Виктор Резунков: Сегодня мы продолжим уже обсуждавшуюся на волнах нашей радиостанции тему, которая очень актуальна сейчас для молодых россиян – осенний призыв в Вооруженные силы России. Особенностью этого осеннего призыва является то, что на военную службу будут призваны 219 тысяч человек в возрасте от 18 до 27 лет – в 2 раза больше, чем весной этого года. А это связано с переходом на годичный срок службы. Правозащитники встревожены, они опасаются, что дефицит призывников военкоматы восполнят за счет больных и юридически неграмотных. Плюс ко всему, после того, как Госдума сократила количество отсрочек, в армию отныне призываются молодые отцы, сельские учителя, врачи и даже учащиеся духовных семинарий. К тому же, в армию призывают и ранее судимых молодых людей. Все эти особенности осеннего призыва, несомненно, повлияют на общую ситуацию с нарушением прав военнослужащих в российской армии. Сегодня в Петербурге будет презентован доклад Общественной правозащитной организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга», в котором представлены типичные нарушения этих прав.
Об осеннем призыве и его последствиях мы и поговорим сегодня. В Петербургской студии Радио Свобода - корреспондент газеты «Дело» Екатерина Семыкина и юрист Правозащитной организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга» Виктор Андреев.
Виктор, у меня первый вопрос к вам, как к юристу. Я уже перечислил некоторые особенности этого осеннего призыва. Может быть, вы что-то дополните? И я, со своей стороны, тоже еще дополню теми материалами, которые появились в средствах массовой информации, об особенностях этого призыва.
Виктор Андреев: Главной особенностью является то, что будет призвано на военную службу практически в 2 раза больше человек, чем в прошлый призыв. И в этот призыв мы ожидаем, что будет применена практика насильственного призыва на военную службу. Мы ожидаем нарушений прав призывников со стороны сотрудников милиции и нарушений, связанных с медицинским освидетельствованием призывников. Мы опасаемся, что в этот призыв могут быть призваны на военную службу граждане, не годные или ограниченно годные по состоянию здоровья к военной службе.
Виктор Резунков: Вот «Новая газета» сообщает, что Пермский край, Военный комиссариат отправит в армию 100 ранее судимых человек. Я процитирую: «По закону в Вооруженные силы могут призывать только тех мужчин, которые не имели судимости. Исключение составляет погашенная или снятая судимость. Этим исключением и воспользуется военкомат. Специалисты утверждают, что осужденные в армии стали одной из причин зарождения дедовщины, поэтому вновь их появление в рядах Вооруженных сил может простимулировать неуставные отношения. Однако военные, наоборот, считают, что «подобные люди бывают более дисциплинированными, так как когда-то им уже приходилось нести всю ответственность за совершенные проступки». Виктор, что вы скажете по этому поводу?
Виктор Андреев: В соответствии с федеральным законом «О воинской обязанности и военной службе», не подлежат призыву на военную службу граждане, имеющие не снятую и не погашенную судимость. Если у них судимость снята или погашена, то формально считается, что они уже исправились и, в принципе, могут стать нормальными гражданами, как и все. Реально же я не считаю, что граждане, которые погасили свою судимость, в армии будут дисциплинированными. Я полагаю, что наказание в Российской Федерации не преследует своей целью исправление, как это установлено законом. Более того, формально считается, что Вооруженные силы и несение военной службы – это почетная обязанность. Поэтому я считаю, что бывших преступников нельзя привлекать к исполнению такой почетной обязанности.
Виктор Резунков: Даже со снятой судимостью?
Виктор Андреев: Мне кажется, что да. Но законом это разрешается, поэтому я не могу ничего сказать против этого.
Виктор Резунков: Екатерина, вы много пишите на эту тему. Скажите, пожалуйста, что вы думаете по последнему вопросу?
Екатерина Семыкина: По последнему вопросу и по последнему призыву, мне кажется, что здесь много символичного. Ведь масштабность этого призыва... Вы не сказали, что это самый масштабный призыв со времен 1995 года, когда, как мы помним, вовсю шла война.
Виктор Резунков: Как раз началась, да.
Екатерина Семыкина: Да-да. И что это может означать, к чему мы так усиленно готовимся, пока непонятно.
Что же касается призыва в армию ранее судимых, то здесь я вижу тоже некий символизм, учитывая, что армия сегодня больше напоминает огромную тюрьму на территории всей России, это такой ГУЛАГ – по отсутствию правового поля, по своей закрытости, по своей вот этой репрессивной структуре. Поэтому меня не удивляет, например, что призывают ранее судимых. Меня не удивило даже, если бы они и судимых призывали туда сегодня.
Виктор Резунков: Еще одной особенностью является существование, создание неких комиссий, независимых медицинских комиссий. Это очень интересно. Что вы можете сказать, Виктор, как это все будет действовать? И есть ли шансы, и у кого есть шансы из призывников пройти вот эту независимую медицинскую экспертизу? И какие последствия могут быть?
Виктор Андреев: Вообще, возможность создания таких независимых военно-врачебных экспертиз была предусмотрена еще в 1993 году. И в Основах законодательства об охране здоровья граждан было указано, что гражданин имеет право на независимую военно-врачебную экспертизу. Порядок такой экспертизы устанавливается правительством Российской Федерации. И только сейчас, в принципе, он и был установлен. Согласно этому порядку человеку нужно получить заключение врачей-специалистов, и он вправе обратиться в медицинское учреждение, имеющее соответствующую лицензию, с заявлением, приложить копию этого заключения и потребовать независимой военно-врачебной экспертизы. При этом он должен ее сам оплатить. Дальше порядок такой. Он получает заключение независимой военно-врачебной экспертизы – и проводится медицинское освидетельствование заново. И врачи-специалисты могут вынести любое решение, которое им захочется.
Виктор Резунков: То есть для них необязательно решение независимой медицинской экспертизы?
Виктор Андреев: Они обязаны его учитывать. Но фактически и реально оно для них необязательно. Поэтому я считаю, что Положение о военно-врачебной экспертизе не дает как призывнику, так и военнослужащему эффективных мер по защите своих прав.
Виктор Резунков: Екатерина, а вы что думаете по этому поводу?
Екатерина Семыкина: У меня к Виктору вопрос. Вы перечислили много из того, чего вы опасаетесь в ходе этого призыва. А уже сейчас есть ли какие-то факты, подтверждающие эти опасения, или пока нет громких случаев нарушений у нас в Петербурге, а может быть, и по стране?
Виктор Андреев: Сейчас таких фактов мы пока не зарегистрировали. Ну, как обычно, у нас есть нарушения в ходе каждого призыва. Граждан вызывают на мероприятия, связанные с призывом на военную службу, в частности на медицинское освидетельствование, до 1 октября 2008 года. Это распространенная практика. И при этом вызывают повестками не той формы, которая установлена законом. Часто в этих повестках даже указано... это бывает в виде почтовых карточек, там бывает красный штамп «в случае неявки вы будете доставлены милицией», и указана статья 328-ая Уголовного кодекса. Специально, я считаю, пугают людей, чтобы они приходили в Военный комиссариат.
Виктор Резунков: То есть это, в принципе, незаконно?
Виктор Андреев: Конечно, незаконно.
Екатерина Семыкина: И еще один вопрос. Виктор, вот тот призыв предыдущий, он был уже по новым правилам. То есть на службу год, с отменой отсрочек. А вот вы, как юрист, почувствовали какую-то разницу? Можно ли подвести какой-то предварительный итог вот этой странной недореформы? Вроде бы один год, вроде бы легче, но при этом три призыва встретились в казармах. Вот как это отразилось...
Виктор Андреев: Действительно, мы заметили ухудшение. И тот факт, что в одной казарме появляются люди, которые были призваны на два года, на полтора и на год, действительно, усугубляет ситуацию. И на этом основании также нарушаются уставные правила взаимоотношений между военнослужащими. Но, на мой взгляд, все равно причина неуставных взаимоотношений не в этом, а именно в том, как устроена эта вся система, в недоработках командования и, в принципе, в бездействии правоохранительных органов. Граждане, которые на военной службе совершают преступления, они чувствуют себя совершенно безнаказанными, а военные следственные отделы, правоохранительные органы практически бездействуют.
Виктор Резунков: Вот как раз по поводу деятельности правоохранительных органов «Российская газета» сообщает. «Мы отследим все стадии осеннего призыва - от явки новобранцев в военкоматы и на сборные пункты до прибытия и размещения их в воинских частях», - пообещал начальник управления надзора Главной военной прокуратуры генерал Александр Никитин. «Повышенное внимание прокуроров к солдатскому набору легко объяснимо, - отмечает издание. - Ни для кого не секрет, что в военкоматах процветает коррупция, а уровень взяток там давно переплюнул все мыслимые пределы. Каждый год военные следователи заводят немало уголовных дел в отношении не чистых на руку комиссаров, начальников отдела призыва и недобросовестных медиков. К примеру, в проверенных весной этого года двух тысячах военкоматов прокуроры выявили больше полутора тысяч нарушений закона. Три сотни должностных лиц привлекли к дисциплинарной ответственности, десятки офицеров и гражданских чиновников попали под суд. Генерал Никитин дал понять, что бдительное прокурорское око не обойдет стороной и медицинские комиссии. Из-за халатности докторов в армию отправляют сотни больных парней. Их быстро признают негодными к службе и возвращают домой – лечиться».
Виктор, что вы можете сказать на это?
Виктор Андреев: На мой взгляд, эти слова носят декларативный характер, а реальных мер принято не будет. Потому что все эти нарушения, они происходят из года в год, и реакции со стороны правоохранительных органов нет. Более того, даже сейчас у нас есть в Невском районе Санкт-Петербурга случай, что человека призвали с туберкулезом на военную службу. Он после прохождения военной службы погиб от туберкулеза. И уголовное дело было возбуждено, но оно специально затягивается. Так, оно однажды было приостановлено, потому что не смогли найти лицо, которое подлежит уголовной ответственности. Хотя эти лица – это призывная комиссия, все члены призывной комиссии. И на мой взгляд, реальных мер принято не будет.
Екатерина Семыкина: Да, я думаю, что реальных мер принято не будет до тех пор, пока власть в России, и не только военная, но и гражданская, неподконтрольна обществу. Потому что нет механизмов воздействия на прокуратуру, на суды. Все это подчинено у нас исполнительной власти, от парламента и судов, прокуратуры до армии. Армия – это одна из самых закрытых систем, впрочем, как и милиция, как и суды, как и все остальное. Поэтому до тех пор, пока не будет общественного контроля... А его сейчас и быть не может, потому что общественные организации, независимые СМИ, через которые, по идее, он должен осуществляться, сегодня они задавлены, они испытывают постоянные репрессии, давление. Поэтому, может быть, студия Радио Свобода – это единственное место, где мы можем обсуждать такие вещи. Хотя они должны обсуждаться по центральным телеканалам. Вот этот доклад, который сегодня презентуют «Солдатские матери», он должен стать дискуссией, которая должна открыться в публичном пространстве - на уровне «Первого» канала, РТР. Но ведь этого же никогда не произойдет.
Виктор Резунков: Об этом докладе мы еще поговорим чуть позже.
Вот еще одно сообщение. Интернет-издание «NEWSru.com» сообщает: «Следственные органы Сибирского военного округа предлагают дезертирам явиться с повинной, чтобы избежать уголовной ответственности». Это другая инициатива власти. Как можно к ней отнестись, Виктор?
Виктор Андреев: Прежде всего, нужно понимать, что военнослужащие оставляют войсковые части и совершают дезертирство не из-за хороших условий прохождения военной службы. Чаще всего это происходит из-за неуставных взаимоотношений, из-за вымогательств денежных средств, избиений и пыток. А как работают у нас правоохранительные органы, в частности, военно-следственные отделы? Когда к ним приходит жертва преступления, оставившая войсковую часть, они предлагают ей написать явку с повинной. А юридически неграмотный военнослужащий не понимает, что он сознается в совершенном преступлении. Но в соответствии с российским Уголовным кодексом, гражданин, который в целях спасения своей жизни оставил войсковую часть, он не считается преступником. И военные следственные органы, в принципе, не могут обеспечить их защиту. Как Сибирский военный округ предлагает им избежать уголовной ответственности? Такого, конечно, не будет. Если они обратятся в военные следственные органы Сибирского военного округа, то я больше чем уверен, что все лица, совершившие дезертирство или оставление части, будут осуждены. При этом не будут учитываться условия военной службы, которую они проходили.
Екатерина Семыкина: Кстати, об этих условиях. Вот Виктор сейчас сказал о вымогательстве денег – об одной из причин, по которым люди бегут из армии. В этой связи я постоянно думаю, что многие, кто сейчас критикует ситуацию в российской армии, говорят о том, что если отменить призыв и сделать армию полностью контрактной, то эти проблемы решатся. А я отношусь к этому как раз скептически. Потому что, насколько мне известно (хочу как раз узнать у Виктора), у контрактников те же проблемы, но только еще добавляются экономические преступления. То есть у них вымогают деньги зачастую, если я не ошибаюсь, заставляют подписывать контракт, чтобы вымогать деньги, а потом люди иногда и исчезают. Так ли это?
Виктор Андреев: Действительно, за последние годы в нашу организацию обращается все больше и больше военнослужащих, проходящих военную службу по контракту. Основным преступлением является принуждение к заключению контракта – людей могут выводить на холод, на жару, они могут стоять там по несколько часов. И им говорят: «Если вы не хотите стоять на холоде (или жаре), то подписывайте контракт». Избивают, чтобы заключили контракт. Часто такое преступление, когда у военнослужащего, проходящего военную службу по контракту, отбирают вообще всю зарплату ежемесячно. К нам приходят люди и говорят: «Ни разу не видел своей зарплаты». А когда они уходят из части, то о них даже не сообщают в прокуратуру – видимо, чтобы кто-то получал за них зарплату. И это очень распространенное преступление, действительно. И вымогают в очень больших размерах.
Виктор Резунков: И это отражено в вашем докладе. А мы о нем еще отдельно поговорим, по тем статьям, которые там обсуждаются.
А я хотел бы обратить внимание еще на одну публикацию. Известный петербургский правозащитник Руслан Линьков в интернет-издании «Лениздат.Ру» рассказал о таких скандальных историях. «Особый вклад, - пишет он, - в обороноспособность России делает госпиталь № 442 Ленинградского военного округа. Его материально-техническая база так богата инструментарием XIX и ХХ века, что позволяет врачевать без лишних изысков, прямо, по-военному: командир сказал – здоров, значит здоров! Вот скандальная информация последнего времени. Самыми годными к военной службе в 442-ом госпитале признали … суицидников. Вот пять конкретных примеров, которые приводит организация «Солдатские матери Санкт-Петербурга» в своем обращении в военную прокуратуру Ленинградского военного округа». Я не буду читать все эти пять случаев, и даже один не буду – достаточно большой объем. Но вот рассказывается о том, что людей, которые пытались покончить жизнь самоубийством из-за тяжелых условий и так далее, из-за каких-то личных проблем, их по-прежнему опять-таки направляют... Это так?
Виктор Андреев: Да, действительно, это так. Независимые врачи диагностировали у этих военнослужащих серьезные психические и психологические расстройства. Они, действительно, пытались покончить жизнь самоубийством. Когда мы с ними общались, они вели себя неадекватно. Они не могли сами написать заявление – у них очень большие проблемы со здоровьем. Более того, один из них был призван и не имел при призыве места жительства и не имел при призыве доказательств наличия российского гражданства. Мало того, что его призвали, в армии над ним издевались, заставили подписать контракт. Он был вынужден оставить войсковую часть. И после этого его признают годным и не хотят защищать его права. И это обычная ситуация с военным госпиталем. Мы пытаемся обжаловать их решения, но сейчас практически безуспешно. Но вот сейчас мы как раз и будем применять независимую военно-врачебную экспертизу в отношении некоторых из них.
Екатерина Семыкина: Виктор, а удачные случаи судов были, вот какие-то прецеденты, которые внушали бы хоть какую-то надежду?
Виктор Андреев: Обжаловать решение ВВК в судебном порядке достаточно сложно. И не потому, что ВВК права, а потому, что это военный суд. И однажды я обжаловал решение ВВК, я просил назначить экспертизу судебно-медицинскую. А военный суд определил и назначил еще одну ВВК, но только в другом военном госпитале. Естественно, это ВВК подтвердилось.
И есть другой вариант. Когда человек возвращается после прохождения ВВК, мы рекомендуем ему пройти новое обследование и заявить о том, что ему необходима повторная ВВК, так как у него появились новые основания для ВВК, то есть дополнительные сведения о состоянии его здоровья. Таким образом, можно, в итоге, обжаловать решение ВВК, чтобы человека комиссовали по состоянию здоровья.
Виктор Резунков: Виктор, ваша Правозащитная организация «Солдатские матери Санкт-Петербурга» только что презентовала... и сегодня как раз пресс-конференция, по-моему, в эти часы даже проходит, где будет представлена эта книга. Она называется «Защита законных прав призывника и военнослужащего». Какие бы вы могли, ну, самые первые и несколько советов дать тем призывникам, которых называют юридически неграмотными, чтобы они поняли, какие у них есть права, которые они могут защищать?
Виктор Андреев: Прежде всего, я советую им приобрести федеральный закон «О воинской обязанности и военной службе», Основы законодательства об охране здоровья граждан и начать себя юридически просвещать. Им необходимо пройти независимое обследование у независимых врачей. Лучше всего это делать в научно-исследовательских институтах. Далее им необходимо письменно заявить в Военный комиссариат и в призывную комиссию о заболеваниях, которые у них имеются, и потребовать вынесения решения о зачислении их в запас. И все медицинские документы, копии туда им направить заказным письмом с уведомлением. Ходить в Военный комиссариат с двумя представителями, оформить на них доверенности. Всегда иметь людей, которые, в случае чего, обжалуют решение призывной комиссии в суде.
Но, в любом случае, чтобы получить более подробную информацию, пусть лучше обращаются в нашу организацию или зайдут на наш официальный сайт. Там эту книгу можно скачать бесплатно и прочитать ее. И тогда, на самом деле, этой книги для призывника достаточно. Он сможет с помощью этой книги законным образом освободиться от призыва на военную службу.
Виктор Резунков: Виктор, а вы часто слышите в свой адрес обвинения в том, что вы пытаетесь разрушить российскую армию?
Виктор Андреев: Дело в том, что мы совершаем абсолютно законные действия, проводим абсолютно законные мероприятия. И гражданин, который в соответствии с российским законодательством получает военный билет и зачисляется в запас, а не идет в армию, где становится инвалидом... мне кажется, наоборот, мы российскую армию оздоровляем и способствуем обороноспособности Российского государства.
Екатерина Семыкина: Да. Ведь я так понимаю, что «Солдатские матери» не занимаются, грубо говоря, «отмазыванием» от армии людей, которые должны, в принципе, идти – у них нет заболеваний. Они помогают только тем, кто не может защитить свои права, и тем, чьи права нарушаются в ходе призыва. И меня тоже удивляет, когда в адрес «Солдатских матерей» и других организаций говорят: «Они разваливают армию! Они порочат честь!». И вообще, вот эти абстрактные разговоры об офицерской чести, о чести армии... А где конкретные доказательства? После всех этих громких случаев – Андрей Сычев, Роман Рудаков, Радик Хабиров – после всех этих чудовищных сотен преступлений, которые известны всей стране, что, хоть один офицер сделал публичное заявление, что ему честь не позволяет оставаться больше в этой структуре, где за такое никого не наказывают? Хоть один офицер выступил против этого, что офицерская честь не дает молчать? Нет, я этого не слышала. Может быть, вы слышали.
Виктор Резунков: Екатерина, вы знаете, появились в последнее время различные псевдоправозащитные организации, которых очень много, и везде можно прочитать объявления: «За такую-то сумму предоставим полностью пакет документов, которые позволяют вам...».
Екатерина Семыкина: Да-да, у метро раздают часто вот такие бумажки, что «отмажу» от армии». Ну, разумеется, это говорит не о том, что вот во всей этой истории работают какие-то мошенники, а это говорит о том, что настолько «горячий» вопрос, что на нем появляются, да, в том числе, и спекуляции. Настолько он важен для россиян, что здесь тоже появляется еще одна возможность выжимать деньги, обманывать.
Виктор Резунков: Виктор, а вы что думаете по этому поводу? Вы постоянно сталкивались с этим?
Виктор Андреев: Да. Во-первых, коротко хочу сказать, что у нас слово «отмазать» считается неприличным. И большинство призывников у нас, они имеют все основания, чтобы не идти в Вооруженные силы.
Виктор Резунков: Виктор, давайте все-таки поговорим по поводу доклада, подготовленного «Солдатскими матерями Санкт-Петербурга». Мне бы хотелось рассмотреть его по главам. Этот доклад, я так понимаю, он основан на тех обращениях, которые поступали с июля 2007 года по июль 2008 года. И сразу первый вопрос к вам. Больше было таких обращений в «Солдатские матери» или меньше, по сравнению с предыдущим сроком?
Виктор Андреев: Обращений было больше. И в докладе перечислены, естественно, не все случаи. Мы перечисляли только те случаи, которые дают общую картину всех преступлений и происшествий, которые происходят в Вооруженных силах.
Виктор Резунков: То есть можно сказать, что ситуация все-таки ухудшается в армии, если анализировать те обращения, которые поступали к вам? Или нельзя так сказать в целом?
Виктор Андреев: На мой взгляд, ситуация остается, в принципе, статичной и стабильно плохой. Просто в нашу организацию, может быть, стали больше обращаться по той причине, что мы стали гораздо больше работать в плане юридической защиты военнослужащих. И у нас стало гораздо больше специалистов, и мы можем помогать большему количеству людей.
Виктор Резунков: Вот первая глава озаглавлена «Смертельные случаи в армии». Что бы вы могли сказать по этому поводу? Здесь приводятся примеры, но я не буду их зачитывать, потому что они достаточно большие. Вот какие случаи бывают? Что бы вы выделили?
Виктор Андреев: Чаще всего, если родителям военнослужащего становится известно, что их ребенок погиб... им присылают телеграмму с сожалением, что «ваш ребенок погиб» и так далее. Действительно, в реальности ситуация может быть какая угодно. Человека могут повесить, довести до самоубийства, убить. Все обстоятельства гибели ребенка военными чаще всего скрываются от его родителей. Родители имеют мало доступа к расследованию, они могут ознакомиться с результатами, но не сразу, они не могут провести независимую судебно-медицинскую экспертизу. И им постоянно ставятся препятствия к расследованию. И чаще всего им отказывают в независимой судебно-медицинской экспертизе, им отказывают в доступе ко всем материалам дела. А в итоге расследование становится неэффективным и уголовное дело чаще всего прекращается.
Екатерина Семыкина: А к смертельным случаям в армии относится то, когда человек, допустим, доставляется в больницу... Как Роман Рудаков, который очень долгое время лежал, ждал эту операцию. И все знали о том, что эту операцию можно сделать в Германии, в США, и специалисты готовы были помочь. Ну как же, мы же не можем – это же военная тайна. И вот решили прикрыть вот эту кровавую тайну и не дали помочь. То есть меня больше всего шокируют такие случаи, когда еще можно было спасти человека, но – нет, все смотрели, как он умирает. Вот так с Рудаковым произошло.
Виктор Андреев: Да, конечно, это относится к смертельным случаям в армии. Согласно последнему постановлению Европейского суда по неуставным отношениям – дело «Чембер против Российской Федерации», Европейский суд установил, что государство обязано обеспечить все необходимые условия в Вооруженных силах, чтобы оказать военнослужащему необходимую ему медицинскую помощь.
Виктор Резунков: Скажите, Екатерина, а вы, как журналист, сталкивались ли с попыткой противодействия в предоставлении вам информации в подобного рода случаях?
Екатерина Семыкина: Да, конечно, журналисты постоянно сталкиваются с этим. Причем нам, конечно же, при этом военные ведомства не говорят «мы вам не скажем, потому что мы много чего скрываем», а ссылаются на самые обычные причины: занятость, невозможность – сейчас призыв, много дел. На канале «100» на этой неделе прошла программа, тоже посвященная призыву. Были предприняты очень серьезные попытки пригласить в студию все-таки представителей Ленинградского военного округа. Но они, сославшись на ту же самую занятость, не пришли. То есть это абсолютно закрытая система, где не нужно даже объяснять, почему они не приходят, почему они не говорят. Всем и так это понятно. Потому что нет возможности их заставить. Власти, и военная, и гражданская. они и не должны сами хотеть, а нужно иметь возможность их заставлять. Но в России такой возможности нет.
Виктор Резунков: Виктор, а как в вашей организации обстоит дело с информацией, лучше стало или наоборот? Потому что очень многие эксперты... вот недавно у нас тоже выступал эксперт на Радио Свобода, и он сказал, что после того, как министром обороны стал Сердюков, практически информация закрылась чуть ли не на 70 процентов о том, что там происходит.
Виктор Андреев: Действительно, доступ к информации ухудшился. Чаще всего нашей организации, естественно, не представляют необходимые документы, не отвечают на наши запросы. Более того, если мы посылаем заявление с требованием возбудить уголовное дело, то нам чаще всего не присылают постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, иногда даже не уведомляют о том, возбуждено уголовное дело или нет. Поэтому, действительно, доступа к информации стало гораздо меньше, чем было.
Екатерина Семыкина: А вот что касается Уголовного кодекса. Насколько мне известно, нет для офицеров, например, никакой статьи, кроме как «Превышение должностных полномочий». И нет такого значения, как «пытки», как «рабский труд». То есть это все какие-то обтекаемые формулировки. То есть невозможно судить за те реальные преступления, которые происходят.
Виктор Андреев: Действительно, для непосредственных начальников военнослужащих существует статья 286 «Превышение должностных полномочий». Она даже применяется в том случае, когда человека отправляют на работы, на стройку всяких гражданских объектов и так далее. Действительно, применяется именно эта статья.
Виктор Резунков: «Пытки в армии» - это другая глава, и самая большая, самая крупная в вашем докладе. Я процитирую: «Практически все военнослужащие, проходящие военную службу по призыву, как правило, подвергаются жестоким избиениям со стороны офицеров, командиров и военнослужащих старшего призыва. В большинстве случаев это объясняется дисциплинарными соображениями». Вот скажите по поводу этой большой главы. Это что, наибольшее количество сообщений, наибольшее количество обращений именно с этим?
Виктор Андреев: Действительно, большинство, более половины военнослужащих и их представителей, которые обращаются в нашу организацию, говорят о примененных в их отношении пытках, избиениях и издевательствах. Мы подразумеваем под словом «пытки» практически все неуставные взаимоотношения. И слово «пытка» у нас определено в Уголовном кодексе довольно четко. И мы определяем все действия, которые происходят в отношении этих военнослужащих, как пытки.
Екатерина Семыкина: А вот в последние годы меня еще удивила в плане пыток интересная тенденция, когда пыткам подвергаются не только новобранцы, только пришедшие в армию. Но вот, например, случай с Сергеем Завьяловым, который у нас здесь в Сертолово служил, который меньше чем за месяц до увольнения из армии подвергся жестокому избиению, ему не оказали нужную медицинскую помощь и он скончался. То есть вот эти конфликты не только между старослужащими и только что пришедшими в армию, а даже между офицерами, я так понимаю, они и сегодня существуют, да?
Виктор Андреев: Да, действительно, сам факт того, что человек проходит военную службу и скоро должен быть демобилизован в связи с истечением срока службы, он не означает того, что он не подвергнется пыткам. Он также может быть подвергнут пыткам со стороны офицеров, со стороны других военнослужащих, тут нет никаких гарантий.
Екатерина Семыкина: Но вот это говорит о том, что существуют не просто какие-то плохие офицеры, плохие генералы, а о том, что сама система, она воспроизводит вот эти отношения, и никто не может им противостоять. Здесь уже не о личностях конкретных идет речь, а о системе.
Виктор Резунков: Владимир Алексеевич из Москвы, пожалуйста. Добрый день.
Слушатель: Добрый день. Я уже не первый раз слушаю программу, посвященную нашей армии. И конечно, с болью в душе, потому что я проносил военную форму 41 год. И все, что на меня сейчас сыплется из эфира – к сожалению, читать я уже по возрастным характеристикам не могу, – меня приводит в шок. Мне кажется, что мы решаем квадратуру круга. Ведь армия – это не то что господин Сердюков продал одну партию мебели или заказал еще десять, а это отражение того общественного устройства, в котором мы живем. Когда я поступал в армию, это была война, и мы стремились защищать Родину. И престиж военнослужащего, не говоря о том, что командира, просто человек в военной форме имел авторитет в обществе. Второе. Он и был носителем определенной идеологии. Красной и советской армии уделялось государством, правительством большое внимание. Теперь то государство охулено, а президент, который сказал, что это, действительно, трагедия века, он заслуживает всяческого порицания. Это парадокс. И до тех пор, пока мы будем кувыркаться вот в этой неразберихе... Я не осуждаю тех молодых людей, которые сейчас уходят, уклоняются от армии.
Виктор Резунков: Спасибо большое, Владимир Алексеевич. Понятно, что вы сказали.
Вот интересный вопрос, на самом деле. Вот вы молодые люди, и тот же самый вопрос к вам. Насколько отсутствие идеологии влияет, собственно говоря, на то состояние армии, о чем нам сказал сейчас наш слушатель? Виктор, давайте подумаем на эту тему. Что вы думаете?
Виктор Андреев: На мой взгляд, отсутствие идеологии не является первостепенной причиной для создания криминогенной обстановки в Вооруженных силах. На мой взгляд, самой основной причиной является безнаказанность тех лиц, которые совершают преступления, и практически абсолютное бездействие военных следственных органов.
Екатерина Семыкина: Да, мне тоже интересны всегда поиски какой-то идеологии, национальной идеи...
Виктор Резунков: Какая она должна быть, да?
Екатерина Семыкина: ...да, какая она должна быть. Посмотрим уж на тот же опыт западных стран, да ближайших соседей. Что, там есть какая-то идеология национальная? Главная идеология – это право, право человека на жизнь, на здоровье, на образование, которое сейчас, кстати, нарушается отменой отсрочек в армию, нарушается же право на образование. То есть если человек будет знать свое право, чувствовать себя защищенным – вот это достаточная идеология для того, чтобы начать наведение порядка во всех структурах, в том числе и в армии.
Виктор Резунков: Наталья из города Уфа, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. У меня вот какой вопрос. У нас две стороны – военные и гражданское население – они как бы в состоянии войны пребывают. Но правительство наше, господин Путин и господин Медведев говорят о том, что нужно сберегать население, повышать рождаемость и прочее. То есть политическая-то воля присутствует. Ведь если повышать рождаемость, значит, нужно сберегать молодое мужское население, которое должно быть здоровым, которое должно создать свою семью. А армия находится абсолютно... то есть наши военачальники, они находятся на каком-то противоположном полюсе. Для них жизнь молодого человека, который, в том числе, родит детей для того, чтобы страна нормально работала... то есть они не сберегают эти жизни. Может быть, ваши гости общались с военачальниками. Как они психологически вообще на этот вопрос смотрят? Как сберегать молодое мужское население и уничтожать его одновременно в своей собственной армии? Как совместить эти две вещи?
Виктор Резунков: Спасибо, Наталья. Хороший философский вопрос.
Пожалуйста, Екатерина.
Екатерина Семыкина: Действительно, философский и риторический вопрос. Ну, никак невозможно совместить эти вещи. И я не думаю, что они как-то совмещаются в голове у нашего руководства. Потому что ведь есть заявления о том, что нужно демографическую ситуацию улучшать, но они тоже декларативные, они никак не подтверждаются ни в финансовом эквиваленте, чтобы поддерживать реально эти молодые семьи, ни в законодательном, ни в каком другом. Поэтому, конечно же, вся наша сегодняшняя жизнь российская построена на сплошных противоречиях социально-политических и на несоответствии заявлений делам властей.
Виктор Андреев: Действительно, армия и та система призыва и прохождения военной службы играют значительную роль в ударе по семье. Действительно, у нас 2008 год объявлен Годом семьи. Отменили отсрочки. Точно так же люди приходят из армии инвалидами. Какая здесь семья? Где здесь ожидается демографический всплеск? Более того, я считаю, что государство в настоящий момент открыто проводит дискриминационную политику. Почему? Женам тех военнослужащих, которые призваны на военную службу до 2008 года, не платят пособия. Те жалкие 6 тысяч рублей они не получают.
Екатерина Семыкина: А по закону они должны их получать?
Виктор Андреев: Действительно, есть у нас закон, и там написано, что эти пособия гражданам назначаются при призыве граждан с 1 января 2008 года. Я считаю, что этот закон применяется неправильно и противоречит Конституции. И в понедельник у нас будет заседание в Невском районном суде по этому вопросу.
Екатерина Семыкина: Скажите, а вот депутаты местные каким-то образом вам помогают? Это же те вещи, которые, действительно, интересуют всех петербуржцев. Как-то участвует наш парламент городской во всем этом?
Виктор Андреев: Наш городской парламент не участвует. Нам помогают депутат Государственной Думы Карпович Наталья, она заместитель председателя комитета по этим вопросам. Она часто помогает нам, пишет запросы. И на эти запросы в конкретных случаях мы вместе с ней добиваемся успеха.
Екатерина Семыкина: Да, это к слову о том, как слова властей выражаются в деле. Вот один человек из всех наших парламентов, Госдумы, правительства. Ну, замечательно.
Виктор Резунков: Кирилл из Москвы, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Вот я все время «косил» от армии. Сначала учился в медицинском училище, потом поступил в университет, потом у меня появилось двое детей. В общем, в армию я не пошел. И первая причина – это из-за того, что не хочу тратить время – там ничему не учат, и просто умному человеку там делать нечего. Но еще я хотел бы сказать, что армия – это все-таки сейчас у нас частная компания, это бизнес. И армия сама по себе – это как государство. И все вот эти полковники, командиры, они используют государственные деньги и наживаются на этом. То есть фактически солдатам дают дешевую еду, наверняка, получая денег больше, чтобы нормально их кормить, одежду им выдают дешевую. То есть все деньги разворовываются. А кто будет проверять, куда идут деньги и на что?
Виктор Резунков: Спасибо, Кирилл. Все понятно.
А я бы хотел добавить еще одно название одной из глав доклада – это «Рабство и принудительный труд». Это тоже как бы характеризует... Виктор, скажите несколько слов по этому поводу. Какие поступают сообщения из армии в вашу организацию по этому вопросу?
Виктор Андреев: К нам часто обращаются с этим вопросом, что солдат пытаются привлекать и привлекают к работе на гражданских объектах, к работе на всяких дачах. Ну, это обычная история. Чаще всего, практически во всех случаях возбудить уголовное дело в данной ситуации невозможно. Военные следственные органы категорически отказываются возбуждать уголовное дело в отношении начальников, командиров войсковых частей, офицеров и так далее. Это очень сложно. Но такие случаи нередки, и на мой взгляд, это известно практически всем гражданам России, что солдаты могут привлекаться на строительство объектов, на покраску стоянок, на что угодно.
Екатерина Семыкина: А вот эти случаи, когда командиры продают (как Максим Гугаев, как, по-моему, Андрей Руденко) просто своих солдат своим знакомым бизнесменам, бизнесмены издеваются как хотят, а в итоге...
Виктор Резунков: В рабство, да.
Виктор Андреев: Ну, таких случаев в этот отчетный период наша организация не зарегистрировала. Но это не означает, что их нет.
Виктор Резунков: «Неоказание медицинской помощи».
Виктор Андреев: Распространенная проблема, когда военнослужащим не оказывается медицинская помощь. В докладе подробно описано несколько случаев. Действительно, человек может ходить весь больной, во всяких фурункулах, в синяках и так далее, и никто не будет его направлять в госпиталь. Человек может лежать с температурой, с температурой стоять в нарядах, со сломанными ногами, с чем угодно. И эта ситуация очень распространенная. Но бороться с этим можно. Мы пишем различные жалобы в прокуратуру, командованию и военно-медицинские службы. И действительно, на основании наших заявлений военнослужащих, в итоге, через месяц-полтора направляют в госпиталь, и они добиваются медицинской помощи. К сожалению, не всегда бывает – своевременной.
Екатерина Семыкина: Вообще, на самом деле, наша армия – это как тяжелобольной, покрытый язвами человек, которому не оказывается должная медицинская помощь, терапия, а вместо этого – какие-то припарки предлагаются бесполезные. И мне кажется, что это очень похоже на то.
Виктор Резунков: Еще одна глава – «Расовая дискриминация».
Виктор Андреев: Расовая и национальная дискриминация – это тоже часть нашей армейской жизни. В различных войсковых частях дискриминация проявляется по разным основаниям. В том числе, если, например, граждане объединяются по национальному признаку, неважно, по какой национальности, абсолютно неважно, то эта группа может дискриминировать других военнослужащих, они могут избивать других военнослужащих по национальному признаку. И бороться с этим очень сложно. Но мы такие случаи регистрируем.
К счастью, в нашей армии пока нет дискриминации по половому признаку. И сколько бы женщин к нам ни обращалось, мы у них узнавали об этом вопросе, они не подвергаются половой дискриминации.
Екатерина Семыкина: Виктор, а как вы думаете, вот эта расовая проблема, дискриминация, они как-то потом отражаются в гражданской жизни? Ведь эти люди, которые испытывали на себе или, наоборот, применяли к другим дискриминацию, возвращаются потом из армии, начинают жить здесь. И здесь тоже у нас, мне кажется, очень плодородная почва для развития различных ксенофобских, националистических настроений.
Виктор Андреев: Действительно, служба в армии, на мой взгляд, приводит к тому, что военнослужащие совершают преступления, остаются безнаказанными, и возвращаясь в гражданскую жизнь, на мой взгляд, вполне возможно, что они продолжат совершать преступления. И в том числе на почве ксенофобских и националистических настроений.
Виктор Резунков: Анатолий из Москвы, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я немножко поспорю с ветераном Вооруженных сил, который звонил вам и сказал, что идеология армии – это отражение идеологии общества. Мне кажется, что именно армия оказывает на общество очень негативное идеологическое воздействие. Со времен Петра это замкнутая структура. И во многом наше общество является, собственно, отражением представления о том, как должно быть, и самым, так сказать, ярким образом – это в армии. Армия российская, к сожалению, не строится на принципе «военный специалист». Там другая этика. И я думаю, что это источник всех зол. И этика вот этого, так сказать, сословия влияет на общество. Мне кажется, что это очень важно. И это прежде всего важно. У нас военное общество.
Виктор Резунков: Анатолий, а что вы предлагаете? Что, вы предлагаете провести реформу в армии каким-то образом, и как вообще?
Слушатель: Я могу ответить. Дело в том, что армия, построенная на принципах великого Суворова, отжила свое. Пуля дура, штык молодец – это вредная идеология, это пушечное мясо. Я служил 3,5 года в армии, я военную специальность свою еще одну освоил за месяц. Там ничему не учат, там практически нет боевой подготовки. Это все ложь. Это этика армии крепостного права, она сохранилась в полной мере. Мне кажется, что дело не в том, что будет призыв или контракт. Это ничего не меняет. Армия – это квинтэссенция принципа общественных отношений у нас. Вот армия у нас главнее гражданского общества в России.
Виктор Резунков: Спасибо, Анатолий.
Екатерина Семыкина: Я соглашусь с Анатолием, конечно. Да, действительно, общество сегодня у нас милитаризировано, и этот массовый призыв, и эти отношения – это все связано. И вот он упомянул Петра. Мне кажется, что если и говорить о реформе, то по радикальности реформа армии должна быть такой же, как при Петре, но только, конечно, с другими результатами. Да, с привлечением иностранного опыта, которого мы так боимся, от которого так закрываемся, да, с подготовкой какой-то программы модернизации и гуманизации армии, основанной на принципах каких-то европейских, которые уже проверены, которые уже работают. И конечно же, мне кажется, что и вот эти округа, военные округа – эта система должна быть пересмотрена. Потому что зачем нам вот эти внутренние округа. Они появились при Екатерине II , ну, не округа, а вот это нарезание страны на губернии, с созданием при каждой губернии военного начальства. Но это для чего появилось? Для подавления внутренних крестьянских восстаний после восстания Пугачева. А сейчас для чего существуют округа внутри страны? Уральский, Приволжский... С кем они там собираются воевать? И это само по себе, мне кажется, подразумевает какое-то внутреннее назначение армии. А это противоречит духу Конституции.
Виктор Резунков: Виктор, а вы что думаете?
Виктор Андреев: Действительно, у нас существуют Внутренние войска Министерства внутренних дел. Очень много обращений у нас именно из этих частей. Все знают, что произошло в войсковой части 5402 на Измайловском проспекте. Действительно, очень много оттуда обращений. Там часто над солдатами издеваются и так далее. И что поразительно. Внутренние войска внутренних дел, они позиционируют себя как последователи НКВД и ОГПУ. Мы ходили к ним в штаб, мы видели у них портреты известных чекистов. У них история их боевой славы связана с НКВД и ОГПУ. И они, действительно, себя так и воспринимают. На мой взгляд, внутренние войска в демократическом государстве не должны существовать. Против кого бороться? Воевать против собственного населения? Ну, это совершенно незаконно и, действительно, противоречит не только духу Конституции, но и многим международным договорам и конвенциям.
Екатерина Семыкина: Да и вообще, идея того, что если нам нужна мобильная, быстро реагирующая армия, то лучше было бы ее разместить на границах, чтобы она могла быть в любой момент куда-нибудь переброшена, а не размазана по стране.
Виктор Резунков: Виктор, как вы считаете, а какую реформу можно проводить? То есть только контрактная армия, да, я так понимаю?
Виктор Андреев: Конечно, в качестве радикального средства нужно срочно отменять призыв на военную службу. Далее нужно армию делать более прозрачной для гражданского общества. Конечно, не абсолютно, и это всем понятно, что армия не может быть абсолютно прозрачной. Но нужно делать ее более прозрачной и обеспечить общественный контроль. И конечно, каким-то образом надо избавить зависимость военных прокуратур и военных судов от военного командования. Нужно сделать так, чтобы военные следователи не были зависимыми от своего начальства, от министра обороны, от командиров частей и так далее. Действительно, очень сложно возбудить уголовные дела против военных комиссаров, против командиров войсковых частей, и это практически невозможно. А в итоге в армии постоянно воспроизводятся преступления. Только так. И конечно же, нужно модернизировать армию, использовать новое вооружение и сократить ее численность, срочно сократить ее численность. Потому что Российская Федерация не может и не в состоянии обеспечить такую численность Вооруженных сил.
Виктор Резунков: Большое спасибо.
