Ирина Лагунина: Испанский парламент, где доминируют левые силы, принял по инициативе правительства соцпартии так называемый Закон об исторической памяти. Он предусматривает юридическую реабилитацию пострадавших в годы диктатуры лиц, сторонников так называемой Второй испанской республики, против которой восстал и которую разгромил Франко. В Испании вообще в последние месяцы принят целый ряд решений относительно исторического наследия страны. Рассказывает наш мадридский корреспондент Виктор Черецкий.
Виктор Черецкий: Закон обязывает муниципалитеты переименовывать улицы, носящие имя, как самого диктатора, так и деятелей его режима, побуждает уничтожать их памятники и мемориальные доски и так далее. Кроме того, он обязывает местные власти разыскивать и раскапывать братские могилы репрессированных, устанавливать их личность и передавать прах родственникам. Закон понравился части испанской общественности – сторонникам правительства. Говорит активист соцпартии из провинции Арагон Джоакин Берналь:
Джоакин Берналь: Мы поддерживаем этот закон. Почему? Дело в том, что со времени Гражданской войны в Испании прошло 70 лет. Из них 40 лет пришлись на времена франкизма, а 30 – на демократию. Поэтому многие испанцы полагают, что настало время отдать долг всем тем, кто преследовался в годы диктатуры, тем, кто был уничтожен, подвергался пыткам, тюремному заключению и так далее. Закон, на наш взгляд, был принят с опозданием, тем не менее, он крайне необходим, поскольку в нем содержится осуждение франкизма. Важно и то, что он морально поддерживает людей, пострадавших от диктатуры.
Виктор Черецкий: Несколько дней назад правительство Испании подкрепило Закон об исторической памяти новым постановлением. Лица, репрессированные в годы франкизма или их родственники, отныне имеют право получить на руки справку, в которой говорится, что они являются жертвами произвола. За справкой следует обращаться в Министерство юстиции, которое обязано выдать ее в срок не более трех месяцев, проведя соответствующее расследование. Этот срок, кстати, многим испанцам показался нереальным, учитывая, что даже самые элементарные дела испанский Минюст ведет годами. Впрочем, сам закон и связанные с ним постановления с самого своего появления вызывают критику консервативной оппозиции в лице Народной партии. Представитель оппозиции из Арагона Октавио Гомес:
Октавио Гомес: Я не согласен с этим законом. Дело в том, что в годы демократии было достаточно сделано, чтобы компенсировать ущерб пострадавшим в годы репрессий – они получили компенсации и пенсии, были восстановлены в должностях и воинских званиях, о диктатуре написаны сотни критических статей и книг. Все знают, что мы пережили братоубийственную войну, так что ничего нового нынешний закон не приносит. Он лишь бередит старые раны, деля испанцев на «хороших» и «плохих», провоцирует новую полемику и реставрирует раскол в обществе 70-летней давности. Ведь сторонники бывшего режима, обидевшись, что их обвиняют во всех грехах, начинают вспоминать испанским левым, авторам закона, что в годы войны существовал и террор по отношению к франкистам, что их тоже расстреливали без суда и следствия, что зверства проявляли обе стороны конфликта. Так что вскрытие старых ран ни к чему положительному не ведет. А ведь сколько труда было потрачено, чтобы восстановить мир и единство испанцев. Так что же теперь все начинать заново? Для чего?
Виктор Черецкий: Отметим, что по статистике за 36 лет диктатуры и три года предшествовавшей ей гражданской войны, были репрессированы порядка 150 тысяч противников генерала Франко. А лишь за годы войны испанские левые успели расстрелять, как правило, без какого-либо суда, до 60 тысяч сторонников генерала, в том числе семь тысяч католических священников и монахов. Профессор истории мадридского университета Альфонсо Гарсия:
Альфонсо Гарсия: Что касается франкистов, то большинство из них стали жертвой кровавого террора не за какие-либо деяния и даже не за свои убеждения. Они не представляли никакой опасности для республиканского режима. Их убивали лишь для того, чтобы посеять страх. И во имя этого страха погибли тысячи людей.
Виктор Черецкий: Между тем, воспользовавшись новым законом, два десятка проправительственных общественных организаций потребовали, чтобы Национальная судебная палата Испании, орган, занимающийся только особо тяжкими преступлениями, тщательно расследовала историю гибели противников Франко, которые считаются до сих пор пропавшими без вести. Если до недавнего времени в списках пропавших числилось примерно 30 тысяч человек, то теперь в них оказалось почему-то 130 тысяч. Следователь Судебной палаты Бальтасар Гарсон, сделавший карьеру на политических историях типа дела престарелого чилийского диктатора Пиночета, которого он объявил в преступлениях против человечности, взялся за работу. И это, несмотря на то, что прокуратура потребовала от него не тратить служебное время на исторические расследования, учитывая, что палата призвана решать более насущные вопросы. Левый националист из провинции Арагон Джоакин Берналь:
Джоакин Берналь: У меня многие друзья на себе испытывают последствия войны. Я навещаю свою покойную бабушку на кладбище, а они ходят к придорожным канавам, где зарыты их близкие, расстрелянные франкистами. С таким положением дел следует покончить. Тела должны быть найдены и перезахоронены, и только таким образом мы сможем поставить окончательную точку в истории гражданской войны.
Виктор Черецкий: Итак, левые активисты требуют раскопать все братские могилы, опознать останки и перезахоронить их на кладбище. Оппоненты левых утверждают, что привлечение к расследованию Национальной судебной палаты чревато началом «охоты на ведьм», то есть поиском виновных в расстрелах – 90-летних старцев или преследованием их потомков. Противники закона напоминают, что разыскать своих родственников просят лишь немногие испанцы, что этот процесс крайне сложен, поскольку для определения, кому принадлежат останки, требуется произвести сложнейший сравнительный анализ ДНК, заручившись пробами непосредственных потомков погибшего. Задача невыполнимая, учитывая, что многие неполитизированные граждане Испании знать ничего не знают о своей погибшей родне и «гробокопательство» считают делом недостойным. Даже родственники знаменитого испанского поэта Федерико Гарсия Лорки, расстрелянного в августе 1936 года, возражают против эксгумации его останков, не желая превращения трагедии в политическое телешоу испанских социалистов. И это при том, что университет Гранады обещает семье поэта сделать все без лишней шумихи. Заведующий кафедрой антропологии университета профессор Алехандро Диас:
Алеханро Диас: У Гранадского университета есть все средства для того, чтобы провести работы без суеты и шумихи с полным уважением к покойному. Мы работаем профессионально с применением самых последних методов исследования. Мы гарантируем, что не допустим журналистского шоу.
Виктор Черецкий: Отметим, что заверения Университета и желание испанской общественности иметь могилу известного поэта, не заставили наследников изменить свое мнение в отношении извлечения его останков из братской могилы. Правда, недавно они все же согласились на вскрытие захоронения, но и то лишь потому, что на этом настаивали потомки школьного учителя, который был расстрелян вместе с Лоркой. Между тем, противники закона об исторической памяти говорят и об огромных средствах, которые должны пойти на работы по обнаружению могил, на определение останков и так далее. Эти траты особо не уместны в условиях небывалого по своим масштабам экономического кризиса, охватившего испанскую экономику и оставившего миллионы испанцев без работы. Критикам закона возражает его автор – председатель правительства Испании Хосе Луис Родригес Сапатеро.
Х.Л.Родригес Сапатеро: Я не понимаю, как можно кому-то отказать в праве перезахоронить горячо любимого человека, погибшего при трагических обстоятельствах. Я не верю, что подобное право может разделить общество и открыть какие-то раны. Наоборот, эта меры залечивает раны войны.
Виктор Черецкий: Сторонники закона об исторической памяти заявляют, что они отдают долг не просто пострадавшим – «горячо любимым», по словам Родригеса Сапатеро, пращурам, а пострадавшим за правое дело – защитникам испанской демократии. Отсюда следуют заявления, что новый закон является не только проявлением демократизма нынешнего правительства, но и служит укреплению гражданских свобод в Испании. Тем временем, некоторые независимые наблюдатели видят во всем этом лишь демагогию и нечистую политическую игру. О том, что Франко не был демократом, широко известно. Но проблема в том, были ли таковыми его противники-республиканцы, о реабилитации которых заботятся испанские левые? Историк и писатель Пио Моа ставит под сомнение не только демократизм республиканцев, но и демократический характер принятого в Испании нового закона:
Пио Моа: Ни одно демократическое государство мира не закрепляет законодательно, что именно должно думать население об истории своей страны, кто в этой истории был «положительным» героем, а кто «отрицательным». Этот метод характерен лишь для тоталитарных режимов, к примеру, бывшего Советского Союза и нынешней Кубы. Так что принятый в Испании закон об исторической памяти носит выраженный тоталитарный характер и основывается к тому же на ложной интерпретации истории, в частности, на том, что сторонники испанской республики, входившие в так называемый Народный фронт, якобы защищали демократию в Испании. Это чистой воды пропагандистская выдумка.
Виктор Черецкий: Действительно, трудно себе представить, что Народный фронт, куда входили левые и ультралевые политические силы и который получал указания из Москвы - лично от Иосифа Сталина, особо заботился о демократии. Исследователи полагают, что вовсе не отвечали критериям демократической системы массовые расстрелы священников, уничтожение либеральной интеллигенции, цензура в печати, экспроприация частной собственности, передача власти на местах в руки различных назначенный сверху комитетов и комиссаров, создание с участием агентов советского НКВД политической охранки, которая называлась, по аналогии с известной организацией, «рабоче-крестьянской ЧеКа». Историк Пио Моа:
Пио Моа: Народный фронт, пришедший к власти в начале 1936 года, состоял из партий, которые разрушили демократический республиканский строй в Испании, установленный после упразднения монархии в 1931 году. Это были коммунисты-сталинисты, социалисты-марксисты, троцкисты, анархисты, региональные ультралевые националисты и так далее. Как эта публика могла защитить демократию, к тому же действуя под эгидой и протекцией Сталина? Это абсурд, злой анекдот. Говорить о демократизме республиканцев из Народного фронта столь же цинично, как, к примеру, называть Гитлера защитником евреев. Ну а навязывание путем закона подобной интерпретации истории – это проявление тоталитаризма.
Виктор Черецкий: Другой историк и писатель Сесар Видаль полагает, что речь идет о попытке подменить подлинную историю вымыслом, мифом и внушить этот миф населению. К примеру, после принятия закона в стране были переписаны школьные учебники. Теперь в них четко определено, кто являлся в годы гражданской войны носителем добра, а кто зла. Историк даже вспомнил в этой связи знаменитый роман Джорджа Оруэлла «1984-ый», написанный в жанре антиутопии и предупреждающий об угрозе тоталитаризма. В романе было описано «министерство правды» вымышленного тоталитарного государства, все время подправлявшее историю. Сесар Видаль:
Сесар Видаль: Я полагаю, что Закон об исторической памяти был принят исключительно по политическим соображениям. Речь идет о подмене подлинной истории романтическим мифом. Для этого идеализируются все стороны деятельности Народного фронта, начиная с мифа о развитой демократии. Еще один миф повествует о том, что в те времена все дети получили возможность учиться. На самом деле все было наоборот. Республиканцы закрыли церковные школы, оставив примерно половину испанских детей, особенно представителей бедных слоев, без возможности обучиться грамоте. Ну а в светских школах было введено политизированное образование, где детям внушались тоталитарные левые идеи. Ничем завершилась и попытка провести аграрную реформу – создать колхозы и коммуны по сталинским рецептам. Вот и все прогрессивные «достижения» республиканцев.
Виктор Черецкий: И все же, зачем понадобилось принимать новый закон, в котором, по большому счету, общество, давно забывшее про войну, особо не нуждалось? У Сесара Видаля есть на этот счет особое мнение:
Сесар Видаль: Политический характер нового закона отвечает двум основным задачам испанских левых. Первая - попытаться возродить, обратившись к прошлому, свои идеалы, которые были утрачены после краха советского блока, и изобразить себя прямыми наследниками некоего идеалистического периода в истории Испании – коренными демократами. А заодно подправить свой нынешний имидж, испорченный коррупционными скандалами, неэффективным правлением, просчетами во внешней и внутренней политике. Вторая задача – очернить своих соперников - консервативную оппозицию, которая изображается в качестве наследников франкизма. В этом, мне кажется, вся суть принятого закона.
Виктор Черецкий: К счастью, Испании полемика в отношении Закона об исторической памяти ведется в основном на уровне политиков и политологов. Народ, озабоченный проблемой выживания в эпоху кризиса, особо не интересуется вопросами, которые 70 лет назад волновали их дедов и прадедов, так что раскола в обществе Закон пока не вызывает.
