Иван Толстой: О культуре на два голоса. Мой собеседник в московской студии Андрей Гаврилов. Здравствуйте, Андрей!
Сегодня в программе:
Индустрия чтения: звучащая литература как бизнес
Интервью с издателем Михаилом Штерном
Галич, Гладилин, Синявский как чтецы
И, разумеется, новые музыкальные записи. Андрей, что вы принесли сегодня?
Андрей Гаврилов: Сегодня тот редкий случай, когда музыка будет соответствовать одной из тем нашего разговора, а именно - аудиокниги, исполнение произведений автором или не автором, и мы будем слушать фрагменты из альбома «Часы печальных иль», подзаголовок - «Пушкин в Нью-Йорке», в исполнении «Битов-квинтета».
Иван Толстой: Сегодня мы поговорим об индустрии, стремительно набирающей обороты – о выпуске литературных записей, о голосах писателей. Слушание литературы становится модным, удобным, входит в привычку, порождает поиск старых записей и подталкивает к записыванию наших современников. Недавно у нашего микрофона мы беседовали с писателем Петром Вайлем, у которого как раз вышел диск, где он читает свою последнюю книгу «Стихи про меня». Специально для сегодняшней программы я записал интервью с московским издателем Михаилом Штерном, генеральным директором аудио-издательства «КонтентМедиа». Михаил, что собой представляет бизнес аудиокниг?
Михаил Штерн: Бизнес аудиокниг это, фактически, новый бизнес для России. Он только зарождается, только начинает набирать обороты в России. Сейчас есть порядка десяти издательств аудиокниг, и все работают в разных категориях.
Иван Толстой: Как можно представить себе масштабы этого бизнеса?
Михаил Штерн: Это сложно сказать, потому что в Европе и в Америке аудиокниги очень развиты. У нас в свое время было развито такое направление как театр у микрофона, но не было развито само понятие аудиокниги. Что такое аудиокнига? Есть несколько подходов. Либо человек приходит, садится и по бумажке читает литературное произведение, либо человек приходит, садится и играет литературное произведение. Это - спектакль, когда некий симбиоз происходит между прочтением аудиокниги, ее музыкальным оформлением, ее внешним оформлением. Для нас, для компании «КонтентМедиа», это очень важно. Наша позиция заключается в том, чтобы аудиокнига занимала достойное место на книжной полке наших покупателей и наших слушателей.
Иван Толстой: Кто же эти ваши покупатели и слушатели? Когда они находят время слушать? Глазами-то быстрей читать…
Михаил Штерн: Очень просто. Тут необходимо говорить о конкретном продукте. У нас есть три направления аудиокниг: деловая литература, детская литература, в частности, мы выпускаем «Ежика в тумане», у нас вышли замечательные сказки Сергея Козлова, и это литература и поэзия нон-фикшн. И у каждого направления есть свои слушатели. Что такое детская литература? Это родители, которые везут детей. Сейчас люди проводят очень много времени пробках, как бизнесмены, так и домохозяйки, и мамы. Естественно, чтобы угомонить ребенка ему включают пластинку. Дети с удовольствием слушают. С поэзией и с литературой нон-фикшн - немножко другое. Яркий пример этому - книга Петра Вайля. Одна очень живая, она передает собственные впечатления Петра Вайля. Это очень важно, когда книжка записана самим автором. Потому что она передает те интонации, которые зачастую сам читатель не может узнать в книжке. А автор, безусловно, знает это. Лев Рубинштейн недавно, когда мы встречались по поводу записи его книжки, и предложили ему различные варианты оформления, сказал: «Вы знаете, я читал эту книжку и знаю немножко». Именно про свою книгу. Поэтому автор, безусловно, по-другому ее подает, подает ее очень живо и очень интересно.
Иван Толстой: А кто слушатели нон-фикшн? Разве это люди, которые сидят в пробках?
Михаил Штерн: В том числе, конечно. Мы не должны ни в коем случае ограничивать наших слушателей именно стоянием в пробках в машинах. У нас вышла замечательная серия «Поэты Серебряного века», которую читает Вера Павлова. Каждый диск это небольшое произведение искусства. Вот, например, Мандельштам. Читает Вера Павлова, музыкальное оформление - лучший дудук в мире Дживан Гаспарян, комментирует Петр Вайль. Это самостоятельное, новое произведение получается, с новым прочтением, с новой подачей, которое, безусловно, интересно как самостоятельное произведение, не как производное от книжки. Аудиокнига «Стихи про меня» это не производное от печатной версии «Стихов про меня». Это совсем другая, живая книга. Да, наши слушатели находят время это слушать, прочувствовать аудиокнигу.
Иван Толстой: То есть, вы хотите сказать, что этот жанр может развиваться бесконечно далеко, дойдя до … я не знаю, таблиц Брадиса (если сегодняшнее поколение вообще знает, что это такое) и до учебников по квантовой механике?
Михаил Штерн: Нет, ни в коем случае. Я не хочу сказать, что наши аудиокниги могут дойти абсолютно до всего. Потому что не всякая литература должна быть издана в аудио формате, не всякая литература хорошо издается в аудио формате. Поэтому, если есть возможность создать что-то новое, мы за это беремся, мы это делаем, если мы понимаем, что мы создаем новый, самостоятельный продукт, а ни в коем случае не создаем кальку с печатной версии.
Иван Толстой: Кто в таком случае готовит художественное, звуковое решение всех ваших книг, существует ли какой-то постоянный редактор или у вас существует институт нанимаемых людей по разным специальностям? Кто решает: Петр Вайль будет звучать под музыку, а Мандельштам - без, или наоборот?
Михаил Штерн: Вы знаете, это всегда такое общее решение. У нас есть замечательный продюсер Алексей Яркин, который, по совместительству, является нашим звукорежиссером, и он всегда попадает в точку. Например, книга Петра Вайля была нашей первой книгой, которую мы осознанно выпустили без музыкального оформления. Почему? Очень просто: Петр Вайль настолько живо читает, что его голос - как музыка. Вот эта вкрадчивая манера чтения, проникающая внутрь, она совершенно музыкальна и не требует дополнительного акцента, аккомпанимента. Поэтому Петра Вайля мы выпустили так. Сейчас готовим книгу Льва Рубинштейна. Там два часа записи, там отдельные произведения, поэтому там мы позволили себе немножко, если можно так сказать, поиграться с музыкой, чтобы это было интересно слушателю. Вставили советские песни, немножко решили пошутить. Когда мы берем сказки, я всегда хочу слышать Диснея в звуке, а это передать очень сложно. Когда мы делали бизнес серию, например, для нас было очень важно, чтобы она была интересна слушателям. Мы понимали, что, по большей части, это будут менеджеры, которые будут сидеть в машинах, ехать в пробках. И в какой-то момент, прослушав 20 человек, которые претендовали на роль чтеца, я понял, что там можно будет заснуть. Вы знаете, какое решение мы выбрали? Мы взяли спортивного комментатора. Александр Ткачев у нас читает бизнес серию. А музыка там подчеркивает все необходимые нюансы, которые можно в книге выделить цветом или шрифтом. У нас это подчеркивает музыка.
Иван Толстой: Каков тираж диска Петра Вайля?
Михаил Штерн: Начальный тираж - 2 000 экземпляров. В принципе, с тиражами очень интересно. Существует мнение, что тираж аудиокниги оставляет 10 процентов от печатной версии. Иногда это совпадает, иногда - нет. У нас в некотором смысле эксклюзивный продукт, поэтому мы не отталкиваемся ни в коем случае от печатной версии.
Иван Толстой: Какие цены на диски?
Михаил Штерн: В Москве диск Петра Вайля стоит примерно 350 рублей. Необходимо объяснить, что это очень качественное оформление. Мы взяли за основу оформление Андрея Бондаренко в печатной книжке. Это диск с золотым покрытием, очень красивый внешне, на качественной бумаге.
Иван Толстой: Что у вас в планах? Кто еще будет издан в ближайшее время?
Михаил Штерн: Мы продолжаем серию «Поэты Серебряного века». У нас выходят Блок, Есенин, Кузмин - тоже с уникальным музыкальным оформлением, комментировать будет Сергей Гандлевский и другие авторы. Мы выпускаем книгу Льва Рубинштейна, у нас будут продолжать выходить книги Игоря Губермана. Мы выпустили первую книгу в России, которую читает непосредственно Губерман, и мы в сентябре, наверное, продолжим это. Это тоже такая личная проза получается. И у нас очень много детской литературы, которая, надеюсь, вашим слушателям тоже будет интересна – сказки Сергея Козлова, сказки Виктора Лунина, сказки Валентина Посникова. Мы продолжаем это все, следите за новинками.
Иван Толстой: «Война и мир», «Бесы», «Капитанская дочка» – выходили, выходят, будут выходить у вас?
Михаил Штерн: Нет, они, скорее всего, у нас не будут выходить, и я объясню почему. Мы - очень молодое издательство, нам полтора года, и, зачастую, мы изобретаем велосипед, который до нас уже изобрели. Нам это интереснее. К нам приходят и говорят: «Вы что? Так не издают книги!». Мы говорим: «Да? А мы не знали». Поэтому у нас получается вот так, как мы считаем, хорошо и по-другому. А рынок аудиокниги изначально зарождался на классике, потому что не надо было никаких авторских отчислений, и они издавались в безумных количествах, и в Москве их очень много. Я, конечно, не могу ручаться, что будет завтра, но мы осознанно приняли решение классику не брать, вообще, художественную литературу не брать. Потому что на рынке много издательств - и хороших, и плохих - которые выпускают ее.
Иван Толстой: Где проходит эта граница – между вами и другими издательствами?
Михаил Штерн: Сложный вопрос. Я думаю, что она проходит, в первую очередь, в качестве нашего продукта, она проходит в наших слушателях, они знают, они приходят за нашими дисками. Это касается детской серии, это касается серии нон-фикшн. Они нас узнают. Мы стараемся делать что-то новое в звуке, в оформлении, мы стараемся всегда индивидуально подойти к каждой пластинке. Мы являемся очень маленьким издательством, поэтому нам приходится, и мы хотим, привлекать достаточное внимание к каждой пластинке, а ни в коем случае не превратиться в издательство, которое штампует диски.
Иван Толстой: После войны (Великой Отечественной) во Всесоюзном обществе слепых возникла такая программа – записи литературных текстов на пленку, потом они перешли на кассеты. Я знал одну библиотекаршу в ленинградском доме слепых, она брала эти записи домой и слушала. Причем, в этих аудио-вариантах были доступны те дефицитные произведения («Мастер и Маргарита», Фолкнер, Герман Гессе), которые в бумажном виде достать было невозможно. А вы, Михаил, что из этого опыта перенимаете? С этими распространителями вы в контакт вступаете?
Михаил Штерн: Нет, с этими распространителями мы не вступали в контакт. Почему? Очень просто. Многие издательства с этого тоже начали. Покупались фонограммы, восстанавливались, и на рынке все фонограммы Общества слепых и Гостелерадиофонда уже есть. Поэтому мы записываем новые, самостоятельные фонограммы. Мы записываем детские спектакли, которые, с нашей точки зрения, не уступают записям «Мелодии». При том, что мы, конечно, пребываем в разных весовых категориях и разных условиях, когда было возможно записывать, благодаря государственному бюджету, и когда мы существуем на рынке капитализма.
Иван Толстой: Где можно купить вашу продукцию?
Михаил Штерн: В любом крупном книжном магазине Москвы мы стоим. Наиболее полно мы представлены в сети книжных магазинов «Республика», в книжном магазине «Москва» - во всех крупных магазинах Москвы мы представлены. В регионах - немного хуже. Но мы сейчас тоже над этим работаем. В интернете, во всех крупных интернет магазинах, продающих книги и аудиокниги («Озон», например), мы тоже представлены.
Иван Толстой: Об индустрии аудиокниг мы беседовали с издателем Михаилом Штерном, генеральным директором аудио-издательства «КонтентМедиа». Андрей, а что вы думаете об индустрии литературных записей?
Андрей Гаврилов: Мне показалось, что то, что делает Михаил Штерн и его издательство, это очень интересно. Вообще, мне кажется, что мы сейчас находимся на пороге начала исчезновения текстовой культуры. Этим занимаются историки культуры и литературы, но то, что все больше и больше людей предпочитают слышать тексты или смотреть картинки, причем я это говорю без какой-либо иронии, то, что информация доходит не обязательно в виде букв, по-моему, это факт и отмахиваться от него было бы бессмысленно. Я воспитан в культуре чтения. Честно говоря, я с трудом себе представляю ситуацию, при которой какой-нибудь новый или старый, мною не читанный роман или повесть я не читаю, а сижу и слушаю. Единственное исключение, пожалуй, были блаженной памяти советские времена, когда мы слушатели западные «голоса», где авторы читали свои произведения или еще не напечатанные, или напечатанные, но которые еще не дошли до нас, читателей, на территории СССР. И, может быть, именно оттуда у меня большой интерес к авторскому исполнению текстов. И сам Михаил говорил, что очень важно, когда автор сам читает свои произведения. Для меня, например, это крайне важно. Я считаю, что это совершенно отдельная часть литературы и звукоархивистики. В свое время Осип Мандельштам писал, что стихи Ахматовой сделаны из голоса и составляют с ним одно целое. Он говорит, что «голос Ахматовой души расковывает недра». Мандельштам утверждал, что те счастливцы, которые слушали ахматовское чтение - богаче будущих поколений, которые его не услышат. К счастью, когда он это говорил, уже существовала звукозапись и, в общем, теперь таких счастливцев значительно больше. Повторяю, я с большим уважением отношусь к тому, что делает Михаил Штерн и его издательство, я хотел просто выделить один маленький фрагмент, одно маленькое направление того, чем они занимаются, и поговорить чуть-чуть о записях авторов. В современной русской культуре есть традиция слушания авторских текстов. В свое время еще фирма «Мелодия» издавала серию пластинок «Голоса, зазвучавшие вновь», где можно было послушать, как читали свои произведения не только Антакольский, Вознесенский, Андроников, Ахмадуллина, Самойлов, но и Ахматова, Пастернак, Мандельштам, Гумилев, Зощенко, Бунин… Кажется, я немного увлекся, по-моему, Гумилев в советское время не очень издавался, но, тем не менее, понятно то, что я хотел сказать: что пластинки с записями авторов находили своих слушателей. Мне представляется, что когда автор читает свои стихи, пусть это абсолютно расходится с тем, как мы воспринимаем его стихи… Самый яркий пример – чтение Есенина. Все, что угодно можно предположить, только не ту манеру, в которой он сам зачитывает свои стихотворения. Так вот мне представляется, что это авторское чтение всегда придает дополнительную краску тому тексту, который нам или знаком, или с которым мы можем познакомиться глазами. В свое время Скрябин, когда писал свою музыку, ввел в нотный стан лишнюю строку - для света, для цветовой музыки, потому что ему казалось, что только звучащей музыки мало. Вот когда я слышу авторское чтение, мне всегда кажется, что то, что мы читали глазами, вдруг получает дополнительную нотную строку, мы получаем дополнительные краски. Если не черно-белая, то какая-то более или менее монохромная картина вдруг становится значительно богаче. Здесь, конечно, нельзя не упомянуть легендарного человека Льва Шилова, без которого ни серия на «Мелодии» «Голоса, зазвучавшие вновь», ни многие компакт-диски, которые сейчас уже есть в культурном обиходе, не были бы возможны. Именно Лев Шилов в свое время записал впервые «Реквием» Ахматовой. Это было еще в 1965 году. Можно себе представить, каким уважением и доверием пользовался Лев Шилов, если Анна Андреевна дала ему возможность записать ее чтение неопубликованной поэмы, правда, при условии, что он не будет распространять эту запись и никому не даст ее послушать до тех пор, пока «Реквием» не будет опубликован на родине автора.
Иван Толстой: Напомню, что центральная тема нашей сегодняшней программы – звучащая литература. Голос поэта Льва Лосева.
Лев Лосев: Стихотворение называется «С грехом пополам (15 июня 1925 года»
...и мимо базара, где вниз головой
из рук у татар
выскальзывал бьющийся, мокрый, живой,
блестящий товар.
Тяжелая рыба лежала, дыша,
и грек, сухожил,
мгновенным, блестящим движеньем ножа
ее потрошил.
И день разгорался с грехом пополам,
и стал он палящ.
Курортная шатия белых панам
тащилась на пляж.
И первый уже пузырился и зрел
в жиру чебурек,
и первый уже с вожделеньем смотрел
на жир человек.
Потом она долго сидела одна
в приемной врача.
И кожа дивана была холодна,
ее - горяча,
клеенка - блестяща, боль - тонко-остра,
мгновенен - туман.
Был врач из евреев, из русских сестра.
Толпа из армян,
из турок, фотографов, нэпманш-мамаш,
папашек, шпаны.
Загар бронзовел из рубашек-апаш,
белели штаны.
Толкали, глазели, хватали рукой,
орали: "Постой!
Эй, девушка, слушай, красивый такой,
такой молодой!"
Толчками из памяти нехотя, но
день вышел, тяжел,
и в Черное море на черное дно
без всплеска ушел.
Как вата склубилась вечерняя мгла
и сдвинулась с гор,
но тонко закатная кровь протекла
струей на Босфор,
на хищную Яффу, на дымный Пирей,
на злачный Марсель.
Блестящих созвездий и мокрых морей
неслась карусель.
На гнутом дельфине - с волны на волну -
сквозь мрак и луну,
невидимый мальчик дул в раковину,
дул в раковину.
Иван Толстой: Андрей, я прервал вас на рассказе о записях, сделанных в советское время Львом Шиловым.
Андрей Гаврилов: Повторяю, Лев Шилов был легендарным человеком. К счастью, дело, им начатое, как говорили в советское время, продолжается, и не так давно журнал «Новый мир» объявил о начале проекта «Звучащая поэзия». Было объявлено, что выпущены компакт-диски авторского чтения Инны Лиснянской, Елены Шварц, Олега Чухонцева, Александра Кушнера, Юрия Кублановского. Правда, к сожалению, эти диски были выпущены не то, что мизерными, а практически не существующими тиражами. Как было написано в пресс-релизе, примерно 10-15 штук. Они предназначались не для продажи, а исключительно для библиотек. С одной стороны, очень жаль, с другой стороны, хорошо, что эти поэты были записаны и хоть как-то их голос сохранен. Но, в общем, нельзя сказать, чтобы эти записи так же вошли в культурный обиход, как вошли записи Шилова, потому что они выпущены только для библиотек и, честно говоря, я не знаю, для каких. В последние годы что-то не было никакой информации о продолжении этого проекта. Будет очень жаль, если по каким-то соображениям, очевидно, материальным, он не получит своего продолжения. Точно так же интересно послушать авторское чтение не только стихов, но и прозы. Оно встречается реже, все-таки проза, как правило, занимает больше времени, и в советское время для этого требовалось больше пленки, больше материальных возможностей. Сейчас я не знаю, честно говоря, кто записывается, кроме тех, кого издают в виде звучащих книг. Но, надо сказать, что я навсегда запомнил, мне удалось услышать однажды в записи, еще до издания, как Венедикт Ерофеев читал свою поэму «Москва-Петушки». Я скажу, что ощущение ожога на коже было столь сильным, что когда я на следующий день стал перечитывать «Москва-Петушки», я вдруг понял, что не могу, и теперь уже, наверное, никогда не смогу избавиться от ощущения его голоса, от воспоминания о его голосе. Как он читал «Москва-Петушки», я ее так никогда не читал глазами и, думаю, очень многие читали ее немножко по-другому. Для меня «Москва-Петушки» теперь навсегда существует как текст, плюс звучащий голос Венедикта Ерофеева. В свое время мы слушали прозу в авторском исполнении на «вражеских голосах», когда книги, выпущенные писателями на Западе, еще не доходили до Советского Союза или вообще еще не были изданы, и авторы читали свои произведения и на Свободе, и на Голосе Америки, и на Би-Би-Си. Очень часто это было единственной возможностью познакомиться с этими произведениями. Для меня авторское чтение - совершенно особая вещь. Я не представляю себе, как можно знакомиться с произведениями поэта или прозаика и не послушать, если существует, конечно, запись его авторского чтения. Всегда открывается что-то новое. Иван, а как вы относитесь к авторскому чтению и, вообще, к аудиокнигам? Есть ли у вас какая-то своя точка зрения на этот счет?
Иван Толстой: Ну, для меня голоса прошлого вообще одна из главных профессиональных тем. Это как музыка, как поэзия. Я иногда слушаю старые пленки просто так, ни для чего: надеваю наушники и вслушиваюсь в звуки старых студий, в шуршание листов бумаги на столе у Гайто Газданова, в паузы у Георгия Адамовича. Голос человека создает ни с чем не сравнимое живое присутствие. Речь ведь выдает происхождение и воспитание, словно пришел кто-то из другой эпохи и говорит с кем-то в прихожей. За голос можно влюбиться, а можно и совершенно разочароваться. Голос, тембр бывают глупыми, как глаза. Что сказать – вся гамма чувств от разных голосов: властные, просительные, самодовольно-сытые, идеологические. Вся жизнь перед тобою.
Андрей, а сейчас я хочу познакомить наших слушателей с одной интересной записью. В парижской студии Радио Свобода несколько наших сотрудников на соборно читают книгу Андрея Синявского «Голос из хора». Напомню, что Синявский в письмах жене из лагеря приводил разнообразные разговоры солагерников, их жизненные истории, оценки, реплики, словечки. Интересна эта запись 1976 года тем, что читает не только сам Синявский и его жена Мария Розанова, но и дикторы – Александр Галич, писатель Анатолий Гладилин и актер Анатолий Шагинян.
Иван Толстой: Андрей Синявский, Мария Розанова, Александр Галич, Анатолий Гладилин и Анатолий Шагинян – чтение из книги Синявского «Голос из хора». Радио Свобода, запись 1976 года.
(Звучит чтение из книги «Голос из хора»)
Андрей вам микрофон.
Андрей Гаврилов: Иван, мне кажется, что это все интересно, но я хочу сказать еще два слова о том, что могут услышать люди, потому что далеко не все, что есть в вашем архиве, так легко услышать. Сегодня ты услышишь что-то одно, завтра - другое, и только через год услышишь то, что тебя поразит. У вас слишком богатый архив для этого. А я хочу сказать несколько слов о том, что уже издано. Недавно, с опозданием в несколько лет, к моему стыду, мне в руки попал компакт-диск, который прикладывался к 11-томнику Бориса Леонидовича Пастернака, изданному в издательстве «Слово». Хотя жалко, что диск просто заключен в бумажный пакетик и вложен в один из томов, наверное, он заслуживал того, чтобы его выпустили в какой-то обложке и поставили на полку вместе с самим собранием, но уже хорошо, что начинается такая традиция. На этом диске можно познакомиться не только с фотоальбомом, редкими фотографиями Бориса Пастернака, и там не только указатели к томам и ко всему собранию, но есть два очень интересных файла, раздела. Это, во-первых, авторское чтение, и пусть оно не полное до конца, тем не менее, это совершенно замечательно, что к бумажному книжному собранию сочинений приложено авторское чтение. И второй раздел это музыка Бориса Пастернака, которая записана на этом диске. И вот, может быть, теперь, наконец-то, собрание Пастернака действительно становится полным. Потому что все, что издавалось в бумажном виде раньше, конечно, музыку в себя не включало. Может быть, будущее именно в том, что будут издаваться книги или собрания сочинений вместе, в комплекте с каким-то другими цифровыми носителями, с помощью которых мы сможем более полно представить себе художественный мир автора, его музыку, как случай с Пастернаком, или его авторское чтение, если оно сохранилось.
Иван Толстой: Андрей, нам пора переходить к вашей персональной рубрике. Расскажите, пожалуйста, подробнее о музыке, звучащей у нас сегодня.
Андрей Гаврилов: Мы сегодня слушаем проект, который называется «Битов-квинтет». Естественно, Битов - это Андрей Битов, замечательный наш писатель. Для того, чтобы говорить о том, когда этот проект появился, что это такое и почему, нужно вспомнить веселые годы. В 89-м году группа советских деятелей культуры едет то ли в Европу, то ли в Америку на борту теплохода «Тарас Шевченко». На борту этого теплохода Андрей Битов и знакомится с Владимиром Тарасовым, человеком, которого нельзя назвать ни барабанщиком, ни ударником. Он - исполнитель на ударных инструментах. По их собственному признанию, ехать им вскоре наскучило, надо было как-то себя проявить (для чего же представители творческой интеллигенции попали на борт этого корабля?), и тогда Андрей Битов и Владимир Тарасов придумали лекцию, которая называлась «Барабан и мировая культура». Эта лекция органично переросла в лекцию «Пушкин в Африке», после чего находившийся на борту Чекасин принял участие в следующем проекте, который получил название «Перебройка». Шутка закончилась неожиданно. Несколько лет спустя вышел первый компакт-диск Андрея Битовта, который назывался «Тишина», записанный, правда, не с этими музыкантами, а с музыкантом, близким им по духу - Александром Александровым. Может быть, кто-нибудь помнит человека по прозвищу Фагот из первого состава группы «Аквариум». Вот это он и есть. Он ныне живет в Германии. Вышел альбом «Тишина», и после этого Андрей Битов и его квартет или квинтет, в зависимости от количества участников, потому что собрать их всех становится все тяжелее… Владимир Тарасов - это Литва, Юрий Парфенов, трубач - Средняя Азия (правда, он уже сейчас перебрался в Москву), Александр Александров, фагот - то ли Мюнхен, то ли Москва, Владимир Волков, контрабас - Петербург. Полностью собрать этот состав не всегда было возможно, поэтому в разных составах Андрей Битов читал свои произведения, а музыканты ему аккомпанировали, импровизировали, как всегда, безудержно и безостановочно. С этим проектом музыканты объехали Америку, побывали в Европе, выступали в Москве, в Питере. Как вдруг, однажды, по признанию Битова, это было сделано чуть ли не в электричке и достаточно неожиданно для него самого, он придумал читать черновики Пушкина, причем знаменитых стихотворений Пушкина. Самая знаменитая работа Битова с музыкантами это «Бесы», когда на протяжении 20 минут примерно Битов читает различные варианты, вычеркнутые строки, не сохранившиеся, в основном, стихотворения и строки из «Бесов». Повторяю, в это время музыканты постоянно ведут какую-то, каждый раз меняющуюся, музыкальную импровизацию, и вот такое прочтение, такая аудиокнига, такой аудиопроект сегодня и будет представлен вниманию наших слушателей. Мы выбрали из всего альбома, который называется «Часы печальных иль», подзаголовок - «Пушкин в Нью-Йорке» (запись была сделана в мае 1998 года именно в Нью-Йорке), страшно сказать, трек Пушкина (как звучит!) под названием «Я думал, сердце позабыло».
