Сегодня в тунисской Бизерте отмечает свое 96-летие Анастасия Ширинская, дочь русского морского офицера, пережившая в 20-м году прошлого века вместе с 7 тысячами соотечественников драматический переход черноморской эскадры русского императорского флота из Севастополя в древнюю гавань на севере Африки, основанную финикийцами.

В Тунисе пик туристического сезона. Но в Бизерте туристов почти нет. Окрестности Старого порта заполнены местными жителями, неспешно выбирающими простецкий товар в бесчисленных лавочках, облепивших изнутри и снаружи глухие стены Медины. Торговцы здесь непохожи на сытых владельцев сувенирных магазинчиков где-нибудь в Сиди-бу-Саиде или сверкающем витринами Ясмине неподалеку от Хаммамета. Они спокойно взирают на то, как вы роетесь в безделушках из меди и латуни, уступая их почти даром. В воздухе пахнет рыбой.

«Наш адрес ничего не скажет ни прохожим, ни таксистам, - говорит мне в телефонную трубку бодрый женский голос. – У них другие ориентиры. Но если вам интересно, можете записать: улица Пьера Кюри, 4». Это Элеонора. Час спустя я выясню, что она – медседстра. Полтора года назад приехала в Бизерту из Новочеркасска, чтобы помогать Анастасии Александровне справляться с преклонным возрастом. Следуя указаниям Элеоноры и выглядев впереди минарет, я сбавляю и без того небольшую скорость взятого напрокат «Рено». Пешеходы здесь движутся по проезжей части наравне с автомобилями.

Бизерта. Старый порт

В полутораэтажном особнячке нас просят подождать. Хозяйка прощается с делегацией из Российского культурного центра. О временах, когда соотечественники сторонились этого «белогвардейского гнезда», здесь стараются не вспоминать. Быстрее всех в доме освоилась моя 6-летняя дочь, которой уже поднадоели стандартные забавы аниматоров в отеле, и она с легкостью отправилась с нами в поездку через полстраны. Пока я выяснял, что вошедший в гостиную мужчина лет шестидесяти – Николя, племянник Ширинской, дитя уже вручило хозяйке букет миниатюрных тунисских роз и отправилось играть с носящимся из комнаты в комнату пуделем.

Перед Анастасией Александровной на столе лежит альбом, и она, медленно переворачивая страницы, не без легкой бравады говорит, что помнит всех одноклассников русской прогимназии, которая размещалась на броненосце «Георгий Победоносец». Там же, на «Георгии», они и жили первые четыре года после прибытия в Бизерту – мама и три младших сестры Анастасии. «Математике нас учил сам генерал Оглобленский! – хозяйка многозначительно поднимает вверх указательный палец. – Он преподавал астрономию еще в петербургском Морском корпусе».

Выкупить квартиру в этом доме за всю свою жизнь Ширинская так и не смогла

Ширинской было восемь лет, когда русские корабли стали на последнюю стоянку в Бизерте. Тунис находился под французским протекторатом, и до тех пор, пока в 1924 году Франция не признала советскую Россию, русские моряки с семьями терпеливо ждали своей участи, налаживая жизнь в плавучем городе из 33 военных кораблей. На мой вопрос, насколько тяжелой была эта жизнь, Анастасия Александровна почти с негодованием ответила: «Нам даже не хотелось сходить на берег!» Тем не менее в своей книге «Бизерта. Последняя стоянка» Ширинская пишет, что в первые же месяцы в эскадре было несколько самоубийств. «Двадцатитрехлетний Коля Люц оставил письмо: просил прощения у товарища, что покончил с собой его револьвером». «В одно прекрасное утро, - пишет Анастасия Александровна, - большой французский буксир доставил нас в госпиталь Сиди-Абдаля… После почти холодной бани нас, женщин и детей, повели голыми через длинный и широкий коридор на раздачу госпитальной одежды: ночных рубашек и пижам, по выбору, пока дезинфицируют нашу одежду. Как унизительно показалось мне идти, как в стаде, по этому коридору, на глазах госпитального персонала, не всегда скрывающего свое любопытство».

Были времена, когда соотечественники обходили стороной это «белогвардейское гнездо»

Верные присяге русские моряки продолжали нести вахту. Но Бизертская эскадра была обречена. Париж уже вел переговоры с Москвой о судьбе «эскадры Врангеля». 29 октября 1924 года на кораблях были спущены андреевские флаги. Покинувшие корабли россияне постепенно разъехались по всему миру. В 1925 году русская община в Тунисе насчитывала не более 700 человек. Анастасия Александровна вспоминает, что в поисках средств к существованию стерлась грань между чинами и учеными степенями. «Только врачи могли надеяться на работу по специальности. Престарелый генерал Завалишин просил место сторожа или садовника. Генерал Попов искал место механика. Алмазов, который когда-то готовил докторскую степень по международному праву в Париже, был готов выполнять обязанности писаря. Моя мама, как и многие дамы, подрабатывала дома, штопая одежду, стирала и гладила белье».

В 30-х годах в Тунисе стали бродить освободительные идеи. Чтобы укрепить свои позиции, Париж обязал всех госслужащих принять французское гражданство. Для семьи Анастасии Александровны это означало окончательно потерять Россию, которую они «понесли в себе». Ее отец, последний командир «Георгия Победоносца» Александр Манштейн отказался стать французом. Вслед за ним то же сделали жена и дочь. «Какие это были преданные России люди, - медленно говорит Анастасия Александровна, глядя на старые фотографии. - Никогда мои родители не плакали о том, что потеряли имение, потеряли деньги. Мама говорила: как можно плакать о потерянном имуществе, когда мы потеряли Родину!»

Храм Александра Невского в Бизерте был построен в 1937 году на средства русской общины

Анастасия Ширинская почти всю жизнь прожила русской эмигранткой. Не имея гражданства, но обладая педагогическим талантом, она учила математике французов и арабов в местном лицее, подменяя штатного преподавателя; давала частные уроки. Среди ее учеников – нынешний мэр Парижа Бертран Деланоэ. «Я не нажила состояния, - говорит Анастасия Александровна, - даже квартира, в которой я прожила все эти годы, мне не принадлежит, я плачу каждый месяц за ее аренду. Но у меня всегда была Россия». Оставшись в Бизерте единственной свидетельницей событий 20-годов, в самые трудные годы Ширинская хранила главное свое богатство: Родину и веру. «Казалось, России больше не существовало, - говорит Анастасия Александровна. - Из названия страны даже само слово "Россия" исключили. Оставили только буквы – С. С. С. Р. На чужбине переживать это было особенно тяжело. И только когда страна снова стала Россией, Российской Федерацией, я попросила гражданство. И теперь я гражданка России».

Сильный характер позволил Анастасии Александровне воспитать троих детей. Дочери получили хорошее образовании во Франции. Взрослые внуки обожают русскую бабушку. Их, как и двоих правнуков, Ширинская крестила в православную веру в маленьком храме Александра Невского, построенном в Бизерте на средства русской общины в 1937 году. Теперь ждет в гости правнучку. Анастасия Александровна сохраняет присутствие духа и чувство юмора. «Держит меня в ежовых рукавицах, - кивает она на Элеонору, поставившую перед ней стакан с какой-то микстурой». Жалуется, что после того, как исполнилось 95, «стала чувствовать возраст».

На вопрос, как остаться русским, прожив вне России и практически не зная ее, Анастасия Александровна отвечает короткой глуховатой фразой: «Я знаю, что такое Россия». И читает нам стихи:

Белый дом и белые колонны. Двести лет на берегу Донца
В старом парке прячутся вороны, и алеют розы около крыльца.
Как вернуться в старую усадьбу, как найти дорогу в небытье?
Только сердце может хранить правду, рассказать что было… Было и прошло.
Я вернусь, и в зарослях сирени заливаться будет соловей,
Я вернусь, чтоб встретить в парке тени дорогих и близких мне людей...