Программу ведет Дмитрий Волчек. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Андрей Бабицкий.
Дмитрий Волчек : В среду в центре Назрани был убит руководитель автотранспортного хозяйства Ингушетии Бикхан Зязиков, двоюродный брат президента республики Мурата Зязикова. В среду в Назрани был тяжело ранен ректор Института экономики и права Суланбек Холухаев, сообщается и об обстреле дома президента Ингушетии в ночь на четверг. Очень многие обозреватели однозначно связывают все эти инциденты с убийством известного оппозиционного политика Магомеда Евлоева, владельца сайта «Ингушетия.ру». После его смерти, а сторонники Евлоева однозначно считают, что он был убит по приказу властей, действительно, звучали призывы отомстить.
Так что, началась кровная месть? Вопрос моему коллеге Андрею Бабицкому, который хорошо знал и Магомеда Евлоева, и знает ситуацию в Ингушетии.
Андрей Бабицкий : Мне представляется, что сам по себе этот факт, что на похоронах Евлоева его отец якобы (я, кстати, не могу сказать, что у меня есть полная уверенность в том, что эта информация соответствует реальности) объявил кровную месть Зязикову. Этот факт странно выглядит, потому что, в общем, конечно, ритуал, одат, предполагает совершенно иной порядок, поскольку кровная месть сама по себе очень интимная и, в общем, регламентированная вещь, которая должна быть свободна от страстей, которая, тем более у ингушей, имеет очень четкие характеристики. Скажем, кровная месть должна распространяться в основном на прямого виновника смерти, то есть косвенный виновник, каковым является или не является Зязиков, вообще не может рассматриваться в качестве объекта преследования.
Дмитрий Волчек : Но прямой виновник, если не ошибаюсь, до сих пор не установлен.
Андрей Бабицкий : Но это не имеет значения. Я имею в виду как по одату устанавливается жертва, которая должна понести наказание за пролитую кровь. Но, конечно, последние 10-15 лет войны, жестокость, насилие, переполняющие республику, они очень сильно изменили образ жизни. В общем, в значительной мере одат перестал действовать так, как он действовал раньше. Его условия не соблюдаются в большинстве случаев. Огромное количество одатов просто забыты или выброшены за ненадобностью. Я думаю, что, в принципе, можно рассматривать как акт мести, но это не та месть, которая имеется в виду, когда апеллируют к горскому закону. Кровная месть в таком прямом и архаичном значении невозможна, поскольку кровная месть – это все-таки предмет длительных переговоров. Даже когда она объявлена, старики пытаются как-то уладить дело. Это очень длительный процесс, где убийство происходит не сразу, когда исчерпаны какие-то возможности урегулирования без крови, тогда уже в ход идет оружие. Это не ингушская месть, это не одат, это может быть названо акциями возмездия, боевыми операциями, которые мотивированы желанием отомстить, но это не то, что принято понимать под этим ритуалом, очень сложным, длительным, довольно деликатным.
Дмитрий Волчек : Есть еще одна известная всем ингушская фамилия – тейп Аушевых. В последнее время эта фамилия звучит все чаще, в частности, на оппозиционном сайте «Ингушетия.ру» даже был опрос «Хотите ли вы, чтобы президентом Ингушетии вновь стал Аушев?» Означает ли это, что Руслан Аушев каким-то образом поддерживает оппозицию? Ведь много лет он пытался быть вообще в стороне от политики, и ничего не говорил.
Андрей Бабицкий : В общем, эта инициатива тоже Магомеда Евлоева. Он организовал это даже не на сайте «Ингушетия.ру». Сбор подписей велся в Ингушетии. Специально распространялись подписные листы, вроде бы было собрано около 100 тысяч подписей, из которых 10 тысяч как-то были украдены или отняты власти. В общем, это уже достаточно для того, чтобы ставить вопрос о возвращении Аушева. И Аушев, который в течение очень долгого времени, действительно, старался держаться в стороне от политики, поскольку понятно, что в Кремле к нему относятся не слишком хорошо, считая его представителем ельцинской эпохи, человеком, который шел как бы в авангарде федерализма ельцинского… Но в общем эта инициатива Евлоева, впервые он выступил с ней месяца 3-4 назад в одном из московских вузов, она нашла, как ни странно, у Аушева поддержку. Аушев сказал, что он будет следить за ходом сбора подписей. И в одном из своих интервью, а он очень редко сейчас выступает публично, сказал, что если народ будут бить, то я не останусь в стороне. Собственно, для ингушской оппозиции эти слова послужили основанием для того, чтобы призвать Аушева после смерти Евлоева в Ингушетию с тем, чтобы как-то он выразил свое отношение. А потом, когда Аушев не появился, они обвинили его в предательстве.
Дмитрий Волчек : Есть какая-то реакция Аушева на убийство Евлоева?
Андрей Бабицкий : Нет, никакой реакции Аушева. Я думаю, что ситуация настолько непростая… Настолько сейчас конфликт между властью и, в общем, не структурированной, очень эмоциональной, я бы сказал, не всегда соблюдающей правила какого-то цивилизованного общения оппозиции… Этот конфликт настолько остро развивается, что, наверное, может быть, Аушеву и не стоило бы никак в него заходить, потому что это, в общем, может как-то сказаться на его репутации. Ему нельзя сейчас принимать ни одну из сторон, поскольку и та сторона дискредитировала себя (я имею в виду президента Зязикова), и оппозиция не всегда себя ведет выдержанно, умно, выступая с какими-то понятными и находящими отклик у людей инициативами.
