Анна Качкаева: В России новое правительство, обновленное на две трети, по словам премьера Путина, но в то же время для него обновленное из людей не чужих, а многих из них он знал еще и по администрации, и по правительству в том числе. Большинство вице-премьеров и министров трудились в прошлом составе правительства или в президентской администрации. В целом правительство помолодело: 14 его членов в возрасте за 50, они родились в период с 1950 по 1958 годы прошлого века, 9 министра от 40 до 48 лет. Комментарии экспертов по поводу изменений в правительстве сводятся к двум основном мыслям. Первое: ничего кардинального не произошло, произведена некоторая работа над ошибками, упразднены неэффективные структуры, например, ряд агентств, и логично разведены сферы деятельности некоторых министерств. А вторая мысль, которую высказывают эксперты, вот так вот сходу, сейчас: Кремль переехал в Белый дом, и вся полнота власти по-прежнему в руках у Владимира Путина.
А куда, собственно, перешла власть? И можно ли считать новые назначения и новую структуру правительства работой над ошибками? И наконец, как трактовать речь Владимира Путина в Думе – как стратегическую программу действий, более-менее отвечающую принципам экономических свобод и идеям европейской социал-демократии без приставок «суверенная» или как тактическую программу действий до 2020 года, а там посмотрим? Итак, куда же власть перешла и есть ли что-то неожиданное в назначениях, какая конфигурация властного тандема предопределена нынешними переменами в верхах – обо всем это мы будем разговаривать с вами, уважаемые слушатели, и с гостем нашей студии Ириной Хакамадой.
Но сначала, прежде чем мы будем, Ирина, обсуждать, перечислю, кто где сейчас оказался и кто кем стал в новом правительстве. У Владимира Путина теперь 7 вице-премьеров, включая двух первых. Один первый вице-премьер – Виктор Зубков, он займется реализацией национальных проектов в области сельского хозяйства, рыболовством, мясным и агропромышленным комплексом. Первый вице-премьер Игорь Шувалов – у него очень широкий круг полномочий, он будет заниматься выработкой госполитики в сфере внешнеэкономической деятельности, внешней торговли, технического регулирования, ведения переговоров о вступлении России в ВТО, обеспечение господдержки развития малого предпринимательства, управление госсобственностью, государственная политика в области единства экономического пространства и свободы экономической деятельности (такая загадочная формулировка), антимонопольная политика и развитие конкуренции. Шувалов будет заниматься также тарифной политикой, выработкой госполитики в сфере социально-экономического развития субъектов Российской Федерации. Это два первых вице-премьера. Под ними – пять просто вице-премьеров. Александр Жуков займется реализацией приоритетных национальных проектов: сельское хозяйство, госполитика в области образования, здравоохранения, социальное обеспечение, жилье, культура, искусство. Он же будет заниматься развитием физкультуры и спорта, туризма, взаимодействием с религиозными организациями, включая подготовку к проведению Олимпийских игр в Сочи. Вице-премьер Игорь Сечин будет отвечать за выработку и осуществление госполитики в области развития промышленности, за исключением промышленно-оборонного комплекса, отвечать за госполитику природопользования, экологию, технический и атомный надзор. Вице-премьер Сергея Собянин, перешедший из администрации, станет руководителем аппарата правительства, в общем, все законопроекты, уровни власти, полномочия и эффективная ее деятельность – это за Собяниным. Вице-премьер Алексей Кудрин сохранил за собой пост министра финансов и будет вести разработку основных направлений социально-экономического развития: финансовая, кредитно-денежная, налоговая политика, управление госдолгов, разработка и исполнение госбюджета, инвестиционная политика, государственное регулирование финансовых рынков. Бывший первый вице-премьер Сергей Иванов стал просто вице-премьером, и, видимо, за ним закреплена весь круг оборонных вопросов. Министры: глава МВД – Рашид Нургалиев, глава МИД – Сергей Лавров, министр обороны – Анатолий Сердюков, глава МЧС – Сергей Шойгу, Минздравсоцразвития – Татьяна Голикова, Минрегионразвития – Дмитрий Козак, министр образования и науки – Андрей Фурсенко, министр транспорта – Игорь Левитин, Минсельхоз – Алексей Гордеев, Минприроды – Юрий Трутнев, Минэкономразвития – Эльвира Набиуллина (хотя тут существенно изменены функции, внешняя и внутренняя торговля передана в другое министерство, и некоторые из служб, как Росстат и Роскадастр), министром юстиции стал Александр Коновалов, сменив на этом посту Владимира Устинова. Кстати, в правительстве не оказалось ни Владислава Суркова, ни Алексея Громова – это люди из администрации Путина. Минпромэнерго разделено на два министерства – Министерство энергетики, которое возглавил бывший глава «Атомстроэкспорта» Сергей Шматко, и Министерство промышленности во главе с Виктором Христенко. Игорь Щеголев назначен министром связи и массовых коммуникаций, этому министерству переданы все службы, осуществляющие надзор и контроль в сфере СМИ, в том числе электронных, ранее он возглавлял Службу протокола главы государства. Александр Авдеев, бывший посол России во Франции, стал министром культуры. Глава Российского футбольного союза Виталий Мутко назначен главой нового Министерства по делам спорта, молодежи и туризма. И Сергей Нарышкин стал главой администрации Кремля. А вот новым директором ФСБ стал Александр Бортников, а бывший глава этой службы Николай Патруше стал секретарем Совбеза России. Вот таковы перемены.
Теперь, Ирина, вопрос к вам. Для вас есть что-то удивительное или неожиданное в новой структуре и в новых назначениях?
Ирина Хакамада: Нет, для меня ничего удивительного нет по двум причинам. Первое, я ожидала усложнения структуры правительства и выстраивания пирамиды. То есть идут два первых вице-премьера, потом пять просто вице-премьеров, потом куча министерств, потом куча агентств и комитетов.
Анна Качкаева: Нет, агентств вроде бы уже меньше.
Ирина Хакамада: Одни из них упразднены, другие остались, но это все невозможно объять и ни к чему ни нам, ни нашим слушателям. И второе, конечно, понятно, что людей новых очень мало, и если покопаться, то, в общем-то, это все замы и так далее. То есть, по большому счету, новой волны свободных людей, профессионалов, которые были бы привлечены в этот кабинет, не произошло, это перетасовывание карт, в высшей лиге играющих, все. Что я ожидала, то и получилось.
Но я считаю, что интересен другой момент, он связан с тем, что мы присутствуем при беспрецедентном изменении традиции последних десяти лет развития России, формирования власти. Потому что с приходом Владимира Путина и уходом Бориса Ельцина правительство традиционно было техническим. Может быть, Касьянов был последний премьер-министр, который играл какую-то самостоятельную, пытался играть, политическую роль. А дальше уже все премьер-министра от Фрадкова до Зубкова, в общем-то, демонстративно занимались технической работой по исполнению воли президента. Таким образом, две ветви исполнительной власти, одна избираемая – президентская, а другая назначаемая – правительственная, они слились в единую вертикаль, где наверху стоял президент. Впервые эта традиция полностью сменена, теперь премьер-министр является крупнейшей политической фигурой в России. Мало того, на данном этапе, подчеркиваю, на данном этапе (потому что у нас все начинается вначале робко, а потом непонятно, как будет развернуто) фигура премьер-министра мощнее и тяжеловеснее пока что, несмотря на то, что избран новый президент. То есть мы должны в этом случае получить политическое правительство, и мы его получаем.
Мало того, сегодня правительство по политическому весу в лице премьер-министра сильнее, чем президентская ветвь власти. Но есть большое отличие. Большинство политических правительств в демократиях (предположим, что у нас демократия, на чем настаивает и президент, и премьер-министр) фактически работают в вертикально-горизонтальной модели. То есть, с одной стороны, политический премьер назначает в качестве министров своих соратников по партии, то есть все руководители министерств являются политическими фигурами.
Анна Качкаева: То есть по этой логике члены кабинета должны были быть людьми из «Единой России».
Ирина Хакамада: Да, из «Единой России», известными, имеющими свои рейтинги, имеющими свои голоса. То есть это политические министры, они имеют самостоятельный политический ресурс и доверие к ним со стороны общества. Второе, полугоризонталь означает, что правительства делают даже в больших странах максимально компактными, чтобы ускорять процесс голосования решений. Потому что правительство – это оперативное такое правление, которое стратегический курс превращается в ежедневные решения, поэтому оно должно работать компактно и очень быстро, эффективно реагировать на сигналы из общества. Поэтому в правительстве максимально сокращаются те министерства, которые мешают развитию общества, и наоборот, максимально усиливаются те министерства, которые помогают развиваться обществу. И вот эти министерства, их немного, их максимум 7-8 штук, министры являются очень влиятельными, и они напрямую работают с премьер-министром в ежедневном режиме. То есть, с одной стороны, вроде вертикаль, с другой стороны, министры определяют горизонталь, потому что все они – политические фигуры. Это такая единая команда солидеров, где есть, конечно, субординация, но она достаточно относительна, потому что это единая команда.
Что мы видим в этой структуре? Она традиционно повторяет все предыдущие, несмотря на такие формальные яркие изменения. Мы видим, наоборот, усиление вот этой пирамиды, то есть политической фигурой является только премьер-министр. И что он делает? Он выстраивает такую структуру, при которой он максимальное количество может времени отдать политическим решениям и формированию политических решений в процессе сложных переговоров в новой ситуации и с людьми Медведева, и с парламентом, и вообще со своими главными влиятельными фигурами. А при этом он облегчает себе задачу ежедневной, оперативной, текущей, технической сложнейшей, очень скучной, иногда – я была в правительстве – жутко невыносимой работы, потому что все министры между собой периодически грызутся, не могут согласовать документы. Он себя освобождает от этого, устраивая пирамиду. Два вице-премьера – Шувалов и Зубков, причем Зубков берет минимум, а Шувалов берет максимум функций – начинают фактически напрямую работать с министрами, и очень трудно будет министрам напрямую, кроме тех, которые обозначены как исключительные в функциях, общаться с премьер-министром. Это политический тяжеловес, до него еще надо добраться. Поэтому близким как бы координатором будет первый вице-премьер. Дальше идут еще пять просто вице-премьеров, которые перекрывают еще больший кислород министрам, и наконец идут министры. То есть министры становятся совсем техническими фигурами. То есть министры в этой структуре понижаются очень сильно в статусе, они становятся типа как раньше департаменты, госкомитеты, теперь это министерства. Как бы круто это ни звучало. Недаром Кудрин всегда бьется за то, чтобы быть не просто министром финансов, а быть одновременно в ранге вице-премьера. Но даже в этом случае над ним стоят еще два первых вице-премьера.
Зачем такая сложнейшая структура? Фактически это возврат к Совмину в прошлые времена, в Советском Союзе, когда эта очень неповоротливая, тяжеловесная машина могла справиться с централизованной экономикой, но не в состоянии была реагировать на рыночную. Именно поэтому она потом постепенно распадалась.
Анна Качкаева: А как вы думаете, силовики… Тоже пока до конца не понятно там, потому что к Сечину и Иванову неясно до конца еще, какие министры отойдут. Но вот то, что сегодня Черкесов не назначен, Патрушев сменен, вернее, Черкесова убрали с наркоконтроля и передвинули на другую должность…
Ирина Хакамада: Ну, Черкесова понятно почему передвинули, потому что он совершил грандиозный неправильный поступок, он вынес сор из избы и начал выяснять отношения через прессу, а этого вообще не переносит Владимир Путин и вообще закрытая власть. А что касается Патрушева, его уход был достаточно прогнозируем, там и со здоровьем, вообще там много всяких проблем, но его заменяет человек – приверженец непосредственно Путина, может быть, даже более жесткий, чем Патрушев, поэтому это кандидатура Путина, это не человек Медведева.
Анна Качкаева: То есть Медведев, которому, в общем, подчиняются по указу этому все равно все службы, они остаются в ведомстве…
Ирина Хакамада: Очень расплывчато по нашей Конституции по распределениям обязанностей расписано теперь влияние на силовиков со стороны премьер-министра и президента. Накручено так много, поэтому они вносят тихо поправки, могут их вносить и дальше, это все не имеет никакого значения. А по моему опыту я точно знаю, что не важно, что у тебя написано по Конституции, а самое главное – чей это человек.
Анна Качкаева: Ну, хорошо, вот сейчас, по нынешнему этому составу вы как приблизительно оцениваете? В основном это все люди Путина или все-таки есть какой-то противовес?
Ирина Хакамада: Конечно, Путина. Остались какие-то остатки, но очень тихие и, в общем-то, корпоративные люди. Например, Набиуллину нельзя назвать человеком Путина, но это абсолютно, с одной стороны, прогрессивный, честный министр, но с другой, вообще умеющий ладить со всеми и умеющий долго выживать в структурах власти. Она бьется за идею, поэтому ее, с одной стороны, немножко освободили от своего контрагента – от вице-премьера Кудрина. То есть по теории она, как министр, должна подчиняться Кудрину, но там совершеннейшие идут противоречия в стратегии экономического развития, поэтому аккуратненько под человека малый бизнес отдали не Кудрину, а отдельно выписали и отдали Шувалову. Звучит очень смешно, но если проанализировать, то понятно – чтобы Набиуллина на выходила по этим вопросам на Кудрина, а выходила по этим вопросам на Шувалова. А Путин традиционно поддерживает всякие идеи малый бизнес как-то развивать, формально.
Поэтому эта структура, с одной стороны, усложнена под то, чтобы обеспечить большую эффективность политических решений премьер-министру и освободить его от текущей работы и нагрузить всех остальных. Плюс она усложнена еще и потому, что, как всегда (это наша болезнь, российская), структура правительства выписывается наполовину по функциям, а наполовину по интересам людей. Вот кто-то с кем-то ссорится, но при этом оба нужны премьер-министру, и вот он начинает все переписывать, как-то их, как шахматы на доске, расставлять, и поэтому нарушает все функциональные правила. Здесь еще больше путаница, поэтому координировать все будет сложно.
Какой сухой остаток? Согласование решений в такой структуре будет идти более бюрократическим путем, еще более медленно и усложненно. Потому что министр очень будет ограничен в своих полномочиях.
Анна Качкаева: Давайте послушаем Андрея из Москвы. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. У меня вопрос к Ирине Хакамаде, правда, немножко не по теме, но уже несколько лет хочу его задать. Несколько лет назад Анатолий Чубайс предложил реформу электроэнергетики, согласно которой в энергозамкнутом регионе все генерирующие мощности могли принадлежать одной промышленно-финансовой группе. Явлинский тогда возмутился на это явно вредное для экономики решение, дошел до Путина, и предложение Чубайса было отклонено. Так почему же Явлинский это сделал, а вы и Борис Немцов тогда промолчали?
Анна Качкаева: Совсем не по теме, прямо скажем. Хотя про энергетику можно говорить, потому что министерство тоже изменено в этой связи…
Ирина Хакамада: Да, Министерство энергетики вышло в отдельную структуру, его забрали у Христенко, он занимался промышленностью и энергетикой.
Анна Качкаева: И я так понимаю, что в этом смысле тоже в некотором роде эпоха Чубайса заканчивается. Ну, она естественным образом заканчивается.
Ирина Хакамада: Да, естественным образом заканчивается, он заканчивает свой проект РАО ЕЭС. Чем он будет заниматься дальше – неизвестно. Но это возврат к прошлому. Было Министерство энергетики, и, как вы знаете, при присутствии Министерства энергетики все равно тарифы росли, а Чубайс все равно начал свою реформу, поэтому это ничего не значит. Это только значит одно, что мы начинаем повторять структуру Совмина, то есть вот по отраслям у нас вырастают вице-премьеры, министры, структура становится все более сложной. Теперь по поводу этих генерирующих компаний, я могу сказать одно: я в этом вообще устала разбираться, что там было. Потому что когда спрашиваешь Чубайса, он говорит совсем все по-другому, это все популизм, это все происходит не так. Поэтому это должен быть отдельный разговор, и давайте сейчас…
Анна Качкаева: Да, это история, когда, наверное, уже РАО закончится…
Ирина Хакамада: Да, надо разобраться, что там в результате получилось.
Анна Качкаева: И что кому будет принадлежать.
Ирина Хакамада: Это очень технический вопрос, как они там делят эту собственность, это сложнейшая реформа и отдельный разговор.
Анна Качкаева: Сергей Митрофанов нас спрашивает: «Справедливо ли, что столько вице-премьеров и ни одного вице-президента?»
Ирина Хакамада: Ну, это еще при Ельцине было вырублено с корнем после Руцкого и после ужасной трагедии с расстрелом Белого дома. Теперь все боятся, что вице-президенты потом будут устраивать…
Анна Качкаева: Да, окажутся сильнее, энергичнее, обаятельнее, не дай бог, ли еще чего-нибудь.
Ирина Хакамада: Да. Потому что надо не путать, что такое вице-премьер и что такое вице-президент. Вице-премьер – это человек, назначаемый премьером и согласованный с президентом, а вице-президент, по старой Конституции, избирается народом и обладает самостоятельной легитимностью.
Анна Качкаева: Нам уже тут пишут, как сегодня сидели, теперь мы будем наблюдать за тем, кто как сел – наоборот Путин и Медведев. Это действительно так, и уже некоторые наблюдатели обратили внимание, что когда Владимир пришел докладывать о структуре нового правительства, но он сел на свое прежнее место, где всегда сидел, когда принимал посетителей, будучи президентом. А теперь президент вроде бы как сел в то кресло, где посетители обычно и присаживались в этом кабинете, и эту тему явно обсуждают, и слушатели тоже обратили внимание на эту картинку. Хотя мне-то кажется, что иногда они пересаживались.
Ирина Хакамада: Нет, иногда наоборот было, по-разному.
Анна Качкаева: Да, и так уж совсем следить за этим, может быть, не имело бы смысла. Хотя за последние дни, конечно, телевизионная картинка играла очень существенную роль. И представление Путина в Думе тоже вернуло некоторых людей к некоторым аллюзиям про прошлое, потому что Владимир Путин давно уже не слышал впрямую критики в собственный адрес, а Геннадий Зюганов это попробовал сделать, Жириновский устроил потом из этого шоу. Владимиру Путину пришлось все-таки отвечать, очень удачным для него способом, он тут же Харитонова к месту вспомнил, не стал оправдываться. Но в любом случае у всего этого появилось некоторое оживление, хотя Ирина говорит, что это больше все-таки с декорациями связано.
Ирина Хакамада: Нет, просто то, что мы сейчас наблюдаем, это пока что начальный этап привыкания к власти, когда весь политический центр съехал в правительство и умчался вслед за Владимиром Путиным. И на данный момент президентская ветвь выглядит несколько декоративно. Что будет потом? Может быть, все будет наоборот, постепенно Дмитрий Медведев наберет мощь и, может быть, через 8 лет будет круче, чем Путин, а Путин, к примеру, вообще уйдет. Потому что я вспоминаю, когда впервые шел по дорожке на инаугурацию Владимир Путин, тоже казалось, что человек не привык к этой роли и немножко растерян, и выглядит не по-царски по сравнению с Борисом Ельциным. А сейчас такой вообще царь.
Анна Качкаева: Олег Борисович нас спрашивает: «Неужели вам не скучно перечислять, кто на какую ветку пересел на этом дереве?» Да дело не в перечислении и не в скуке, а в том, что, когда меняется правительство, всегда в любой стране ожидаются некоторые перемены, и вот именно поэтому это и обсуждается.
Господин Добрый вас спрашивает, Ирина: «Что вы ждете от нового президента Медведева? Или он будет послушной марионеткой?»
Ирина Хакамада: Я не думаю. Вот я уже все время об этом говорю, что всегда уходит два-три года на адаптацию. Дмитрию Медведеву сейчас нелегко, потому что, с одной стороны, все-таки очень молодой. Когда Кириенко почти в этом возрасте стал премьер-министром, то чего только ни сыпалось: «киндер-сюрприз», «дите», анекдоты и так далее. А здесь еще круче ситуация – президент. Ему сейчас тяжело. Но власть, она, в общем-то, обладает некой собственной харизмой, которая вливается в любую фигуру, которая становится наверху. И если он вырастет в «медведя», то неизвестно, смогут ли эти два «медведя» вот так до бесконечности вдвоем появляться. Мало того, они могут даже и договориться вдвоем о том, чтобы согласовывать все свои решения, но аппараты и люди традиционно в исполнительной власти делятся на «своих» и «не своих», ничего с этим сделать нельзя. Они начинают друг друга аккуратно топить, конкурировать, уничтожать, дискредитировать в глазах своего босса, шефа, пытаются занимать другие площадки, пытаются друг у друга отнять новые сферы влияния, финансовые потоки – эта борьба будет бесконечной, и вот ее остановить невозможно.
Анна Качкаева: Наталью из Москвы слушаем. Добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. Ирина Муцуовна, скажите, пожалуйста, вот в бытность вашу в тех кругах как вы считаете, Сурков, 10 лет находящийся в качестве такого серого кардинала, какое он оказывает влияние на Путина? Каково будет его место сейчас? Настоящая фамилия, кстати, его – Аслан Дудаев, он был Наиной Ельциной туда рекомендован и 10 лет там шустрит. Почему-то пишет в интернете о каких-то виселицах, о взбунтовавшемся народе. Действительно, видимо, существует та часть, которая хочет, чтобы Россия с колен поднялась, к кому он принадлежит. И в мутной воде за счет таких вот тарифов, о которых вы даже не беретесь говорить, а раньше вы хотя бы что-то пытались объяснить, а теперь кто будет заниматься вопросами тарифов? Путин вроде бы обещал. Насколько это реально и не является ли это для России тупиком как раз? И как, вы считаете, в международной политики теперь, во внешней политике будет Путин котироваться?
Анна Качкаева: Понятно, Наталья. Как теперь в международной политике будет Путин выглядеть? Хотя это приоритет теперь Дмитрия Медведева. Что будет с Сурковым и с тарифами? Это очень важное обстоятельство, потому что этому правительству придется справляться со многими вызовами, экономическими в том числе.
Ирина Хакамада: Владимир Путин в качестве уже кандидат в премьер-министры выступил со своей фундаментальной речью в парламенте, кстати, речь носила очень президентский характер эмоционально, затрагивались огромные стратегические вопросы, включая все сферы, в том числе и те, которые контролирует президент. Речь была, на самом деле, президентская. Он сказал, что тарифы будут расти, несмотря на все вопросы коммунистов и так далее. И я тоже так думаю, что тарифы будут расти. Связано это с двумя вещами. Первое: всем этим госкорпорациям огромным, энергетическим монополиям, государственным, не хватает денег на то, чтобы развивать новые мощности, строить новые станции, доставать нефть глубоко из-под земли и так далее. Железные дороги тоже, как я знаю, фактически на билетах не окупают все свои расходы, и могло это бы идти из бюджета, но все равно нужны инвестиции. Вот этими инвестициями закрываясь, они повышают тарифы. Хотя я считаю, что на самом деле этим и плоха государственная собственность, что он свой инвестиционный пакет решает за счет народа. Если бы эти компании были более рыночными, если бы эти компании конкурировали, тогда бы они находили деньги за счет капитализации на рынке. То есть они бы продавали акции, и поскольку они владеют стратегическими ресурсами, акции были бы ликвидными, за счет этого они получали бы огромные средства с рынка от бизнесменов и могли бы их вкладывать в развитие своей инфраструктуры. А государственная собственность, так горячо любимая многими нашими гражданами, она всегда все сваливает на потребителя, на жителей. И это, конечно, удивительно, что при таких бешеных тарифах мы живем в стране, которая все это добывает. Плюс увлечение экспортом, страшное увлечение экспортов, поэтому уже встает вопрос о том, какие заменители должны быть на внутреннем рынке, то ли уголь, то ли что-то, потому что уже ничего не хватает, ничего не добывается. В общем, это такой клубок, который такими вот правительствами все равно не разрешишь.
Анна Качкаева: Но все-таки, как будет Путин выглядеть на международной арене? И ваши мысли по поводу будущности Суркова?
Ирина Хакамада: Путин будет выглядеть на международной арене следующим образом. Формально он будет участвовать только в тех саммитах, где согласовывают позиции премьер-министры, формально Медведев будет представлять Россию на всех больших саммитах, где представляют страны президенты, но весь Запад будет все делать для того, чтобы усилить Медведева. Я так думаю, что Медведев появился, в том числе, и при поддержке Запада. А команда Владимира Путина будет делать все, чтобы Медведев оставался в жестких рамках и выдавал не самостоятельные позиции, а только согласованные. Вот так оно и будет.
Анна Качкаева: А Сурков-то? Никак вы не хотите про Суркова…
Ирина Хакамада: Я забываю все время. Сурков – это совершенно, это очень эффективный манипулятор общественным мнением и интригой по формированию политической структуры, прежде всего представительной. Замены ему нет. И если перед медведевской властью встанет вопрос о том, чтобы удержать парламент в каких-то рамках или, наоборот, переструктуризировать его в какие-то другие рамки, Сурков здесь будет незаменим и будет Медведеву нужен. Сурков абсолютный профессионал и абсолютный циник. И если он работает на людей, которые ему говорят, что нужно все ужесточить и создать типа двухпартийный ручной парламент, он вам его создаст. Если ему говорят, что нужно все расслабить и создать 5-партийный парламент, в котором будет немножко демократии, он вам и это сделает. Если ему скажет, что нужно вообще уничтожить парламент, он придумает, как это сделать, чтобы за это проголосовал народ. То есть это наемный профессионал, наемник.
Анна Качкаева: Павел из Москвы, мы вас слушаем, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Самое страшное, чего я, в общем-то, и боялся, - Путин не поменял систему, он переместил людей с одного места на другое. А начинать нужно было в банковской системы. В стране, где 1100 банков, нужно сокращать их до 5-6: Сбербанк, Внешторгбанк, Внешэкономбанк и так далее, какой-нибудь Газпромбанк, Путинбанк и Медведбанк – ну, это так, для личного пользования. Даже потянется цепочка, вторичный рынок рухнет, повышение налога на продажную стоимостью, и дальше – первичный рынок и так далее, и тому подобное. Он этого не делает. Он даже сделал самую грубую ошибку – он деньги стабфонда дал банкам, когда они испытывали нехватку ликвидности. Это самое страшное преступление, что он сделал, не подумав. Он плохо разбирается в экономике, и это ужасно.
Что касается Суркова, по-моему, вы не правы, он будет сослан на Чукотку поднимать комсомол и так далее. Он навредил Путину за все 8 лет, что был, поэтому он не вернется больше, это однозначно.
Анна Качкаева: Да бог с ним, с Сурковым.
Слушатель: Нет, я просто по ходу, слушаю вас и отреагировал. Вот такие прогнозы у меня, мрачные. Ожидать ничего не придется. И последнее, посмотрите, в какую золотую клетку он посадил Медведева. Он ему посадил Патрушева, потом Нарышкина, которого наградили Орденом Почетного легиона, а Франция такими орденами не разбрасывается. Поэтому он будет сидеть в золотой клетке, и он уже это понял, поэтому он сегодня сидит утром, улыбается, Путин ему говорит, а он говорит: «Ну, конечно, мы с вами все проходили. Делайте, как сами решили». Вот и все. Никаких там не будет смешиваний администраций, это все ерунда.
Анна Качкаева: Ну, хорошо, ясна, Павел, ваша точка зрения. Геннадия из Кингисеппа послушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. У меня такой вопрос. Какие меры нужно предпринять новому правительству, чтобы производство товаров у нас стало выгодным? На мой взгляд, этот вид бизнеса сейчас далеко не прибыльный. И второе, кто у нас будет заниматься федеральными дорогами? Спасибо.
Ирина Хакамада: Хороший вопрос. Кто будет заниматься у нас федеральными дорогами? На самом высоком уровне у нас будет заниматься федеральными дорогами…
Анна Качкаева: Левитин, наверное.
Ирина Хакамада: При чем тут Левитин? Нет, у нас будет заниматься Сечин. Вице-премьер Игорь Сечин займется вопросами промышленности, энергетики, будет курировать госполитику в сфере промышленности, а дороги – это, в том числе, промышленность, инфраструктура и так далее. И там будет наверняка опять очередное агентство, и понеслось. Вопрос абсолютно правильный, потому что за время правления Владимира Путина, за 8 лет, у нас на треть количество… у нас и так дороги некачественные, но на треть их число сократилось. Мы не только не построили ничего нового, а у нас разрушилось частично старое. Для высокоразвитой экономики жизнь без дорог и надежда только на железные дороги, судя по тарифам, мы видим, во что это выливается. Поэтому нет вообще развития инфраструктуры и занятности рабочих мест по всей России. Потому что жизнь человека, она или у реки, или у дороги. Рек у нас не так много, мы не в Африке живем, и поэтому остаются дороги. Америка на этом поднялась, Европа на этом поднялась. Страны, входящие в Евросоюз, даже отсталые, первое, что получают от Европы, огромные средства на строительство дорог, потому что вокруг них начинает вырастать все на свете, это государственный проект.
Теперь, что нужно предпринять в правительстве, чтобы действительно стимулировать национальное производство? На уровне финансовой политики, я считаю, нужно отказаться от удорожания рубля, то есть приближения к его реальному курсу, а реальный курс рубля уже составляет где-то 15-17 рублей за доллар, и вот мы постепенно съезжаем туда. То есть нужно более активно вмешиваться в экономику и девальвировать рубль. Потому что дорогой рубль – вспоминайте 1998 год – приводит к тому, что цены становятся европейскими, а доходы у нас при этом очень не европейские. Экспорт затормаживается, импорт увеличивается, национальное производство не выдерживает конкуренции и начинает закрываться. Это на уровне финансовой политики, что профессионалы могут сделать. Сегодня прикрываются тем, что это способ борьбы с инфляцией. Что у нас творится с инфляцией – мы видим. У нас рубль, с одной стороны, дорожает, но инфляция не уменьшается, а она увеличивается. Значит, есть серьезные промахи в финансовой и стабилизационной политике.
А с точки зрения промышленной политики уже это оскомину всем набило. Это же понятно, что надо делать. Во-первых, нужно разбивать монополии. Антимонопольное министерство – где оно тут? Его вообще нет.
Анна Качкаева: Да, мы не обнаружили его тут.
Ирина Хакамада: Оно должно быть чуть ли не силовым. И нужно не госкорпорации создавать и давить все и вся вокруг своими огромными ресурсами, а нужно стимулировать средний бизнес и малый бизнес. А для этого нужна антимонопольная политика, нужна выдача за копейки недвижимости на конкурсах и аренда земли для среднего и малого бизнеса. Нужно освобождение, о чем Медведев говорил, от контроля…
Анна Качкаева: От контроля, от бесконечной перерегистрации, дать возможность обслуживать это все.
Ирина Хакамада: Нужно упрощение и доверие, вообще нужна другая стратегия, доверие к малому и среднему бизнесу. А у нас доверие только к своим собственным гигантам, которые все и убивают. Потому что нам только кажется, что если, например, есть монополия, типа даже «Газпром», то она газом занимается, а всем остальным она не занимается.
Анна Качкаева: Да она занимается все уже, до «Зенита» и средств массовой информации в большом количестве.
Ирина Хакамада: Ткните в любой магазин сетевой, ткните в банки – и вы увидите, что эти деньги везде. А это значит, что никто больше на этот рынок войти не может, потому что таких средств ни у кого нет. Да, и снижать импортные пошлины на ввоз импортного оборудования. Потому что чтобы заводу подняться и производить конкурентную дешевую продукцию, как в Европе, на Западе или в Китае, для этого нужно переоснастить все, и это должно стоить копейки. А если это стоит такие страшные деньги со всей нашей таможней, как она была, так она и осталась, то ничего не получается.
Анна Качкаева: Тут Александр из Москвы нам с вами возражает и пишет, что «президент – верховный главнокомандующие армии, и все, а МВД, ФСБ и тому подобные структуры – это часть правительства, ими командует премьер».
Ирина Хакамада: Нет, это часть правительства, и они сидят на заседаниях правительств и согласовывают свои решения с премьером, но при Путине была внесена поправка, и фактически напрямую они подчиняются президенту.
Анна Качкаева: Андрей спрашивает: «Ваше мнение о нынешней Конституции? По сути дела, выходит, статьи-то там не соблюдаются. Зачем такая Конституция?»
Ирина Хакамада: Ну, как зачем? А зачем нам такой парламент, а зачем нам такие независимые якобы всякие СМИ? А зачем нам все эти легенды и сказки про демократию? Ну, как зачем, чтобы мы дружили с Западом, чтобы нас не выкинули, как Лукашенко, не закрыли железным забором, не сказали, что мы все невыездные. Потому что экономика действительно требует снятия границ. Это такая игра, игра в такой Китай.
Анна Качкаева: Владимир пишет: «Чисто по-человечески думаю, что Медведеву уже надоело работать «хвостом» у Путина…» Это, видимо, аналогия с фильмами…
Ирина Хакамада: Это вы зря – чисто по-человечески. Там не человеческие отношения.
Анна Качкаева: «А если в ближайшие месяцы он проявит нерешительность и медлительность, то быть ему свадебным генералом на год или два», - так считает Владимир. Виктор из Москвы, мы вас слушаем, вы в эфире.
Слушатель: Добрый вечер. Вот у меня вопрос к Ирине Хакамаде. Когда говорили, что у нас заводы работают неэффективно в конце 80-х – начале 90-х, это как-то воспринималось естественно, а сейчас, когда 90 процентов заводов лежат вы знаете где, глубоко, как сейчас у вас язык поворачивается говорить об эффективном собственнике? Что вы хотите, чтобы с железными дорогами так сделали? На осликах будем ездить?
Ирина Хакамада: Ничего не поняла. Что вы имеете в виду? Мы говорили о том, что нужно развивать дороги наравне с железными дорогами.
Слушатель: Заводы вы уже развили. Сельское хозяйство, колхозы вы уже развили.
Ирина Хакамада: А при чем тут я?
Слушатель: Теперь железную дорогу будете развивать?
Ирина Хакамада: Непонятно, человек на эмоциях. А самое приятное, что он меня все-таки ассоциирует с Владимиром Путиным, с Дмитрием Медведевым. Они бы, наверное, порадовались, если бы такое услышали.
Анна Качкаева: Пришло сообщение «Интерфакса» о том, что Джордж Буш поздравил Медведева с официальным вступлением в должность по телефону. Что-то он долго собирался.
Ирина Хакамада: Одним из последних, да.
Анна Качкаева: А потому что вчера я с некоторым изумлением обнаружила, что рядом с британским премьером фигурирует еще и Муаммар Каддафи, сильны коллега, а вот Буш почему-то только сейчас это делает. По сообщению пресс-службы, Медведев и Буш условились о поддержании регулярных контактов и подготовке к предстоящей встрече в рамках саммита «восьмерки» в Японии. Ну, и дальше полагающиеся по случаю такие реверансы: «В ходе беседы были затронуты актуальные вопросы двусторонней международной повестки дня. Телефонный разговор состоялся по инициативе американской стороны». Вот, кстати, как вы думаете, как в этой связи будут развиваться взаимоотношения с Америкой?
Ирина Хакамада: Я думаю, что они пока застыли. У нас произошла смена власти, и наш курс достаточно прогнозируем, а Америка живет накануне выборов. Поэтому до того, как они изберут нового президента, а там избрание нового президента, как вы заметили, происходит в живой, реальной, очень жесткой конкуренции, ничего предугадать и прогнозировать почти невозможно, и поскольку с победой партии приходят совершенно другие кабинеты, и при общей стратегии на развитие демократии и рыночной экономики все равно эти партии там ведут достаточно разную внешнюю политику, поэтому сегодня невозможно объяснить, какие отношения выстроятся. Сейчас они достаточно холодные.
Анна Качкаева: Тут еще дополнение «Интерфакса», мы сегодня о человеческом много говорим: «Президент России Дмитрий Медведев и президент США Джордж Буш провели телефонный разговор, в результате которого главы государств перешли на «ты». Кроме того, Медведев поздравил Буша со знаменательным событием для его семьи – свадьбой его дочери».
Ирина Хакамада: А я не поняла, в каком смысле перешли на «ты»? Если они говорили по-английски, то там это одно и то же – что «ты», что «вы».
Анна Качкаева: Ну, может быть, как-то…
Ирина Хакамада: Может быть, Буш на ломаном русском произнес «ты, Дима, держись» типа?
Анна Качкаева: А вот еще одно сообщение, что политологи считают, что Путни создал реальную работающую структуру правительства России. Ну, во всяком случае, так говорит Павловский. Что логика формирования правительства такова: Путин сломал прежние группировки и таким образом между ними устранен дисбаланс, который превращал правительство в постоянно хрупкую коалицию разнонаправленных сил. И характеризуя особенности, он сказал, что назначения получили надежные люди, но не лидеры аппаратных партий.
Ирина Хакамада: Я могу сказать, работа у наших околокремлевских политологов заключается в том, чтобы все время нам объяснять очень большими намеками про всякие кланы и так далее. Только при этом не называются ни фамилии, ни по поводу чего эти кланы бьются. Это все нечестная игра. Пусть Павловский объяснит конкретно, какой клан сбалансировался каким кланом и как от этого снизятся, например, тарифы. Я анализирую без всяких этих подпольных интриг просто структуру правительства, как распределены обязанности, и каковы функции. Я ее анализирую как человек, который рассматривает правительство как менеджерское правление. У него есть огромная компания – справится он с этим или нет. Если же мы все время будем что-то хвалить или что-то ругать, потому что по неясным каким-то намекам мутный клан какой-то, может быть, кого-то победил, то мы никогда не поймем, а какое нам вообще нужно правительство.
Анна Качкаева: Николай Ермолаевич из Томска, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я, честно говоря, не согласен с Ириной Хакамадой по одной только причине. Тяжелый золотой рубль – это стабильность, как говорится, это все идет к нам. Это одно. Во-вторых, вы почему пытаетесь стравить Путина с Медведевым? Они друзья-товарищи, и еще неизвестно, как дальше пойдет дело. А сразу говорить, что все плохо, все никуда не годно, знаете, это пустобрехство. Я вам сразу скажу, я всю жизнь был начальником и знаю, что это такое, и если сказал Владимир Владимирович что-то, так и есть. Вы не были начальников, поэтому болтать можно что угодно.
Анна Качкаева: Ну, Николай Ермолаевич, понятно, каким вы были начальником, судя по тому, как вы об этом говорите, но Ирина Муцуовна тоже была начальником, в правительстве некоторое время работала.
Ирина Хакамада: Нет, дело не в этом. Дело в том, что каждый выбирает себе свой стиль анализа жизни. Один верит просто именам, символам и знакам, а другой пытается объективно все анализировать.
Анна Качкаева: Как вы думаете, а когда будет заметно, что правительство что-то делает?
Ирина Хакамада: Будет заметно… Сейчас у правительства полгода уйдет на утряску, и через полгода будем видеть результат.
Анна Качкаева: Спасибо.
