Марина Тимашева : 28 июня в Москве завершился 30-й международный кинофестиваль. Незадолго до официальной церемонии закрытия Никита Михалков встречался с журналистами и очень хвалил свою команду. В нее входят люди, многих из которых я знаю лично и уважаю, они всячески старались облегчить страдания аккредитованных журналистов. Отлично подготовили субтитры, переводчики на пресс-конференциях были много лучше обычного, отборщики за два месяца собрали пристойную программу. Но все вместе производит – в который уже раз – впечатление безрадостное. На сайте телефоны агентства «Арте-факт», оно ведает прессой, но второй год дозвониться по этим телефонам невозможно – никто не подходит. О встрече с Никитой Михалковым в день закрытия фестиваля узнаю от своей коллеги, а не от пресс-службы, о брифинге Изабель Юппер и большого жюри нас известили за два часа до означенных событий. Или вот, скажите, кто и зачем распорядился не торговать в «Пушкинском» едой до 8-ми часов вечера, то есть времени, когда все гости давно и плотно сидят в зале. Возьмем, к примеру, последний день фестиваля. На брифинг с Никитой Михалковым нас пригласили к половине третьего, в половине четвертого мы освободились. Наученные горьким опытом, страшной давкой, толчеей и часовыми очередями на входе в кинотеатр, журналисты решили территорию «Пушкинского» не покидать. Однако, проинструктированная службами фестиваля охрана, требует немедленно очистить помещение: нельзя ни попить воды, ни зайти в туалет – всем выйти вон. Два с половиной часа взрослые люди, представляющие, мягко говоря, солидные издания – ИТАР-ТАСС, «Известия», стоят на своих двоих на улице, у входа. Наконец, ура, можно войти, занять положенные места в фойе возле мониторов и посмотреть, так называемую, звездную дорожку. На ней – я перечислю, а вы судите сами: Дмитрий Певцов и Ольга Дроздова, Владислав Галкин и Дарья Михайлова, Ирина Мирошниченко, Владимир Наумов и Наталья Белохвостикова, Федор Бондарчук и Гоша Куценко, Ольга Кабо, Александр Адабашьян, Виктория Толстоганова, Екатерина Редникова и Ольга Будина. Еще Леонид Якубович и, куда же мы без него, Владимир Жириновский. Не густо, верно? На открытии, по крайней мере, были Шарлиз Терон и Уилл Смит. Он битых полчаса приплясывал, раздавая автографы, позировал перед камерами и, как бы ни был плох фильм «Хэнкок», который приехал с ним в Москву, самого Уилла мы полюбили, как родного. Но наши актеры не усвоили американского мастер-класса. Как всегда, они бежали по звездной дорожке, насупившись и набычившись, автографы раздавали лениво, словно нехотя. Воля ваша – это глубокое неуважение к людям, которые покупают билеты в кино с их участием и толпятся часами на палящем солнце или под проливным дождем, поджидая своих любимцев. И мыслимое ли дело, чтобы церемонию закрытия задержали почти на полтора часа, пусть даже ради Изабелль Юппер, которая опоздала с прибытием в Москву в связи с негодными погодными условиями в районе аэропорта. Короче говоря, всевозможные организационные накладки превращают работу журналистов в каторгу. Но – сами знаете, один хороший фильм, и все дурное забыто. Хороших фильмов в разнообразных программах было много, но главное дело ММКФ – конкурс. В этом году он был ровным, средним, без особенных взлетов и падений, но и без патологических человеконенавистнических мерзостей, характерных для европейского, так называемого, фестивального кино.
И я представлю вам хронику конкурсной программы фестиваля, который проходил в кинотеатре «Художественный».
На следующий день после открытия, мы встретились с членами жюри основного конкурса. Его возглавляла Лив Ульман. Я спросила у нее, согласна ли она с модным поветрием - делить фильмы на авторские и зрительские. Муза Ингмара Бергмана и выдающаяся актриса ответила:
Лив Ульман: Кино может быть плохим и хорошим. На фестивале должны быть представлены значительные, большие фильмы, которые можно показывать всем и повсюду, потому что мы несем ответственность за тех зрителей, которых хотим приручить. И если мы станем снимать фильмы для самих себя, мы просто потеряем аудиторию.
Марина Тимашева: Сам конкурс открылся неудобоваримой лентой "Почти девственница", снятой патриархом венгерского кино Петером Бачо. Второй фильм, представленный Израилем, завоевал приз зрительских симпатий. Он называется " Во имя отца", но религиозных проблем почти не касается. Отец - земной, араб. Ради того, чтобы снять с него обвинение в сделке с израильтянами, на которую тот пошел ради сына, сын соглашается взорвать бомбу на рынке Тель-Авива. Однако, устройство не срабатывает. Три дня молодой мужчина проводит среди тех, кого считает своими врагами, постепенно они становятся его друзьями. Трагический финал предрешен, но все же "Во имя отца" - сладкая сказка. Поверить в возможность такого развития событий почти невозможно, хотя очень хочется. Пацифизм хорош для мелодрамы, но не годится для борьбы с террористами. Попытка искать психологические оправдания террору - вещь опасная. Фильм снят в копродукции с Германией и, хотя вся съемочная группа - израильтяне, по идеологии он - немецкий. Все плюсы и минусы современного европейского либерализма в нем - как на ладони. И много всяких маленьких неправд. Например, там есть еще одна линия: молодые иудеи-ортодоксы преследуют свою светскую ровесницу, ведут себя по отношению к ней, мягко говоря, агрессивно, только что не избивают. И я спрашиваю режиссера Дрора Захави, возможно ли такое в Израиле.
Дрор Захави: Это несколько преувеличено. Отношения религиозных и светских израильтян так просто не опишешь. Мне нужно было, чтобы два молодых человека представляли две разные общины: арабскую и еврейскую.
Марина Тимашева: Согласитесь, это весьма уклончивый ответ. Вот так из маленьких неточностей рождается большая ложь. Во второй день можно было посмотреть фильм "Абсурдистан", совместного производства Азербайджана и Германии и украинскую ленту "Райские птицы". Ее снял Роман Балаян по мотивам книг нашего коллеги, автора радио "Свобода" Дмитрия Савицкого.
Отборочная комиссия ММКФ часто объединяет картины по тематическому принципу. Так поступили и на этот раз. Обе конкурсные ленты рассказывают о людях, которые хотят или умеют летать. "Абсурдистан" снял немецкий режиссер Файт Хелмер, возможно, кто-то помнит его предыдущую картину "Тувалу", в которой снялась Чулпан Хаматова. На сей раз в фильме заняты актеры из разных стран. Когда-то Файт Хелмер прочитал в газете заметку в пять строк о том, что турецкие женщины, недовольные своими мужьями, объявили своего рода забастовку - отказали им в сексе. Из этого сюжета и родился, согласно уверениям режиссера, фильм, настоящую основу сюжета – а именно «Лисистрату» Аристофана он отчего-то не упомянул . В фильме мало слов, он состоит из набора сценок абсурдной жизни крохотного горного аула. Здесь мужчины ведут философские беседы в чайной, а женщины тем временем выполняют работу за себя и за того парня. Их терпению приходит конец, когда деревня остается без воды, а мужчины продолжают бездельничать. Забастовка перестает в настоящую войну с разделением территории колючей проволокой и стрельбой - правда, не причиняющей никому никакого вреда. Все проблемы решит молодой герой. Он починит водопровод, вернет людям воду, а вместе с ней - любовь. И все это сделает ради своей избранницы, а заодно из какого-то хлама соорудит для нее ракету, и ее мечта о полетах воплотится в жизнь. На мой вопрос, отчего немецкому режиссеру оказалась близка эта история, он ответил:
Файт Хелмер: Секс - универсальное оружие. В этом отношении моя картина - универсальна.
Марина Тимашева: Универсальное оружие в фильме Романа Балаяна - любовь. Его персонажи - "райские птицы", наделенные самыми разнообразными дарованиями - одно из них - способность к полетам наяву. Полет для Романа Балаяна это талант, это любовь, это внутренняя свобода. Между тем, действие разворачивается в Киеве в 1981 году, и герои живут вовсе не в раю. Роман Балаян говорит, что многие люди бывшего СССР теперь тоскуют по прежним временам.
Роман Балаян: Находясь сейчас в не очень хорошем материальном положении, люди думают, что раньше было лучше. И мы показали фильм, чтобы эти 70 процентов не очень-то хотели возврата к прошлому. Это так, грубо.
Марина Тимашева: Роман Балаян предложил Рустаму Ибрагимбекову написать сценарий по мотивам книг Дмитрия Савицкого.
Рустам Ибрагимбеков: Балаян позвонил мне и сказал: «Есть одна книжка, по-моему – ничего. Посмотри, если тебя это заинтересует, давай сделаем сценарий». Так это началось. Проза замечательная, создавалось ощущение подлинности. То есть я отнесся к тому, что прочитал, несмотря на фантастичность происходящего, как к чему-то, что реально существовало в жизни, как к жизненному материалу. И отсюда уже мы двигались к придумыванию истории, которая мне важна, прежде всего, потому, что раньше, в советское время, об этом снимать нельзя было, было запрещено, а сейчас, в суете, мы занимаемся чем угодно, кроме анализа самой существенной части жизни нашего поколения.
Марина Тимашева: Главные действующие лица фильма - два писателя, постарше и помоложе, чьим книгам при их жизни суждено быть опубликованными только в самиздате, и их Муза. Все три истории завершатся трагически. Мастер сожжет рукопись и сойдет с ума, его старший друг умрет в тюрьме, их Муза, новая Маргарита, тоже обречена. Фильм наполнен всевозможными литературными, изобразительными и киноцитатами. Но силен он не этим, а какой-то особенной поэтической чувственностью, в которой Роману Балаяну нет равных. Главные роли в фильме играют Оксана Акиньшина, Андрей Кузичев и Олег Янковский.
Олег Янковский: Роман Балаян тянулся и в других картинах к какому-то внутреннему полету. Так он существует и делает такое кино. По тем же принципам была сделана картина, которая, как это ни странно, хорошую аудиторию имела – «Простые вещи». То, что делает Роман Балаян, это тоже простые вещи, такого теплого сегодня очень мало в картинах. Поэтому, может быть, это будет дефицитом, и это хорошо.
Марина Тимашева: Вслед за «Райскими птицами» в конкурс Московского фестиваля залетели еще четыре ленты: две бесформенные мелодрамы из Испании и Германии и две экранизации классических произведений. Фильм «Сад» Сергея Овчарова поставлен по пьесе Чехова, примерно так, как это могли бы сделать в 1904 году, когда был написан «Вишневый сад». Фильм, правда, цветной и в нем есть текст, но по форме он напоминает немое кино.
Сергей Овчаров хотел, чтобы, начавшись, как фарс, кино пришло бы к психологическому финалу, однако жанр, как и коней, на переправе не меняют. Формальный прием вышел на первый план. Сергей Овчаров занимался тем, чем давно уже балуется театр, например, меняет знаки препинания, интонирования, а вместе с тем смысл высказывания. Допустим, Петя Трофимов произносит: «Если мы не увидим счастья, какая беда? Его увидят другие». То есть он альтруист. А в фильме после слов «какая беда» нет знака вопроса, есть восклицание, и Петя превращается в эгоиста. Текст местами купирован, местами распределен по другим сценам, местами переписан. В итоге едва ли не главным действующим лицом фильма становится Епиходов. Тут он много цитирует Бокля и Ницше и именно ему доверено управлять имением после отъезда Раневской. Сергей Овчаров объясняет.
Сергей Овчаров: Епиходов, пытаясь подняться до интеллигенции, он постоянно использует вульгарного материалиста Бокля и Ницше. Но ведь XX , XXI век прошел под знаком ницшеанства. Гитлер, Сталин и иже с ними — это же абсолютные ницшеанцы. Ницшеанство — это то, чем потом закончится, Епиходов будет править балом. Они будут вырубать сады, они будут заниматься всем беспределом. Потом придет Первая мировая война, Вторая и такие же Епиходовы будут во главе, только усики приделают, понимаете, большие или маленькие. И те люди, которые тогда жили, думали, что это очень романтично, Ницше или еще кто-то другой. Но, оказывается, философия стреляет, и жертв прибавляется с каждым годом. Вначале было слово. Бокль одну книжку написал, но он переворот революционный в сознании людей совершил, он их от гуманизма отобрал, и Ницше так же. Результат его философии налицо и до сих пор продолжает жить его дело».
Марина Тимашева: Сколько не соглашайся с речью Сергея Овчарова, из его фильма все это никак не следует. Это такое кино про кино, которое играет в игры с самим собой и своей историей. Что до интерпретации Чехова, то для театра все это давно пройденный этап. Там режиссеров можно понять: пьесу ставили столько раз, что хочешь-не хочешь, а выдумай что-то новенькое, но зачем это понадобилось кино, в котором нет тысячи экранизаций «Вишневого сада» – бог весть. К тому же, подобные эксперименты лишают драматургию и образы Чехова сложности и объема.
Следующий фильм, как я и предсказывала, получил в итоге спецприз жюри («Серебряного Святого Георгия»). Он называется «Простая душа», представлен Францией. Режиссер Марион Лэйн экранизировала Флобера. Главную роль в фильме очень хорошо играет Сандрин Боннер. История двух женщин, служанки и госпожи, которым суждено потерять всех, кого они любили. Сперва они отчуждены друг от друга, разделены сословным положением, но постепенно их сближает горе потери и одиночества. По сути, фильм рассказывает о том, что случается с человеком, которому некого любить, с человеком, который по разным причинам должен прятать свои чувства от окружающих и от самого себя. «Простая душа»— пример бережного и вдумчивого отношения к литературному первоисточнику. Это историко-костюмная драма, но она дышит современностью. Марион Лэйн говорит.
Марион Лэйн: Я чувствовала себя свободной, но влияние на меня Флобера велико. Я очень его люблю. Он обожал читать вслух свои произведения. И мне казалось важным придумать форму, адекватную содержанию. Когда я искала деньги на съемки, многие люди спрашивали меня, отчего бы не сделать современную версию. А мне хотелось расшифровать ту эпоху, найти такую тишину, которая была раньше и которой теперь нигде, даже в самых отдаленных уголках Франции, не сыщешь. У Флобера это история самопожертвования, но мне кажется, в слове жертва есть какой-то отрицательный смысл. Для меня эта служанка, которую играет Сандрин Боннер, действительно героиня. Женщина, которая получает от жизни одни удары, но всякий раз поднимается и идет вперед. «Простая душа» - одно из первых прочитанных мною серьезных произведений. Оно открыло мне двери в мир большой литературы. И образ женщины, готовой помочь всему миру, для меня важен. В первоисточнике она холоднее, сдержанней, чем в моем фильме, но сам Флобер был человеком нежным, ранимым, и я перенесла черты его личности на героиню его романа.
Марина Тимашева: Исландская картина "На семи ветрах" это прощание режиссера с иллюзиями бурной молодости. Тогда, лет 30 тому назад, в Исландии появились приюты для малолетних правонарушителей, а работать с ними пригласили свободолюбивых молодых людей - из хиппи. Ничего путного из этой затеи, судя по тому, как события отражены в фильме, не вышло. Характерно, что все приютские девочки, согласно сценарию, - жертвы сексуальных домогательств со стороны отцов или отчимов. Режиссер фильма Гудни Холлдорсдоттер разговаривала на английском языке, который знает очень неважно, смысл сказанного понимал только переводчик, которому я и доверюсь.
Гудни Холлдорсдоттер: Что касается родителей, насилующих собственных детей, то они могут быть и богатыми и бедными. Это не связано с социальным положением. Скорее, дело в маленьком сообществе людей, отгородившемся от внешнего мира. А приюты во времена моей молодости создавались только для мальчиков, нас принимали на работу с ними. Такие приюты – государственные, они располагаются в совершенно отдаленных от цивилизации местах. Там полгода в году – зима, и оттуда вообще невозможно выбраться.
Со многими воспитанниками мы дружим по сей день, хотя большинство из них уже умерло. Я сама убежала из дома, когда мне было 20 лет. Я надеялась спасти мир. Через 25 лет я поняла, что это невозможно.
Марина Тимашева: Минутой позже та же Гудни, явно противореча самой себе, скажет : «Надо просто снять покров тайны надо всеми этими проблемами, и тогда все изменится к лучшему». Того же мнения придерживается автор американской ленты "Посетитель" Том Маккарти. Только он счел необходимым пролить свет на положение нелегальных эмигрантов в Америке. Герой фильма, как по мановению волшебной палочки, превращается из противного сухаря-профессора в человека чуткого, отзывчивого и влюбчивого. Причиной перемены служит его встреча с молодым сирийцем. Юноше сценарист уготовил несладкую судьбу: ни за что, ни про что его арестовывают, отправляют в тюрьму, а затем депортируют на Родину.
Том Маккарти: «Готовясь к съемкам фильма, я изучал документы и побывал в тюрьмах для эмигрантов. Я был потрясен – возможно, не столько увиденным, сколько тем фактом, что я ничего об этом не знал, хотя два таких учреждения находятся поблизости от моего дома. Большинство американцев о них тоже ничего не знает. И я хотел открыть им глаза на вещи. Полагаю, что если люди знают реальное положение дел, они могут что-то изменить. Пусть меня обвинят в излишнем гуманизме и в либеральной пропаганде, я все равно уверен: люди готовы помогать друг другу, просто им мешает бюрократия».
Марина Тимашева: Исландская картина жестче и правдивее американской, хотя обе отличаются исключительной правильностью и политкорректностью, для искусства не полезными. Исполнитель роли профессора Ричард Дженкинс (по чести, ничем особым себя не проявивший), все же удостоен награды жюри за лучшую мужскую роль.
Еще одна лента - "Мао Цзэ Дун". Действие происходит в коммунистической Албании. Пожилой цыган называет одного из своих многочисленных отпрысков именем великого кормчего. Дальше на его судьбе отражаются все перемены политических ветров. Короткий анекдот растянут на полтора часа и снят в традициях "балканского абсурда», но до ранних фильмов Эмира Кустурицы ему далековато.
Зато хорошую, крепкую и ясную историю предложил китайский режиссер Ли Синь. Действие фильма " Война на другом берегу" разворачивается в 1937 году, идет война с Японией. Мальчик из семьи преуспевающего коммерсанта, проживающей в британском сеттлменте, глее царят мир и покой, находит путь на другой берег и оказывается на последнем оборонительном рубеже армии Гоминьдана. Два мира - обреченных на смерть солдат и богатых купцов, буржуа в роскошных авто и голодных воришек сходятся, и между ними – ребенок, единственное, по сути дела, связующее звено. Война показана глазами мальчика, поэтому в картине нет монотонности, монохромности, однозначности, присущих большинству современных фильмов. Тут, совсем рядом, по соседству, смешное и грустное, трагическое и светлое. Есть эпизоды удивительной эмоциональной силы: совершенно беззащитные юноши и девушки выходят на мост с плакатами, на них написано, с какой стороны к складу подбирается неприятель, они предупреждают своих солдат об опасности, зная, что сами через две-три минуты погибнут от пуль японских снайперов. Замечу, что молодой, но уже очень известный китайский режиссер Ли Синь, на удивление внятно отвечал на вопросы. Например, я попросила его пояснить смысл финала: с неба на мальчика падает рыба, много-много рыбы. И я заподозрила, что рыба – символ не только христианской культуры.
Ли Синь: Рыба, падающая с неба, не имеет в нашей религии особого символического значения. Просто фильм о том, что наделала война. Дети потеряли возможность ходить в школу, они узнали, что такое голод. Они питались рыбой, которая всплывала после бомбежек. Для мальчика это даже красивая картинка. Когда я был маленьким, я не очень хотел ходить в школу, но играть и есть я хотел.
История в фильме основана на реальных событиях, хотя мы привносили незначительные изменения. Армия Гоминьдана действительно оставила на складе 400 солдат, чтобы прикрыть отступление. На этом месте теперь - съемочный павильон. А трубу, по которой мальчик переходит с одного берега на другой, мы придумали – тогда ее быть не могло. Вообще, в Китае снимается очень много фильмов про войну с Японией. Но там – реки крови, насилие, убийства, ненависть к японцам. А мы снимали войну глазами ребенка, тогда она выглядит иначе.
Марина Тимашева: Ли Синь сказал, что фильм его малобюджетный. И пояснил: спонсор хотел, чтобы в главной роли снимался его сын, а режиссера он не устроил, вот и остался без денег. Уважаю, российские режиссеры постоянно твердят, что продюсеры навязали им исполнителей. Оказывается, можно и сопротивляться. Что до найденного Ли Синем мальчика Чан Тай Шена, я бы отдала ему приз за лучшую мужскую роль, но на фестивалях не принято награждать детей.
Теперь представляю российский фильм, награжденный весьма почетной премией ФИПРЕССИ (Международной Ассоциации прессы). Сценарий и режиссура Кати Шагаловой. Называется "Однажды в провинции", но похоже не на "Однажды в Америке", а на "Трамвай Желание" Теннеси Уильямса. Событийный ряд отсылает именно к этой пьесе, хотя он - со значительными изменениями - перенесен из эмигрантского квартала Америки в российскую провинцию. Здесь неплохие люди ведут жизнь дикую - пьют беспробудно, дерутся, спят с женщинами своих друзей, мордуют собственных жен. Винить их самих почти невозможно, личности искажены войной, с которой они недавно вернулись. Мир российской провинции или России вообще - патриархат и домострой. И ничто никогда не изменится. Катя Шагалова говорит.
Катя Шагалова: Если люди не собираются ничего менять, то, конечно, ничего не переменится. Я не то, чтобы нравоучительствую: «Вот, ребята, смотрите, вы - такие. Вы себе нарвитесь? Тогда не жалуйтесь. А если вы хотите жить иначе, то живите иначе. И не пить с утра водку - нормально, не бить друг другу морды - нормально, и жену не бить - нормально». А мне печально, что нормальная жизнь стала мифом. Увы!
Марина Тимашева: Катя призывает нас к действию, но в самом фильме люди, которые пробуют что-то изменить, обречены. Лучше и не пытаться.
Следующий лауреат фестиваля - болгарский режиссер Явор Гырдев фильм "Дзифт", дебют в кино. Московской театральной аудитории имя известно, пару лет назад его спектакль по пьесе Мартина МакДонаха «Человек-подушка» участвовал в фестивале Фонда Станиславского. За что наградило его жюри ММКФ - ясно. За оригинальное черно-белое изображение, мастерскую работу съемочной группы над построением кадра, изощренным монтажом, за чрезвычайно динамичное зрелище. Фильм-нуар, как определяют этот стиль специалисты.
Явор Гырдев: Шесть месяцев мы только изучали этот стиль. С самого начала этого стиля в Америке, во Франции, с таких режиссеров, как Стэнли Кубрик ( «Убийство»), Жюль Дассен, Чарльз Видор («Гильда»), и, конечно, очень важны для нас были две русские школы. Одна из них - кинематографическая формалистская школа начала 20-го века, Виктор Шкловский и те, кто работали над монтажом и, конечно, Эйзенштейн. Самая важная вещь - попробовать сделать фильм в легком жанре, и все-таки сделать такую историю, которая позволила бы фильму быть одновременно серьезным и сюжетным.
Марина Тимашева: Ну, вы слышали перечисление имен, фамилий, источников вдохновения. Остается вопрос, на какое такое содержание были брошены все эти усилия. Банальная детективная история - грабеж, один из участников берет на себя вину и садится в тюрьму, а украденное исчезает, кто же из подельников обманул других? Текст нашпигован тюремными афоризмами и байками, действительно смешными, но замах - на серьезную философию. На выходе из которой получаем незатейливую мораль: "Человек это моль, а жизнь - траектория ее полета". На мой вопрос, думает ли так он сам, Явор Гырдев ответил:
Явор Гырдев: У меня мировоззрение не такое. Я думаю, что человек это арена единоборства нигилизма и надежды. Сам я верю в жизнь. Я не утверждаю этим жанровым фильмом, что мы случайно живем, и верю, что человеческое существо так устроено, но что оно попадает в ситуации, крайне абсурдные, крайне грустные, и их надо преодолевать.
Марина Тимашева: Награды за лучшую женскую роль удостоена Маргарита Буи. Снялась она в фильме "Дни и облака". Муж, прежде преуспевающий менеджер, уволен из компании. Продана яхта, роскошную квартиру приходится менять на какую-то конуру. Итальянский режиссер Сильвио Сольдини исследует, что сделают обстоятельства с героем фильма и его женой, что станет с их, прежде безоблачными, отношениями.
Сильвио Сольдини: История, которая рассказана в фильме, не связана с конкретным случаем из жизни моих знакомых. Но она основана на обстоятельствах, характерных для жизни современной Италии. Раньше мы понимали, что нас ждет в зрелом возрасте. Люди смотрели в будущее с определенной надеждой. С наступлением нового века все изменилось к худшему. Трагического финала я старался избежать. Супружеская пара пробует оценить то, что с ней происходит, и сознает: есть вещи, которые они не хотят потерять. В первую очередь, друг друга. Победить можно только совместными усилиями.
Марина Тимашева: В фильме женщина куда сильнее мужчины. Пока он лежит, уткнувшись лицом в стенку, или бьется в истерических припадках, она успевает и устроиться на работу, и прибрать-приготовить, и встретиться с друзьями, и, когда выпадет свободная минутка, помочь своим коллегам – по специальности наша героиня – художник- реставратор. Теперь, помимо фресок, она реставрирует еще и семейную жизнь.
Еще одна женщина, на плечах которой покоится мир, появилась в иранском фильме "Проще простого", завоевавшем «Золотого Святого Георгия» и приз российской критики. Он снят в стилистике повествовательно-психологической. Один день домохозяйки, ей повезло, ее муж содержит. Женщина обслуживает родных и помогает близким, заботится обо всех, в них растворяется. И, в какой-то момент, ей начинает казаться, что сама она – только прилагательное к жизни других. Снято медленно, слов мало, камера следит за лицом героини, за мельчайшей мимикой. Оторвать взгляд от Хенгамех Гажиани невозможно. В ней – и в жизни, и на экране - изумительное сочетание мягкой женственности и чувства собственного достоинства. Режиссер фильма Реза Мир Карими - в мире фигура известная. Все его фильмы с большим успехом шествуют по разным международным форумам. И он объяснял свою задачу
Реза Мир Карими: Фильм лишен серьезных драматических коллизий. Современное кино уделяет много внимания внешнему, эффектному, активному, а в нашей культуре взгляд на мир другой. Мы внимательно вглядываемся в предметы, лица, во все, что нас окружает.
Марина Тимашева: Что ж, попробую подвести итоги. Фильмы, привезенные из-за рубежа, поставлены по весьма крепким сценариям. В них нет несообразностей, несуразностей и элементарной неопрятности, свойственной российским фильмам последнего десятилетия. То есть нам надо бросить все силы на обучение сценаристов, иначе воз никогда не сдвинется с мертвой точки. Что еще хорошо? Что мировое кино поворачивается задом к экзотическим типам и экстремальным ситуациям и обращает лицо к обычным людям в обычной жизни, а значит, мы можем узнавать себя в персонажах, а сюжеты собственной жизни в коллизиях фильмов. Режиссеры-иностранцы, в большинстве своем, не безучастны к тем, о ком снимают кино. Зрители понимают, на чьей стороне симпатии режиссера, что он принимает, что – отторгает. В российском кино последних лет усиливается объективистская тенденция: безоценочная фиксация реальности. На мой взгляд, искусство реальность должно создавать. При этом, повсеместно в фильмах нет подтекста, нет серьезного смысла, нет поэтической и образной структуры, они исчерпываются пересказом сюжетов. Да и те, как вы уже поняли, часто заимствованы. Художественные фильмы мимикрируют «под документальные», это не ново, хоть модно, и мало кому по-настоящему удается. Стилизация вообще становится нормой экранной жизни. Стилизуют под неигровое кино, под немое кино, под кино 70-х или 80-х, стилизуют под конкретного режиссера или под авторов фильмов-нуар всем списочным составом. Вспоминается старая театральная байка. Когда в Александринку пришел Мейерхольд, а о нем все говорили «режиссер-стилизатор», на сцену вышел толстенный и знаменитейший комик Варламов. Он широко раскинул руки и произнес: «Ну, Мейерхольд, стерилизуй меня». Так вот, стилизация все чаще оборачивается стерилизацией, формальный прием не имеет ничего общего с содержанием высказывания, если таковое имеется. Характерной приметой времени становятся высокие награды фестивалей новичкам. В России это очень выражено. Судите сами, победители «Кинотавра» последних трех лет: «Изображая жертву», «Эйфория», «Простые вещи», «Шультес». Теми или иными призами ММКФ отмечены картины «Посетитель», «Простая душа», «Дзифт». Это все дебюты режиссеров в игровом кино. Все чаще фильмы снимают театральные режиссеры. И, что интересно, по части языка кино они могут дать фору людям со специальным образованием и большим стажем работы. Иное дело, что под эффектной упаковкой часто обнаруживается пустота. В прежние времена по фильмам, привезенным из разных стран, можно было составить определенную социологическую картинку. То косяком шли картины, в которых действовали благородные и не по летам взрослые дети, то героинями становились сильные и выносливые женщины. Конкурс этого года вряд ли репрезентативен, но он предлагает нам образ друга. Мусульманина. Даже палестинец-террорист в израильском фильме «Во имя отца»– и тот выглядит «человечным человеком», что уж говорить про сирийца и его сенегальскую подругу из американской ленты «Посетитель» или про дивную иранскую домохозяйку в «Проще простого», и даже в фильме «Однажды в провинции» мерзостям российской жизни противостоит идеальная мусульманская чета. Эти люди красивы, жизнерадостны, приветливы, любят друг друга и рожают детей, вместо того, чтобы пьянствовать и безобразничать. На другом берегу, если сложить конкурс ММКФ с программой российского кино, затаился враг. Это – Америка и ее союзники. В «Новой земле» Александра Мельника хуже всех людоедов вместе взятых – иностранцы, затеявшие бесчеловечный эксперимент над живыми людьми. В новой картине Юрия Грымова в еще более ужасающем виде представлены сотрудники гуманитарной мисси, нечто вроде «Врачей без границ». Фильм называется «Чужие», и, надо полагать, неслучайно. Только место инопланетных чудищ заняли американские медики, работающие в Афганистане. Там, значит, по сюжету, их руководитель, жалкий слизняк, вечно бубнящий что-то про «командный дух» и не умеющий защитить собственную жену от аборигена, убивает русского пленного беззащитного доктора – просто так, от истерики. А в исландском фильме «На семи ветрах» на вопрос, когда отец начал ее насиловать, девочка отвечает: «Когда из Америки привезли куклу Барби». Я спросила у режиссера, чем так навредили американцы исландцам, и она ответила:
Гудни Холлдорсдоттер: Исландия вошла в НАТО в 1949 году. Народ был против, но правительство и парламент рассудили по-своему. База существовала у нас до недавнего времени. Мы устраивали акции протеста, требовали, чтобы они ушли, и вот, наконец-то, они покинули нас, чтобы оказывать давление на другие страны и народы»
Марина Тимашева: Самое забавное, что в поисках недругов из Америки или Европы не рыщут те, от кого следовало бы этого ждать, то есть иранская и китайская кинематографии, по крайней мере, в том варианте, который представлен в разных программах ММКФ.
