Программу ведет Андрей Шарый.

Андрей Шарый: В российском правительстве произошли кадровые и структурные изменения. Соответствующий указ подписал президент России Дмитрий Медведев. Сегодня Владимир Путин представил на утверждение главы государства предложение по составу нового правительства. В нем появляется несколько новых министерств и ведомств, а несколько упраздняются, в частности будут теперь опять в России Министерство спорта, туризма и молодежной политики, появится Министерство экологии, Агентство по делам СНГ, Министерство промышленности будет отделено от Министерства энергетики.

Сегодня в прямом эфире программ "Время Свободы" нам помогает разобраться с конфигурацией нового российского правительства независимый политолог Дмитрий Орешкин.

Дмитрий, добрый вечер. Скажите, пожалуйста, какое бы слово вам показалось, какой эпитет вам показался бы наиболее точным при характеристике нового правительства, изменений в нем? Это частичный пересмотр, добавление или коренная перестройка?

Дмитрий Орешкин: "Коренная перестройка" заведомо не годится. Скорее, это консервация и перевод острия вертикали власти из Кремля в Белый дом вслед за президентом Путиным, который стал премьером, но остался лидером страны.

Андрей Шарый: Почему вы делаете такой вывод?

Дмитрий Орешкин: Потому что обо всех кадровых перестройках сообщает премьер, при этом его устами обозначаются кадровые перестройки в той сфере, которая традиционно принадлежит исключительно праву президента. Я имею в виду и внешнюю политику, то есть именно Путин сообщает о том, что преемственность внешней политики сохраняется и, соответственно, сохраняется олицетворяющий ее Лавров, и это силовики. Ведь по Конституции у нас президент верховный главнокомандующий, а о переменах, скажем, в ФСБ сообщает опять же Путин. То есть получается, что президент как бы на втором плане, а на первом действует господин Путин в качестве премьера уже. Но есть косвенные свидетельства того же, например, переход господина Собянина из руководителей администрации президента в руководители аппарата правительства. Успешные чиновники, а Собянин успешный, не ходят с горки вниз, они идут в горку. Это значит, что в глазах Собянина, по крайней мере, управление администрацией президента не менее значимый пост, чем управление аппаратом правительства.

Андрей Шарый: Дмитрий Медведев оказался там, где он оказался, так как получилось. Как один ваш коллега сказал в эфире Радио Свобода, Путин привел его за ручку в Кремль. Вы видите у него какое-то желание изменить эту ситуацию или такого желания не наблюдается, он так и будет дальше играть вторую скрипку?

Дмитрий Орешкин: Не наблюдается. На самом деле, может быть, оно и есть, но именно не наблюдается, то есть внешне не проявляется пока.

Андрей Шарый: Всем своим поведением Владимир Путин демонстрирует деловитость, такой напор и желание работать. Насколько эффективным может быть новый кабинет министров? Он будет лучше старого?

Дмитрий Орешкин: Эффективность зависит оттого, что вы используете в качестве ее мерила. Если мы говорим про экономику, если мы говорим про развитие государства и страны, то вряд ли это сильно эффективный вариант. Хотя бы потому, что за последние месяцы очевидны были, скажем, если не про циклические в экономическом плане шаги бывшего премьера Зубкова, то, как минимум, скажем, ошибки в экономической политике, которые привели к росту цен, связанные с попытками их регулировать, связанные с попытками оплатить, причем авансом, выборы с помощью повышения зарплат и пенсий, причем часто не связанных с ростом производительности труда. Так что в смысле экономическом это правительство само по себе было не очень эффективно и не стало более эффективным, во всяком случае, исходя из тех фигур, которые там есть. А если рассматривать эффективность с точки зрения усиления влиятельности Владимира Путина, то да, весьма эффективно. Мы видим, как все, даже потенциально возможные группы или группировки чиновников, которые могли бы выступить оппозицией по отношению к курсу Путина, успешно разрушены, ключевые фигуры в них сдвинуты, переориентированы, лишены своих групп поддержки. Даже потенциальные угрозы нивелированы, уничтожены и, соответственно, практически за Путиным остается последнее слово во всех важных направлениях.

Андрей Шарый: Дмитрий, это интересно, то, что вы говорите. Не могли бы вы какой-то конкретный пример, чтобы нашим слушателям было понятно, кого, например, Путин маргилизовал и сдвинул этими ходами своими кадровыми?

Дмитрий Орешкин: Устинов, бывший главный прокурор, очень сильная политическая фигура, член группы Устинов-Лужков-Сечин, выведен из игры вообще. Сечин, который достаточно тесно взаимодействовал с Николаем Патрушевым, руководителем ФСБ, тоже переведен как бы в подчинение президенту, он, собственно, и был в его подчинении, теперь стал в подчинении премьера. Но разрушилась связка с Патрушевым, который теперь руководит Советом безопасности, является секретарем и, соответственно, лишен этого самого аппаратного веса группы поддержки в ФСБ и формально он подчиняется президенту. То есть вот эта тройка Патрушев-Устинов-Сечин и где-то там, на периферии Лужков, она разметана по разным структурам, лишена реальной влиятельности, реального кадрового резерва и практически не может представлять собой какой-то политической силы.

Андрей Шарый: Дмитрий, последний вопрос. Любая сложная система, система власти, а Кремль - это Византия современная, это система сложная сдержек, балансов, противовесов. Вам сейчас представляется, что с точки зрения политологической игры, кабинетной, аппаратной, Путин точно развесил все гирьки?

Дмитрий Орешкин: Нет. Путин, может быть, сохранил свои ключевые позиции, но это значит, что он в качестве приоритетов избрал сохранение власти в руках своих и самых близких к нему людей, но не в качестве приоритета им избраны инновационные, прорывные, какие-то ускоряющиеся развития. Здесь, скорее, речь идет о стабилизации, чтобы не сказать, о застое.