Ирина Лагунина: На этой неделе в Москве побывала Андреа Боттнер – представитель Госдепартамента США, она занимается во внешнеполитическом ведомстве Соединенных Штатов международной кампанией по борьбе с насилием в отношении женщин. Г-жа Боттнер встречалась в российской столице с председателем Комиссии по правам человека и развитию гражданского общества при президенте РФ Эллой Панфиловой, представителями российского центра по предотвращению насилия «Анна», а также организовала в посольстве США в Москве «круглый стол» по этой проблеме. Перед отъездом из России Андреа Боттнер дала интервью корреспонденту Радио Свобода Даниле Гальперовичу:
Данила Гальперович: Какие задачи вы решали в ходе своей поездки в Москву?
Андреа Боттнер: Моей задачей - и за этим я приехала в Москву - было побеседовать о проблеме насилия в отношении женщин. Мы хотели поговорить об этом с представителями российской и московской общественности. Это, пожалуй, очень правильный момент для такого разговора - ведь нынешний год объявлен Организацией Объединенных Наций годом семьи, и мы, предполагая сделать его годом здоровой семьи, хотели узнать - в каких советах, в какой помощи нуждаются женщины в Москве. Мы встречались с активистами неправительственных организаций, также разговаривали с представителями различных министерств. Мы организовали дискуссию за круглым столом в посольстве Соединенных Штатов, и это была очень живая и продуктивная беседа, объединившая различных представителей российского общества. Мы обсуждали все аспекты проблемы насилия в отношении женщин - что женщинам, попавшим в такую ситуацию, может понадобиться, что общество в такой ситуации может сейчас им предложить, как люди, собравшиеся на этот круглый стол, могут помочь справиться с этой проблемой, с которой, надо сказать, многие женщины сталкиваются в самых разных странах.
Данила Гальперович: Что вы знаете о том, насколько серьезна проблема насилия в отношении женщин в России, и есть ли у этого социального зла какая-то российская специфика?
Андреа Боттнер: Россия, и Москва в частности, похожа в этом смысле на любую страну и любой город мира. Мы часто говорим, что когда разбирается проблема домашнего насилия, то социально-экономический уровень места, где оно происходит, не имеет большого значения - к сожалению, люди с любым уровнем доходов и любым уровнем образования могут с этим столкнуться. В Москве с этим борются точно так же, как мы боремся с этим в Соединенных Штатах, и мое впечатление состоит в том, что люди здесь нацелены на борьбу с этим злом, они стараются его искоренить. При этом в Москве, в первую очередь, говорят о том, что надо обратиться к проблемам семьи, сделать семью как таковую более крепкой и здоровой. Но я думаю, что, в конце концов, разговор должен идти вообще о том, чтобы женщина получила помощь и поддержку, независимо от того, подвергается она насилию в семье или вне ее. Женщина может быть не замужем, может не иметь детей, но при этом точно так же может столкнуться с унижением и оскорблением.
Данила Гальперович: То есть, особенностью российского подхода к решению проблемы домашнего насилия является как раз попытка решить ее в рамках семьи, прежде всего семьи?
Андреа Боттнер: Да, именно так. И российский подход не уникален, в нем есть большая доля здравого смысла - в США у нас есть специальные центры, в которых женщин учат, как иметь здоровую семью, как заботиться о детях, как преодолевать трудности, встречающиеся в браке. Но у нас есть и отдельные программы, касающиеся именно проблемы насилия в отношении женщин. В нашей стране насилие против женщины - это отдельное преступление. Мы не рассматриваем такие случаи как частное семейное дело, это дело, подлежащее уголовному расследованию. Так что, когда я посетила женский кризисный центр здесь в Москве, я заметила, что при всем огромном желании его сотрудников помочь женщинам основные усилия направляются там на то, как сохранить брак, семью и так далее. Это очень почетная задача, но мы в США концентрируемся именно на женщине как на жертве насилия - если она хочет расторгнуть брак, в котором она подверглась унижениям и преследованиям, то мы ставим на первое место ее, женщины, достоинство и безопасность. Позиция «что бы ни происходило, брак должен быть сохранен» в данном случае не подходит. Я думаю, так со временем будет и в Москве - здесь люди стараются помогать пострадавшим женщинам, развивают пути такой помощи, и будет, я думаю, любопытно, вернуться сюда через несколько лет, чтобы посмотреть, что получилось, и на чем женские кризисные центры здесь будут основывать свою работу.
Данила Гальперович: А насколько серьезна проблема домашнего насилия в отношении женщин в США?
Андреа Боттнер: Это по-прежнему очень серьезная проблема. Правда, мы можем гордиться историей того, как с ней боролись - последние 30 лет в США проходило громкое публичное обсуждение этого вопроса. Началось все в 70-е годы прошлого века, когда женщины стали выступать и говорить, что насилие в семье нельзя считать просто чем-то традиционным, это неприемлемо. В течение примерно 20 лет это движение нарастало, и в 1994 году наступил переломный момент - конгресс принял Закон против насилия в отношении женщин. Это вынудило отдельные штаты начать реагировать на проблему, кроме того, этот закон выделил специальные деньги на организацию помощи жертвам насилия и определил такое насилие как преступление. Этим актом государство официально заявило - если ты бьешь свою жену, то у тебя будут проблемы не только с ней, но и с правоохранительными органами. Но ситуация по-прежнему неоднозначная, есть множество людей, которые говорят - это мое домашнее дело, мое личное дело, что происходит у меня в доме. Так что нам еще есть над чем работать. Но все равно успехи уже заметны - были и кампании по привлечению общественного внимания к этой проблеме, образовательные программы и многое другое. Изменить мнение людей сразу трудно, это требует времени, фактически нужно изменить их культуру. И те уроки, которые мы уже извлекли, и те пути решения, которые мы выработали - мы всегда будем рады поделиться всем этим с людьми в других странах. Но ясно одно – это, прежде всего, вопрос прав человека. Женщина имеет равные права с мужчиной, и ни мужчина, ни женщина не могут быть подвергнуты насилию и оскорблениям, не могут подвергаться ежедневным избиениям, как это иногда, к сожалению, бывает в семье - это вопрос достоинства и свободы.
Данила Гальперович: Насколько уровень насилия в отношении женщин зависит от уровня развития демократии в конкретной стране, в конкретном обществе?
Андреа Боттнер: Знаете, такое насилие происходит либо дома, либо в процессе каких-то личных взаимоотношений людей, в очень закрытой, интимной сфере, так что я не думаю, что такая зависимость есть. Живете вы в свободной и демократической стране или в условиях репрессивного режима, в данном случае неважно, так как это происходит не из-за того, что в стране та или иная форма правления. Ведь насилие в отношении женщины исходит часто от наиболее близкого ей человека - мужа, партнера, родственника, кого-то, кто входит в ее ближний круг. Это происходит между двумя людьми, часто это вопрос личного давления и контроля, и поэтому, Россия или США, Северная Корея или Африка - это случается везде. Но, действительно, в странах с демократией вы можете сделать обсуждение этой проблемы публичным, организовать общественную кампанию, после чего избранные народом представители власти будут обязаны реагировать на мнение общества. И тогда уже власть будет искать решение проблемы, находить на это средства, потому что такова была воля народа. Так что в искоренении этого зла люди, живущие в демократической стране, имеют некоторые преимущества.
Данила Гальперович: Помогает в данном случае широкое представительство женщин во власти? Некоторые из европейских правительств сейчас наполовину или больше - женские, кое-где женщины даже становятся министрами обороны…
Андреа Боттнер: Я думаю, что, если где-то есть женщины, активно работающие во власти, женщины-лидеры, то, возможно, в таких странах проблема более открыто обсуждается. С другой стороны, я сама встречалась с женщинами, которые рассматривают эту проблему как семейную и сугубо частную. Они так и говорят, причем я слышала это в самых разных странах - «Это мой муж, и он имеет право меня бить - это значит, что я сделала что-то неправильно, и это мне нужно исправить свое поведение». Так что не нужно думать, что все женщины будут реагировать на более открытое обсуждение этой проблемы одинаково. Поверьте, я видела женщин, которые в принципе против той работы, которую мы пытаемся делать.
Данила Гальперович: Но если то, что женщину бьют, просто принято в некоторых странах, если там это традиционно - что можно с этим поделать?
Андреа Боттнер: Всегда есть надежда, что когда-нибудь найдется женщина, которая решит постоять за свои права, что вокруг нее будут другие женщины, которые решат не мириться с происходящим. Так было и в нашей стране - понемногу, постепенно, шаг за шагом. Начали ведь все это отдельные люди, граждане, которые организовали своего рода убежища, куда приходили пострадавшие женщины - одна, две, три, не больше. Эти места были практически подпольными, держались в секрете, женщины на личном уровне оказывали помощь другим женщинам, и только потом это расширилось и стало большим движением. И если какое-то общество очень традиционно, если насилие в отношении женщин в нем фактически легально - то я всем сердцем с женщинами в таком обществе, которые начнут что-то предпринимать, чтобы изменить его изнутри.
Данила Гальперович: Один из самых больных вопросов - как заставить жертву говорить о том, что с ней происходит? Что более эффективно - телефонные лини помощи, возможность поделиться с сослуживцами, с соседями, какие-то специальные учреждения?
Андреа Боттнер: По нашему опыту, жертва насилия с большей вероятностью расскажет о произошедшем, если у нее есть уверенность, что ее кто-то выслушает и поможет, причем поможет так, как ей будет нужно. Мы недавно стали широко пропагандировать то, что мы назвали центрами семейного правосудия - первый из которых был основан в Сан-Диего в Калифорнии и работает до сих пор. Примерно пять лет назад президент Джордж Буш заявил, что администрация будет добиваться выделения средств на этот проект, после чего такие центры стали образовываться во многих штатах США. Что и кто есть в таком центре? В нем объединены под одной крышей несколько видов услуг и помощи, фактически все, что может понадобиться женщине, ставшей жертвой. Ей не надо теперь ходить по разным службам, достаточно прийти в такое безопасное убежище. Если ей нужна юридическая помощь - там есть юрист, если она хочет сделать заявление в полицию - там есть полицейский, если она подверглась сексуальному нападению или насилию - там есть врач, который может произвести обследование прямо на месте, так что ей не нужно ехать в больницу. Если она пришла с ребенком, то там есть служба ухода за детьми, так что она уверена, что за ее ребенком присмотрят, пока она будет получать помощь от других служб. Мы действительно стараемся, чтобы попытка жертвы получить помощь была как можно менее затруднительной и как можно более эффективной. Эти центры распространились по Соединенным Штатам. А сейчас они организуются и в других странах - в Британии, Австралии, Мексике. Они - наши партнеры, мы им помогаем. Ведь это же ясно - если женщину избили или унизили, если ей некуда пойти, если полицейский, к которому она обратилась, не реагирует, а прокурор не воспринимает всерьез ее попытку возбудить дело, то она разочаруется. Женщина подумает - мне некуда идти, никто не хочет понять, что со мной происходит. В общем, это очень важно: если женщина уверена, что система готова к ней прислушаться и отреагировать, то количество раскрытых случаев насилия заметно возрастает.
Данила Гальперович: А какова роль средств информации в работе по предотвращению насилия в отношении женщин?
Андреа Боттнер: Эта роль очень велика - например, в Штатах, если на каком-то местном уровне женщина выступает с судебным иском по поводу насилия, эта история, скорее всего, попадет в газеты и на телевидение. Кроме того, средства информации размещают объявления и рекламу социальных служб, помогающих жертвам насилия, и это на самом деле изменило отношение американцев к этой проблеме, ведь в работе над рекламой часто участвуют по-настоящему творческие люди. И, я думаю, и в США, и в России журналисты могли бы больше задавать вопросов представителям власти по поводу домашнего насилия - в особенности в Год семьи.
