Марина Тимашева: Не обнаружив никаких особенно привлекательных событий в московской афише, я на несколько дней отправилась в Самару, там посмотрела изумительный спектакль Анатолия Праудина по «Талантам и поклонникам» Островского и очень интересный пластический спектакль Константина Богомолова. К ним я вернусь, когда осенью театр покажет их в Москве на Международном фестивале Фонда Станиславского, а пока расскажу о том, что мне показалось почти невероятным. За пять лет, что я не была в Самаре, там началось строительство. Театр работает в здании бывшего кинотеатра «Тимуровец», относительно недавно оно было полностью видоизменено, переоборудовано и располагало замечательной, по возможностям трансформирующейся сценой. Но теперь, бок о бок с прежним зданием, высится коробка будущего нового театра, он должен открыться в 2009 году. А с другого бока здание приросло гостиницей, новыми гримуборными, просторными репетиционными комнатами, спортивным залом и бассейном. Когда такое происходит в Москве, вспомним театры Петра Наумовича Фоменко или Сергея Женовача, и то все удивляются. Что уж говорить про Самару. Видно, не зря прежний губернатор области Константин Титов был награжден «Золотой Маской» за поддержку театрального искусства, это он дал добро на строительство «Самарта», а также музыкального и кукольного театров. О самарских чудесах, а также о разных проблемах, будоражащих театральную Россию, я разговариваю с директором «Самарта» Сергеем Соколовым. Он сам – актер, выпускник Щепкинского училища, много лет работал по специальности, потом выучился на юриста, но остался в театре директором. Именно он в свое время пригласил художественным руководителем в «Самарт» Адольфа Шапиро, а тот привел за собой Анатолия Праудина, Александра Кузина, Георгия Цхвираву – то есть очень хороших режиссеров - и знаменитых художников (назову имя Юрия Харикова, оно упоминается в нашей беседе). «Самарт» много раз номинировался на «Золотую Маску», становился ее лауреатом, да и вообще, это один из лучших театров России. Все, что говорил Сергей Соколов, мне представляется чрезвычайно важным, особенно теперь, когда в Петербурге чиновники пробуют избавить несколько театров от актеров, а актеров – от социальных гарантий, и ссылаются при этом на объективные причины. Отчего-то Сергей Соколов не считает эти причины объективными. Спасибо ему. Но начинаю я с вопроса, как все же удалось затеять столь масштабное строительство.
Сергей Соколов: Тогда еще не было никаких национальных проектов в области здравоохранения, образования и культуры, об этом даже не думали, а мы тогда уже начали свой национальный проект. Он был направлен на людей, поэтому мы начали с жилья. Потом это развилось уже в целый большой проект. Это и жилье, и специальные цеха, и специальные службы, это зрительный зал на 500 мест, это новые паркинги, дополнительные репетиционные площади. Получается целый театральный комплекс.
Марина Тимашева: Почему театру так необходима была гостиница?
Сергей Соколов: Это задача формирования труппы. Та артистическая миграция, которая была всегда у нас в Советском Союзе, потом остановилась, и нам стало неоткуда «питаться», мы не можем пригласить со стороны хорошего артистов, которые хотели бы к нам приехать, потому что им просто негде жить, а мы не способны их разместить. Поэтому было принято решение создать свое жилье.
Марина Тимашева: Теперь все театры, которые строятся, они очень кичатся суперсовременными возможностями – оснащением сцены, зрительного зала… Вам тоже будет чем хвастать?
Сергей Соколов: Мы продолжаем идею Адольфа Яковлевича Шапиро, идею театра-ателье, когда будет не просто стационарный зрительный зал, а зал, который способен с 500 мест уменьшатся до 300, 200… Сцена может оказываться в зрительном зале, или весь зрительный зал и сценическая часть будут единым сценическим пространством. Можно играть на условном балконе, который тоже раздвигается и убирается, на втором этаже появляется достаточно большая сценическая площадка. Это универсальное сооружение. Стены зрительного зала всегда кто-то исцарапает, кто-то испачкает - необходимо ремонтировать через 10-15 лет. А здесь будет применен световой эффект – стены будут подсвечиваться через специальное стекло, и можно будет иметь не один цвет зрительного зала, все время его менять. Должен сказать, что это было предложено Юрием Хариковым.
Марина Тимашева: Будет зал на 500 мест. А у вас есть уверенность в том, что 500 зрителей можно собрать?
Сергей Соколов: Абсолютно уверен. Старое здание было рассчитано на 450 мест, город был почти полуторамиллионный. Сейчас в городе миллион двести пятьдесят человек, но и этого вполне достаточно для того, чтобы обеспечить зрительный зал в 500 мест.
Марина Тимашева: И чем вы планируете открыться, вы уже знаете?
Сергей Соколов: Это «Синяя птица» Метерлинка в постановке Александра Кузина. Также предполагается постановка Адольфа Шапиро - «Капитанская дочка».
Марина Тимашева: Я заметила, что у вас спектакли начинаются практически вовремя. Для Москвы это фактически невероятно - задержки спектаклей на полчаса - норма, поскольку у нас имеются пробки. У вас, что, пробок нет? Или вопрос все-таки в чем-то другом?
Сергей Соколов: Пробки колоссальные, это одна из проблем Самары, но я думаю, что это еще и связано с культурой зрителя. У нас минут на пять спектакль может задержаться.
Марина Тимашева: У меня еще один смешной вопрос, тоже связанный со зрителями. Я не думаю, что вы знаете на него ответ, но может, у вас есть гипотеза. Ваши зрители, как только заканчивается спектакль, одну минуту аплодируют сидя, а потом все встают. Я сравниваю с ситуацией московской или петербургской. Для того, чтобы зал встал, должно быть совершенно невероятное событие и, как правило, люди сначала 10 минут будут аплодировать, потом 15 минут будет стоячая овация. А здесь люди встают сразу, но при этом они очень коротко аплодируют, ровно до тех пор, пока актеры не уйдут за сцену. И второй раз фактически не вызывают. Что это такое?
Сергей Соколов: Разный зритель. Встают из уважения практически всегда, а вы знаете, что это цепная реакция, как в армии, как по команде. У нас никогда не аплодируют по 15 минут, это все в прошлом давно.
Марина Тимашева: Сергей Филиппович, а почем билеты?
Сергей Соколов: От 100 до 200 рублей. Некоторые смеются и говорят, что они могут тысячу заплатить, а некоторые не могут себе позволить прийти в театр, потому что три билета это уже 600 рублей, это большие деньги. Понятно, что при наших 132 посадочных местах, вряд ли можно говорить серьезно о каком-то заработке. Но здесь сравнивать нельзя - Москва есть Москва, покупательная способность совсем другая. Здесь очень серьезные нарушения развития нашей экономики и стоимости нашего рубля, его веса. Он, оказывается, ничего не весит, как та же тысяча ничего не весит. Она весит для пенсионеров, для детей. Вы знаете, что у нас, когда приехал «Ленком», билеты были по 10 000 рублей, и разошлись моментально. Марк Анатольевич вышел извиняться, говорил, что это не была инициатива театра. Это устроители так сделали, потому что им нужно было окупить привоз коллектива сюда. А мы работаем ежедневно. Тем более, что зрители - это те же налогоплательщики, которые содержат этот театр, они уже проплатили свои дотации на содержание нашего театра. Они уже проплатили, но приходят в театр и почему-то должны заплатить еще полторы тысячи. Вот этого я никак не могу понять. Если он добровольно, в разумных пределах, платит 100 рублей или 200, он оказывает поддержку развитию этого дела, которое он и так содержит, а не дядя какой-то.
Марина Тимашева: По поводу тендеров. Очень страдают от этого директора театров? Мы тут должны пояснить, что театры должны теперь на выполнение любой работы объявлять конкурс. Все, будь то режиссеры или бутафоры могут участвовать в конкурсе. И выиграть этот конкурс может организация или люди, которые работу выполнят значительно хуже, у которых нет опыта, зато в конкурсной заявке они написали, что сделают все быстрее и дешевле. Это очень большая беда для театра?
Сергей Соколов: Я бы не сказал, что беда, а проблема. Потому что к любой проблеме можно приспособиться. Конкурс проходят режиссеры и художники - физические лица. Это же полнейшая глупость, потому что это интеллектуальная работа, творческая. Как может стоять в конкурсе один режиссер и другой? Кто дешевле поставит, что ли? Это есть несовершенство нашего законодательства, потому что кто-то общий закон для всех придумал. Может, эти конкурсы и нужны, вполне возможно, никто не оспаривает, но к творчеству они не должны иметь отношения. Мы же знаем практику - это ведет к некоторым теневым решениям руководителей, которых подталкивают на то, чтобы они тенево договаривались. Поэтому некоторые руководители вынуждены договариваться, что та фирма, как будто бы получила деньги, а заказала изготовление в той же самарской области. Полнейший абсурд!
Марина Тимашева: Табаков все время говорит, что театр значительную часть своего бюджета должен обеспечивать сам.
Сергей Соколов: Наверное, у Олега Павловича, как у опытного менеджера и руководителя, есть какие-то обоснования всему этому, но я знаю, что сегодня Вячеслав Алексеевич Глазков (Самарская драма) своей энергичной работой 100 процентов бюджета выполняет. Вот им дают 42 миллиона, а еще 42 миллиона он зарабатывает. Поэтому нет пределов совершенству. А вот такой театр, как наш, имея 134 посадочных места, может заработать только лишь 5 миллионов. А если увеличить цену на билеты, то 6 миллионов. Но это не решает проблему. Мы никогда не сможем прийти к 42-м миллионам. И как ни ставь перед нами такую задачу, мы ее никогда не выполним. Мы - театр, который пользуется интересом у зрителя, нам не надо затаскивать или заманивать его, хотя определенная работа со зрителем идет.
Марина Тимашева: А в самарском театре драмы, что, выше цены на билеты?
Сергей Соколов: 350 рублей, и у них 800 мест. Вы знаете, зависит очень много от культуры власти. Вот культура власти нашего региона достаточно высокая была всегда. Потому театры Самары жили всегда достаточно обеспечено. И я надеюсь, что и сейчас это не изменится, потому что, без комплиментарности в адрес нового руководства, которое пришло, но оно заявляет приоритетное развитие культуры и искусства. Это мы все слышим.
Марина Тимашева: Я тут заходила в аптеку, в маленький парфюмерный магазинчик, посмотрела цены на продукты и, в общем, получается, что цены ничуть не ниже, чем в Москве. Вот я не могу взять в толк, почему цены на товары или продукты такие же, как в Москве, а цены на билеты в театр совершенно другие, чем в Москве.
Сергей Соколов: А куда нам деваться? Кушать-то хочется. Но духовная пища должна быть в любом случае доступна. Я думаю, что в этом есть совершенство нашего театрального организма во всей России. Должен еще вот что сказать. Мы перешли на новую систему оплаты труда. Год тому назад мы перешли на окладную систему оплаты труда, и, плюс к этой системе, на каждую штатную единицу дается три дополнительных оклада на год и еще один премиальный оклад. Наш работник имеет очень серьезный запас прочности. Средняя заработная плата в театре, у технического персонала, от 10-ти до 12-ти тысяч. Примерно, как по всей России. А у творческого персонала, артистического, с учетом стипендий, которые утверждены губернатором Самарской области, она выходит в периоды на 14 тысяч. Потолок это 25-30 тысяч, и ниже 10 тысяч практически никто не получает. Мы перешли 15 лет тому назад, в 92 году, на контракт, и работаем до сих пор. Меняется только форма контракта. Никаких проблем в этом не существовало, не существует, и, я думаю, не будет существовать. Идея, которая родилась в самом театре и была поддержана Министерством – мы социально защитили наших пенсионеров-артистов. Мы создали такую, условно называемую, театр-студию «Ветеран». Нам добавили 5 ставок, и мы перевели артистов, перешагнувших свое 60-65-летие, а их не так много, в раздел театра-студии Ветеран. Для них и ради них специально делаются спекали.
Марина Тимашева: Скажете, Сергей Филиппович, а вы можете уволить актера?
Сергей Соколов: Конечно. Заканчивается договор и все, никаких проблем нет.
Марина Тимашева: Вчера мы обсуждали очень болезненную театральную проблему, связанную со специалистами, сотрудниками театральных цехов. Что тут происходит?
Сергей Соколов: Ничего не происходит. Все остановилось и умерло. Другое дело, что все равно театр не остановится и не умрет. А что делать? Нет таких специалистов. Если наше Художественное училище имело раньше театральное отделение, где готовили и бутафоров, и художников-исполнителей… Вот сейчас мы с Академией культуры ведем переговоры о том, чтобы создать заново такой постановочный факультет. Да, проблема со специалистами есть - кто будет обучать? Но это решаемо. Была система ученичества, а тут она, в связи со всем этим развалом, когда никто не хотел никуда идти, кому этим надо заниматься… Раньше училище наше еще готовило какую-то смену, а потом все провалилось. А с улицы никого не заманишь. Мы же теперь заказываем костюмы на стороне. Сегодня невыгодно иметь свой цех, невозможно у себя шить. Поэтому какой-то комбинат должен быть. Но для этого нужно средства вложить.
Марина Тимашева: Сергей Филиппович, быстро резюме ваше.
Сергей Соколов: Бабушка - актриса, дедушка один - тоже в прошлом актер нижегородского театра, дедушка второй - юрист, мама - просто медицинская сестра. В два с половиной года я впервые попал на сцену театра сознательно, где посмотрел «Порт Артур», влюбился намертво, и в постели играл в этот спектакль. Закончил Щепкинское театральное училище. Я работал с 1969 года, с 13 августа, в нашей Академии. Монастырский меня пригласил. Работал до 1978-го, а в 1978 перешел в театр «Самарт». Работал три года артистом, закончил Юридический институт в 1980 году и стал заместителем директора. Хотя, я хотел уходить. Должен был работать прокурором, в село ехать, но остался все-таки работать в театре. А потом коллектив театра меня избрал директором. Тогда, при Горбачеве, были модны выборы. Рядом со мной претендовали на это место парикмахер один, военный… Вот с тех пор работаю.
