Марина Тимашева: 18 июля в Калининграде начнется, а завершится только в октябре, фестиваль «Балтийские сезоны». Ему исполняется пять лет. Программа впечатляет: для начала -«Виртуозы Москвы» со Спиваковым и «Терем-квартет», за ними – Академический симфонический оркестр Петербургской филармонии с Юрием Темиркановым за пультом, потом – спектакли МХТ имени Чехова, театра-студии Олега Табакова, театра-мастерской Петра Фоменко, Александринского театра и «Сатирикона». В октябре в Калининград переезжает музыкальный фестиваль «Крещендо», им руководит Денис Мацуев. Перечислять концерты смысла нет, посмотришь программу – облизнешься. Ну вот, а придумывает все это роскошество Российское государственное театральное агентство, а точнее – божьей милостью продюсер, антрепренер, менеджер, называйте, как хотите, Давид Яковлевич Смелянский. И я задаю ему вопрос про этапы большого пути, то есть развития фестиваля «Балтийские сезоны». Только прежде расскажу, что все стены в кабинете Смелянского увешаны фотографиями, с них смотрят на нас любимые лица: Мстислав Ростропович и Кирилл Лавров, Гия Канчели и Роберт Стуруа, и многие-многие другие.
Давид Смелянский: Когда вышел указ президента о праздновании 750-летия Калининграда, Кенигсберга, и 60-летия Калининградской области, была создана некая экспертная группа, в том числе, и я вошел в эту экспертною группу, где была поставлена задача создания некоего культурного пространства, с одной стороны, соединяющего материковую Россию с этой самой западной точкой, а вторая задача - создать некие культурные ворота в Европу. Калининград к этому времени имел, на мой взгляд, достаточно странное состояние. Что я имею в виду? Редкая птица, редкий театр, в основном, антреприза, долетала до Калининграда. За исключением местных театральных коллективов - достаточно приличной филармонии с мощным органным фестивалем, созданным Верой Таривердиевой, главный первопроходец это она - море эстрады. Одно время, у первой «Фабрики» была такая странная реклама: большая группа обнаженных «фабрикантов», прикрывающих причинные места. Они были там на гастролях, и весь город был увешан, это была основная городская реклама. Это что касается внешнего ряда. С точки зрения состояния жителей Калининграда, то у них, с одной стороны, поскольку Польша в полутора часах езды, немногим больше до Германии, то у них как бы «мы - в Европе». При этом ноль какой-либо достаточно широкой информации. И нам пришлось с этим не то, что бороться, но преодолевать. Мы привозили туда Эйфмана. Я не мог продать. Было пол зала. Они просто не знали. Я теперь туда могу возить Эйфмана каждый месяц. Он уже был там два раза, и два раза просто разрывали на части. Я привез Льва Абрамовича Додина с «Московским хором» - Малый драматический театр. И долго, в течение многих месяцев, объяснял, что «Московский хор» это не группа поющая, а это так спектакль называется, потому что о существовании Малого драматического театра - Театра Европы, они не знали. Я боролся с ними, заставляя их пойти на Темирканова. Это были главные трудности. Фестиваль был создан, как я уже сказал, в связи с указом президента, и эти официальные празднества длились три года. И он финансово так был построен, что он шел в бюджете России. Но когда уже прошло два года, и близился третий год, стало жалко расставаться со зрителем. Нет большего счастья для меня, как для менеджера, когда заканчивается мероприятие, идет зритель, он себя вылавливает, если ты не стоишь на его пути, то тебя находит, и просто вереница людей, которая благодарит. Более того, люди стали планировать свои отпуска, чтобы они не совпали с фестивалем. Поэтому, когда пошел третий год, стало жалко с этим расставаться. И как раз произошла смена руководства губернией. Надо сказать, что в лице Георгия Валентиновича Бооса мы получили очень мощную поддержку. Как строится сегодня экономическая составляющая фестиваля? Мы сегодня получаем 30% федерального бюджета, 30% нам дает областной бюджет, 3% - такая смехотворная цифра - нам дают спонсоры. Это, видимо, какая-то особая порода бизнесменов, потому что не хотят, и все. Ну, бог с ними. Почему фестиваль существует? Вместе с нами в области начала образовываться молодая авиакомпания «КД-авиа». И вот наш возраст совпал, они стали нашими крыльями, они нам дают такие демпинговые цены на перелеты, что это стало возможным. Это «ВТБ банк», а 37 % бюджета мы зарабатываем сами, на продаже билетов.
Марина Тимашева: Каковы цены в Калининграде, они сопоставимы с московскими, или это невозможно?
Давид Смелянский: Есть замечательная история про эту авиакомпанию. Руководство авиакомпании настолько влюбилось в музыку и в дирижера Темирканова, что первый Боинг, который они купили, они назвали «Юрий Темирканов». И сейчас, 18 июля, повезем из Питера оркестр Темирканова на его самолете. Небольшую часть билетов, 30-40, мы делаем по 1200-1500 рублей. Но мы делаем такую растянутую расценку, чтобы все социальные слои могли себе позволить побывать на спектаклях. Более того, мы студентов каких-то творческих колледжей пропускаем бесплатно, мы военнослужащих пропускаем бесплатно, мы завели сторублевые билеты для пенсионеров и ветеранов. Мы же не коммерческий фестиваль, с точки зрения коммерции. Какую задачу я перед фестивалем ставлю? Потому что эта территория и это месторасположение… Почему замечательно существует Авиньон, маленький четырехтысячный город, Эдинбург? Вот этот регион имеет все основания для того, чтобы там начался российский европейский фестиваль. Поэтому мы привозим и Пикколо театр ди Милано, поэтому мы привозим Роберта Стуруа, Некрошюса, и Латвийскую национальную оперу.
Марина Тимашева: Музыкальная часть фестиваля проходит в Кафедральном соборе, том самом, где могила Иммануила Канта, который ремонтировали-реставрировали так долго, что, казалось, конца этой стройке столетий не будет.
Давид Смелянский: Он восстановлен в этом году. Замечательный исторический орган, замечательной красоты и необычайной силы звучания. Драматическая часть, театральная, будет идти на площадке Драматического театра. Мы сделали… «Мы» - это я и мой друг и коллега по музыкальному фестивалю «Крещендо» Денис Мацуев, артистический директор музыкального фестиваля «Крещендо», а я - продюсер этого фестиваля, который мы вместе с ним придумали. Так вот мы к пятилетию сделали специальный подарок. В этом году «Крещендо» будет проходить в рамках «Балтийских сезонов». Как всегда, собираем со всего мира наших «крещендовцев», молодых исполнителей. Камерные концерты будут проходить на концертной площадке филармонии, в органном зале. В прошлом году мы начали такое направление фестиваля - «Будущее театральное пространство России». Это выпускные спектакли театральных вузов страны. В этом году мы продолжаем. Это проходит на четвертой площадке. Там есть такой Музыкальный Театр на Бассейной, сценическая площадка которого немного похожа на все студенческие площадки, поэтому им нравится, им удобно там работать. Эти студенческие спектакли вызвали в прошлом году необычайный интерес. Ломились туда. Дитятковский привез замечательный спектакль по «Яме» Куприна. На сцене был один стул, а все остальное - пластическое решение спектакля. Оторваться от этого было невозможно, такое это производило завораживающее впечатление. Поэтому мы решили потихонечку двигаться в этом направлении, потому что зрителя надо приучить к титрам, которые идут, когда идет опера на языке, или зарубежный театр на языке идет. Вот Пикколо ди Милано. Какие-то проблемы с этим существовали. С одной стороны, можно иронизировать по этому поводу, но это не правильно, зрители не виноваты, им этого не давали.
Марина Тимашева: Что тут иронизировать, Давид Яковлевич, мы же тоже раньше всегда пели оперы на русском языке, а когда наши оперные театры стали вводить, один за другим, исполнение на языке оригинала, с этими экранами, мониторами, тоже, надо сказать, москвичи долго пугались.
Вот я понимаю, что вы людей доставляете самолетами. Но тут есть большие спектакли, сложнопостановочные. МХТ, Александринский театр… Значит, вы должны декорации отправлять фурами. Вот я каждый раз перед тем, как начинается в Москве Чеховский фестиваль, вижу лицо Валерия Ивановича Шадрина, вашего коллеги. Каждый раз, когда спрашиваешь, какие проблемы, он говорит: «Таможня», мрачнейшим образом. Я имею в виду, что вы должны на пути пересечь…
Давид Смелянский: Две границы – белорусскую и литовскую. Вы знаете что, до сегодняшнего дня нам удалось установить и с белорусской, и, особенно, с литовской таможней такие отношения, что пока было все день в день, минута в минуту. Другое дело, что мы всегда договариваемся с коллективами, мы всегда день-два даем с запасом, на всякий случай. Потому что всякое может быть, не зависящее даже от таможенных ситуаций. Я понимаю Валерия Ивановича, потому что я вспоминаю 850-летие Москвы, в котором мне посчастливилось принимать участие, которое режиссировал Андрей Сергеевич Кончаловский. К нам пришло тогда сорок сорокотонных траков. Мы имели дело с пятью таможнями. Это был ад, конечно.
Марина Тимашева: То есть, эти сорок сорокотонных траков вы вывезли на себе.
Давид Смелянский: Я боюсь про это много говорить, чтобы не сглазить. Но пока все проходило нормально.
Марина Тимашева: Я со времен советской власти не была в городе Калининграде. Это сейчас молодой город? Когда вы ходите по улицам, что обращает на себя ваше внимание, что нравится, что не нравится?
Давид Смелянский: Я начну с конца. Я две недели тому назад в последний раз был в Калининграде, и поймал себя на том, что я еду по городу с удовольствием, потому что появляются какие-то замечательные дома, он становится потихоньку таким европейским городом. Ведь несколько раз вставали вопросы о том, что делать с Калининградом вообще. Он был такой отчасти вахтово-портовый город , в силу его морской принадлежности, вот со всеми теми проблемами, и с наркотиками, которые всегда сопутствуют портовому городу. Наверное, это и сейчас есть, но в несопоставимо уменьшенных масштабах. Помимо нашего фестиваля там проходит огромное количество культурных мероприятий.
Марина Тимашева: В августе - Джазовый фестиваль, потом - фестиваль Таривердиева.
Давид Смелянский: Там достаточно серьезный министр культуры, поэтому есть строительство музыкального театра в Светлогорске, планирование начала строительства большого музыкального театра в Калининграде. Город меняется просто на глазах.
Марина Тимашева: Молодежь, как я понимаю, не разбежалась?
Давид Смелянский: Огромное количество на центральной площади молодежи, которая на роликах, на велосипедах. Повального бегства из Калининграда уже не существует.
Марина Тимашева: Интересно, когда начинают продавать билеты на фестиваль?
Давид Смелянский: Есть такая легендарная история. Когда только восстанавливался БДТ, в первые годы после прихода Георгия Александровича Товстоногова, у него был такой легендарный директор-распорядитель Борис Соломонович Левит. Они приехали в Алма-Ату в советское время. Еще тогда не было этого фантастического бренда БДТ. И вот не покупают билеты. Тогда Борис Левит закрыл кассу и повесил табличку: «Все билеты проданы». И только за два или три дня он открыл кассу, сказав, что остатки билетов будут продаваться. И город их разобрал. Поэтому, по-разному на разные спектакли. Но, в принципе, я за два-три месяца начинаю торговать билетами, потому что достаточно большой объем билетов.
Марина Тимашева: Как вы формируете программу фестиваля? Олег Павлович Табаков или какие-то его помощники выбирают, с чем они приедут? То же самое касается оркестров. Предположим, вы хотите видеть оркестр Темирканова или Спивакова.
Давид Смелянский: Если я приглашаю их оркестры, и мне очень хочется, чтобы музыка этого оркестра звучала, то, главное, чтобы музыка не повторялась, если он у меня уже был. А какой-то театральный коллектив, я знаю, чего я хочу, какой спектакль. Поскольку определяю, в результате, художественную составляющую фестиваля я. Может быть, мы доживем до какого-то момента, что заведем экспертный совет, но пока я об этом не думаю, пока мне достаточно моих взаимоотношений со зрителями, моих ощущений и пониманий театра.
Марина Тимашева: Кроме фотографий с надписями, которые висят в вашем кабинете, просто хороши, многих из этих людей нет в живых - Кирилла Юрьевича Лаврова, Мстислава Леопольдовича Ростроповича, и из-за этого как-то грустно - вот я смотрю, еще на колонне всякие послания, как, в свое время, у Юрия Петровича Любимова в кабинете. И вот там сверху написано:
«Не знаю я, что значит горечь,
когда с Давидом.
Ростропович».
Вы помните обстоятельства, при которых он это написал?
Давид Смелянский: Конечно. Во-первых, это были дни самых счастливых лет моей работы, это после «Леди Макбет Мценского уезда». Москва, Петербург. Это было концертное исполнение к 60-летию запрещения оперы. Но вот это одна из первых акций его - концерты для Фонда создания Храма Христа Спасителя. И мы провели два концерта. Они достаточно успешно прошли, это были его два концерта, а мы помогали ему их организовывать. В какой-то из дней он говорит: «Я хочу посмотреть твой офис». И он пришел сюда, мы накрыли стол, чай, и вдруг он отошел, у нас там был диван, задумался на пять минут, и говорит: «Я хочу написать». Мы пододвинули стул, потом табуретку пододвинули, он взобрался на табуретку, и на верху колонны написал.
Марина Тимашева: Последний вопрос. Поскольку вы включаете в программу фестиваль «Крещендо», то у вас у самого есть ощущение, что «Балтийские сезоны» развиваются крещендо?
Давид Смелянский: Я часть жизни своей кладу на этот проект, поэтому мне этого очень бы хотелось.
