддерживает хотя бы половина, что кто-то оправдывать будет эти фальсификации.
Екатерина Пархоменко: Я бы не стала делать таких далеко идущих выводов из комментариев под вашим постом, потому что нельзя посчитать, даже если там будет тысяча человек, и все они будут вас поддерживать, из этого нельзя сделать вывод, за кого голосуют люди.
Арина: Репрезентативности нет.
Юрий: Мы сейчас сидим, четверо, это не значит, что, если бы выборы были честные, за Медведева не проголосовало бы 50%, это не значит, что он бы не победил. Он победил бы. Просто в чем мысль, почему выборы должны быть честные? Есть один пример, я прочитал это в «Живом журнале». Идет по супермаркету человек, зовут его Дмитрий Анатольевич, он катит тележку. Он хорошо зарабатывает, он может купить себе все в этом супермаркете, и он берет с полки банку консервов за 50 рублей. Он может ее купить, он купит, у него есть деньги. Но есть разница между тем, что он положит эту банку в тележку, пойдет на кассу и оплатит, и тем, что он положит ее в карман и пройдет с тележкой, за эту банку не заплатит. Это не значит, что в первом случае он очень хороший человек, он просто нормальный человек, но значит, что во втором, если он кладет в карман, мы, по крайней мере, можем знать, что в глубине души он жулик. И вот это народ должен знать про своего президента.
