Задача, которую, судя по всему, поставил перед собой поэт и писатель Дэниэл Эпстайн, — одна: разрушение стереотипа. Бессмысленно перечислять все книги, написанные о Линкольне — их столько, что биографы и историки уже давно поделили сферы своих исследований: его юридическая карьера, его христианство, его депрессии, его убийство, члены его правительства... Есть даже целая книга, описывающая сто лучших книг о Линкольне. Ну и, конечно, наберется целая библиотека книг о семье Линкольна, главным персонажем которых была жена — Мэри Тодд Линкольн, с ее карикатурно маленьким ростом, огромными амбициями, сварливостью и неутолимой страстью к дорогим вещам. При всеобщей любви американцев к Аврааму Линкольну, почти все они разделяют неприязнь к его жене.
Daniel Mark Epstein. The Lincolns. Portrait of a Marriage — Дэниэл Эпстайн. «Линкольны. Портрет супружества»
Эпстайн начинает книгу с 1842 года, с воссоединения возлюбленных после загадочного двухлетнего перерыва в их отношениях — с разрывом обручения. И его объяснение этого разрыва — первая брешь в стереотипе. До него считалось, что Линкольн был очень не уверен в своих чувствах к Мэри и потому надолго исчез из ее жизни. Но Эпстайн, связывая разрозненные и просмотренные историками факты, строчки из писем, записи разговоров, предлагает совершенно другую причину: «...Линкольн начал подозревать, что болен сифилисом. И он слишком сильно (а не слишком мало) любил Мэри, чтобы жениться на ней в таких обстоятельствах. Вспомним, как он описывал ее в те времена: "зажигательное существо", "та, что может заставить епископа забыть его молитвы"». Эта версия подтверждается и тем, с какой стремительностью состоялась свадьба в ноябре 1842 года. Вообще — Эпстайн предпочитает описывать гипнотически привлекательную женщину, которая возбудила любовь великого человека, а не «ведьму», в которую она превратилась в конце долгого брака. Любопытно пишет об этом рецензент книги Мичико Какутани (Michiko Kakutani):
Трехмерность портрета, созданного Эпстайном, тем более заслуживает восхищения, что он создан при почти полном отсутствии новых исторических документов. Ведь нет ни одного письма, написанного друг к другу Линкольном и Мэри, которое не было бы тщательно исследовано. И все же — для нас оказывается сюрпризом эротический заряд писем, на который Эпстайн первым обратил внимание .
Трогательный пример — известное письмо 1848 года, которое Мэри написала мужу. Она подписала его: «с любовью, Мэри». И потом зачеркнула слова «с любовью». Вариации объяснений этого демонстративного акта недалеко уходили одна от другой и, в общем, сводились к вредоносной мстительности или враждебности автора письма. Но объяснение Эпстайна убедительней:
С чего бы вдруг знак враждебности, если все остальное письмо полно приязни и приветливой разговорчивости? Скорей, это был намек на ее огорчение из-за разлуки и на ее неутоленное желание. Она осталась без любви: она жила одна в Кентукки, а он, тогда молодой конгрессмен — в Вашингтоне. И она дразнит его по поводу их вечной торговли из-за того, где и когда они смогут соединиться, и чего им это будет стоить.
Мэри Линкольн явно не была таким стоиком, как, скажем, Абигайль Адамс, чья спокойная любовь к мужу могла пережить годы и годы разлуки. Из интерпретации Эпстайна делается очевидным, что Мэри сжигал огонь, который был скрыт как от ее современников, так и от историков, и который и грел, и опалял Линкольна. Мелкие, разнообразные, яркие детали делают книгу Эпстайна увлекательной иллюстрацией к американской домашней жизни XIX века — вдобавок к тому, что они дорисовывают неожиданные черты к портретам главных героев. Ну, например, одной строчкой из письма автор книги ставит под сомнение категоричность расхожего представления о Мэри как о страшной растратчице, а о Линкольне — как об образце тотального равнодушия к земным благам:
После того, как ты уехала, я купил себе очень красивые запонки. 2 набора. Они скромного размера, но золотые — по 50 центов штука, а за все — 1,5 доллара.
Описывая так возмутившие современников покупки Мэри (когда во время разорявшей страну Гражданской войны она купила шали за цену, равную цене экипажа с лошадьми), Эпстайн, совершенно не оправдывая ее, приводит свидетельства того, что эти покупки были безумной попыткой утешиться в момент отчаяния. В начале войны, когда северяне терпели поражение за поражением, у Линкольнов умер от ангины 11-летний сын Вилли, одаренный и всеми любимый мальчик, которому пророчили большое будущее.
Я, в связи с этим, вспомнила поразившую меня запись, которую композитор Иоганн Себастьян Бах сделал в дневнике после гибели жены и ребенка в одну из страшных эпидемий того времени. Он написал: «Боже, не отними у меня способности радоваться жизни». Сам Линкольн искал сил в мудрости философов и поэтов. Эпстайн обнаружил, что когда сын Линкольна умирал, и безумства жены подрывали его президентство (и так пошатнувшееся из-за войны), он взял в библиотеке Конгресса «Фауста» Гете. Рецензент Какутани пишет об этом:
Эпстайн полагает (и не без причин), что договор Фауста с дьяволом мог особенно соблазнять Линкольна в эти трагические дни.
И — далее, формулируя общее впечатление от книги «Линкольны. Портрет супружества», Какутани пишет:
Книга Эпстайна подмывает абсурдную торжественность писаний о Линкольне, которая давно стала нормой и видна уже в найденном Эпстайном репортаже журналиста с похорон маленького Вилли Линкольна. Его заметка в газете кончалась словами: «Бальзамирование было произведено чрезвычайно успешно и доставило огромное удовлетворение всем присутствующим». Дэниэл Эпстайн бестрепетной рукой аутсайдера разбивает, наконец, несколько стекол в теплице «линкольноведения».
В отличие от рецензента, я не думаю, что адвокатские доводы Эпстайна заметно изменят представление как о личности первой леди Мэри Линкольн, так и об отношениях супругов. Но он, безусловно, добавил много ярких мазков к их огромному парному портрету.
