Владимир Тольц: Да что ж тут такого параллельного?
Федор Лукьянов: А параллельно то, что ведь студенческий бунт и волнения во Франции вспыхнули не потому, что студентам и вообще массам населения становилось жить хуже и хуже, как раз в тот период западный мир переживал подъем экономический и во Франции бурно развивалась экономика, снижалась безработица. Казалось бы, никаких оснований для выступлений не было. И была, кстати говоря, вожделенная стабильность. Но, как мне кажется, главный смысл того, что произошло во Франции, в Европе, в Соединенных Штатах в тот период – это то, что установившийся статус-кво идейный и социальный, с одной стороны, он устраивал очень многих, с другой стороны, он стал превращаться в некоторую такую застойность. То есть де Голль, с одной стороны, во Франции олицетворял стабилизацию, а потом рывок развития, но с другой стороны, тяжесть этой фигуры и того строя, который с ним ассоциировался, он придавил все события и динамики в обществе стало гораздо меньше. Так вот протест возник именно против этого, то есть отсутствия какого-то плюрализма идей относительно развития общества, вот он и подтолкнул определенную часть молодежи к тому, чтобы попытаться это изменить. Осознавали ли они сами это и имели ли они какую-то четкую картину, чего они не хотят, а чего они хотят, я в этом не уверен. Я думаю, что это был больше неосознанный и идущий от ощущений протест против этой атмосферы.
Владимир Тольц: Нынешняя актуализация внимания в России к французским беспорядкам 68 года возникла несколько лет назад в связи обеспокоенностью различного рода российских «государственников» «оранжевой революцией» в Украине. В опубликованной в 2005 году работе «Экспорт революции. Саакашвили, Ющенко…» доктор наук Сергей Кара-Мурза и его соавторы Сергей Телегин, Александр Александров и Михаил Мурашкин забили тревогу: Российская Федерация втягивается в состояние острой нестабильности, которая создается под давлением извне в геополитических целях – при наличии внутри РФ влиятельных сил, также заинтересованных в дестабилизации. В воздухе висит общее ощущение назревающей революции. Владимир Тольц: Антиреволюционно настроенные «представители левопатриотической мысли» сочли необходимым изучить «богатую предысторию «оранжевых революций» как способа применения ненасильственных действий для свержения государственной власти», в том числе и «уроки студенческой революции» 1968 года. Их выводы, если коротко, сводились к следующему: «Поводы для недовольства студентов [были] смехотворны, несоизмеримы с теми разрушениями, которые они готовы были нанести всей конструкции общественного бытия. […] Речь идет именно о беспределе разрушения, об иррациональности оснований для бунта. фундаментальное значение имеет сам факт, что в студенческой среде при некоторых условиях может без веских причин возникнуть такое состояние коллективного сознания, при котором возникает самоубийственно целеустремленная и тоталитарно мыслящая толпа, способная разрушить жизнеустройство всей страны. Владимир Тольц: Еще несколько «уроков», которые Сергей Кара-Мурза и его соавторы предложили извлечь из истории «красного мая» 1968-го: Самоорганизация возбужденного студенчества может исключительно быстро распространиться в национальном и даже международном масштабе студенческий бунт очаровывает общество и быстро мобилизует в его поддержку близкие по духу влиятельные социальные слои, прежде всего интеллигенцию и молодежь. В совокупности эти силы способны очень быстро подорвать культурную гегемонию правящего режима в городском обществе отказ от применения силы при уличных беспорядках ускоряет самоорганизацию мятежной оппозиции комбинация переговоров с применением умеренного насилия истощает силы мятежной оппозиции Владимир Тольц: Спрашиваю политолога Сергея Георгиевича Кара-Мурзу: за время, прошедшее с момента написания этого текста, вы не изменили своих выводов?
Сергей Кара-Мурза: Нет. Потому что этот короткий текст касался только одного аспекта майских событий чисто инструментального в контексте тех «оранжевых революций», которые произошли в последние годы.
Владимир Тольц: Вы считаете, что «технология» бунта 68, опиравшегося на мятежное сознание студенческой молодежи, уже была использована в ходе «оранжевых революций» и может быть использована некоей внешней силой в России. Кем?
Сергей Кара-Мурза: Состояние сознания – это веская причина. Поэтому, я думаю, лучше говорить, что не было социальных причин того типа, которые мы всегда раньше считали источником такого революционного подъема или даже совершения революций. Революция мая 68-го года была уже явлением другого этапа культуры и другого этапа развития рациональности, что уже надо относить к эпохе постмодерна. Инспирировано может быть любой силой, которая владеет техникой постмодерна, эстетикой, языком, технологией постановки больших спектаклей, больших карнавалов. Эта технология, как любая технология, может быть использована совершенно с разной мотивацией, с разными целями.
Владимир Тольц: Когда вы говорите об Украине или Грузии, вы персонифицируете, того, кого считаете манипулятором энергией стихийного молодежного бунта. – Это по вашему мнению, Ющенко, Саакашвили… Ну а в России?…
Сергей Кара-Мурза: Поначалу были попытки повторить этот же тип воздействия или политического действия по тем же сценариям, но они просто отменены, поскольку уже сценарий этот себя исчерпал, видимо, он известен. Эти силы у нас – так называемая либеральная оппозиция, если хотите. Скажем, те, кто «Другая Россия», те, кто идет с Каспаровым. Хотя и в разных левых организациях есть такая компонента.
Владимир Тольц: Так считает политолог Сергей Кара-Мурза. Федор Лукьянов к подобным рассуждениям относится скептически
Федор Лукьянов: Что касается всего, что связано с «оранжевыми революциями», то здесь в нашем современном контексте рациональное мышление часто выключается, а включается мышление какое-то другое, связанное с страхами, опасениями или, наоборот, у другой части общества, части элиты с надеждами. То есть это воспринимается как некая абстрактная вещь, по сути приравненная к смене режимов. Я думаю, что это все конъюнктурно мотивировано, это все последствия того страха, который российская элита испытала, глядя на события в Киеве осенью 2004 года.
Владимир Тольц: Политолог Федор Лукьянов. Итак, сегодня «красный май 68» предмет куда большего внимания и интереса россиян, нежели 40 лет назад.
