Владимир Бабурин: В России идут выпускные экзамены в школах. И одновременно продолжается весенний призыв в российскую армию. Хотя уже целую неделю – лето, но призыв все равно остается весенним. Хотя в этом году он гораздо более летний, чем в прошлом году. Он продлится на две недели больше – до 15 июля, чего не было никогда. Как, впрочем, не было и призыва всего на один год. Хотя то, что призыв будет дольше, стало ясно еще 1 апреля, когда был опубликован приказ министра обороны о призыве на военную службу. И от такого же приказа годичной давности он отличается всего одной буквой: если в 2007 году говорилось о призыве в апреле-июне, то в приказе 2008 года – в апреле-июле. Но почему-то в апреле на это никто не обратил внимания. Лишь в понедельник на этой неделе в газете «Комсомольская правда» появилась публикация, которая наделала достаточно много шума, о том, что выпускники школ – а в 11-ом классе многим исполняется уже 18 лет – практически сразу после школьного выпускного бала могут отправиться не на университетские экзамены, а вовсе даже на службу в российскую армию, пусть всего и на один год.
«Генштаб и Госдума с таким бездушным вероломством еще никогда не поступали с выпускниками школ. Они все сделали явно по сговору и заранее: сумели протащить хитрые поправки в закон, которые, по сути, стали мышеловкой для 18-летних школьников. И тех ребят, которые уже фактически зачислены в вузы (например, победителей олимпиад), и тех, кто только собирается сдавать вступительные экзамены, лишили элементарной возможности попытаться продолжить образование», - так в «Комсомольской правде» прокомментировал то, о чем я только что говорил, военный обозреватель этой газеты, полковник Виктор Баранец, который сегодня в нашей студии.
Виктор, первый вопрос. Собственно, а почему произошла такая задержка с реакцией? Я сегодня специально залез в Интернет и достал два приказа министра обороны. Вот приказ от 31 марта 2008 года, а напечатан 1 апреля, «О призыве в апреле-июле 2008 года граждан Российской Федерации на военную службу...», дальше идет текст. О призыве в апреле-июле. Нет цифр, нет дат. А вот приказ прошлого года весенний: «Руководствуясь федеральными законами от 31 мая 1996 года...», - и так далее. Пункт первый: «Осуществить с 1 апреля по 30 июня 2007 года».
Виктор Баранец: Четко ограничены даты.
Владимир Бабурин: Да, были четко ограничены даты. Здесь, на самом деле, я не очень понимаю, откуда взялась дата 15 июля. Никаких дат в приказе министра обороны господина Сердюкова нет. И что мешает военкоматам призывать выпускников до 31 июля? Я не вижу никаких препятствий.
Виктор Баранец: Как родилась вот эта проблема. Вы знаете, Владимир, прекрасно, что у нас сейчас ученики в школах учатся, мальчики и девочки, до 11-го класса. И естественно, как вы правильно сказали, многим из них к 1 января (или после 1 января) исполнилось уже 20 лет. И судя по закону, который сейчас лежит передо мной, это как раз время призыва.
И вы говорите о том, почему произошла эта накладка. Я считаю, что и авторы этих поправок к закону, и наш Генеральный штаб, и законодатели, насколько мне известно, они находились в неком раздрае, прекрасно понимая, что у общества, у призывников и их родителей это не вызовет бурных аплодисментов. Споры, контакты между военным ведомством, законодательством, правительством шли до самого последнего момента, когда появился Указ президента, когда появился приказ министра обороны. То есть вы понимаете прекрасно, что отважиться на такое решение, на такой законодательный акт, в общем-то, может не каждая власть.
Зачем это делается? Ответов, по-моему, несколько. Во-первых, банальные, но достаточно известные и очень серьезные проблемы с набором. Потому что качество призывного контингента, как никогда, плохое. Второе. Чтобы восполнить эту проблему, эту призывную «яму», чтобы как-нибудь ее проскочить, ясно, что нужны были какие-то призывные ресурсы, и нужно было за счет кого-то их изыскать. Решили: за счет 18-летних мальчишек, которые учатся в школе. Я бы сказал так, что здесь проблема, собственно, заключается... если ее кратко сформулировать, то эта проблема в сбалансировании интересов между призывниками и государством, она не была разрешена так, потому что государство все-таки, мягко говоря, некорректно подошло к ее решению и, собственно, лишило ребят возможности поступить в вузы. Вы меня спросите, Володя: «А почему, собственно, нельзя было разрешить этим ребятам дать попытаться поступить в вузы, а после этого уже в законодательном русле принимать решение?». Не захотело государство делать так, не захотел Генеральный штаб, потому что, повторяю, есть очень серьезные проблемы с набором призывников.
Владимир Бабурин: А как это тогда сообразуется с пунктом 2, статьи 24 закона «О воинской обязанности и военной службе», который гласит: «Если 18-летний выпускник пользовался «учебной» отсрочкой в школе и ему удастся поступить в вуз, не попав в армию, то он будет иметь полное право на вторую отсрочку для учебы в университете»?
Виктор Баранец: Вы, я так понимаю, цитируете мнение адвоката?
Владимир Бабурин: Который, в свою очередь, цитирует закон о воинской обязанности, и я его тоже посмотрел, и понял, что адвокат процитировал слово в слово.
Виктор Баранец: Я немножко вас поправлю. Передо мной лежит закон. Пункт 2: «Право на отсрочку от призыва на военную службу имеют граждане: а) обучающиеся по очной форме обучения в: имеющих государственную аккредитацию образовательных учреждениях по образовательным программам среднего (полного) общего образования - на время обучения, но до достижения указанными гражданами возраста 20 лет». Вы понимаете, и в результате того, что законодательная база оказалась размытой, не без давления определенных сил, началась эта хитрая игра – игра, собственно, на поле судеб этих ребят. Каких, например? Вы прекрасно понимаете, что есть закон о ЕГЭ, и в нем четко сказано, что мальчики, которые побеждали, как я писал, на олимпиадах, на турнирах международных, всероссийских, они понимали прекрасно, на что идут. Они хорошо учились, они становились победителями, и они завоевывали своим трудом право получить студенческий билет. Ведь тогда получается, что мы обманываем народ. А теперь этих ребят...
Владимир Бабурин: Только не мы, Виктор, их обманываем.
Виктор Баранец: Извиняюсь. Ну, я это называют «государственное чиновничество». Вот государственное чиновничество, если называть своими именами, оно, в сущности, обмануло эти святые надежды ребят, которые мечтали стать студентами. А почему? Потому что их лишили элементарного права, просто человеческого права... Давайте сейчас говорить не о законе. Давайте просто о человеческой гуманности поговорим.
Владимир Бабурин: Вот реакция слушателя: «Работаю восемь лет охранником в элитной высотке в Кунцево. В каждой семье есть призывники. За время моей работы ни один подросток в армию не пошел. Богатые родители откупились от военкомата».
Виктор, вот вы предлагали говорить не о законах, а о человеческих чувствах и качествах. Пожалуйста!
Виктор Баранец: Да, это абсолютно правильно схваченный момент. И я бы даже сказал больше. Давайте разбираться. Недавно, несколько месяцев назад Генштаб плачевно объявил о том, что несколько сот призывников, естественно, состоятельных родителей, находятся за границей, и у них нет способов их оттуда вытащить. Ну, это что касается этих ребят, которые с помощью мамкиного или папкиного кошелька находятся за границей. Это понятно. Но давайте сейчас посмотрим на справедливость работы закона по нынешнему призыву. Вот вам конкретные цифры и факты. Вы помните, в свое время нашу армию называли рабоче-крестьянской. Сейчас – принципиальный момент – она называется крестьянско-рабочая. Почему? Потому что 95 процентов (обратите внимание) из этих 134 тысяч ежегодно, примерно такая цифра, - это люди, которые представляют собой совершенно бедный класс, который не смог откупиться.
Ну а теперь по расценкам. Я помню, первый раз в «Комсомольской правде» лет 10 назад на основании судебных документов, документов прокуратуры о взятках я написал материал, в котором говорилось о том, что стоимость откупа в Москве составляла тогда всего лишь 3 тысячи долларов. Сегодня эта цифра уже зашкаливает за 15 тысяч долларов. Ну а теперь, Владимир, факт, который, в общем-то, наши чиновники попытались не придавать широкой гласности. Только в одном районном военкомате города Москвы было выдано 134 фальшивых билета на основании якобы больных призывников. И теперь, когда у виновных спрашивали о том, в каком размере они брали взятку, то суммы самые маленькие, подчеркиваю, назывались – 5 тысяч долларов. А так, в принципе, давали и 20, и 15. В общем-то, следователи посчитали, что 500 тысяч долларов только в одном военкомате удалось нагрести с помощью родительских кошельков. Вот вам реальное лицо этой проблемы. И не зря военкоматы называют очень «взяткоемкой» структурой.
Владимир Бабурин: Так, может быть, такая поправка увеличить на две недели призыв... Доллар-то падает...
Виктор Баранец: Прекрасная мысль! Вы знаете, такой ход, он как раз дает возможность немножко подзаработать на...
Владимир Бабурин: Я, конечно, понимаю, что это грустная шутка.
Виктор Баранец: Конечно. Но это и серьезно. Вы понимаете, когда начинается... не зря же военкоматы говорят, что начинается не призыв, а начинается «зеленый сенокос». Вы понимаете, о чем тут речь ведется. А вы посмотрите, что сейчас произошло в Калмыкии. Военком уже дошел до того, что у бедного призывника он не может взять взятку, и он потребовал от него тушу барана. Вот сейчас расследуется уголовное дело. А некоторые военкомы в тех степях просили иногда, чтобы им целую отару пригоняли. Но, я думаю, мы уходим от разговора.
Главное – понять сейчас, что нам делать вот в этой конкретной ситуации, когда в огромном душевном напряжении живут десятки тысяч призывников и их родителей.
Владимир Бабурин: А что делать?
Виктор Баранец: Вот представьте, что я депутат Государственной Думы, которому каждый день мешками носят письма и жалобы. Ну, казалось бы, что надо делать. Мы же плодим, как австралийских кроликов, эти подзаконные акты. Моментально собирается Комитет Государственной Думы по обороне, выступает с законодательной инициативой о том, что 20-летних ребят, которые только окончили школу, разрешить им поступать, дать шанс поступить в вузы. А осенью забрать в армию тех, кто не поступил. Ну какое здесь нужно государственное напряжение? Какое здесь нужно глобальное мышление? Все же просто на ладони – поступить по-человечески. А вот поступить по-человечески мы не можем.
Владимир Бабурин: Вот отвечаю на полувопрос, господин несостоявшийся депутат. В своем комментарии вы написали: « Выходит, что записанное в Конституции право - пустышка?». В Конституции, вообще-то, много чего записано очень хорошего.
Виктор Баранец: Да, конечно.
Владимир Бабурин: И вообще, Конституция является, как известно, основным законом, и более того, законом прямого действия. Но практически на каждый пункт Конституции есть, как вы правильно заметили, подзаконный акт, который на деле оказывается гораздо важнее Конституции. Например, в Конституции записано право на митинги, шествия, собрания и так далее.
Виктор Баранец: Право на образование.
Владимир Бабурин: Вот попробуйте реализовать свое право на митинг. Притом, что даже подзаконный акт предполагает лишь уведомление, а не получение разрешения. Попробуйте получить.
Виктор Баранец: Я вас понимаю, Владимир...
Владимир Бабурин: Мы пройдемся по всем пунктам Конституции?
Виктор Баранец: Ну, я пройдусь по одной. Я поддерживаю вашу мысль только в одном. Мы, действительно, основной закон государства растащили на крошки подзаконных актов. Ведь уже доходит до маразма. Призывник 20-летний приходит в областной военкомат, а ему говорят: «Ну что ты, поступай. Мы не можем тебя принять». А районный военкомат говорит: «Мальчик, как только получишь аттестат – быстро с мамкиным сидром, с пирожками, и на призывной пункт». Вот до чего мы сегодня дошли.
Я уже не говорю о Конституции. Конституция, в принципе, у нас сегодня превратилась в личную прихоть дяди Вани, сидящего в правительстве, в Министерстве обороны, в Генштабе или в Государственной Думе. Вот в чем крамола. Это не американская Конституция, в которую за 100 лет внесена одна поправка. У нас нет еще культуры уважения к собственной букве закона, что, в общем-то, и находит такое печальное преломление в данном случае.
Владимир Бабурин: Звонок из Калужской области у нас. Вячеслав, добрый вечер.
Слушатель: Здравствуйте. Я бы хотел задать вопрос. Вот у вас в гостях военный корреспондент «Комсомольской правды». Артем Боровик занимался этими проблемами реформы в армии, и с ним произошло вот это странное крушение самолета в Москве. А закончился ли суд по этому делу, следствие закончено? И не думаете ли вы, что есть какой-то клан, который специально не хочет реформ в армии, и вот это было убийство, а не случайная трагедия? Спасибо.
Виктор Баранец: Ну, смерть высокоуважаемого мною Артема Боровика не имеет, конечно, отношения к сегодняшней теме нашего призыва. Но что касается уголовного дела по его смерти, то я знаю, что родственники не довольны решением суда по уголовному делу о смерти Артема Боровика и находящихся с ним людей и экипажа. Потому что это преподносится как авария, а в сущности, версия о том, что это было специально подстроено, она не исключается. И правильно делают родители, что настаивают именно на такой версии.
И на второй вопрос я вам хочу ответить. Вы знаете, существует некоторая байка, и она достаточно популярна, о том, что генералы, они ретрограды, они не хотят реформ. Вы знаете, здесь есть один вопрос. Никогда генералы не должны заниматься военной реформой. Если мы сейчас этого не поймем, то мы никогда и ничего не сделаем доброго в армии. Генералы, они такие же солдаты для власти. Им нужно дать приказ – и они будут делать то, что им прикажут. А вот самого главного, первого толчка о том, что Верховный главнокомандующий, президент, правительство, Государственная Дума должны разработать закон по военной реформе, определить количественные, качественные, финансовые, временные показатели и все это обосновать на новой доктрине, которая у нас уже запуталась в кустах вчерашнего дня... и тогда уже начинать двигаться.
Вот я в советской армии прослужил более 25 лет. Тогда никто не знал, сколько танков, сколько подлодок, сколько ракет пойдет в армию. Все делалось, все это шло. Но народ же на базарах не рассуждал, что пообещали шесть самолетов, а прислали только три, что сказали еще пять лет назад, что подводную лодку «Юрий Долгорукий» спустят, а она уже двенадцатый год стоит на приколе. Вы понимаете, это все несерьезно, смешно и даже постыдно для нашей власти.
Владимир Бабурин: Ну, теперь мне, по крайней мере, понятно, почему полковник Баранец не стал генералом.
Давайте вернемся к тому, с чего мы начали. Почему, когда был опубликован 1 апреля этого года приказ министра обороны, который я читал вначале, никто не обратил внимания, в том числе и правозащитники, и «Солдатские матери», вот на эту одну-единственную букву: не июне, а июле? Как вы полагаете? И вот если бы не было публикации в вашей газете, то шум, я думаю, поднялся бы только через три недели – 30 июня.
Виктор Баранец: Вы знаете, Владимир, я сейчас отвечу на ваш вопрос. Но вот что самое интересное. Отдельные письма из народа, из глубинок, они стали поступать в средства массовой информации потихоньку, но им сначала не придали значения. Вы понимаете, что управляемые средства массовой информации по определенным причинам не придали этому значения, а неуправляемые подумали, что, в общем-то, тут овчинка выделки не стоит, и нечего обращать на эту тему внимания.
Я повторяю еще раз, Володя, шла большая военно-политическая игра. И в Министерстве обороны, и в Генштабе, и в Государственной Думе, и в правительстве сидят, естественно, не дураки, и они прекрасно понимали, с каким «социальным динамитом» (я не побоюсь сказать) они имели дело. И вот это ограничение сроков... о том, что было размыто, это был расчетик на то, что вдруг пронесет. Ну, вы прекрасно еще понимаете одну маленькую вещь. Володя, вы учились, и вы знаете прекрасно, что для того, чтобы поступить в университет, надо сначала сдать экзамены, а потом уже ждать результатов зачисления. А результаты зачисления в вузах разные, и бывает, что до 15 июля они иногда и не оглашаются, а иногда и до 8-10 августа не оглашаются.
Владимир Бабурин: А вы знаете, что мало даже результатов зачисления? Надо подождать, пока в ректорате выдадут бумагу красивую...
Виктор Баранец: Да, безусловно. Но, Владимир, насколько я знаю, и сейчас мне каждый студент скажет, что до 15 июля стать законно студентом – это надо слишком умудриться. Надо еще одну взятку дать. Потому что во многих университетах говорят: «Вы знаете, мы приказ (усреднено) отдаем 1 августа». Ну дайте же ребятам возможность... 15 дней дайте им шанс сдать экзамены, ну, попытаться поступить. По-человечески поступите. По-человечески не можем поступить.
Владимир Бабурин: «Обманом разделив советских людей на богатых и бедных, придется забыть о патриотизме и самопожертвовании ради матери-родины». Ну, я не знаю, что тут комментировать... Я согласен с господином Михеевым, который нам это написал.
Виктор Баранец: Ну, как говорят иностранцы, действительно, « no comments ».
Владимир Бабурин: И тема, которую мы с вами обсуждали не раз и, к сожалению, будем обсуждать еще не раз: почему родители не хотят отдавать своих детей в армию? Потому что детей там калечат – калечат и физически, и морально, и нравственно. Если я правильно посчитал (а мне кажется, что я посчитал все-таки правильно), то призывники, которые попадут сейчас, которым предстоит служить всего один год, встретят в казармах не только уже служащих, которые служат полтора года, но даже столкнутся и с теми, которые дослуживают свои два года.
Виктор Баранец: Да, пожалуй, в истории наших призывов это будет первый такой случай. И действительно, в связи с этой проблемой разумно или резонно муссируется тема, что все-таки люди, которые будут служить больше года-полтора или два, они все-таки будут испытывать некое озлобление, зависть к этим людям, и естественно, вымещать эту зависть известными способами – с помощью кулаков. Недавно наш корреспондент беседовал со старослужащим и спросил: «Ваня, вот вы служили два года, дослуживаете. А вот люди еще служат полтора года. Вот какое у вас будет отношение к этим ребятам, которые пришли служить на год?». И ответ был такой: «Мы сделаем все, чтобы им этот год за три показался». Это, конечно, не смешно. Это объективная проблема, и мы, в общем-то, ее сами создали, постоянно реформируя систему призыва, варьируя эти поправки с 26 до 16, то создавая новые поправки, то отменяя их, то содержать какие-то особые... и так далее.
Но есть социальная проблема: обострит ли приход ребят, которым служить всего лишь 12 месяцев, дедовщину и другие процессы? Конечно, вопрос пока, Володя, чисто теоретический. Потому что если кто-то оголтело говорит, что там начнется сплошной мордобой, то это, конечно, теория вопроса. Тем более что в нашей истории армии были такие периоды, и были они в советское время, когда работали и партийные организации, и политотделы, и комсомольские организации. Но, тем не менее, несмотря на гигантскую идеологическую воспитательную машину, все-таки всплески дедовщины в такие периоды, когда вот этот миксер «разногодовщины» срабатывал, все-таки такие проявления были.
Но Министерство обороны, надо отдать ему должное, оно не сидит зря. Уже разосланы грозные директивы, уже проведены беседы в казармах, уже объявлены сроки ответственности за применение силы, за избиение. Но все это пока только теория вопроса...
Владимир Бабурин: Уже старослужащие сержанты страшно этим напуганы…
Виктор Баранец: Да, безусловно. Потому что в казармах иногда большими, метровыми, красными буквами и цифрами написано, сколько он будет сидеть, если он ударит молодого бойца. Вы знаете, какой бы ни была профилактика слабой, но все-таки это профилактика, и с этим надо считаться. Возможно, определенный процент дедовщины она все-таки собьет. Тем более, сейчас новая, интересная инициатива о том, чтобы поставить видеокамеры.
Володя, позвольте, я поговорю как человек, который прожил в казарме, вот в этой огромной казарме, где располагалась сразу рота. И я представил себе... задумался сегодня утром: сколько же надо видеокамер поставить, чтобы эта вся казарма просматривалась насквозь?.. Ведь одно дело – в коридоре, над кроватями. С другой стороны, есть канцелярия, есть туалет, есть душ. В душе тоже будем ставить видеокамеру? Вы понимаете, отчасти – да, надо отдать должное. Здесь не надо быть академиком, не надо быть большим специалистом: да, то, что часть казармы будет находиться под наблюдением, в какой-то мере это, конечно, решит проблему. Только я не знаю, как это будет ночью, когда погаснет свет, когда солдаты должны спать.
Владимир Бабурин: Инфракрасные камеры нужны.
Виктор Баранец: Да. Тут, я думаю, Министерству обороны придется раскошелиться ради спасения наших детей, ради того, чтобы хоть каким-то способом повлиять на эту проблему, которая сильнее всего беспокоит общественность, призывников и их родителей.
Владимир Бабурин: Михаил Никитович из Москвы нам звонит. Добрый вечер.
Слушатель: Здравствуйте. Вот мне кажется, что положение в нашей армии характеризует вот тот случай, когда в Челябинском танковом училище молодого солдата сделали инвалидом. И никто за это... Ну, я не знаю, я не слежу особенно. Но хоть с кого-то из офицеров содрали погоны? Какой-нибудь генерал был ли понижен или уволен?
Виктор Баранец: Начальник училища был уволен.
Владимир Бабурин: Генерал, кстати.
Виктор Баранец: Большая плеяда и командиров, и воспитателей, они получили самое строгое для действующего офицера достаточно серьезное наказание, которое теоретически должно было сказаться на их дальнейшем служебном росте. Но я не думаю, что это так. Потому что вы понимаете, что мы узнали благодаря общественности об этом печальнейшем случае, а сколько таких случаев остаются втуне, о которых мы с вами до сих пор не знаем.
Владимир Бабурин: Я думаю, что сейчас опять будет больше разговоров о необходимом и скорейшем переходе на контрактную армию. Это вообще видится многими как едва ли не панацея от всех бед. Но я сразу приведу пример. Помните, был замечательный американский фильм «Много хороших парней» с Томом Крузом, с ДжекомНиколсоном. Фильм снят по реальным событиям о дедовщине в американской армии, в элитнейшем подразделении в Гуантанамо.
Виктор Баранец: Что касается перехода на профессиональную армию. Вот сидя в этой студии много лет назад, мы с вами дискутировали, помните, и я говорил, что для этого нужно утроить военный бюджет. И тогда, когда мы с вами первый раз говорили, он равнялся 11 миллиардам долларов. Сегодня он уже под 30 миллиардов. И вы меня резонно спрашиваете: «Виктор, так есть же деньги?». Вот сегодня я говорю, да, деньги сегодня есть. Сейчас модно говорить... Володя, меня всегда раздражает, когда говорят: «Нет политической воли». Ну, вы знаете, это такая игра псевдоаналитиков, которые любят красивые фразы. А в сущности, какая политическая воля нужна, если нужен Указ президента, постановление правительства и приказ министра обороны?.. Деньги есть. Сроки, количество, набор, оплата, жилье и так далее. Идите и делайте эту армию профессиональной.
Но, видите ли, в чем трагедия нашей, в общем-то, российской мысли. Мы любое дело замотаем. Вот мне один офицер мне недавно сказал, что у нас каждая бабушка на базаре считает себя Клаузевицем военной реформы. И я с ним согласен. Вы понимаете, не делая реальных, разумных шагов, и политическое, и военное руководство, оно отдает на откуп общественности, которая может вам преподносить самые сумасбродные идеи, и в этом, в общем-то, великая печаль. Потому что, я повторяю, ни на базарах, ни в магазинах, ни на радиостанциях, ни на телевидении – не там решается военная реформа. Она решается молча, в секретных кабинетах, во время разработки документов, принятия государственных документов, обеспечении финансовом. Отдается приказ – и все это выполняется. Мы же за последние 17 лет превратили военную реформу в какое-то приведение. Вот я люблю выражение Ларошфуко. Я его перефразирую: военная реформа – это приведение. Вот все о ней говорят, но никто ее не видел. И вот самое печальное, что мы ее заболтали.
Вот кто-то мне скажет: «Это же хорошо, что общественность участвует в выработке военной реформы». Дорогие товарищи, я скажу, что военное дело – это слишком серьезное дело, чтобы отдавать его на откуп непрофессионалам. Мы же превратили, в общем-то, разговор о военной реформе в какую-то социальную кость, в которую вгрызаются все, кому не лень. Я еще стою на той точке зрения, что это все должно делаться тихо, спокойно, чтобы мы однажды просто проснулись и увидели, что у нас появилось 5 новых подлодок, у нас появилось 300 танков, на аэродромы сели 30 самолетов. Но этого же нет. И мы уже, как на стадионе, сидим и ждем. Вот нам пообещали 6 истребителей «Су-30», а прилетели только 3. Вот мы сидим сейчас в вагонах, на кухнях: «А почему же?..».
Владимир Бабурин: «А где остальные 3?».
Виктор Баранец: Да. Но народ резонно задает вопрос.
Володя, только один факт. В 2006 году была принята государственная программа перевооружения до 2015 года. Вдумайтесь! 4 триллиона 900 миллиардов рублей выделило государство до 2015 года. 900 миллиардов отбрасываем – это для других силовых структур. 4 триллиона досталось Министерству обороны. В 2006 году (внимание!) по тому курсу. Перемножаем – получается 180 миллиардов долларов. Вы извините, это гигантская цифра. И если разбить вот на эти годы, то получается, что к военному бюджету еще нам подкинули 30 миллиардов долларов. То есть получается, что военный бюджет России реально сегодня 60 миллиардов долларов. Вот почему мы об этом не говорим?! А мы сейчас слышим плач генералов: «Понимаете, военная промышленность поднимает цены на танки, у нас слишком много заказов иностранных. Понимаете, нам надо делать самолеты и вертолеты для Венесуэлы, нам надо разруливать ситуацию с Алжиром. Индийцы стали что-то хвост поднимать, они заказали нам 4 палубных и уже на «Ф-16» глаз положили».
Сейчас вообще происходит страшная вещь. Я считаю, и не первый раз об этом пишу, 95-98 процентов российского оборонного комплекса работает на заграницу. Вот я не побоюсь сказать, во времена Сталина здесь бы были очень серьезные выводы. Как это называть? Я называю предательством. Мне и отвечать за свои слова. Ну, тогда ответьте мне, товарищи правители, военно-промышленная комиссия, Министерство обороны, товарищи генералы, куда деваются гигантские деньги, которые мы вам даем? Вы посмотрите, до чего доходит...
Владимир Бабурин: Так что я думаю, что они не на заграницу работают, а...
Виктор Баранец: Вы посмотрите, Володя, уже до чего доходит. Лет 10 назад каждый год объявлялось перед народом, сколько ракет, сколько самолетиков, сколько подлодок, сколько кораблей мы получим. А в конце года подводили итоги. А за прошлый год? Никто ничего не знает. Но зато выходит один большой руководитель и говорит: «Армия получила 200 новейших образцов военной техники». Начинаю разбираться. Какие 200?! 50 отремонтированных танков, 50 модернизированных БТРов, 3 модернизированных корабля. Извините, это новые? Кого мы дурим?! Новое – это то, что сошло со стапелей и поплыло в море. Новое – это то, что привезено из Воткинска и поставлено на боевую позицию. Вот это абсолютно новое. Мы начинаем дурить народ. И мы за это очень серьезно поплатимся.
Владимир Бабурин: Звонок из Московской области. Владимир Григорьевич, добрый вечер.
Слушатель: Здравствуйте. То, что сейчас Виктор сказал – молодец! Армия, действительно, нищая и безоружная. Насчет наемников. Мужики, наемники никогда в истории не были стойкими воинами. Можно за деньги сделать все, но только не положить голову. Я не знаю, как эти правители додумались до наемной, подкупной, разбегающейся от первого выстрела армии. Это первое.
Второе. Нравятся мне эти «Солдатские матери». Я понимаю, что закон есть закон. Дай человеку доучиться, дай человеку подлечиться и прочее. Но закон для всех – закон. Бедный парень от сохи, он кормит еще семерых с ложкой, и он еще свою голову подставляет за эту «золотую молодежь», которая прожигает жизнь. Он что, не видит, за кого он будет на амбразуру бросаться? Или не будет бросаться? Это вопрос идеологии. Вот сейчас Виктор хорошо коснулся: правители куда смотрят? Кто их будет защищать? Никто. И вот начинают: «Сейчас будем делить, отбирать. Будет гражданская война». Да кто за этого Абрамовича полезет на баррикаду? Ну, ладно. И вот «Солдатские матери». Я понимаю, что они должны быть на страже законности. А я вот смотрю со стороны... У меня, кстати, выслуга 44 года, у кого вопрос возникнет. И смотрю со стороны, что они подрывают обороноспособность, они учат, как «откосить» от армии. По телевизору позавчера какой-то деятель сказал: «Знаешь, как можно «откосить»? Вот первый вариант – не бери повестку, не бери то, убеги туда, скройся туда...». Как это понимать?! А как же Конституция? А кто будет защищать этого консультанта?
Виктор Баранец: Спасибо. Хороший вопрос. Я прокомментирую. Владимир Григорьевич, спасибо большое за добрые слова. Вы немножко меня, в общем-то, взволновали своей страстной речью. И хочу с вами немножко поговорить накоротке вот о какой проблеме. Дорогой Владимир Григорьевич, вашими устами глаголет народная истина, действительно. Но только не наемники. Наемники – это иностранцы, которые прибывают служить к нам в армию. У нас таких, слава Богу, пока еще мало.
Владимир Бабурин: А есть?
Виктор Баранец: Да, есть. Вот граждане стран бывшего Советского Союза – вот они считаются наемниками. Таджики, казахи, киргизы, они служат России. Граждане иностранного государства считаются наемниками. А наши считаются добровольцами.
И в чем здесь вопрос? Владимир Григорьевич, вот почему я поставил вопрос о профессиональной армии. Я согласен, что, в общем-то, люди, которые идут в армию не ради того, чтобы стоять на страже Родины, а ради денег, - это, конечно, в общем-то, не очень стойкие идеологически солдаты. Но вот в чем вопрос, дорогой Владимир Григорьевич. Вы понимаете, нужно раз и навсегда, мне кажется, решить одну проблему. Мы делаем закон для всех, и все равны перед законом, и сын олигарха, который 3 миллиона долларов в месяц получает, и сын крестьянки, который видит один раз в месяц эти несчастные свои 2 тысячи, все должны быть едины. Вот этой социальной справедливости в подходе к службе в армии у нас нет. Мы загнали эту ситуацию в угол единственным рычагом, что, получается, в армии служить должен только тот, кто хочет служить. Тут либо надо идти дальше вперед и полностью переводить армию на профессиональную основу, либо же возвращаться назад и сказать: «Стоп! Ребята, давайте так, каждый здоровый гражданин должен отдать долг России». Вы слышите, о чем уже поговаривают? Еще не успели наши ребята послужить годик, а уже говорят: «Ребята, наверное, будем откатываться назад, на два годика, а то, может быть, и на три», - что, собственно, разумно. Потому что офицеры в войсках находятся в великой печали, потому что, получается, годовая служба – это ускоренные курсы подготовки младших специалистов.
И второй вопрос, который вы затронули, Владимир Григорьевич. Это важнейший государственный вопрос. Что у нас происходит. Включаешь Интернет – весь Интернет забит инструкциями о том, как надо не служить Родине. Это все делается под носом у правоохранительных органов. Открываете – «Антипризыв», «Призыву – нет». И вот эта академия подлецов, она уже существует 15 лет под носом у наших правоохранительных органов и спецслужб. Так у нас получается, что у нас уже глушат закон о средствах массовой информации. Спрашивается: «Дорогая товарищ власть, а туда ли ты направляешь стопы свои? Этим ли ты делом занимаешься, когда, действительно, у нас сейчас считается достойным тот человек, который сумел «откосить» и не служить в армии?».
А что касается вопроса о том, кого защищать – Абрамовича или Родину, то это, действительно, сложнейший, даже, я скажу, драматический вопрос. Но это вопрос очень широкий, потому что здесь нужно вести речь о праведности или неправедности политического устройства нашего государства.
Владимир Бабурин: Можно, Виктор, я вам дам дружеский совет по поводу ваших горячих рассуждений о равенстве и братстве. Сошлитесь еще раз на Конституцию, а потом отправляйтесь домой, садитесь за стол и пишите фантастические рассказы.
Виктор Баранец: Спасибо. Я понимаю, о чем вы говорите.
Владимир Бабурин: Лариса Дмитриевна из Москвы, добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. К сожалению, я не с самого начала слушала передачу. Вот меня интересует вот что. Убили, задушили в Питере офицера Павла Морданя. Дети высокопоставленных офицеров...
Виктор Баранец: Адмиралов и капитанов первого ранга.
Слушатель: Я хочу знать, был ли суд? Я нигде не могу найти.
Виктор Баранец: А вы и не найдете, потому что кого-то из этих преступников уволили, других разбросали на другие корабли, на другие места. И вы не найдете. И родственники до сих пор пишут, и мы...
Владимир Бабурин: Поэтому вас, Виктор, можно привлечь за то, что вы назвали их преступниками. Суда-то не было.
Виктор Баранец: Вы правильное замечание делаете. Я не назвал их... Я сказал, что преступников просто убрали с этого места. Я фамилий их не знаю. Вот если бы я назвал их фамилии, то тогда бы я нес за это ответственность.
Но мне эта ситуация хорошо знакома, она уже идет много лет, она будоражит военно-морскую общественность и морской состав флота. Но, видите ли, опять это проявление вот этой нашей несправедливости. Ни работы законов... Вот этого знаменитого блата, когда сильненький папа прикрывает сынка.
Владимир Бабурин: Валентин Данилович по этому поводу пишет нам на пейджер: «Пожалуй, настало время ввести в армии должность денщика, тогда детки богачей отдадут свой долг президенту». Не вижу причин отдавать долг.
Виктор Баранец: Я думаю здесь о другом – о том, что уже начинается... Вы понимаете, когда организм и призыва, и служения Родине нездоров, то уже раздаются на полном серьезе идеи ввести откуп от армии. Ведь у нас уже, по-моему, в трех или в четырех государствах бывшего Союза все-таки это введено. И там, говорят, мешками несут. Вот пример. В Грузии, может быть, не столь большая плата, но она все-таки есть. И Грузия пошла впереди. И в общем-то, все вопросы сразу снялись. Хотя там, естественно, доплачивают с другой стороны океана. Но все равно, надо признать, эта проблема существует.
Но вы посмотрите, когда были президентские выборы, уже серьезные политики, демократическая партия, поднимали вопрос о том, что надо ввести откуп от армии. Ну, конечно, это смешно. Вы понимаете, уже дошло до того, что мы торгуем словами, которые опять же, Володя, в той же Конституции когда-то назывались «священным долгом» и «почетной обязанностью». Вот эти два прилагательных сегодня, я с великой печалью скажу, их не существует.
Владимир Бабурин: Еще один звонок. Игорь Анатольевич из Москвы, добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. Вот звонивший радиослушатель меня ошарашил такими словами: «Голову сложить, на амбразуру лечь». Так вот, солдатское умение – победить и остаться живым. Раньше всегда нам говорили, что «то ли дело западные наемники – ой-ой-ой, бойтесь их, ребята. Наемник, он посильнее призывника». А теперь, когда времена изменились, говорят: «Наемник воевать не будет». А чего же нас тогда пугали американскими наемниками?
Виктор Баранец: Ну, это вопрос достаточно дискуссионный. Можно сказать, что масса фактов говорит о том, что человек, который идет в бой, думая о том, что он получит 5 тысяч долларов в месяц, а не о том, что защитит государственные интересы своей страны, - это, конечно, два совершенно разных солдата. Великую Отечественную войну... вы понимаете, что мы воевали не за деньги и одержали великую победу, я не побоюсь сказать, бесплатно.
Владимир Бабурин: «Господин полковник, почему бы вам не рекламировать армию ФРГ и Израиля, где служат все, даже девчата, а не защищать парней, хлюпиков-студентов и экономистов-нарукавников, которые запасаются справками из психиатрии, что еще ужаснее?», - спрашивает Мария Александровна.
Виктор Баранец: Хорошо. Израильское общество и российское общество – это совершенно два полярно противоположных общества. Израильское общество, которое зиждется на идеологических установках, которые вырабатывались многими десятилетиями. У нас после падения Советского Союза произошел слом. Новая идеология не наработана. И сравнивать отношения к военной службе в Израиле и в России – это все равно что сопоставлять военные бюджеты Соединенных Штатов Америки и Бургундии.
Вопрос состоит в другом. Мы будем тысячу лет еще топтаться, говорить о том, кому мы служим, но мы лукавим, мы не можем признаться себе в том, что нужно сначала установить справедливые правила жизни в обществе. Как только народ увидит, что у нас хоть какие-то призраки справедливости есть, многие разговоры о том, кому мы служим – тем, кто сидит на нефтяных и газовых трубах, или же своему родному народу мы служим, - мне кажется, только тогда эти вопросы канут в Лету, и все встанет на свои места.
Владимир Бабурин: Вот конкретно в этом помещении карта мира не висит. Но вы ее представьте и ткните пальцем, где справедливость, в какой стране?
Виктор Баранец: Хотя бы относительная. Володя, я понимаю прекрасно, что такой категории...
Владимир Бабурин: Хотя бы относительная.
Виктор Баранец: Я считаю, что относительная справедливость существует в китайском обществе. И вот почему. Там если есть закон о том, что вор может лишиться жизни, то там все это работает. И хотя бы такая относительная справедливость, она существует. А почему мы не можем о нашей любимой Германии говорить? Ведь работают законы, ведь там и профессионалы, и добровольцы служат. Владимир, есть много стран, где, я вам скажу, слишком на высоком уровне находится справедливость, которая зиждется, прежде всего, на выполнении законов, и опять-таки справедливых. А не так, как у нас – вводят размытую, резиновую фразу: июня – июля, - которая вводит в заблуждение народ по такому важнейшему вопросу, как призыв в армию.
Владимир Бабурин: В общем, я вас понял. В странах, которые не живут по Оруэллу, где все животные равны, но некоторые равнее других, там есть справедливость.
Виктор Баранец: Я согласен с этим.
Владимир Бабурин: А Россия, к сожалению, продолжает жить по Оруэллу.
Спасибо. Всего доброго!
