Владимир Бабурин: Президент России Дмитрий Медведев утвердил новые параметры формирования Вооруженных сил. К 2020 году, по словам Медведева, российские вооруженные силы должны приобрести новый современный облик. По заявлению президента, последние события обязывают Россию укреплять безопасность, исходя из реальных оценок потенциальных угроз. На церемонии представления офицеров, назначенных на командные должности, Медведев призвал к укреплению стратегических ядерных сил сдерживания и созданию единой системы воздушно-космической обороны. Это было на этой неделе. И на этой же неделе, вчера, начался осенний призыв на военную службу, указ об этом Дмитрий Медведев подписал 28 сентября.
Сегодня в нашей студии, по традиции, как только начинается призыв, мы призываем к микрофону военного обозревателя газеты «Комсомольская правда», полковника Виктора Баранца, который очень долго работал в Министерстве обороны, и я полпередачи займу, если буду перечислять все его должности (я думаю, Виктор не обидится).
Итак, Виктор, в очередной раз призванный поговорить о призыве и о проблемах в армии (минимум два раза в год мы это делаем в этой студии), начался осенний призыв. Сообщается, что 219 тысяч человек должны призвать этой осенью. По словам начальника главного организационно-мобилизационного управления, генерал-полковника Василия Смирнова, этой осенью более чем на тысячу человек по сравнению с прошлым весенним призывом сократится количество призывников в российскую армию. Вот здесь, я не знаю, то ли журналисты что-то путают, то ли генерал Смирнов что-то напутал, утверждая, что количество призывников сократится более чем на тысячу, потому что по официальным данным, полгода назад было призвано 133200 человек, а сейчас – 219 тысяч. Что-то тут не сходится. Кто путает?
Виктор Баранец: Конечно, журналисты путают. Там они явно забыли уточнить такой момент, что просто на тысячу солдатских должностей в армии станет меньше. Но это, конечно, не говорит о том, что это не соответствует главным данным, что сейчас, этой осенью будет призвано, действительно, 219 тысяч. Но увеличение призывников-годичников – это, Владимир, только одна особенность. Более чем на 100 тысяч, или почти, точнее, на 100 тысяч – это только одна особенность. Есть еще ряд любопытных особенностей. Этой осенью увольняются, идут на дембель ребята с осени 2006-го, с весны 2007-го, и, таким образом, такое вот смешение всех призывов – это такой интересный психологический букет, он как раз тоже является особенностью.
И еще я хотел бы назвать несколько. Вот судя по информации с мест, увеличится количество ребят с высшим образованием. И сейчас уже начинает мелькать цифра – где-то на уровне 15-20 процентов.
Владимир Бабурин: Это люди, которые либо не учились на военных кафедрах, либо не попали в так называемую «золотую тридцатку».
Виктор Баранец: Да, безусловно. Особенно любопытно это было в прошлый призыв, когда с ночи у военкомата выстраивались очереди, когда увеличилось количество взяток, для того чтобы попасть в этот призыв, в весенний призыв, потому что был запущен слух, что срок службы будет увеличен до двух, а то, может быть, почти до трех лет. Но мы об этом, надеюсь, еще поговорим, потому что такие разговоры небезосновательны. Здесь нужно отвечать на главный вопрос: насколько соответствует генеральной концепции военной реформы призыв такого количества ребят на один год. Ведь посмотрите, Владимир, что происходит. Сейчас мы, осенью этого года, призываем 219 тысяч, весной следующего года мы будем призывать уже порядка 350 тысяч, а к следующей осени, я думаю, там дело дойдет до 450-500 тысяч. И вот вывод: половина армии, а она у нас 1 миллион 130 тысяч, у нас 500 тысяч будет солдат по призыву. И, естественно, вы вправе задать мне вопрос: а что это такое происходит?
Владимир Бабурин: Вы сами его себе задали, сами и отвечайте.
Виктор Баранец: Я отвечу. Вы знаете, мне это очень сильно напоминает время войны, когда были ускоренные курсы подготовки младших специалистов. Тяжело понять идеологию реформаторов, а среди них фамилия мелькает только министра обороны, но за его спиной - я так внимательно наблюдаю за тем, что происходит в Министерстве обороны, в Генштабе, - вы знаете, возникли образы каких-то тайных людей, они нам неизвестны, даже военным обозревателям, которые подталкивают, в общем-то, министра обороны к радикальным шагам, к радикальному принятию решений, которые тяжело зачастую понять профессионалам. Вот так же вот и с этими 500 тысячами. Повысит это боеготовность нашей армии? Думаю, ни один специалист не ответит вам, что это действительно повысит. И вы меня можете спросить: а что же делать? Вот в тех концептуальных заявлениях, которые сделал Медведев и в Оренбурге недавно, на встрече с высшим офицерским составом в Кремле, там сказано, что наша армия должна быть мобильной, высокобоеготовой и так далее. Если мы будем держать 500 тысяч призывников на год, это, собственно, очень… это слишком большая роскошь. И потом, сейчас многие теоретики и практики задумываются о том, а не лучше ли нам тратить деньги на создание профессиональной армии, на развитие дальнейшего профессионального ядра? Ну, например, мы уже создали же худо-бедно, но 76-я воздушно-десантная дивизия – это полностью профессиональная дивизия. И в своих установках Медведев уже, может быть, люди, далекие от проблемы армии, не заметили, что он уже ставит вопрос о том, чтобы у нас становилось все больше и больше контрактных соединений.
Владимир Бабурин: Два вопроса по этому поводу задам. Виктор, я вам хочу напомнить наш разговор полугодовой давности, говорили мы о весеннем призыве, и я тогда напомнил вам и слушателям, что достаточно уникальный получается призыв, потому что эти полгода в армии служили люди, призванные на два года, призванные на полтора года и впервые призванные на год. И вы тогда довольно страшную вещь рассказали, что ваши коллеги провели социологические опросы в военных частях, как раз среди старослужащих, как они будут относиться к этим новобранцам, новичкам, которым предстоит служить только лишь год. И ответы довольно коротко сформулировали, что им этот год за три покажется. Сложилось, так и вышло?
Виктор Баранец: Владимир, здесь надо учитывать одну очень серьезную особенность, которая появилась в вооруженных силах с приходом нового министра обороны. Информация о жизни армии с приходом Сердюкова закрылась процентов, я вам скажу, на 70. И вот мы о той открытости, которая была при небезгрешном Иванове, мы сейчас только, журналисты, мечтаем. С одной стороны, создается видимость – общественные советы, родительские комитеты создаются, но это все игра, как говорится, на публику. Я, отвечая на ваш вопрос, скажу главное, что мщение, мордобои, издевательства над молодыми ребятами были, и даже судя по тем сводкам, официальным, подчеркиваю, сводкам, которые выдает время от времени и на сайте у себя, и в открытой печати Министерство обороны, я не скажу, что произошел резкий всплеск дедовщины после первого призыва, но я вам скажу, что положение вещей и с дисциплиной, и с издевательствами так называемых старослужащих над вот этими ребятами-одногодками, оно процентов на 10 увеличилось, количество происшествий и преступлений в армии. Такова реальность.
Я тут бы хотел сказать еще и о другом. Меня сейчас, как никогда, начинает волновать эта проблема и заставляет задумываться. Владимир, меня поражает общий настрой и нашего общества, и настрой ряда общественных организаций, который, в общем-то, как-то вступает в противоречие с теми замыслами, которые нам предлагают Министерство обороны и Генштаб. Что я имею в виду? Я недавно здесь наблюдал большую демонстрацию, которую московские власти разрешили, вот это был настоящий антипризыв. Вы знаете, раньше я как-то относится к этим заявлениям, думал: ну, вот, подкупленные ребята, разогретые Комитетами солдатских матерей и так называемыми правозащитниками, вот они несут бузу, эти ребята, которые антипатриотичны. А когда я постоял в этой толпе и послушал, вы знаете, меня ошеломило, что с трибун, с этих уличных трибун начинают раздаваться достаточно трезвые мысли. И мне запомнилась одна, что пришло уже время, наше общество созрело до того, чтобы в армии служил тот, кто хочет служить.
И когда-то я вам тысячу раз, Владимир, доказывал, что наши специалисты говорят о том, чтобы для того, чтобы армия перешла полностью на контрактную основу, нам надо увеличить раза в три военный бюджет. Так вот, с 2000 года по 2008 год он уже увеличен не в три, а в четыре раза, но это – видимая часть военного бюджета, а у нас же еще, можно сказать, есть еще второй военный бюджет – я имею в виду прежде всего государственную программу перевооружения, рассчитанную до 2015 года, по которой выделена сумма, равная 180 миллиардам долларов США. Это гигантские деньги! И более того, недавно Государственная Дума приняла решение, после кавказских событий, еще увеличить на треть эту программу. Мы за последние… я бы сказал, после развала Советского Союза в России никогда не было таких гигантских трат на национальную оборону. И вот вам вопрос: денег навалом, а армия реформируется медленно.
Владимир Бабурин: Виктор, давайте тогда по порядку. Одно дело – деньги выделить, второе – деньги получить, третье дело – деньги распределить.
Виктор Баранец: Распилить.
Владимир Бабурин: Вы сами сказали «распилить».
Виктор Баранец: Да, хорошо.
Владимир Бабурин: Я от правозащитников получил такие данные, что план по укомплектованию вооруженных сил по контрактникам в этом году недовыполняется примерно на треть, где-то процентов на 27. С одной стороны, уже подписанные контракты разрываются или не продлеваются. С другой стороны, новые подписываются, в общем, весьма неохотно.
Виктор Баранец: Причем даже силком.
Владимир Бабурин: Мало платят. И молодые люди говорят: «Ребята, да такие деньги, которые вы платите, я в Москве заработаю одной левой ногой». Поэтому понятно, о чем мы говорили в самом начале, что Министерство обороны традиционно… Все-таки согласитесь, что это консервативное ведомство, в котором вы столько лет работали, поэтому оно традиционно возлагает надежды…
Виктор Баранец: Но это не мешает мне прогрессивно думать.
Владимир Бабурин: …на комплектование по призыву. Вот и все. Понятно, что в такой ситуации, когда не подписываются контракты, ну, не хотят люди служить за такие деньги, поэтому понятно, что Минобороны традиционно возлагает надежды на комплектование по призыву.
Виктор Баранец: Правильная мысль. И давайте немножко порассуждаем. Итак, у нас была первая федеральная, так называемая целевая программа по комплектованию армии частями постоянной боевой готовности и контрактниками. Таких частей намечалось примерно 80 в рамках Министерства обороны. Эта федеральная целевая программа провалена. Сейчас принята вторая, и она тоже, похоже, провалится. Правильно, Володя, вы говорите, да, если поискать одно слово – причину, по которой она провалена, конечно это деньги. Деньги на денежное довольствие контрактников, деньги на жилье для них, деньги на обеспечение социальных гарантий и так далее, на весь этот пасьянс, который в цивилизованной стране, где есть профессиональная армия, их катастрофически не хватает. И Счетная палата констатирует, что уже установлены факты нецелевого использования так называемых контрактных денег на создание контрактных частей. Итак, это первое.
Второе, мы говорим об этом уже лет 15, что-то у нас не ладится с контрактными частями. Мы вот эту контрактную службу, как, вы знаете, плохой наездник к ретивой лошади, мы заходим и справа, и слева, а она почему-то не скачет. Да, вы абсолютно правильно говорите, что, конечно, прежде всего все упирается в денежное довольствие. Почему? Потому что контрактник – это человек, который служит 24 часа в сутки, контрактник – это человек, для которого не существует Кодекса о труде, контрактник – это человек, который жертвует своей свободой, своими правами ради того, чтобы служить родине. Но он задает вопрос: вот я получаю… Стартовая цена контрактника – 8 тысяч. И вот этот парень, который, допустим, прослужил шесть…
Владимир Бабурин: Я не стал цифры называть, потому что я боялся, что я ошибаюсь. Значит, действительно, 8 тысяч.
Виктор Баранец: Да, стартовая цена. Это что там в долларах у нас получается, Владимир, если переложить 8 тысяч по современному курсу? Больше 250 долларов.
Владимир Бабурин: Да, чуть меньше 300. И если вы заглянете в социологические исследования по поводу вот этой социальной шкалы зарплат, то 250 долларов вы даже не найдете у уборщицы, которая работает в средненьком, каком-нибудь захудалом супермаркете. А это защитник родины, который должен 24 часа быть на страже родины и получать 250 долларов. А представьте, что это уже молодые люди, которым надо строить семью, и он мечтает о жилье. Он живет в кубрике на 4 человека, он, в общем-то, ограничен в свободе выхода, замкнут в этой зоне. Он хочет жениться, а ему говорят: «Служи, и мы еще посмотрим…» Да, нельзя отрицать, Путин несколько месяцев назад решил вопрос, который долго мучил армию. У нас было 1,5 тысячи на человека на съем квартиры. Вы представляете, по 1,5 тысячи! Путин повысил это до 15. Но когда народ стал, в общем-то, пользоваться этими деньгами, то опять оказалось, что эти деньги ни в Москве, ни в Питере, ни в Сибири, ни на Дальнем Востоке, в общем-то, их не хватает. О чем это говорит? Это говорит о том, что государство продолжает экономить на контрактниках.
И мне кажется, я часто ломал голову, ну, вот как назвать ту главную причину, из-за которой у нас не идет контрактная служба? Это лукавое лицемерие, в общем-то, на проблеме, которая развивается, в принципе, в правильном направлении. Но мы все время, извините за этот образ, лошадь стоит 3 тысячи долларов, а мы ее хотим за 250 баксов. Понимаете, вот мы вроде бы и купим… Вот мы купили эту дохлячку, на которой теперь вынуждены ездить, за 250.
Владимир Бабурин: В общем, да, она и скачет на 250.
Виктор Баранец: Да, Володя, и я вам приведу один факт, это уже классический факт. В той же первой полностью контрактной 76-ой дивизии, допустим, 6 тысяч контрактников приблизительно. Так вот, года два назад даже Главная военная прокуратура обнародовала сенсационный факт: каждый третий контрактник ушел. И что же это получается? Получается, что эта гигантская контрактная машина, которая сжирает гигантские казенные суммы, работает вхолостую. Потому что эти же ушли 2 тысячи, на их место приходится набирать других, пока набрали тысячи этих – другая партия из 2 тысяч бежит. В общем-то, я хочу сказать, что на фоне тех сокращений надо сказать, что, конечно, что бы мы ни думали о нашем нынешнем руководстве, кто там до этого додумался, но действительно, освобождение от структур, подразделений, должностей… Я не хочу сказать, здесь много спорных моментов, но тенденция сама по себе правильная. Потому что если армия хочет вычухаться из этого болота реформаторского, в котором мы уже 15 лет барахтаемся, конечно, нужно навести порядок, посмотреть, сколько денег, куда они тратятся, и только тогда мы сможем двигаться вперед.
Владимир Бабурин: У нас звонок из города Королев. Валерий Аркадьевич, добрый вечер, вы в эфире.
Слушатель: Добрый вечер. Спасибо. Вы знаете, очень серьезная тема. Вот за многие годы, и я, как офицер бывший, естественно, слушаю многие выступления и Виктора очень часто, и читаю, - все больше и больше прихожу к выводу, что эта программа совершено провальная. Я, в принципе, был контрактником, тоже без Трудового законодательства 25 лет служил родине, и несовместимо понятие нынешнего контрактника, за деньги, и защищать свою родину. И в этой связи, Виктор, скажите, вот ничего не делается для того, чтобы поднимать престиж. То, что вы знаете по поводу недоплаты пайковых, долгов государства, последнее – по трудовым пенсиям военнослужащих, когда вообще унизительно… Офицеры говорят: «Мы вообще в этом участвовать не будем!» Там добавили по 100 рублей на 19 лет дожития. Но это же позор! И ничего из этого не выйдет никогда, поверьте.
Виктор Баранец: Спасибо. Вот сейчас человек произнес слова, от которых болит душа у миллионов военных. Позвольте накоротке затронуть только три проблем. Сколько лет мы говорили о том, что государство должно вернуть так называемые пайковые? Не отдали. Мягко говоря, просто обдурили. Эти несчастные 680 рублей спрятали под другую статью и замяли. Хотя Конституционный суд черным по белому признал правоту военных пенсионеров. Теперь смотрите, что сейчас делается. Сейчас на 30 тысяч офицеров, не 30, подчеркиваю, у нас их 330 тысяч, и только 30 тысяч офицеров ежегодно будут получать деньги, как сказано, от 35 до 165 тысяч рублей – это почти что 7 тысяч долларов, деньги для офицера космические. И вот, Владимир, вдумайтесь, у нас получается 330 тысяч офицеров, и у нас будет получать каждый десятый… Я глубоко сомневаюсь, что все будут получать по 7 тысяч долларов, но что будут думать об этом остальные девять, которые не получат эти деньги? У нас будет создаваться какая-то армия-дразниловка. Вот эта система, которую вводит товарищ Сердюков, она взорвет армию. Армия перестанет служить и начнет думать о том, почему Петрову дали 10 тысяч, а мне дали 8,5…
Владимир Бабурин: Два коротких сообщения на пейджер, думаю, без комментария мы их оставим, потому что они сами по себе комментарии. «Да простят меня родители получивших увечья или потерявших жизнь во время службы, но когда я вижу круглогодично и чуть ли не круглосуточно своры молодых парней, пьющих пиво на улице, сквернословящих, гадящих, в том числе, под моими окнами, в подъезде чуть ли не до трех часов ночи, честное слово, хочется, чтобы их призвали лет на 25. Потому что в милицию обращаться бесполезно», - жалуется Ирина Волкова. Вот в армии им, наверное, самое место, хотя лучше сразу в тюрьму.
«Все путинские реформы рассчитаны на светлое будущее. Это – деньги на ветер, а цель – обман нынешнего электората», - считает Владимир Иванович.
А вот что считает Виктор Иванович из Москвы, мы сейчас узнаем. Добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. Во-первых, вопрос к вашему гостю. Как вы, профессиональный военный, хорошо знаете, я в свое время работал многим оборонным объектам и бывал в разных частях очень часто, и видел, какие были солдаты, и видел, что сейчас происходит. Это первое. Кто сейчас пойдет у нас в армию? У нас уже официальной статистикой признано, что 55-60 процентов больных детей, то есть практически остается 40-45 процентов – это с большой натяжкой их можно призывать еще более-менее как-то в армию. За год человека не обучить. Вы сами хорошо знаете, что полгода человека надо обучать, хотя бы простым вещам, элементарным. За полгода, пускай, его научат, но за оставшиеся полгода он не сможет даже приступить к тем навыкам, которые он получил, это просто невозможно. Даже нормально стрелять за полгода солдата не научишь.
Виктор Баранец: Безусловно, а тем более со сложной техникой работать.
Слушатель: Да. Это первое. Второе, вопрос состоит еще в зарплате. Вы подняли хорошую тему, что платят 8 тысяч. Посмотрите, сколько у нас получает простой директор магазина. Баснословные деньги! А у нас командир авиаполка получает копейки по сравнению с этой зарплатой. Он отвечает за жизнь, за оборону страны – и получает копейки!
Виктор Баранец: И гигантское количество самолетов еще на душе висит.
Слушатель: Совершенно точно. И самое главное, у меня нет слово по нынешнему министру обороны, потому что просто диву даешься, откуда такие выходят приказу и распоряжения. Просто диву даешься! Я не понимаю. Или человек никогда не был знаком с армией или бы знаком с черного входа.
Виктор Баранец: Мебельного магазина.
Владимир Бабурин: Ну, такая получилась почти по Фрейду проговорка – про директора магазина. Вот он оттуда и взялся, на самом деле (смеются).
Виктор Баранец: Ну, позвольте, Владимир, я отвечу. Сначала, конечно, о том, кто у нас сегодня руководит армией. Уже в зубах навязло и уже известно, что целая группа очень высокопоставленных генералов обратилась к высшему руководству страны с просьбой рассмотреть вопрос о том, что надо немедленно прекращать эти реформы, которые вообще законодательно пока не определены. Позвольте, я вам скажу, порассуждаю перед этим микрофоном о такой вещи. Каждая военная реформа во всем мире и во все века опиралась прежде всего на военную доктрину. Вы зададите мне вопрос: Виктор Николаевич, а сегодня новая военная доктрина есть? Ее пока нет. И вот при отсутствии военной доктрины у нас появляется некая концепция, там 5-6 принципов, и мы определяем задачи быстрого реагирования, ставим задачи на перевооружение, разрушаем руководящие структуры и так далее. Товарищи, вы знаете, я бы это сравнил вот с чем. Когда мы покупаем в дом новую мебель, но мы еще не построили этого дома, не знаем, на какой земле он будет стоять, при каких температурах он должен держать тепло и так далее.
У нас телега оказалась вперед лошади, и вот здесь впору задать вопрос, и его задают тысячи, сотни тысяч офицеров. Ладно, первый вопрос – военная доктрина. Второе: где у нас Совет безопасности, который должен играть здесь лидирующую роль и делать так, чтобы все решения министра обороны находились под контролем. Я совершенно не могу понять, почему в здании Министерства обороны Генерального штаба оказался банк ВТБ? Я не могу понять, почему мозг Генерального штаба – Главное оперативное управление – должно переезжать в какие-то другие кабинеты? Почему коммерческие структуры размещаются на территории Министерства обороны. Кто будет отвечать на эти вопросы? У нашей власти есть силы, чтобы проверить, что делается, понять логику эти военных реформ или мы военную реформу отдали не откуп людям в пиджаках, этим юбкам, которые там бродят целыми стадами, по Министерству обороны и требуют докладных секретных записок от генералов. Пришло время остановить вот эти реформы, которые губят армию! Они вредны, они похожи не диверсию. Я уже не говорю о том, что сейчас только 30 тысяч офицеров из 330 тысяч будут получать эту премию. Я уверен, что армия погрязнет в передрязгах. Вы представляете, Владимир, каждый месяц командиру части или командиру дивизии придется писать по новой список офицеров, кому какую премию выдают. А за дверью будет стоять лейтенант Иванов, который скажет: «Почему я, лейтенант Иванов, получил 15 тысяч, а Сидоров – 25, а Петров – 65?» При такой зарплате армия перестанет армией. Когда появляются такие критерии, они больше вредят армии, чем повышают ее социальный престиж.
Владимир Бабурин: Второй раз за время сегодняшней передачи вы даете мне возможность задать вопрос, в котором я не был уверен. Первый раз это было про 8 тысяч – зарплата контрактников. Честно говоря, я думал, я спрошу: вот мне сказали, что 8 тысяч, - а вы скажете: «Да что вы, с ума сошли!»
Виктор Баранец: Да, это официально, по закону.
Владимир Бабурин: Тогда я сейчас второй вопрос задам, потому что вы частично его произнесли. Действительно ли, что, согласно директиве Министра обороны, предполагается сократить наполовину численность управлений и учреждений Генерального штаба, включая Главное оперативное управление, Главное разведывательное управление, Главное организационное управление и, наконец, - сейчас у меня повернется язык такое сказать, - что из-за ремонта, а по другим сведениям вовсе даже не из-за ремонта, а из-за того, о чем вы говорили, из-за сдачи в аренду коммерческим структурам Генштаб то ли выселяют, то ли практически уже выселили из знаменитого здания на Арбате и отправляют на Ленинградский проспект, в бывший штаб Стран Варшавского договора, где, по-моему, и телефон есть не в каждой комнате?
Виктор Баранец: Безусловно. Ваши последние данные абсолютно правильны, и часть подразделений уже переехала на Ленинградский проспект. Позвольте, я буду говорить как человек, который очень много лет провел в структурах и Министерства обороны, и Генерального штаба. Если бы у меня была возможность, меня запустил в свой кабинет президент, я бы первым делом ему сказал: «Дмитрий Анатольевич, творится гигантское преступление перед армией. Остановите!» В то время, когда армия находится на переходе, на реформаторском переходе, когда мы начинаем потихоньку с помощью нефтяных долларов вытягивать армию из болота, мозг армии нельзя трогать! Вот когда совершим реформу, когда мы выполним все те задачи, товарищ президент, верховный главнокомандующий, тогда можно уже будет подумать, а не слишком ли у нас много генералов и полковников в центральном аппарате Министерства обороны. Меня больше всего, конечно, возмущает то, что с Главным оперативным управлением так поступили. Это управление номер 1, это управление, которое держит в себе все нервные нити армии, всей стратегической обстановки, эти полковники, генералы – это штучный, в общем-то, товар, это люди, на которых государство тратит, на подготовку которых государство затрачивало миллионы, и они, как школяры, с портфелями, с чемоданами, с столами, со стульями ходят по Москве, как неприкаянные, пересаживаясь то в одно, то в другое здание.
Мне бы хотелось задать вопрос министру обороны. Я тоже никак не могу понять, радио чего сейчас ведется ремонт, и здание Министерства обороны на одном из подъездов облицовывается дорогущим итальянским мрамором. Почему выселены из особняка, где раньше наши квартирмейстеры сидели, почему, их сейчас выселили, когда они там достаточно уверенно работали. Почему там сейчас создается какой-то мутный фон? Я не понимаю, почему это на пятом командном этаже создаются чуть ли ни бани какие-то, сауны? Я вообще хотело бы спросить администрацию президента, правительство, кто-нибудь заглянул в это здание и пытался разобраться, в чем логика этих реформ? Мне кажется, творится с нашим центральным управленческим аппаратом, происходят великие разрушительные процессы. И если наша власть не прислушается к коллективному письму высшего генералитета, эти люди, которые побывали на многих войнах, эти люди знают, что такое солдатский пот, эти люди назубок знают стратегию и тактику – к этим людям надо прислушиваться, если мы хотим действительно создать армию, за которую нам не будет позорно. Сейчас происходите беда. И я не побоюсь сказать этих слов.
Владимир Бабурин: Звонок из Волгоградской области, Юрий Владимирович, добрый вечер.
Слушатель: Товарищ полковник, здравия желаю.
Виктор Баранец: Добрый вечер.
Слушатель: Разрешите обратиться.
Виктор Баранец: Обращайтесь.
Слушатель: Старший сержант запаса Аджемов. Скажите, пожалуйста, в свете вот той информации, которую я слышал, не готовит ли Путин и его руководство, по сути дела, военную оккупацию России с целью сырьевого закабаления, окончательного и бесповоротного. Я ставлю как военный военному вам такой вопрос, я вынужден его поставить.
Виктор Баранец: Как поется в известной песне, на все вопросы я открыто отвечаю. Нет, я не думаю, что Путин готовит оккупацию. Наоборот, я знаю настроения офицеров и хорошо знаю, насколько мы стыдились российских позиций в ельцинские годы, когда мы сдавали и перед НАТО позиции, когда мы шли на просто предательские уступки нашим оппонентам, когда мы убирали базы оттуда и объекты, которые нам нужны были для того, чтобы крепко держать свои позиции далеко или близко от родных границ. Что вы бы мы сейчас ни говорили, вы видите, что дух патриотизма, дух веры в то, что в армии начинает что-то делаться, позитивное мы видим, что разгребаются какие-то там ямы, куда свет прожектора не заглядывал десятилетиями. Позитив внешний, конечно, чувствуется. Но я считаю великой и трагической ошибкой нынешней власти то, что она доверила реформирование вооруженных сил непрофессиональному специалисту. Я считаю, что Сердюков великолепно собирал налоги он знает действительно менеджмент, но доверять такое стратегическое решение вопроса ему нельзя.
Позвольте, я вам сейчас приведу один пример. Каждый зеленый лейтенант знает, что когда армия реформируется, надо сосредоточивать деньги где? На стратегических направлениях. Это не только закон реформы, это закон войны. Главные стратегические направления какие у нас сегодня? Это кадры, это денежное довольствие, это перевооружение, это жилье. Я считаю, это четыре стратегических направления, надо отбросить все лишнее и только сюда бросать финансы, чтобы сдвинуть этот камень роковой с места в военной форме.
Владимир Бабурин: Виктор, простите, а тогда хватит денег, чтобы до Венесуэлы долететь на бомбардировщиках?
Виктор Баранец: Пока еще хватит. Я довожу свою мысль до конца. Итак, вы знаете, что Путин назвал Сердюкова великим менеджером. Кто-то распустил какие-то лживые слухи, что он великолепно считает деньги, что он разгребет эти генеральские авгиевы конюшни, как будто у нас генералы только и думают, как бы воровать. И вот товарищ Сердюков принимает первое стратегическое решение. Он же экономист, мы же говорим, что он умеет экономить деньги! Какое он принял решение? Создать новую форму. И товарищу Юдашкину на эту новую форму из казны Министерства обороны, не предусмотренное законами, было отвалено на паршивые эти 8 тысяч 100 миллионов народных, подчеркиваю, рублей. Мы поаплодировали 9 Мая нашей партии на параде. А недавно выясняется, что все высшие, руководящие генералы вооруженных сил категорически отрицают эту форму. Вы знаете, наш известный писатель как-то пошутил, потому что форма, которую создает Юдашкин, как он сказала, в ней на кальсонах надо ширинку шить сзади. Я понимаю, о чем говорят офицеры. Но дело в том, что пошив новой формы отложен на три года. И вот я хочу задать вопрос. Товарищи, а ради чего из моего, из вашего кармана, из народного кармана мы потратили 100 миллионов рублей?! Извините, к 2011 году Сердюкова в Министерстве обороны не будет и в помине, но кто-то же должен отвечать за эти 100 миллионов рублей. Мы же должны видеть конкретный результат!
И куда ни ткни – у нас везде так: продают лишнее вооружение, продают лишние земли, продают лишнюю недвижимость, тащат банковские структуры в Министерство обороны, Генеральный штаб вообще превращают в дворовую команду, сокращая на тысячу человек. Ведь вы посмотрите, Балуевский, предпоследний начальник Генерального штаба, он же предлагал поэтапно реформировать Генеральный штаб, сначала на 20 процентов сократить. Нет же, Сердюков зачеркнул, написал: «На 40 процентов». А сейчас выясняется, что Главное, центральное управление сокращается на 50 процентов! Извините, я еще раз повторюсь, реформирование генерального штаба очень похоже на глубочайшую операцию на мозгу любого человека. Потому что если мы будем ковыряться в мозгах, неосторожное движение скальпеля или лазера – и у человека могут отняться руки и ноги. Так к чему мы идем? Уже мало того, что мы разрушили неосмотрительными реформами армию, так мы теперь разрушаем ее головной мозг. Так не должно быть!
Владимир Бабурин: Из Воронежа Евгений, добрый вечер, вы в эфире.
Слушатель: Здравствуйте. Я слушаю вас и думаю, что вы разговариваете, как будто в России живут одни военные. Эти деньги, которые тратят на армию, их берут у рабочих, у инженеров, у техников, у врачей, у учителей. Им деньги не доплачивают, а платят вам. За что платить вам, если вы совести не имеете и говорите, что вам платят маленькую зарплату? За что платить людям, если офицеры пьяные ходят по городу, сидят в ресторанах, в кафе, в барах?
Виктор Баранец: Я думаю, что в вашем славном городе Воронеже пьяниц не меньше, чем в армии. Мы, русские люди, любим немножко выпить, да, во внеслужебное время. Но я бы не стад так огульно нападать на военных, уважаемый слушатель. Позвольте я вам приведу только один факт. Есть у меня знакомый – бывший капитан атомной подводной лодки, который 27 лет прослужил на Тихоокеанском флоте. Скажите, вы бы хотели избрать себе такую судьбу, а он ее выбрал сознательно, чтобы вы спокойно спали, - плавать в этих гробовых черных океанских глубинах, не видя ни жену, ни детей, 27 лет, чтобы мы спокойно жили, чтобы мы здесь проводили реформы. Я считаю, что ставить вопрос о том, что стыдно, мало платят или нет, я считаю, что каждый человек должен получать по труду. А военный человек – это великий жертвенник. Я не понимаю людей, которые говорят: «Почему вы, военные, плачетесь? Вы выбрали сами эту судьбу. Идите торговать кальсонами или трусами на рынок!» Извините, военный человек – это человек, который сознательно выбирает себе главное – он выбирает себе на всю жизнь каторгу. И он должен понимать, что он нужен государству, и должен все-таки за свою жертвенность, за эти вечные переезды, за вечную жизнь на квартирах, за это старое оружие, за этот личный состав, который выбивает друг другу зубы, за 24 часа постоянно на службе, - этот человек должен находиться на вершине социальной лестницы. Давайте не ссориться, гражданские милые мои люди и военные, у нас у каждого своя планида. Но я считаю, что человек, которые стоит с оружием на страже родины, который в любую минуту должен умереть за вас, уважаемый товарищ слушатель, этот человек должен чувствовать себя достойным гражданином родины и иметь соответствующие социальные блага в виде достойного денежного довольствия.
Владимир Бабурин: Кирилл из Москвы, добрый вечер, вы в эфире.
Слушатель: Здравствуйте. Я хотел поддержать предыдущее высказывание и сказать, что не доктрины, а отсюда не надо из страны делать казарму. Я думаю, что, во-первых, надо посчитать, и пусть армия докажет, что им нужно столько призывников, и куда их столько нужно, и для чего. Мне-то понятно, для чего. Чем больше призывников, тем больше выделяется денег, тем больше можно своровать. Если вы говорите, что нам нужны подводные лодки, которые идут на боевое дежурство, вот пусть их столько и будет. Что делают остальные солдаты и что в конце службы они умеют? Вот я учился в школе и у нас был военрук, мы ходили один раз в неделю тир. Потом мы поехали в Таманскую дивизию, и я, учащийся школы, стрелял лучше, чем ваши солдаты, которые там служат много лет. Чему вы учите солдат? Пьянству? Мордобою? И они ходят, оборванцы, просят сигареты, деньги. Это позор! И эти вот деньги, которые пошли на Юдашкина, вот на эту форму, лучше пусть они пойдут на форму, чем вашим генералам на пьянку.
Виктор Баранец: Я понимаю ваши многие мысли, но не принимаю. Потому что упрекать вот таки огульным образом армию – это все равно что я скажу: товарищ дорогой, посмотрите себе за окно, у вас за окном валяются окурки. И я, не зная, где вы живете, знаю, что окурки там лежат. Нельзя. Вашу мысль я принимаю только в одном, что солдат в армии должно быть ровно столько, сколько это необходимо для надежной обороны. То, что у нас в армии полмиллиона солдат-призывников, конечно, этот вопрос избыточный. И где вы абсолютно правы, что народу действительно надо обосновать и сказать. От бабушки у подъезда до любого министра мы должны знать, что у нас армия сегодня необходима в количестве 660 тысяч человек, и остальные люди, призывники, которых мы призываем, я вот тоже согласен, скажите, пожалуйста, а мы могли бы этих людей…
У нас существует великолепная организация – Российское спортивно-техническое общество, бывший ДОСААФ, и я не понимаю, почему мы не используется ее гигантские способности, а наоборот, начинаем гробить эту организацию. Министерство обороны, вы хотите обучать специалистов? Пусть мальчики по месту жительства в форме приходят 2-3 раза в год по 2-3 недели, и их раз в сто могут лучше обучить, чем в Вооруженных силах мы будем гнобить ребят, в этих учебных частях. А армия, ядро армии должно уменьшится и должно стать полностью профессиональным, абсолютно. Иначе вот этот смешанный способ комплектования, до которого мы сейчас дошли, он нас все равно вынудит превратить армию в профессиональную. И еще и по другой причине – потому что мы опускаемся в глубокую демографическую яму. И я бы хотел, конечно, увидеть глаза тех стратегов, которые, в общем-то, спланировали один год службы. Я не хотел бы пугать родителей и призывников, я, наоборот, хотел бы их обрадовать, что, наверное, рано или поздно и Министерство обороны, и Генеральный штаб при новом руководстве придут к выводу, что пусть у нас действительно армия будет поменьше, но она будет мобильной, профессиональной и хорошо вооруженной.
Владимир Бабурин: Знаете, несколько раз прозвучало слово «обмундирование», и я вспомнил, кажется, Валерий Бурков, один из последних Героев Советского Союза, здесь был у меня, в этой студии, это было пару лет назад. И он сказал, понимаете, был такой момент: вызвали военных на прием к президенту (я даже не помню, кто тогда был президентом, еще Ельцин или уже Путин)…
Виктор Баранец: Я вам это рассказывал, и он тоже, да.
Владимир Бабурин: И они пришли в камуфляже.
Виктор Баранец: Это к Путину, да.
Владимир Бабурин: И вот они пришли в камуфляже, а буквально накануне показывали награждение российских военных за участие в боевых действиях в Южной Осетии. А перед этим брали у них интервью, и было два полковника, и у них пока еще был один китель на двоих. Второй, правда, успели к церемонии пошить, Но когда они давали интервью перед награждением, сначала один надел этот китель, а потом отдал своему другу, и тот снимался для программы «Вести», по-моему, в этом кителе. Все-таки прогресс налицо.
Виктор Баранец: Володя (смеется), вы, конечно, ерничаете…
Владимир Бабурин: Я не ерничаю, мне стало очень грустно.
Виктор Баранец: Владимир, факт действительно имел место, потому что когда президент – верховный главнокомандующий поручил бывшему министру обороны Иванову представить ему 10 лучших офицеров, то все они прибыли действительно в полевой форме, что страшно удивило Путина. Вы представляете, до какой степени износа дошла наша армия, если офицерам не хватает формы явиться к верховному главнокомандующему. Ну, здесь еще второй парадокс скажу. Вот отслужил офицер 25 лет, и я увольнялся – мне дали деньгами. Мне не нужно 8 картузов, которые я не доносил, три рулона сукна, четыре пары сапог. Представляете, человек приходит, ему деньги нужны, ему же завтра устраиваться на работу в гражданской жизни, а ему говорят: «Подгоняй машину и забирай все, что тебе положено было за многие годы». Ну, разве это не дурь? Видите, а у полковников в российской армии один китель на двух полковников. И было дело, когда одна шинель была на трех человек.
Владимир Бабурин: И в заключение я хочу напомнить вам о юбилее. Юбилей, правда, был летом, но летом отпуска, мы про него забыли, а сегодня, кстати, перечитывая перед эфиром вашу книжку про Генштаб, нашел там такое, что летом 1998 года Государственная Дума приняла закон о военной реформе. Дальше сначала ваша оценка: «Закон этот опоздал лет на шесть». И по этому повод наш коллега, обозреватель газеты «Сегодня» очень точно заметил: «Никакие силы не способны изменить генеральный принцип национального военного строительства: сначала делать, потом размышлять над содеянным, а все это постфактум подводить под нормативный акт».
Виктор Баранец: Это не я сказал?
Владимир Бабурин: Это не вы сказали, но вы включили это в свою книгу.
Виктор Баранец: Да, я полностью согласен, время меняется, не меняется реформаторская глупость. Мы действительно сначала делаем. Потом чешем затылок и начинаем осознавать, что всему этому надо придать приличный законодательный вид. Но время уходит. И те решения, которые мы принимаем, когда уже бьем по хвостам военной реформы, оно уходит, и армия по-прежнему топчется на месте. Не хотелось бы этого, Владимир, хочется верить в лучшее.
