Книга А. А. Чекаловой «У истоков византийской государственности. Сенат и сенаторская аристократия Константинополя» посвящен анализу византийской государственности в период ее формирования. Основное внимание уделено сенату столицы империи — Константинополя. Именно в этом институте власти специфика социально-политического устройства Византии и ее отличие от Западной Римской империи проявились ярче всего.
В глубокий кризис погрузилось античное общество, когда у Римской Империи иссякли внешние источники даровой рабочей силы. И тогда казалось, что в тупике «все человечество» (формулировка Юрия Ивановича Семенова). Императоры, философы и пророки искали выход. Но изнутри тогдашней ситуации нельзя было знать заранее, какой путь ведет к светлому будущему: феодализму, капитализму, далее к «открытому обществу» или к коммунизму, кому что нравится, а какой путь, наоборот, тупиковый. То, что давало тактическое преимущество, могло обернуться стратегическим проигрышем через несколько поколений.
«Византийская империя, — пишет Александра Алексеевна Чекалова, — родилась из кризиса III века, потрясшего Римскую империю… Административный гений Константин решил все проблемы. Он основал на берегу Босфора новую столицу, которая более соответствовала сложившейся социально-политической ситуации… В отличие от Рима, Константинополь был личной императорской резиденцией… Его сенат был сенатом императора, его население, не обладавшее правами римского народа, было связано с Константином более личными узами… Привилегии, которые он ему предоставил, были в большей степени его милостью к жителям столицы, чем «правом» ее народа. В Константинополе мы видим новый вариант подлинно императорской столицы» (31).
И дальше автор книги показывает нам особенности византийской модели, выявившиеся именно в тот период, когда расходятся пути Западной и Восточной империй, причем в центре внимания — политическая элита, книга имеет подзаголовок «Сенат и сенаторская аристократия Константинополя». Материал конкретный, малоизвестный — константинопольские сенаторы, прямо скажем, не так популярны, как их римские предшественники, изложение местами суховато — все-таки не развлекательная литература, а спецкурс для студентов-историков, но и всем остальным, наверное, не помешает достоверное научное знание о том, что представляла собой Византийская империя. Особенно сейчас, когда по Центральному телевизору устраивают «ролевые игры в византийцев», за уши притягивая их историю к современной политике.
Можно ли из нынешних школьных учебников составить сколько-нибудь внятное представление, например, о том, какую все-таки религию исповедовал основатель Византийской империи «святой и равноапостольный Константин»? Вряд ли. А это, простите, не частная проблема императора, а то, без чего нельзя правильно понять его политику. Слава богу, есть книга Чекаловой, открываем и читаем: «Константин, оставаясь официально язычником, на смертном одре принял крещение из рук арианского епископа» (34).
С социально-экономической историей — сложнее. Мы не найдем таких же четких формулировок: к какой общественной формации отнести то, что Константин основал? Но это вообще сложнейшая проблема, по которой мало согласия между учеными. В энциклопедическом словаре сказано: феодализм со специфическими особенностями. По классификации Ю.И. Семенова — политархия, то есть бюрократическая монархия. Профессор Чекалова не склонна расставлять точки над i, но содержащаяся в книге информация — она, конечно, ориентирует читателя определенным образом. Мы видим, что правящая элита Востока создавалась императорами от противного — в противовес римским сенаторам. Те, «гордые своими предками, живут в роскошных имениях, занимаясь охотой, поэзией, перепиской с друзьями… Отдельные сенаторы занимали посты в центральной администрации, рассматривая службу как фактор социального престижа, но не служба, а происхождение…. определяли их принадлежность к сенату… Иначе обстояли дела на Востоке» (74). Грандиозные карьеры колбасника, торговца рыбой или просто евнухов, «происходивших обычно из вольноотпущенников и варваров». С каждым веком все усложняющаяся иерархия должностей, словарь прилагается — умри, лучше не скажешь о том, что это за общественный строй: «препозит священной спальни», «квестор священного дворца», «комит священных щедрот» (если кто не понял, имелся в виду министр финансов). Хорошо, скажет читатель, но и в Риме, и позднее в монархиях Западной Европы многие знатные фамилии начинались, извините, с прислуги. Правильно. Вопрос — что дальше. Можно ли высочайшую благосклонность вложить в недвижимость, которая останется детям и внукам. Исследовав «имущественные декларации» константинопольских сенаторов с IV до начала VII века, автор опровергает устоявшееся представление о том, что это были крупные земельные собственники, «скорее урбанистическая знать» (161) — городская, придворная, несамостоятельная. Богатство получали как приложение к должности и так же легко с ним расставались. «По разумению императора, пожалованная им собственность должна была по прошествии времени к нему (как олицетворению государства) и вернуться» (163). Конечно, не все так просто, старые города «греческого Востока» еще сохраняли «античные порядки», реликты местного самоуправления (19), в сельском хозяйстве намечалось нечто феодальное — патронат, когда высокопоставленное лицо берет деревню с крестьянами под свое покровительство (149). Но все эти тенденции, из уходящего прошлого и из проблематичного будущего — все подчиняет и обволакивает большая канцелярия. «Если в IV в. главой константинопольского сената… был префект Константинополя, то во второй половине VI в. им, как правило, являлся куратор императорского имущества» (161). Поэтому пышные титулы византийской знати: «клариссимы» (светлейшие), «иллюстрии» (сиятельные) и т.д. только на слух напоминают о графах и герцогах Западной Европы.
Это не с осуждением говорится. Чиновник — не обязательно персонаж из комедии «Ревизор». Как Вы уже заметили, императоры были склонны облагораживать свой сенат, назначая на высшие должности ученых и писателей, которые «отнюдь не служили бессловесными исполнителями», могли давать полезные советы («общественная палата» своего рода) и, главное, они сохраняли для потомков античную культуру, которая потом через византийцев и арабов вернулась в Западную Европу и через тех же византийцев пришла на Русь. И кроме бюрократической империи некому было тогда культурную традицию защитить и сохранить. В этом смысле никакого тупика нет: один из этапов развития единой общечеловеческой цивилизации. Проблема в том, что политархия — архаичное и мало способное к прогрессу устройство, так что история Византийской империи быстро приобретает циклический характер: усиление — упадок, и с каждым циклом она становится все меньше и слабее. Но ведь ничто не вечно, ни люди, ни этносы, ни конфессии. И если государство просуществовало тысячу лет, то, наверное, его опыт достоин внимания.
А. А. Чекалова «У истоков византийской государственности. Сенат и сенаторская аристократия Константинополя», КДУ, М. 2007 год
