Анна Качкаева : Стеб, сленг, пошлое зубоскальство, запугивание и агрессивная навязчивость лезут сегодня из всех телевизионных щелей. В программе «СССР» на «Рен-ТВ» в минувшее воскресенье посмаковали кадры, снятые водителем за секунду до собственной гибели, растиражировав звуки в звуке и монтаже предсмертный ужас. Вечер, устроенный по поводу чествования Николая Караченцова на Первом оглушил кривлянием «фабрикантов» и неделикатной съемкой самого актера. Кажется, даже проекты и программы, совершенно не приспособленные к зрелищному аттракциону, на потребу все чаще и активнее используют приемы развлекательного эпатажа. Программа «Неделя», пожалуй, впервые за время своего существования предложила зрителям весьма неоднозначный очерк о британском гангстере, этаком романтике кастета и пистолета, который с удовольствием красуется на ночной вылазке по выбиванию долгов (у британцев, разумеется) перед российскими телевизионщиками. Выходит, у отечественных авторитетов тоже появилась возможность пригласить журналистов в рейды и на «стрелки».
Сложный, спорный и чрезвычайно любопытный проект по выбиранию главного героя страны «Имя России», который стартовал на канале «Россия», увы, тоже не избежал откровенной культурной варваризации. У нас уже в эфире обсуждали, как непросто, с точки зрения героизации национальных историй, этот проект реализовался в других странах. Разговор сейчас не об этом, а о той самой попсовости, которая предполагает не объяснение, историческую корректность или в крайнем случае иронию, а прямолинейность, консерватизм и стебалово. Вот лишь некоторые заголовки объяснялок, размещенных на сайте проекта около имен тех соотечественников, из которых зрители и граждане должны выбрать 50 самых-самых. Например, «Радищев – классический диссидент-правозащитник. Писарев – видный политолог. Врангель – русский барон. Разин – герой русских песен». Вроде все так, но банальность и доходчивость должны как-то все-таки уживаться с историей.
На этом фоне, когда развлечению подвержено все, что производится для телевидения, судьба авторских и аналитических программ представляется все более и более драматической. И не только потому, что политическая цензура в них очень уж сильно разгулялась за минувшие годы. Вот в «Постскриптуме» уже давно в пристежку к державной аналитике показывают полумистическую катастрофическую бредовость в конце программы, как правило. Дискуссионности «Времен» уже не помогает появление умеренных либералов типа Лошака или Ремчукова. И «Пятая студия» с Сергеем Брилевым дрейфует где-то в межформатном пространстве: то она полноценная научно-популярная программа, например, на тему климата и потепления, то это селекторное совещание или разговор с высшими чиновниками. Каковы перспективы авторских публицистических и аналитических программ? Какими они нужны зрителю? Какой элемент развлекательности они должны содержать? Не уходит ли время таких передач или их место все более и более в позднем эфире национальных каналов? Вот об этом наш сегодняшний разговор с экс-ведущим «Вестей» и автором и ведущим «Пятой студии» на канале «Россия» Сергеем Брилевым.
И вопрос вам, уважаемые слушатели: нужны ли вам аналитические и авторские общественно-политические программы? И как они, по-вашему, могут вас привлечь, что вам нужно от таких программ?
Сереж, я посмотрела последнюю программу «Пятая студия». Она, естественно, была посвящена назначениям в правительстве, всем этим перестановкам, пересадкам. Очень у вас были симпатичные герои.
Сергей Брилев Сергей Брилев: Ну, семь министров из 15 или 16.
Анна Качкаева : Двое – мы редко видим, чтобы они так живо реагировали. Хороша была Голикова со своими такими ярко-розовыми ноготочками.
Сергей Брилев: Она в очень хорошем настроении пришла в студию.
Анна Качкаева : Такой был очень понятный министр юстиции, очень конкретный и очень хорошо говорящий. Во всяком случае, характер был виден. Но я себя все равно поймала на мысли, что они заиграли только потому, что были эти отраженные материалы прошлых «Вестей недели», где вы разговаривали с теми, кто еще тогда до верха не добрался: и с Шуваловым, и с Собяниным, и они были на всяких пленерах и так далее. И что шинелька «Пятой студии» вам как-то впору не пришлась.
Сергей Брилев: В каком смысле?
Анна Качкаева : Ну, вроде как не пришлась. Как-то вы себя там все равно неуютно чувствуете. И у меня было все время ощущение, что вы пребывали в творческой ссылке. Нет?
Сергей Брилев: Нет. У меня получился действительно довольно необычный год в том смысле, что мы запускали как таковую «Пятую студию». Она построена была в самый канун того сезона, который был сезоном двух больших выборов – в Думу и президентских. По большому счету еще в момент запуска программы было ясно, что, как минимум, два раза за год, если мы собираемся приглашать каких-то политических персонажей, исходя из существующего законодательства, мы будем вынуждены даже уйти из эфира, что, кстати, произошло. За месяц до президентских и за месяц до думских мы объявляли мораторий на появление в эфир. Именно исходя из нормы закона, по которой если ты приглашаешь представителя одного из конкурирующих лагерей и партий, ты должен такое же количество времени дать другому. Понятно, это такая арифметика, которую невозможно выполнить по определению.
Анна Качкаева : Но «Вести недели» то выходили.
Сергей Брилев: Там разные же идут зачеты, информационные зачеты, обществевнно-политическое вещание. Там хитрая история с этим законом. Уходили и уходили. Поэтому по большому счету весь этот год нас, что касается формата и жанра, действительно несколько метало. Потому что, скажем, в последней программе, где, кстати, ценой невероятных организационных усилий со стороны моей бригады, удалось заманить в студию всех этих министров. Действительно реально сидели и Мутко, и Коновалов, и Голикова, и Жуков, значительно число новых министров, новых лиц и каких-то преобразившихся лиц. Вот это программа, которую я в глубине души имел в виду. Но по большому счету сейчас только на излете сезона я могу себе позволить пригласить разных политических фигур, не опасаясь, что мы нарушим пункт А статьи 23 (это я сейчас с потолка беру цифры и буквы) этого самого закона.
Анна Качкаева : Или не нарушим негласное правило не приглашать тех, которые не очень удобны.
Сергей Брилев: Я скажу так: выборы позади, и сейчас можно делать вот так. А вот переходными программами, кстати, жутко трудоемкими, но от которых я получил большое удовольствие, и которые, наверное, попадают в струю того самого разговора, который был в начале программы, были программы про климат, про генетически модифицированную продукцию, про детектор лжи.
Анна Качкаева : Все правда. И вот сравнивая их, вам как ведущему, помимо трудоемкости процесса, где себя сейчас комфортнее ощущать – в том формате или в этом некоторым образом секвестированном политическом?
Сергей Брилев: Нет, ну, я в своей тарелке, конечно, когда веду какие-то политические форматы, что доказали хотя бы четыре раза за сезон, когда я занимался системной работой – две ночи подсчета голосов, прямая линия с Путиным или инаугурация. Я ориентируюсь. Я знаю, кто как выглядит, почему тот пошел направо, тот пошел налево. Мне легко об этом рассуждать. Это такая часть… души не скажешь, но такой моей профессиональной не состоятельности, так устойчивости. В этом я действительно разбираюсь. Что касается вот этих, как я сам для себя считаю, экспериментальных программ, я вам скажу так: удовольствие я получил очень большое, потому что это довольно прикольно. В действительности, честно говоря, формат то подворовали. Альберт Гор в прошлом году получил Нобелевскую премию за свои идеи, а Оскара – за формат. По большому счету формат «Пятой студии», где мы делали очень прикладные вещи, это ведь в значительной степени калька фильма «Неудобная правда», которую сделал Альберт Гор. Ну, что делать? Он действительно придумал формат, почему им не воспользоваться? Он за это Оскара и получил. Формат сам по себе интересный – игра с экраном в студии, реально носящиеся предметы, которые потом переносятся на экран и так далее. Это довольно динамично смотрится.
Я бы чуть-чуть на другой вопрос ответил: что зрителю нужно? Вот это для меня главная проблема. Не в плане того, что идти за низменными вкусами. Напротив, мне как раз кажется, что наш зритель достаточно сейчас проинформировался и поразвлекался, ему хочется немножко просветиться. Ну, в конце концов, универсальный канал должен информировать, развлекать и просвещать.
Анна Качкаева : Это вы так думаете? Или уже есть такая установка у канала?
Сергей Брилев: Нет, установки такой как таковой нет. Но я сужу по все еще скромным, но уже куда более значимым цифрам, которые собирает документалка. И мне казалось, что в этой нише как раз можно было бы и чего-то поделать. Кстати сказать, те цифры, которые мы получали за те самые экспериментальные программы, были очень неплохие. И они выше, чем обычные политические.
Анна Качкаева : Вот, вот, вот.
Сергей Брилев: Это абсолютная правда. Но хочу сказать, что с профессиональной точки зрения, если действительно работать на этой площадке, где мы показываем, как прикладно и бытово может сказываться политика на жизни людей, а пардон, если взять программу про потепление, в ней полкабинета было, там сидели серьезные политические дядьки. Но там была масса очень интересных прикладных штук – сваи под домами в Норильске, которые вот-вот начнут коситься из-за потепления, или несчастные олени на Кольском полуострове, которые не могут перейти речку, потому что не замерзают теперь до января. И это все следствие политических решений. Делать такие программы очень тяжело. Должны ли такие программы подменить собой традиционные информационно-аналитические политические форматы? Не знаю. Хотя я вижу, что вы хотите вопрос задать. Хотя важная для меня оговорка, может быть, с этой оговоркой связаны многие годы, которые я действительно жил за границей. Мне вообще российская традиция, очень странная, мы же не задумываемся, она сугубо русская, вечерней воскресной информационно-аналитической программы кажется довольно странной. Это был жутко востребованный формат в 90-е. Но вы посмотрите, во всем мире как эти форматы работают. Они выходят в полдень.
Анна Качкаева : Или глубоко ночью.
Сергей Брилев: Или глубоко ночью. Я не решаюсь, упаси Боже, сказать, что эти форматы находятся в какой-то агонии. И, судя по цифрам, они достаточно востребованы, они привычны, они, безусловно, имеют право на существование. Но я пофантазирую. Я не удивлюсь, если лет через 8-10-15 вот так определю, они тоже сдвинутся в России либо на полдень либо в ночь, а вечером в выходные люди будут у телевизора отдыхать. Будут ли выражаться отдых в развлечениях или в просвещениях – уже другой вопрос. Я, конечно, сложно ответил на ваш вопрос, я не удивлюсь, если так будет развиваться.
Анна Качкаева : Я не удивлюсь, если это произойдет быстрее. Есть ощущение некоторой усталости жанра и того, что с этим происходило последние несколько лет. Какая-то аналитика все равно будет. Сейчас, правда, это ровно два формата: журнал и «круглый стол». Все, другого в общем почти нет. Хотя в общем эти форматы могли бы быть и чуть более разнообразны по зрелищности и тому, что в них вкладывали в те же 90-е годы. Я говорю о некоторой иронии. Не обязательно «Куклы» и не обязательно еще какие-то вещи.
Сергей Брилев: Зрелищность – возможно, мы попробовали. Что касается вообще переформатирования, я много размышляю на эту тему, не первый год по понятным причинам… Вообще придумать новый жанр…
Анна Качкаева : Да нет, я не про жанр в данном случае. Я именно про то, что должны быть добавлены элементы если угодно близости к разговору.
Сергей Брилев: Ну да, перейти от повествовательности к некоторому обсуждению.
Анна Качкаева : Оценочности. Это то, что, на мой взгляд, может быть связано с вариантом программы Гордона «Закрытый показ», когда и автор, и ведущий неравнодушный.
Сергей Брилев: Из серии, хотя они там обсуждают не совсем политику.
Анна Качкаева : Не важно, ведь и в политическую историю можно переформатировать. И политика, где вдруг появится, как в лучших «Намедни» в свое время, такая ирония, которая восстанавливает то, что разрушил пафос. А то, что пафос за эти восемь лет много чего разрушил, с точки зрения представления о жизни, на мой взгляд, очевидно. Даже если не говорить о зачистке политической поляны.
Сергей Брилев: Аня, сразу одна оговорка. Запуск любых таких программ возможен при одном непременном условии – при довольно большом количестве по-настоящему любопытно рассуждающих голов.
Анна Качкаева : Угу.
Сергей Брилев: Уж что они там будут делать – сидеть на стульях, стоять – не важно, люди с идеями. В действительности фактом политической жизни является то, что на протяжении последних восьми лет президент Путин в полной мере воспользовался своими конституционными возможностями, которые были у Бориса Николаевича, но который их не использовал в силу состояния здоровья, разных других конъюнктурных вещей, и в общем, материализовал то, что написано в Конституции. А у нас в Конституции, если перевести с русского на русский, написано: единственным политиком земли русской является президент Российской Федерации.
Анна Качкаева : Ну, теперь она как-то сдрейфовалась.
Сергей Брилев: И еще там про премьеров в Конституции написано. Но вот сейчас опять же в полной мере эти два конституционных положения использованы. В действительности есть сугубо прикладная проблема, с кем говорить. Круг говорящих голов очень невелик. Мы сейчас не будем с вами занимать эфир. Но если возьмем бочку с бумажками, мы с вами этих 50-60 фамилий сгенерим довольно быстро. Причем из всех политических спектров. Повторяю, речь идет не только об официальных представителях.
Анна Качкаева : Но и о маргиналах.
Сергей Брилев: Но и о нормально говорящих оппозиционерах. Вообще, культура речи довольно низкая. Поэтому любая светлая и высокая идея сделать какой-то обсужденческий формат, она уже априори достаточно ограничена, потому что таких великоречивых людей, тем более со своими самостоятельными идеями довольно мало. Не буду перечеркивать возможность, тем более, что сейчас, честно вам скажу, последний выпуск, про который вы сказали селекторное совещание, я не буду нарываться на комплимент или антикомплимент, но это были очень любопытные министры, с идеями, им было что сказать. Эта программа – своего рода репетиция того формата, который мы, наверное, в следующем сезоне реализуем. Все-таки мы возвращаемся к тому, чтобы посидеть, поговорить.
Анна Качкаева : Это будет «Пятая студия» или вы вернетесь в формат «Вестей недели»?
Сергей Брилев: Это обсуждается. Нет, «Вестей недели» - упас Бог! Тьфу-тьфу-тьфу! Да вы что! Нет, конечно.
Анна Качкаева : То есть разговор?
Сергей Брилев: Разговор, разговор. Там просто мы сейчас решаем по студии, как поступить.
Анна Качкаева : И очевидно, что к этому разговору должны появиться какие-то полемисты. Потому что чем более политическими становятся фигуры министров, и чем больше появляется в Думе и сенате людей, которые готовы разговаривать, я очень хорошо вас понимаю, у нас та же проблема. Для того, чтобы из всех этих фракций и партий кого-нибудь вытащить, ну, ты там вытащишь по 3-4 человека, которые вообще рот открывают.
Сергей Брилев: Тяжело, тяжело. Кстати, что касается нового состава кабинета. Мне из этих новых назначенцев несколько человек очень симпатичны. Они мне по-человечески симпатичны и по своим полемическому задору или, по крайней мере, потенциалу.
Анна Качкаева : Хорошо, давайте закончим немножко с политикой. Как вы полагаете, поскольку вы действительно говорите, что вам близки и вы как-то уже втянулись во все эти державные форматы, которые были придуманы в минувшие восемь лет, я имею в виду прямые линии, инаугурации?
Сергей Брилев: Я просто сейчас так брови поднял. Они державные?
Анна Качкаева : Ну, державные.
Сергей Брилев: Ну, это форматы такие, да.
Анна Качкаева : В этом смысле нет ни стеба, ни иронии.
Сергей Брилев: Они из Кремля выходят в конце концов.
Анна Качкаева : Их придумали для этого телевидения. Как вы думаете, они сохранятся для нового президента?
Сергей Брилев: Во-первых, это ему решать, реально говорю, это не отговорка. Потому что нужны такие форматы или нет… Ну, формат инаугурации сохранится. Что касается прямых линий – ему решать. Знаете, я подобного рода прямых линий в паре стран других видел. Может быть, они есть и во франко- и немецкоязычном мире. Я просто не владею французским и немецким, но я владею английским и испанским. Вот в англо- и испаноязычной части света я такие форматы видел. Три я их вам назову. Один – это, наверное, крайняя точка, это еженедельная программа «Алло, президент», которую ведет Уго Чавес, которая длится по его разумению. Венесуэльцы перестали ставить в программе окончание. Просто начало:
Анна Качкаева : :и пока хватит сил.
Сергей Брилев: Это понятно, это некий максимализм. Но я такие программы видел в исполнении Буша и в исполнении Тони Блэра.
Анна Качкаева : Но ощущение у меня, что Буш то с Блэром скорее, может быть, как мне говорили иностранные коллеги, до того, как появились прямые линии с Путиным, там не было вот таких очевидных форматов.
Сергей Брилев: Знаете, в полной мере прямая линия с Путиным, какая у нас была, повторена в Казахстане. Вот там один в один фактически совершенно тот же самый формат. В случае с англичанами и американцами американский формат мне не понравился. Там был Буш, общавшийся с военными в Ираке, довольно…
Анна Качкаева : Записанный, там были проблемы.
Сергей Брилев: Такие сержанты были, отличники боевой и политической подготовки. И выглядело это очень похоже на «Служу Советскому Союзу»/«В гостях у сказки».
Анна Качкаева : У нас то тоже такие стоят.
Сергей Брилев: Тут есть такой элемент:
Анна Качкаева : :постановочности.
Сергей Брилев: Я бы не назвал это сильно постановочности, но есть соблазн все-таки совсем почетных граждан увидеть на той стороне. Английский формат мне понравился больше. Правда, англичане с ним экспериментировали. Я по крайней мере всего один раз этот формат видел. Блэр на неплохом этапе своего премьерства, когда в него еще не кидали камнями, а дарили цветы, или вернее, когда ему уже перестали дарить цветы, но еще не кидали камнями, примерно на таком уровне его премьерства устроил прилюдное общение с очень большой фокус-группой. Никто не говорил, что это случайные люди с улицы. Но это были люди, похожие на французский формат, который называется «Сто французов», где среди ста человек ты видишь тех то, тех то, тех то. Тут опять, правда, масса оговорок. Потому что в «Пятой студии», когда мы ее запускали, мы попробовали поэкспериментировать с группой присяжных. Это довольно опасная штука. Потому что люди, которые состоявшиеся граждане, мы же просили тогда анкеты прислать, смотрели, даже многие участники были региональных телепрограмм. Просили прислать записи, они нам всем нравились. Люди, оказавшись в столичной студии напротив начальника, не буду называть по фамилиям, мы дядьку однажды пригласили, который был враг Зурабова. Мы посмотрели несколько передач у него в регионе, которые он делал.
Анна Качкаева : И он смешался.
Сергей Брилев: И он перед Зурабовым вдруг начал говорить: «Вы самый великий министр всех времен и народов». Опасность есть. Поэтому что касается возможностей повтора…
Анна Качкаева : Это ведь вопрос культуры. Людей надо тем не менее приучать к тому, что начальник – нанятый на твои налоги человек.
Сергей Брилев: Естественно, надо. Поэтому, отвечая на вопрос, какой формат будет повторен, где, может быть, какую-то идею подхватить из того, что есть, например, за рубежом, сразу не скажу. Хотя в принципе сам по себе формат общения начальника с гражданами – идея очень симпатичная.
Анна Качкаева : Да, только чтобы он не довлел, а граждан не строили и не писали им вопросы.
Сергей Брилев: И граждане чтобы не строились. Мы – сложная страна в этом смысле, мы – очень сложная страна.
Анна Качкаева : Мы обсуждаем такое вот изменение или ощущающееся в воздухе изменение:
Сергей Брилев: Ощущение ощущения.
Анна Качкаева : :с аналитикой или с авторскими программами, которые, что-то должно с ними происходить. То есть останется, конечно, некая традиционная, привычная аналитика в стилистике Алексея Пушкова, например, где есть внятная авторская оценка и позиция.
Сергей Брилев: Идеологема и позиция.
Анна Качкаева : И журнал типа «Недели» Марианны Максимовской, как итоговая программа.
Сергей Брилев: Где тоже есть идеологема, но, наверное, все-таки это разные программы.
Анна Качкаева : Это разные программы, безусловно.
Сергей Брилев: Не с точки зрения идеологии, а вообще.
Анна Качкаева : С точки зрения исполнения.
Сергей Брилев: Да.
Анна Качкаева : Но скорее всего появятся, наверное, уже и в новом сезоне, будут пробовать их делать программы, которые, если хотите, не будут обозначать некое, как Сергей сказал, что выборы закончились, он не произнес слова «потепление», которое все так любят сейчас, не произнес слова «отпустили вожжи», но это тоже все время носится в воздухе.
Сергей Брилев: Я, кстати, пока еще это не имел в виду.
Анна Качкаева : А, не имели. Значит, вы еще и не убеждены, что это так.
Сергей Брилев: Во-первых, мы еще и не начинали это обсуждать.
Анна Качкаева : В любом случае, короче говоря, что-то должно меняться, как меняется всегда что-то в новом политическом цикле, и в телевидении в том числе. Хотя перемены эти на телевидении будут заметны, очевидно, не сразу. Так вот, вам мы задали вопрос: нужны ли вам аналитические и авторские общественно-политические программы, и какие именно они нужны на нынешнем политическом этапе? Но прежде чем читать пейджер, последний такой вопрос, потому что актуальная тема минувшей недели. Заявление господина Миронова о том, что хорошо бы нам иметь президентский канал, потому что чуждая идеология из всех каналов совершенно уничтожает наше представление о духовности, нравственности и так далее. Вы вообще как относитесь к идее того, что надо перестать журналистам сейчас бедным носиться то за премьером, то за президентом и высчитывать. Потому что, например, очень часто за последние две недели замечаешь просто, что для Медведева не успевают создавать нормальные информационные поводы. И Путин очень активен в эфире. Или кто-то пытается их сбалансировать, и доходит до смешного, когда матч футбольный вместе смотрят или еще там что-то такое.
Сергей Брилев: Знаете, у меня ощущения того, существует какое-то соревнование между Путиным и Медведевым, нет. Хотя бы по той причине, что я уверен, что они сами между собой не соревнуются. Это довольно любопытный тандем, который уж между собой прекрасно во всем разберется. И тут считывать, кому какие секунды посвящены, думая, что это кто-то из них чего-то лоббирует, наивно и смешно. Искренне так абсолютно полагаю. Не в силу того, что хорошо их обоих знаю, я не могу так сказать, но я встречался с обоими этими людьми, и у меня к ним ровно такое отношение. Я никакой соревновательности не усматривал.
Анна Качкаева : Так это не они. Это ж я думаю, как вполне себе телевидение сейчас взвешивает на гибких весах.
Сергей Брилев: Ну, люди разные есть. Хотя, в конце концов, людей с секундомером, стоящих около монтажных, я и в Лондоне видел. Так что это такая штука – везде это можно найти. Что касается инициативы Миронова. Я, кстати, про нее услышал месяца полтора назад. Ко мне на программу пришел Валентин Сергеевич Зорин как раз с заседания в Совете Федерации, где обсуждалось общественное телевидение и так далее. У меня на этот счет есть давно сложившееся мнение личное. Оно, может быть, чуть-чуть сложное. Я быстро постараюсь объяснить. Если говорить об общественном телевидении, не надо придумывать велосипед, он придуман в Европе, речь идет, что это общественное телевидение финансируется напрямую зрителями, которые платят своего рода налог. Почти везде в Европе это работает так.
Анна Качкаева : Ну, иногда бывает, что и государственный бюджет финансирует.
Сергей Брилев: Частично.
Анна Качкаева : Там вопрос управления, там есть некий совет.
Сергей Брилев: В основном государство вступает, когда нужно программы ретранслировать на зарубеж. А вот пока идет вещание внутри своей страны, это делается на такой налог. У нас такой налог сейчас при суммах необходимых на вещание по всей стране даже с учетом перехода на цифру, которая удешевляет процесс, но все равно у нас такой налог по всей стране во всех регионах не соберешь. А делать его разным для москвичей, тюменцев, самарцев, казанцев, которые входят в высший слой по доходам в стране и то не все, и отдельный для Тувы и Якутии, а еще какой-то специальный для Сахалина – тоже глупо. То есть мы попадаем в таком случае в замкнутый круг. Если мы не можем собрать равный налог по всей стране, значит, финансирование должно быть государственным. Государственного финансирования даже сейчас при десятикратном увеличении бюджета все равно не хватает. Именно по этой причине на государственных каналах вы видите рекламу. Потому что если бы государственных денег хватало, наверное, обошлись бы без рекламы, как это, кстати, происходит на подобных общественных каналах за рубежом. Поэтому тут палка очень простая, у нее, собственно, есть один конец, даже не два конца. Надо ждать действительно развития рынка.
Анна Качкаева : Помимо рынка, государственное финансирование в общем никогда не означало, и вы это знаете по европейским…
Сергей Брилев: Правительственный контроль?
Анна Качкаева : Конечно.
Сергей Брилев: И да, и нет.
Анна Качкаева : Во всяком случае, в гораздо меньшей степени.
Сергей Брилев: Одна оговорка. Не знаю, в курсе вы или нет, но, например, телевидение « BBC World » запрещено к показу на территории Соединенного королевства Великобритания и Северная Ирландия, откуда оно вещает. Оно может быть показано везде, кроме как территории страны, на том основании, что считается, что коли « BBC World », в отличие от внутреннего « BBC », финансируется не на налог, а на правительственный грант, конкретно на бюджет Министерства иностранных дел, значит, в нем есть элемент правительственной пропаганды, которая несколько приукрашивает вещи так, что жителям самой Британии лучше это не смотреть, потому что направлено во внешний мир. Это такая гипербола.
Анна Качкаева : Но британцы в этом смысле вообще очень за правилами следят. Скажем, есть Канада, где…
Сергей Брилев: Счастливые люди, без письменной Конституции они могут следить за правилами.
Анна Качкаева : Но есть Канада, где государственный грант, бюджет на общественное телевидение. И это отличает ее от всех других моделей. И тем не менее, это общественное телевидение. Потому что есть вот эта управляющая структура.
Сергей Брилев: Знаете, еще одна оговорка очень важная, уж если мы про это заговорили. В таких странах, как Канада, Англия, Норвегия, государственный грант государственным грантом, и общественный характер телевидения общественным телевидением. Но законодательно оговаривается, что либо четверть, либо треть эфира отдается при этом продукции независимых производителей. Поэтому я бы ко всем разговорам про создание общественного телевидения, государственного, президентского, какого угодно относился крайне осторожно, потому что в случае с « BBC », я на него ссылаюсь, потому что лучше знаю в силу тех лет, которые проработал в Лондоне, возникновение компьютерных технологий список рекомендаций, правил, инструкций в отношении того, как эту сбалансированность обеспечить, представлял собой талмуд, их три на самом деле, величиной в «Войну и мир» во все четыре тома. Поэтому тут мы одним каким-то решением сразу ничего не придумаем.
Анна Качкаева : Нет, конечно. Именно поэтому меня так беспокоят все эти совершенно безответственные заявления о попытках «давайте это сделаем президентским, это правительственным».
Сергей Брилев: Ну, они порождают, по крайней мере, дискуссию. И может быть, совокупность предложений родит истину. Правда ведь?
Анна Качкаева : Наверное.
Сергей Брилев: А так просто придется об этом молчать. Тоже неправильно.
Анна Качкаева : «Аналитические программы на телевидении очень нужны. Наша семья с удовольствием слушает Пушкова», - пишет Валентина.
«Очень приятное ощущение производит аналитическая программа «Неделя в большой стране». Хорошо бы их опыт размножить», - Виктор Николаевич. «Неделя в большой стране» - это «Пятый канал». Действительно, Алексей Суханов ее ведет, очень такой формат, который позволяет смотреть на страну.
Сергей Брилев: Чуть-чуть другой.
Анна Качкаева : И поскольку не так под присмотром кремлевской лупы находится, то там довольно много людей, которые не появляются на федеральных каналах.
«Вот предлагаю свежие головы для Сергея Брилева, - Валентин Андреевич пишет, - Например, Афанасьев, Фурман, Пономарев, молодой Яшин из «Яблока». Сколько из перечисленных не имеют шанса побывать в эфире, как вам кажется?
Сергей Брилев: Да все имеют право появиться в эфире, на самом деле, при условии, извините, пожалуйста, у нас в конце концов, два президента подряд – юристы, мы все теперь немножечко юристы, я вот немножко юридически скажу. До тех пор, пока не начнется призыв к свержению конституционного строя, что, к сожалению, из уст этих людей с достаточной степенью регулярностью в той или иной форме звучит. Афанасьев Юрий Николаевич был у меня в эфире. Больше того, Юрий Николаевич Афанасьев, если он нас слышит, сейчас, наверняка, вспомнит, как мы с ним года два-три назад летели вместе, просто оказались соседями в самолете, и много о чем договорились и писали потом несколько раз в разных моих программах. Что касается остальных деятелей, которые были сейчас перечислены, у меня сейчас за плечами немножко специальный год. Если к выборам я имел отношение, то в день подсчета голосов. Я просто не занимался предвыборной кампанией. Но, кстати сказать, реально, если вспомнить, например, дебаты, которые были хотя бы на канале «Россия», ведь приводи кого хочешь – говори что хочешь, по большому счету. Вот мы будем объективны в этом смысле. Претензии к новостям и так далее.
Анна Качкаева : Мацкявичюс работал лучше, чем многие, безусловно.
Сергей Брилев: И были гости самые разнообразные.
Анна Качкаева : Другое дело, что не было вот этих людей, которые не попали в официальный список оппозиционных людей.
Сергей Брилев: Аня, а я бы добавил еще одно другое дело. Другое дело, что проголосовали за них процент населения. Это очень много в абсолютных цифрах. Один процент от российских избирателей – это очень много людей.
Анна Качкаева : Ну, Сереж, вы знаете тоже, что у нас и с выборами происходит.
Сергей Брилев: Не будем спорить, что «Яблоко» набрало 1, а не 8.
Анна Качкаева : Не будем, безусловно, спорить сейчас, хотя понимаем, что очень много чего было…
Сергей Брилев: Это реальность, кстати, на мой взгляд, достаточно печальная и грустная, но реальность.
Анна Качкаева : «Трудно вынести из телеящика что-то для себя. Крутится узкий круг лиц, просто дающих и объясняющих».
Сергей Брилев: Это то, о чем мы говорили.
Анна Качкаева : «Часто запутывающих ситуацию. Никто не может нам объяснить, почему же в такой богатой стране так много людей плохо живут». Это правда. Позавчерашние попытки, я в двух или трех программах только видела попытку объяснить, почему все дорожает, с разных сторон. Это вот и есть сейчас очень важные обстоятельства.
Сергей Брилев: Это одна из самых прикладных вещей в политике, которая подлежит обсуждению. Я думаю, что, кстати, это мы увидим сейчас на обсуждаловской площадке. Я, кстати, в этом смысле могу вам сказать, что выложено в интернете, точно знаю, посмотрите, у нас была «Пятая студия» типа ноября, когда начались эти дела, довольно любопытная. Действительно, много чего нового они сказали. У меня в студии был Гордеев, с одной стороны, и был глава нашей Федеральной антимонопольной службы Артемьев. И мы делали программу довольно прикладную, вплоть до буханок хлеба на столе, которые мы резали и измеряли. Так что я думаю, что это как раз одна из тем, которая будет обсуждаться.
Анна Качкаева : «Не кажется ли вам, что перевод аналитических и публицистических программ на будни (нет, Сергей не говорил про будни, он говорил про воскресные и субботние дни, но дневной эфир) приведет к полной гибели в связи с отсутствием телезрителей? Кто захочет смотреть эти серьезные программы?» - Оксана.
Сергей Брилев: Это справедливый вопрос, мы про это, правда, не говорили. Естественно, логика вещания в будни и логика вещания в выходные разная. Но, с другой стороны, вы знаете, я понял, почему вы задали этот вопрос. Что касается информационно-аналитических, то я говорил о выходных, но я говорил о буднях о документалистике. Вот, наверное, что породило этот вопрос. Так вот, документалистика, которая выходит по будням, доказывает, что зритель у нее есть. Не столь массовый, как хотелось бы мне, но есть. И он потихонечку растет.
Анна Качкаева : Есть. Даже на канале «ТНТ» появился такой документальный формат таких условных больших репортажей, наблюдений за жизнью.
Сергей Брилев: Я пропустил.
Анна Качкаева : Они начали несколько месяцев, с декабря, по-моему.
Сергей Брилев: Но вы не про «Нашу Рашу» говорите.
Анна Качкаева : Нет, это шестичасовая как раз история, где идут репортажи.
Сергей Брилев: Такие слепки из жизни страны?
Анна Качкаева : Да, например, цена за скорость. Вот ощущение людей, на мой взгляд, потрясающая программа, когда люди сбившие, ставшие ненароком причиной гибели или инвалидности многих людей, и те, и другие участвуют в этой программе с пронзительностью, слезами и разговорами и собственной жизнью говоря о том, как должны быть осторожны люди на дорогах, она дорогого стоит.
Сергей Брилев: Это то, о чем мы говорили. Сейчас в этих программах происходит все больше прикладной политики через человека.
Анна Качкаева : И герои должны быть. Не такие попсово-звездные, которые уже тоже надоели, как и обычный набор.
Сергей Брилев: А такая прослойка хорошая и ученых, и экспертов, это правда.
Анна Качкаева : Обычных людей, то что в своей очеркистике и публицистике называлось у Татьяны Тесса или у некоторых публицистов «Комсомольской правды» или «Известий», вот «Письмо позвало в дорогу», и там типа про людей.
Сергей Брилев: Я, кстати, с такой категорией людей очень здорово пообщался во время подготовки тех самых экспериментальных программ. Вот эти совершенно замечательные ученые… Ой, так клево на самом деле!
Анна Качкаева : Давайте послушаем Михаила Андреевича из Москвы.
Слушатель: Сейчас совершенно очевидно, что Путин выходит в «серые кардиналы». Но король еще не пришел. И этой паузой воспользовался Юрий Лужков и ударил в девятку по Симферополю. Я согласен с вами, что сейчас основной вопрос – это вопрос прикладных пенсий и прикладных зарплат.
Сергей Брилев: Чего-то всего понемножку.
Анна Качкаева : Наталья из Москвы, мы вас слушаем.
Слушатель: Я, конечно, отвечу на ваш вопрос. Очень нужны эти передачи, потому что специально ждешь, ставишь на запись. Потому что потом приходится анализировать, сопоставлять.
Анна Качкаева : А вы кто по профессии, Наталья?
Слушатель: Я по профессии православный журналист и руководитель центра Архангела Гавриила. Я – независимый человек. Я знаю, что идет информационная война, пытаюсь сама разобраться, хотя основная моя деятельность – помощь отказным детям, инвалидам. Я знаю, что происходит в стране, я понимаю это, со своей, естественности, колокольни. И я хочу сказать, что мне, например, небезынтересно узнать, что говорит Пушков и сравнивать потом, есть возможность опровергнуть, подать в суд.
Анна Качкаева : Давайте мы сейчас не будем конкретно Пушкова обсуждать. Ясно, что вам нужны программы. И чем будет их больше и чем более разнообразными они будут с разными ведущими…
Сергей Брилев: Мы как раз заинтересованные в этом случае зрители. Я тоже смотрю все на самом деле.
Анна Качкаева : Теперь задавайте вопрос Сергею.
Слушатель: Скажите, как вы считаете, поругание государственного флага – это преступление по нашей Конституции?
Сергей Брилев: Безусловно.
Слушатель: Почему никто не поднимает вопрос о глумлении над святыней русской? Мы ведь не просто на этой территории собрались?
Сергей Брилев: А что вы имеете в виду?
Слушатель: Я имею в виду то, что сейчас преподносят как нападение на музей Сахарова? Там третий год происходит глумление над русскими святынями. Государство, функцию свою не выполнив, спровоцировало то, что православные пошли туда алтарники громить. Почему? Потому что в Италии, между прочим, это уголовное преступление – богохульство.
Сергей Брилев: Наталья, вы знаете, если мы начнем всерьез обсуждать эту тему, то нам и 10 минут, оставшихся от программы, не хватит. Мой первый инстинктивный комментарий вам будет. Вы начали с флага, а перешли на святыни. Сейчас вы подумаете, что я сам себе противоречу, но мне кажется, это немножко разные вещи все-таки. Государственный флаг и религиозные вещи. При всем том, что:
Анна Качкаева : :выставка то культурная.
Сергей Брилев: Выставка культурная, но я, наверное, с вами тоже соглашусь, что ничем не оправданного эпатажа в ней тоже хватало, на мой вкус.
Анна Качкаева : Только алтарники, как божьи люди, может быть, должны были не громить.
Сергей Брилев: Хотя в данном случае с вами говорит человек не воцерквленный, поэтому, может быть, не очень имеющий права на рассуждения на эту тему. А вот то, что не просто действие рождает противодействие, а то, что степень радикальности, степень готовности к радикальным действиям практически одинакова с обеих сторон в конкретном случае данного спора, лишний раз иллюстрирует ту мысль, которую мы сегодня однажды уже поднимали в ходе беседы, но, может быть, с другого края – о вообще культуре общения и культуре слова в нашей стране.
Анна Качкаева : Александр Васильевич из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Я вспоминаю аналогичные программы, «Девятая студия», Зорин вел в советское время. И сейчас тоже Сергея Брилева мне очень нравится эта программа. Умный парень, очень эрудированный, прекрасная речь. Пушков тоже – все чудесно. Но вы знаете, все вот эти, что в советское время, что сейчас все эти программы сидишь и анализируешь, что все, что говорится, все заангажированно, все это проплачено. Короче говоря, идет просто-напросто одурачивание. Верить вашим программам нельзя. Ее нужно просто критически осмысливать. И поэтому авторитет ваших программ почти у нуля.
Сергей Брилев: Вы знаете что? Полагаю, что как раз не совсем у нуля в силу того, что вы сейчас сказали. Их можно критически осмысливать. В действительности, из того, что вы сейчас сказали, для меня три четверти прозвучало крайне комплиментарно, потому что если после сказанного в программе вам есть чего критически осмысливать, слава Богу. Мне бы намного больше испугало и обидело бы, если бы мне сейчас сказали, что я в программе сижу и по какой-то одной линейке на ваше сознание воздействую. Так что спасибо вам за этот звонок.
Анна Качкаева : Ольга из Москвы, мы вас слушаем.
Слушатель: Я хочу сказать про программу «Школа злословия». Это не совсем политическая программа. Но там каждый раз новые люди, причем незнакомые люди бывают очень часто. И думаешь, как же много интересных людей! Причем там и политические мнения высказываются.
Анна Качкаева : Да, да.
Слушатель: И все это правда, это живо, совершенно непосредственно люди высказываются.
Сергей Брилев: Но это очень целево, согласитесь. Я, кстати, являюсь ее поклонником, безусловно. Когда она выходила на «Культуре», прекрасно. Сейчас, когда она здорово вечером выходит.
Анна Качкаева : Совсем уже в ночи.
Сергей Брилев: Тоже послушайте, как бы это сформулировать правильнее? Когда человек «здравствуйте» сказал, там уже прозвучало, что у вас один, а то и два университетских диплома. Просто из интонации вашей. Вот такая целевая аудитория, безусловно, такие программы ждет. Но представьте их появляющимися в такой разгар прайм-тайма. Я не уверен, что они соберут массовую аудиторию. Ань, как?
Анна Качкаева : Не знаю.
Сергей Брилев: Хотя мне хотелось бы, чтобы ровно такие программы спускались по верстке ближе к прайм-тайму.
Анна Качкаева : Это вопрос, Сергей.
Сергей Брилев: Это вопрос очень большой.
Анна Качкаева : Что является спросом, а что предложением. Какую аудиторию телевидение себе в итоге сформировало.
Сергей Брилев: Оно меняется. Развлекуха перестала быть нейтронным оружием. Нейтронное оружие, как известно, материальные ценности оставляет, все человеческое выжигает.
Анна Качкаева : Меня беспокоит, что развлекуха, хотя вроде бы действительно рейтинги снижаются.
Сергей Брилев: Снижаются постепенно. А если взять с пятилетней давностью, то они уже почти в два раза снизились.
Анна Качкаева : Но меня то беспокоит вот эта агрессивность развлечения. Вот у нас Владимир Киселев из Междуреченска, которому выбирать, наверняка, не из чего.
Сергей Брилев: Ну, в Междуреченске каналов 15 эфирных есть.
Анна Качкаева : Но тем не менее «программы должны быть, как «СССР» по «Рен-ТВ» и «Максимум» по НТВ».
Сергей Брилев: Должны быть, пишет он?
Анна Качкаева : Да.
Сергей Брилев: Это вот о чем мы говорим. Ну, вот что делать? Я развожу руками.
Анна Качкаева : И поэтому телевидение во многом свою аудиторию готовит к такому восприятию.
Сергей Брилев: Вот я как раз сказал, что развлекуха снижается вульгарная, я сейчас не про программу «Максимум» ни в коем случае. Документалка скромненько, но растет. И потихонечку, если раньше такие целевые, нишевые аудитории собственно и диссидентствовали у себя на канале «Культура», то сейчас, возможно появление таких программ и уже на универсальных каналах. Хотя понятно, что мы являемся свидетелями нескольких параллельных процессов. Что касается такой эпатажной репортажности, да, она завоевывает аудиторию быстрее.
Анна Качкаева : Завоевала, и массово уже завоевала.
Сергей Брилев: Намного быстрее.
Анна Качкаева : Еще проблема, конечно, с такого рода программами, на мой взгляд, связана с тем, чем себя в них ощущают журналисты. Потому что именно с этой программы «СССР»…
Сергей Брилев: «СССР» я не очень смотрю.
Анна Качкаева : Но вы блоги то смотрите, наверное.
Сергей Брилев: Да.
Анна Качкаева : И вы, наверное, заметили, что на прошлой неделе, что на прошлой неделе, например, в блогосфере активно обсуждали эту историю с этой программой, когда журналист, выдав себя за сотрудников и журналистов другой программы, более качественной и внятной, выходящей на этом канале, поехал к героям, в частности, к выздоравливающей девочке из гематологического центра, который курируют Дина Корзун и Чулпан Хаматова, и задавали недопустимые, с точки зрения этических норм вообще и человеческих, вопросы. Ребенок еле выжил, а его начинают спрашивать, как ты относишься к смерти. Я просто была причастна к этой истории. Меня спрашивали, действительно ли, дайте телефоны тех авторов нормальных программ, почему они себе это позволяют? Выяснилось, что журналисты прикрывались этим, нормальными форматами, нормальными программами, выезжали и делали. Причем они прикрывают это еще все и тем, что: ну, а как вы хотите, чтобы мы помогали? Надо показывать боль, надо показывать крупно. На вашем канале тоже некоторые такие журналисты есть. Вам, понятно, не очень удобно про них говорить. Но есть.
Сергей Брилев: Я про другое сейчас подумал. Вот ведь коли мы затронули вопрос этики, все эти разговоры об общественном телевидении, о государственном, каком угодно сопровождаются разговорами о создании при этом общественных советов, которые будут оценивать. Ань, вот вас я в общественном совете вижу.
Анна Качкаева : А я очень беспокоюсь.
Сергей Брилев: Да, потому что вы не очень захотели бы в него вступать. А вот если поставить себе задачу создать общественный совет из человек 30, ох как сложно будет собрать общественный совет, которому мы можем сказать, что да.
Анна Качкаева : Кто эти моральные авторитеты?
Сергей Брилев: Вот вы – моральные авторитеты, и вам мы поручим оценку вот, например, этой программы, которую вы сейчас цитировали.
Анна Качкаева : Это правда. Просто на мой то взгляд, эти советы кто-нибудь попытается навязать и создать, если сами журналисты и сами профессионалы, создающие телевидение, все-таки как-то не одумаются и не решат, что есть некая…
Сергей Брилев: А, это все-таки под влиянием не общественности, а сами. Просвещенная монархия!
Анна Качкаева : Саморегуляция. Нет, не монархия, Сергей, а чувство ответственности.
Сергей Брилев: Просвещенный автоавторитаризм.
