Программу ведет Александр Гостев. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Данила Гальперович.
Александр Гостев : Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии. Соответствующие указы подписал сегодня президент России Дмитрий Медведев, который призвал другие государства последовать примеру России. В понедельник, напомню, с обращением к российскому президенту с просьбой о признании независимости этих двух республик выступил российский парламент. Вновь с подробностями об этой главной новости часа и о первой реакции мы беседуем с моим коллегой Данилой Гальперовичем.
Данила, здравствуйте! Что нового появилось к этому часу? Вам слово!
Данила Гальперович : Александр, для начала нужно напомнить, какие аргументы и какую базу подвел под признание независимости Абхазии и Южной Осетии Дмитрий Медведев в своем выступлении.
Дмитрий Медведев : Учитывая свободное волеизъявление осетинского и абхазского народов, руководствуясь положениями устава ООН, декларации 1970 года о принципах международного права, касающихся дружественных отношений между государствами, хельсинкским заключительным актом СБСЕ 1975 года, другими основополагающими международными документами, я подписал указы о признании Российской Федерацией независимости Южной Осетии и независимости Абхазии. Россия призывает другие государства последовать ее примеру.
Данила Гальперович : Очевидно, что пока, во всяком случае, в Европе государства этому примеру не следуют. Хавьер Солана, Верховный представитель ЕС по вопросам внешней политики и политике безопасности, выступил сегодня с заявлением о том, что Евросоюз поддерживает территориальную целостность Грузии. В то же время, Грузия сама говорит, что может разорвать дипломатические отношения с Россией. Очевидно, что у Дмитрия Медведева и, вообще, у российских властей были люди, которые вдохновляли их на это решение. Возможно, одним из них является кремлевский политолог Глеб Павловский, который, в общем, поделился с Радио Свобода своей реакцией на решение Дмитрия Медведева.
Глеб Павловский : Никакая формула безопасности не может быть теперь продиктована Южной Осетии и Абхазии. Они просто ее не примут. Нужно время для того, чтобы прийти к какой-то новой системе безопасности на Кавказе, которая бы объединяла все народы, все страны Кавказа и оставалась открытой для всех участников, для международных решений. Эта формула в любой варианте предполагает независимые правительства, легитимные, демократически избранные правительства в Абхазии и Южной Осетии. Тогда Россия может заключить соглашение о безопасности с этими правительствами и перевести на правовую основу то, что она сейчас делает фактически, а именно: гарантирует их безопасность.
Данила Гальперович : Это было мнение Глеба Павловского. Надо сказать, что, конечно же, в прошлом часе мы давали мнение скептиков по поводу того, как сложатся у России отношения с Западом после признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии. Многие российские политологи говорят о том, что Запад сейчас будет очень настороженно относиться к России. Если серьезной реакции, какой-нибудь шаговой, какой-нибудь... в виде каких-то акций с Запада не последует, то Россия все равно этим шагом проводит некую линию между собой и Евросоюзом, и "большой восьмеркой", которая теперь, возможно, станет "большой семеркой". Совершенно очевидно, что Грузия, которая просит сейчас в официальном заявлении мир, международное сообщество помочь ей, очень много найдет откликов в этом самом международном сообществе. Даже в Москве некоторые лояльные власти политологи соглашаются с тем, что Россия сейчас достаточно серьезно испортила отношения с Западом принятием этого окончательного решения.
Александр Гостев : Спасибо, Данила!
Российские фондовые индексы негативно отреагировали на заявление президента страны Дмитрия Медведева признании независимости Южной Осетии и Абхазии. Всего за несколько минут индекс РТС потерял около одного процента. Если до трех часов дня по Москве, когда было сделано объявление, фондовый показатель опустился на пять процентов по сравнению с предыдущим днем, то к 15:20 его падение составило более шести процентов. О том, как экономика России реагирует на внешнеполитические события последних недель, мой коллега Кирилл Кобрин побеседовал с петербургским экономистом и политологом, заместителем главного редактора еженедельника «Дело» Дмитрием Травиным.
Дмитрий Травин : На российскую экономику, действительно, кавказские события серьезно влияют. Фондовый рынок провалился катастрофическим образом. Это особенно дико выглядит на фоне высокого экономического роста России и ее нефтегазовых запасов, которые должны по идее привлекать капитал. А капитал в это время убегает. Но я не думаю, что Путин всем этим серьезно озабочен, потому что на текущем благосостоянии россиян это не сказывается. Народ в большей степени поддерживает действия на Кавказе, поскольку это была такая маленькая победоносная война, а об экономике сейчас люди думают мало.
Проблема вступления в ВТО очень серьезная. Та инфляция, которая в России за последний год существует, может быть остановлена, в частности, усилением международной конкуренции, а для этого вступление в ВТО необходимо. Но таких сложных экономических связей основная масса людей не понимает. Более того, у международных организаций плохая репутация в России, в том числе и у ВТО. Люди, скорее, думают - а зачем нам вступать в ВТО? ВТО подорвет конкурентоспособность российских производителей. Поэтому Путин вполне может предпринимать жесткие и даже авантюрные решения в области внешней политики, не беспокоясь за экономику.
Кирилл Кобрин : Но ведь не только, скажем так, широкие слои населения, но и представители бизнеса. Бизнес - это их дело, котировки акций - это, собственно говоря, их работа и благополучие. Как они в будущем будут реагировать на это? Не подорвет ли это как бы солидарную поддержку российским бизнесом власти?
Дмитрий Травин : Поддержка власти со стороны российского бизнеса - это очень своеобразная штука. После дела Ходорковского все стали послушными. Они клянутся в верности власти постоянно. Но, когда начинаешь говорить с людьми приватно, трудно найти человека, который бы не ненавидел этот режим и то, в какое положение режим поставил российский бизнес. Так что, здесь вряд ли что-то принципиально изменится. Я думаю, что если режим ослабнет, бизнес в любом случае будет первым слоем, который воткнет нож в спину власти. Но до тех пор, пока режим не ослаб политически, бизнес вынужден принимать те правила игры, которые в октябре 2003 года в связи с делом Ходорковского были ему заданы.
Кирилл Кобрин : Получается, что власть, таким образом, рискует, потому что, дестабилизируя внешнюю ситуацию, она все-таки ставит себя в ситуацию известного риска?
Дмитрий Травин : Думаю, что здесь риск все-таки невелик. Стабильность власти держится на нефти, газе, экономическом росте и на ожиданиях населения, которые пока, более или менее, еще удовлетворяются. Вот если экономический рост исчезнет, реальные доходы перестанут расти, либо если ожидания населения будут столь велики, что даже нефть и газ не смогут их удовлетворять, тогда любовь к власти станет проходить. Но это все-таки в не очень большой степени зависит от сегодняшних событий на Кавказе.
